Читать книгу: «Записка на чеке. Газетно-сетевой сериал-расследование», страница 4

9. ДИДЖИТАЛЬНЫЙ ВЕК!

Вот об этом бы я и хотел расспросить, да с пристрастием Милу, если бы кто оживил наше лагерное с ней и Игорем фото.

Желания следует утолять, пока они есть, а не когда появятся возможности. Но тут иной случай. И всё равно я снова и снова, как сейчас помню, переходил на компе к вьюеру изображений и вглядывался в её лицо на старом снимке, будто оно способно хоть что-то мне сообщить.

Вообще-то способно. Хотя бы напомнить, что год там 72-й и ей 24. Это по сегодняшнему «курсу» 71. Ну, допустим, Мила и есть главный интересант нашего с её сестричкой расставания. Даже без личной выгоды, а из спортивного интереса. Или, возьмём ракурс более прагматичный, старшая сестра, видя такое дело, испугалась, что Оля, едва поступив в институт, завихрится в возвышенных чувствах, а там уж, как водится, – свадьба-дети-не до учёбы. Могло такое быть? Вполне могло и аж со свистом! А тут ещё и «объект» этот, из кокона – ему самому учиться впереди целых два года, а там, скорее всего, как тогда было принято, в офицеры-двухгодичники загребут и запулят, куда Макар телят не гонял, а именно за Можай. И будет её нерасчётливая сестричка в пелёнках и без театров, которыми сызмальства грезила, влачить, и влачить, и влачить.

Очень реалистично. И ведь именно это бы, скорее всего, и случилось. С одной лишь поправкой, что после окончания универа я в армию не попал. Окончил, как положено, военную кафедру, принял на сборах в Туркмении летом 73-го года присягу, походив после этого пару месяцев в старших сержантах и командирах отделения, а весной 74-го мне присвоили звание лейтенанта. Перед защитой диплома нас собрали на военной кафедре и заместитель её начальника полковник Александр Максимович Чуб – отец моего однокурсника и нашего с Игорем друга Саши Чуба – продиктовал нам рапорт о призыве на военную службу на два года по военной специальности «командир мотострелкового взвода». Всё было в порядке вещей: выпускники на два года старше нас всей группой уехали в ГСВГ – Группу советских войск в Германии, а непосредственные предшественники загремели в Забайкальский военный округ. Подобное суждено было и нам. Однако уже после защиты, когда нас снова собрали на нашей «военке» – как мы думали, для объявления приказа, кому куда ехать служить, нам зачитали другой приказ – Министра обороны Маршала Советского Союза Гречко об отмене призыва в тот год двухгодичников в связи с избыточным выпуском военных училищ и отсутствием для нас в этой связи офицерских вакансий.

Так что Оле уж точно бы не пришлось, как и мне, куковать на затерянной «точке» и дуреть от идиотизма гарнизонной жизни. А там именно дурели, в пустынях, тайге и на северах, особенно считавшие дни двухгодичники. Помню, как в нашей кадрированной части в Иолотани под Мары, где было всего 36 офицеров да рота солдат, одинокий лейтенант Черноиванов из белорусских двухгодичников едва не угрохал себя, стреляя целыми днями со скуки в пустыне из пистолета по сусликам и так, и сяк, и через спину, и между ног; если бы камушек срекошетил немного точнее… А командир части, подполковник, фамилии коего память не удержала, человек, в отличие от балбеса Черноиванова, вроде бы основательный, живший с женой и дочерью в офицерском благоустроенном доме внутри части, выходил из него исключительно в полдень, причём уже весьма здорово набравшись чернильного «Геоктепе», продирался нетвёрдой иноходью через жидкий скверик на выжженный туркменским летним солнцем плац, где тотчас преображался и проходил его по периметру молодецким строевым шагом, потом отдавал честь профилям Маркса, Энгельса и Ленина на панно позади трибуны и лишь исполнив этот ежедневный идиотский ритуал отправлялся в свой кабинет в штабе части Родинке малёха послужить.

