Трофей для тирана. Том 1. Черный король

Глава 5 – Дурман

У Кенли кружилась голова. Ее ладонь крепко сжимал сам король и вел ее по коридору к собственной спальне. Она покорно семенила за ним, не поднимая головы, и слушала, как звенят доспехи стражника, сопровождавшего их даже сейчас.

Канелии почему-то казалось, что выбор она сделала неверный. По крайней мере, вместо радости она испытывала горечь, и дело было совсем не в том, что убийца ее матери ведет ее в свою спальню. Дрогнувший голос принца Ноктема − вот что действительно впилось в ее разум.

− Что он хотел от тебя? – спросил король, когда слуга открыл дверь его спальни.

− О ком вы, владыка? – спросила Канелия, опасаясь отвечать поспешно, а сердце ее уже содрогнулось, вспоминая принца и его морщинку на лбу.

− Мой сын, − коротко ответил правитель и дал какой-то знак слуге.

Расторопный молодой человек мигом достал откуда-то наполненный кубок, но король, посмотрев на него, кивнул в сторону Канелии и отступил к большому креслу у камина.

В отличие от комнаты принца, покои короля пестрили роскошными мелкими деталями: гобелены, ковры, канделябры, даже шторы из темного бархата были украшены золотой вышивкой, будто каждая деталь должна напоминать о величии своего хозяина.

− Пей! – приказал правитель, садясь в кресло, как только слуга поднес кубок. – И рассказывай мне правду.

Канелия приняла кубок и безропотно выпила все, что в нем было. Вино оказалось крепче того, что приносил ей принц. Оно сразу ударило ей в голову. Щеки Канелии покраснели и наполнились жаром так сильно, что она не смогла не прикоснуться к ним руками. Их жгло, а источник этого жара пульсировал у нее в голове. Подобное ощущение пугало.

− Я не понимаю вас, владыка, − с трудом прошептала она, опустив голову. – Принц заставил меня играть в шахматы, больше ничего.

Король Виндор махнул рукой, словно отгонял ночного мотылька, по глупости залетевшего в его покои.

Слуга тут же забрал у Канелии пустой кубок и удалился, а стражник, закрыв дверь, остался в комнате, застыв, словно статуя.

Канелия снова вспомнила предупреждение принца. Он говорил, что ей не остаться с королем наедине, но она не верила, видимо, зря.

− Забудь все, чему тебя учили, чтобы мне угодить, − внезапно потребовал король. – Это нужно, чтобы угодить публике, даже если она состоит из одного лишь принца. Ясно? Мне не нужна твоя ложь в моей спальне, я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтобы обманываться.

Его тон переменился, да так, что Канелия испуганно подняла глаза, позабыв на миг о своей роли. Едва различимая усмешка короля ее поразила. Он смотрел на нее точно так же, как днем смотрел принц Ноктем. Тот же прищур в глазах, та же улыбка и складка на лбу. Канелия с ужасом поняла, что они были похожи куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.

− Не бойся, если я знаю, что ты не такая податливая, как хочешь казаться, то это не значит, что я не собираюсь насладиться твоим юным телом сполна. Ты – мой трофей, дань, уплаченная Астором, и я не откажусь от наслаждения, но…

Он встал и подошел к Канелии. Осторожно коснулся ее подбородка, чтобы приподнять его и заглянуть в глаза. Кенли стало страшно. Его глаза были такими же внимательными и пронзительно уверенными, как глаза Ноктема. Ей вдруг стало так же неуютно и страшно с королем, как и с его сыном в одной комнате. Чего ждать, она не знала, как вести себя, не могла понять. От вина в голове поднимался странный туман и слабостью расходился по всему телу, окутывая ее целиком.

− Если хоть один мужчина к тебе прикоснется − ты умрешь, − предупредил король, − но это правило не распространяется на Ноктема. Он моя плоть и кровь, а значит я разделю с ним все, что он только пожелает получить. Только запомни: понесешь от одного из нас − я тебя размажу вместе с ребенком, потому что потомки шлюх нашему роду не нужны. Ясно?

− Да, − тихо прошептала Канелия.

В действительности она ничего не понимала. У нее кружилась голова, а разум никак не мог понять, причем здесь принц и зачем вообще король о нем говорит, а главное, что он в действительности знает и думает.