А в остальном всё в точности так, как мной задним числом сконструировано, и случилось бы с нами, тут даже к бабке не ходи. Это теперь я воображаю, что нет, мы же умные были с Олей, мы, конечно б, сперва доучились и стали работать, а потом уж и проза любви. Да шиш с маслом! А куда денешь, как говорил мой знакомый ташкентский архивист Жора Никитенко, давление в ушах («Да как женился на своей жене? Пришёл из армии, а тут давление в ушах…»)? Кокон лишь чуть-чуть не переделал нас в единое целое – со всеми вытекающими, увы, прозаическими последствиями.

Итак, повторяю, допустим, Мила и есть главный интересант нашего расставания с Олей – неважно из каких соображений. Но зачем ей, если жива, конечно, всё это ворошить в 71 год?! Трудно представить, чтобы старушка, даже если такая же шустренькая, как я, стала придумывать – и придумала! – экзотический способ напомнить, что в 2072 году, до которого мы все, конечно, не доживём, исполнится сто лет нашему с Олей кокону. Так ведь этот способ ещё мало придумать – надо осуществить! Изготовить чек, подбросить его Андрею, которого, кстати, я в том 72-м ещё и близко не знал, а она и поныне, сделать так, чтобы этот чек не скомкали и не швырнули в помойное ведро, а непременно показали мне. Нет, это какая-то чертовщина! Даже достаточно молодой и энергичный человек, причём хорошо знающий всех нас, не стал бы с этим затеваться, а тут почти призрак девушки из более чем сорокалетнего далека…

По тем же причинам отпали один за другим и все, кто был в лагере 20 августа 72-го: а) режиссёр Дамир Салимов, знакомый с Милой, но шапочно, а об Оле наверняка не ведавший ни сном ни духом; б) Игорь Флигельман, вряд ли придавший особое значение именно 20 августа, хотя он очень душой мне сочувствовал. Но даже если б и нет, даже если б вот так трансформировалась его саркастическая улыбка, когда он пробасил над нами: «Что, Саша, два билета на дневной сеанс?!» – всё равно это не в его стиле. Он добрый и простой: мог вышутить беззлобно, но и только; в) Надюша Алешкова, которая, конечно, была уязвлена, но ведь она тогда же воздала мне сполна – так зачем бы теперь?

Персонал лагеря вообще не имел к нам отношения и мало с нами общался. Таня Козлова… Вот Таня могла бы, в принципе, мстя за Надю, но опять же не в наши с ней тогдашние 64.

– Ну, значит, пришелец из будущего – больше некому! – хряснул я по столу. И тут опять позвонил Андрей.

– Старик, я тут подумал: может кто-то просто нынче подделал чек, а вовсе он не из будущего заслан, – сказал он, не здороваясь. Видно было, что они с Леной теперь только этим и живут. – Ты компьютерщик – скажи, это вообще-то возможно?

– Да без проблем! – испугал его я: я почувствовал, что он испугался, ибо до этого не очень, видимо, верил в возможность подделки, которая всё меняла. – И я уже думал об этом. Подделать-то можно, а вот кто б этим занялся: все участники той истории уже давно старики.

– Какой истории? – завопил он. – Час от часу не легче! Так ты что, как-то можешь объяснить смысл этой даты?

Я вздохнул.

– Могу.

И конспективно пересказал ему ту августовскую «опупею».

– Ёшкин кот! – тихо пробурчал Андрей, дослушав до конца. – И кто бы мог подумать… Хотя, зная тебя… Мне ведь известно про вас с Леной.

– Что тебе известно? – взвился я.

Нервы и так были страшно напряжены, а теперь на меня навешивали ещё и новых собак. И кто – Андрей, перед которым я уж точно чист.

– Да ладно, успокойся, – сказал он остужающе. – Я лишь хотел сказать, что вы с Леной и до меня были знакомы.

– А то это новость! – язвительно буркнул я.

– Знакомы как может быть будущие.., – он осёкся, не зная, как сформулировать мысль.

Так он что же, все эти годы жил вот с такими мыслями? И говоря со мной, и выпивая, всё время чувствовал, что рядом с ним неразорвавшаяся граната из его прошлого?

Я в изнеможении плюхнулся на диван и переложил смартфон в другую руку:

– Андрюха, ну вот ты нашёл время строить догадки… Ладно, давай прямо сейчас всё до конца проясним, не то у меня от двух твоих закидонов голова разорвётся.

– Моих? – засопел он. – Ты может быть думаешь, что всю эту дурость с чеком подстроил я? Да я ваших долбаных коконов не знал и знать не хочу!

Он бросил трубку, чего в наших с ним отношениях ещё никогда не случалось. Однако! А что если он думает, что эти закидоны мои? Что это я всё зачем-то подстроил с какими-то видами на его Лену? Такое может прийти в голову только здоровым старикам – какие мы с Андреем в общем-то были и есть.

Мне стало смешно, и я мысленно послал всех подальше, накинул ветровку, нахлобучил свою любимую зелёную бейсболку, которая и поныне жива, и отправился шляться по Колпину. Как и сегодня, когда я это пишу, был конец сентября и, как и сегодня, я вышел из подъезда под чёрный купол туч, в середине коего зияла большая дыра, в которую лили с изложницы солнце. В какой-то момент на меня посыпались капли воды, словно кто-то стряхнул надо мною мокрые руки. Я отпрянул и сам засмеялся: я шёл посреди бульвара Трудящихся, и от меня до окон, из которых могли запросто плеснуть опивки, очень далеко. Это стряхнуло руки небо. Я слизнул каплю с губы – она была чистая и холодная.

Но дождь так и не разошёлся. Постепенно дыра в куполе затянулась, а он сам посветлел, будто кто-то невидимый и огромный пальцем сделал растушевку. Стало просто насупленно хмуро, словно долго надрывно звонит телефон и хочется дать по башке неизвестному «звонарю». Я вернулся домой и, чтобы отвлечься немного, сделал фото собственного чека из «Пятёрочки», не отличимое от полученного от Андрея по телефону, а потом загнал его в старенький любимый фотошоп версии 5.5, которой уже давно ни у кого из дизайнеров не найдёшь. А я вот его люблю и берегу, поскольку мне с ним не хлеб зарабатывать. А для души он куда лучше всех новейших моделей с навороченным интерфейсом.

Сперва я убрал цвет, переведя изображение в ч/б – это логично, ибо текст чека выжжен до полной черноты на особой белой бумаге, и заложенная в графический файл цветовая палитра в данном случае не нужна, она только мешает. Затем поочерёдно скопировал нужные мне цифры с того же чека и «вклеил» их там, где указана современная дата. Всё заняло от силы 15 минут с отвлечениями, а подделку никакой эксперт не установит. Тот муляж трёхлетней давности, естественно, не сохранился: это было моё упражнение в доказательство того, что я Андрея не обманул. Но сегодня, отдыхая, я его повторил – можете потом посмотреть, когда дочитаете эту серию.

Однако вернёмся на три года назад. Закончив пробную подделку – так сказать следственный эксперимент, я ещё раз внимательно её осмотрел, убедившись, что дата точно такая же обликом, как на чеке Андрея. В ходе осмотра глаз наткнулся на список покупок, перечисленных в чеке. Ничего необычного: хлеб, молоко, картошка, лук, морковь… В этих чеках у меня никогда не бывает, например, колбасы, поскольку я её совсем не ем, зная её жульнические ингредиенты. Нет и яиц – давно от них отстал, прочитав как-то у покойного Похлёбкина, что они пожилым невместны, ибо способствуют росту клеток, а старикам это зачем? Один чёрт не омолодишься, зато яйца могут наддать пинка клеткам не только здоровым, но и злокачественным. Но это так, к слову, главное же, что мои чеки заунывны, как песни Грузии печальной, вне зависимости от количества товарных позиций. И, думаю, так и у всех: обиход не меняется, и в состав покупок, особенно пенсионерский, редко вклинивается что-нибудь экзотическое. Да и не торгуют в «Пятёрочках» экзотическим, не та у них целевая аудитория.

Тут у меня созрела мысль, и я позвонил Лене.

– Привет! Андрей дома?

– А что ему самому не звонишь?

– Мне нужна именно ты, но он тут недавно устроил мне сцену…

– С какого перепугу?

– Ну говорит, ты сорок лет назад соблазнил мою девчонку, а потом мне подбросил, натешившись.

У Лены что-то хрустнуло в горле.

– Алё, ты на связи? – встревоженно выкрикнул я.

– А где же ещё…

– Что у тебя там с горлом?

– Это не у меня с горлом, а у Андрюхи с черепом: врезала ему подзатыльник. А потом, когда мы с тобой закончим, у нас с ним ещё будет и содержательный разговор, – угрожающе добавила она и уже Андрею: – Старый ты дурень!

Слышу, он стал там оправдываться.

– Ленка, давай мы закончим, а то это ваше аутодафе затянется. А потом хоть его четвертуй.

– Да, прости, – сказала она, но, слышу, подозрительно шмыгнула носом. – Но лучше кастрировать.

– Нашла чем старикана напугать! Да он и сам оттяпает за ненадобностью.

Лена помолчала. Потом вдруг серьёзно сказала:

– Саш, ты этим, пожалуйста, не шути: нам всем и так мало осталось.

Бог мой, ещё и в свои семейно-сексуальные проблемы меня втянут!

– Чего ты хотел, Санёчек? – почувствовав, что переборщила, через пару мгновений ласково спросила она. «Санёчек» – её эксклюзив, больше тоже никто меня этак не кличет. Да и некому в общем-то звать меня нынче простецки – вокруг сплошное племя молодое, незнакомое. Какой уж я ему «Санёчек», если чаще обращается «отец»…

– Ты мне скажи, старушенция, – в тон ей мяукнул я, – ты почему заметила ту дату? Я вот сроду на даты в чеках внимания не обращал, даже не знаю, где их и искать. Если что надо вернуть в магазин, дату восстанавливаю по сообщению мобильного банка – там указывается не только день, но и точное время: в магазинах мухой находят копию чека. А если и стёр, всё одно находят – но подольше ищут. Диджитальный век!

Лена уже отошла и хмыкнула:

– Мы этих ваших заумных словечек не знаем, может и неприличное что, но не суть. А дату я вот зачем посмотрела – и тоже еле, кстати, нашла. Вижу, на столе лежит бумажка, опять, думаю, этот ангел кропал что-то и после себя не убрал. Нет, гляжу, список покупок – но только на странном клочке, сквозь который что-то просвечивает: я и не обращала внимания раньше, где он их пишет. Я сама вообще в телефоне пишу – у меня в Самсунге есть опция «Заметки».

– Заметь, слово «опция» более нецензурное, чем «дигитальный»! – вставил язвительно я. – Так что неча на зеркало пенять…

– Да ну тебя! – хихикнула она. – Ты слушай! Поворачиваю – а это чек. А там покупки-и: коньяк «Метакса», ты ж понимаешь…

– Ага, икра красная! – подхватил я, открыв чек на своём смартфоне – Причём, три банки! Недурно живут отставные ферганские метранпажи!

– Вот и я о том же, – стальным голосом отозвалась Лена. – Когда ж ты, думаю, голуба моя, покупал те деликатесики, да домой не донёс…

– Не донёс?! – воскликнул я. Это что-то новенькое для домовитого и верного Андрюхи.

– В том-то и дело… Ну, думаю, жить тебе осталась, мой дружочек, последний нонешний денёчек. Искала-искала, когда это куплено, а значит и день подлейшего предательства, пока не увидела: 20.08.72.

Я не выдержал, прыснул:

– И тут у тебя возобновились регулы!

– Сволочь! – сквозь смех ругнулась Лена.

– Да ладно – так и родить можно, не то что…

10. «ВОТ НОВЫЙ ПОВОРОТ… ЧТО ОН НАМ НЕСЁТ…»

Кто-то в грядущем 2072-м году купил бутылку «Метаксы» и три жестянки красной икры в магазине «Пятёрочка». Коньяк греческий – вкусный, собака, помню с советских времён – теперь-то мне, пенсику, не по карману – оприходовал, икру – не исключено, что тоже: с яйцом вкрутую или на бутере с маслом, а может и в холодильник убрал до каких-то торжеств. А чек повертел-повертел да и бросил в корзину с мусором, как у меня: специально купил некогда в «Фикс-прайсе» конторскую, лёгкую, за 90 рублей, в кою вставляю пластиковые спецмешки. У меня ни разу ничего сквозь них не проваливалось, а у того, видишь ли, чек провалился, да не на пол под корзину, а на 56 лет назад – и прямо на Андрюхин стол.

Это я допущения такие делаю эзотерические, не более, чтобы хоть как-то связать концы с концами, пусть и в порядке идиотизма. Вот и ещё одно: оприходовал выпивку, зажевал икрой и, чуть подкосев, решил прогуляться во времени, а заодно напомнить мне через Андрея, что и через сто лет чтут наше с Олей полусуточное помрачение. Правнук чей-то из нас, не иначе. Но откуда он может хоть что-нибудь знать – в газетах же об этом не писали? Мой, Ярославчиков сын, точно не будет знать. Кстати, сколько ему может быть в 72-м, если родится, когда Ярушке стукнет 25? Так, составляем пример: 72 – (12+25) = 35. А что, самый возраст! Уже всё понимает по-взрослому, но ещё не потушен азарт. В 35 подобные кунштюки, главным образом, и вершатся – путешествия там во времени, полёты во сне и наяву и всё такое. Очень подходит, да одна закавыка – неоткуда ему взять исходную информацию. А вот Олин правнук может – от той же тётушки Милы мог узнать Олин сын и своему сыну рассказать, а тот – своему. Конструкция сложная и неустойчивая, со многими допущениями, но всё же концептуально правдоподобная. Впрочем, и мой правнук, пожалуй, может узнать, чисто теоретически, если где-то в пространстве пересекутся взрослыми Ярославчик и Олин внук и последний расскажет моему сию печальную повесть за рюмкой чая, как любил говорить подполковник Анатолий Белощук, начальник отдела боевой подготовки «Фрунзевца». А майор Николай Махно из его же отдела чай в рюмку демонстративно и наливал во время редакционных застолий, чем вызывал всеобщую оторопь и неврастению.

Что во всём этом неправдоподобно? На мой взгляд, только одно: что и в 2072 всё ещё будут существовать эти чуханские «Пятёрочки», а в них чеки продолжат печатать в точности так, как сегодня. В остальное с трудом, но готов поверить, даже в инопланетянское вмешательство, а вот в это – нет, хоть режьте. Стало быть, это всё же затея наших современников, и причём не самых изощрённых, если даже я прекрасно соорудил на компе чек из далёкого будущего.

Тогда схема такая. Кто-то отлично знает о событиях августа 1972-го в пионерлагере «Дорожник» под Ташкентом и его персонажей. Он наблюдает за нами с Андреем и Леной и в один прекрасный момент – не факт, что даже в этом году: чек мог лежать у Андрея в его молочной коробке давно, там уже полно пожухлых – подбрасывает этот чек, в расчёте, что однажды Андрей напишет что-нибудь на нём и изумится дате.

Хило. Написать-то напишет, но какого рожна станет датой старого чека интересоваться? Разве хоть раз он прежде в такое вникал? Нет, конечно. Чек стал работать по назначению лишь случайно. – а на случай в подобных затеях рассчитывать глупо. Если уж напоминать мне о давней боли таким хитроумным способом, то только наверняка.

Значит, к этому может оказаться причастна… Лена? Меня залихорадило от этой мысли, но она представлялась логичной: чтобы дата зазвучала в полный рост, кто-то должен был перевернуть этот чек «правой», как говорят портнихи, то есть лицевой стороной. Андрею это пофиг, а Лена перевернула. Я скажу больше: видимо, Лена и подсунула Андрею вчера именно этот чек – а больше некому. Только она знала, что я у них, да и никто, даже случайно, к ним в дом накануне не приходил.

Стоп, как же не приходил?! А Коля-Валя, этот человеческий тяни-толкай, которого Андрей не зря называл общим именем – они никуда друг без дружки. Они же привезли Вовчика. Да, но и дальше порога не проходили, так что, при всём желании, ни сын, ни невестка не могли извлечь из коробки-бювара Андрея этот явно подделанный чек и подсунуть папаше.

Тут вырисовались новые вопросы. Подделанный чек – это как? Какова то есть техника подделки? То, что я изготовил на компе, это, конечно, изящно и здорово. Но стоит это распечатать на принтере, и фуфло само запрыгает перед вами, издевательски делая нос. Чеки печатаются на специальной термобумаге, а не на принтерной. Хорошо, допустим, сообщник Лены – пока примем эту версию, что она закопёрщица или сообщница, как рабочую – достал, а то и сама Лена раздобыла рулон чековой бумаги. Впрочем, и доставать её нечего – она же где-то продаётся, ибо спрос наверняка огромен.

Я полез в интернет, забил в поисковике Яндекса «где купить бумагу для чеков» и тотчас узнал: в канцелярском интернет-гипермаркете «Комус» продаётся любая чековая лента из термобумаги, причём недорого и даже с доставкой – правда, при покупке внушительной партии. Ну вот и ответ: там и купили, если вообще покупали. В чём большие сомнения, ибо кто мне скажет, как на этой ленте сделать термопечать без кассового аппарата именно «Пятёрочки»? Ведь это не просто машинка, а фискальный регистратор, не позволяющий владельцу сделать ни вправо шаг, ни влево от Налогового кодекса. Все эти регистраторы сами регистрируются в налоговых органах. Так что так просто чек не подделаешь, даже если и лихо это задумал…

Упёршись в очередной тупик, я решил, что хватит одному заниматься мозголомством – пусть и Андрей свои извилины помучает. Тем более, он наверное их и мучает, да мне, надувшись как мышь на крупу, от обиды не сообщает. А обида-то и выеденного яйца не стоит! Что ж, если молчишь и не звонишь, то гора сама пойдёт к Магомету. Хотя мне больше нравится присловье одного моего коллеги периода юношества: «Если гора не идёт к Магомету, то идёт она к чёрту!»

Я нашёл в списке контактов смартфона Андрея и нажал на иконку телефонной трубки. Пошёл звонок. Он совершил полный оборот, запрограммированный оператором сотовой связи, и истощился. Я повторил. Результат был тот же. Ну, Андрей – видит, что я звоню и не берёт трубку. Это как называется? И из-за чего? Из-за этого дурацкого чека? Нет, конечно, не из-за него самого, а оттого, как от него сдетонировали его потаённые стариковские домыслы, которые он столько десятилетий удерживал в себе, как мечтающий отлить в безуспешных поисках сортира. Вот старый дурень! Есть сомнения, так спроси же – неужто мы вместе всё по винтикам не разберём, да по полочкам не разложим и не докопаемся до истины?

И тут меня словно кипятком окатило: а если это Андрей? Если он так мстит, выждав удобный момент, за свои многолетние зажимы? Но какой такой «удобный момент», отмёл я сперва и это предположение как безумное. Кокон светился и погас 44 года назад – столетие этого коллапса будет через 56 лет, так почему на вековой ленте времени удобный случай этим кольнуть или попрекнуть – кто знает, что он там горячечно выдумал в отместку за мнимые обиды – именно нынче, в сентябре 2016 года? А в прошлом году нельзя было? Или подождать до «круглого» 20-го?

А что – может и нельзя. Все мы с годами не становимся лучше. У кого мнительность разрастается, у кого злость на весь мир от страха приближения смерти: я умру, а все останутся, кто-то, прежде неуёмный живчик, превращается в пассивного микстуроголика, мечтая только о том, чтобы боль там или там отпустила хоть ненадолго. Я вот давно уже мизантроп, правда, вполне благодушный. Вот и Андрей мог копить и копить свою придуманную обиду, холить-лелеять её, пока она окончательно не созрела, как чирей – и садануть его скальпелем именно теперь, когда больше невмоготу.

Первоначальные вопросы кто и зачем дополнились вопросом – за что. Но можно ведь и иначе взглянуть на побудительные причины…

Тут я себя оборвал и, решив больше не дозваниваться, а отправиться к Большаковым без предупреждения и, если что – выломать им дверь. Но по пути мне нужно было проверить одну пришедшую на ум идею.

Сойдя с маршрутки на том же углу, с которого накануне уезжал, только на противоположной стороне, я зашёл тут же рядом в «Пятёрочку», где давеча покупал приятный грузинский коньяк. Покупателей почти не было, работало всего две кассы, а остальные продавщицы, которые в этой торговой сети, в отличие от гипермаркетов, ещё и кассирши, занимались выкладкой товаров. Подошёл к одной, которая как раз добила палет с молоком и стояла вроде как любуясь плодами рук своих, а на самом деле передыхая после долгого «фитнеса».

– Добрый вечер! Я хочу разыграть жену…

Она не дала договорить, окинув меня быстрым цепким взглядом:

– У вас нет жены.

– Что, настолько неухожен? – вдруг сробел я, обычно непробиваемо нахальный.

– Наоборот – слишком ухожены. Так выглядят мужчины, которые боятся, чтобы не подумали, что они опустились без женщины.

– Я ничего не боюсь, – улыбнулся я, удивляясь себе, что на мгновение позабыл: я же скрипторис, а не просто проветриться вышел. – Но я и верно живу без жены. Но разыграть хочу всё же женщину…

– Что, дурой выставить? – снова она меня перебила, скривившись, и продолжила истерично: – Хватит уж дур из нас делать!

Хм, явно сегодня спала одна. А может быть и всю последнюю неделю.

– Нет, дураком я хочу в этом розыгрыше выставить себя. А она чтобы посмеялась.

– Добрый такой, да? – скривилась она уже по-другому. – Говори, чё те нужно!

– Вы же пойдёте за кассу…

И опять был перебит:

– Чё я сегодня там не видела?! Пусть Светлана, раз умная такая, сама и сидит! – выкрикнула она в пустоту и затем уже мне: – Чё те надо-то?

Я уже не был уверен, что стоит сказать – вдруг ещё полицию позовет. Винтить меня, конечно, не станут, по возрасту, но все их немые укоры, этих пацанчиков в странной такой униформе, мне тоже не улыбаются. Однако, помедлив, решился:

– Могли бы вы выбить мне чек – вот, скажем, за молоко…

Я опрометчиво снял с полки бутылку из первого ряда, который она только что выровняла, и потому моментально получил по мозгам:

– А снизу нельзя было? Только что подровняла – и вот снова возиться… Сдохнуть мне, что ли, при этом молоке?!

– Да что вы слова мне не даёте сказать! – взорвался я. – Мне нужен чек. Но чтобы на нём стоял завтрашний день. Как будто я купил это молоко в будущем и доставил сюда.

– Так бы и сказал сразу, – пробурчала продавщица-кассирша. – А то морочит мне голову… Это и есть твоя добрая шутка – где ты дурак, а она смеётся? А мне кажется, ты как раз её дурой выставить хочешь – чтобы она поверила, что приволок молоко из понедельника.

– Какого понедельника? – я был уже совершенно дезориентирован.

– Так завтра ж понедельник. А ты припрёшься в воскресенье: смотри, моя милая, я гостинчик из понедельника притащил, – куражилась она и вдруг осеклась и сказала совершенно вменяемо и дельно: – Нет, невозможно. Аппарат автоматически выставляет дату, как и сумму – в процесс не вмешаешься, даже если сильно захочешь. – И опять продолжила дурашливо: – Так что неси, голубчик, в воскресенье молоко из воскресенья!

Я поставил взятую было бутылку на место и демонстративно подравнял бутылочный строй. Она оценила:

– Такому бы я подкрутила дату, чего уж… Но только не в моих силах, прости.

Очередной следственный эксперимент показал однозначно: идея с подделанным чеком – стопроцентно тухлая.

Я вышел из магазина, пересёк Будапештскую и поднялся в доме за «Бургер-кингом» к этим мне очень теперь подозрительным Большаковым.