Ей всегда казалось, что она легко сможет его обыграть, обмануть, стать соблазнительным подарком, а потом, когда он поверит ей, вонзит ему нож в спину и не пожалеет об этом. Теперь же она стояла в его спальне, маленькая и беспомощная перед его темными внимательными глазами.

− Сегодня ты заслужила от меня награду, − вдруг сказал Виндор.

Его рука скользнула в ее волосы, легла на затылок. Губы Кенли вздрогнули. Она ожидала чего угодно, но не крепких объятий с требовательным жадным поцелуем.

Губы короля, жесткие и решительные, буквально обожгли ее. Жар от головы прокатился по всему телу. Даже ноги подкосились, но ее обняли еще сильнее, а потом и вовсе подхватили на руки, приоткрывая языком ее губы и жадно пробираясь в ее рот.

«Он может быть совсем другим, если захочет, таким нежным, что с ним не может не быть наслаждения», − вспомнила Кенли слова Нины, и догадалась, что дело не столько в короле, а в том, что она только что выпила.

Все ее ощущения обострились. Возбуждение волной обрушилось на тело и разум. Ей захотелось не просто ответить на этой поцелуй, а вцепиться в волосы короля, податься вперед, чтобы его язык мог оказаться глубже, чтобы она сама задыхалась еще больше от нестерпимого, зудящего желания.

Ее бросало в жар внутри, а по коже бежал холод. Все ее естество превратилось в одно желание: она хотела принадлежать мужчине, который был с ней рядом, а разум где-то глубоко, но отчетливо понимал, что ее скорее превратят в беспомощную дурочку, опоенную дурманом, чем останутся с ней наедине и позволят свершить задуманное.

Она проиграла уже сейчас.

От этой мысли сердце Канелии болезненно сжалось и на миг остановилось. Ее тут же швырнули на кровать, подтверждая все предположения, швырнули как вещь, как игрушку, а не живую женщину.

Мягкая перина, прикрытая шелком, пружинисто подбросила ее. Тело беспомощно вздрогнуло, и она почти с ужасом посмотрела на короля, срывающего с себя рубашку.

− Запомни эту ночь, девочка, − сказал он, забираясь на кровать. – Так хорошо, как сегодня, тебе, быть может, не будет никогда, по крайней мере, следующий раз придется заслужить.

Канелия вздрогнула и закрыла глаза, пытаясь покориться. От каждого прикосновения по ее телу пробегали мелкие молнии. Ей казалось, что она бредит, что ее кидает в жаре на простынях, но ей так хорошо, что почти плохо. Ей казалось, что у короля не две руки, а много больше, по крайней мере, острые ощущения ее зло обманывали − словно властные руки скользят по ее плечам и шее, ласкают грудь, гладят живот и бедра. Король целовал ей шею, кусал соски, облизывал их, а у нее все срывалось куда-то вниз, и бедра сами потирались о возбужденный член.

За все это Канелия почти ненавидела себя, но ей казалось, что она сгорит, если прямо сейчас член не окажется внутри нее, не заполнит и не уменьшит эту агонию, а король медлил, явно понимая, что с ней происходит. Он неспешно раздевал ее, а кружева и складки ткани, скользя по коже, заставляли Канелию тихо, жалобно стонать. Она сама раздвинула ноги и обхватила ими бедра мужчины.

То ли ее разум был совсем безумен, то ли король был не так уж и стар, по крайней мере, тело у него было сильное, жилистое, и цепляться в его рельефные плечи было приятно.

Канелия закричала, радостно и сладко, когда член вошел в нее. Она чувствовала его так остро, словно каждая клеточка ее тела старательно пыталась его сжать, приласкать и ощутить его всего. Она вздрагивала от каждого толчка, льнула к мужчине и стонала, не сдерживая себя, а по вискам с глаз катились слезы.

Она за себя не отвечала, не владела собой, ей было хорошо, так хорошо, что это сводило с ума, но она ничего не могла с собой поделать.

Он входил в нее, и она кричала от удовольствия, умоляла не останавливаться. Он выходил, и она едва не плакала от отчаянья и зуда в теле.

− Ты будешь служить мне? – тихим шепотом спросил король, а она ответила что-то, сама себя не слыша, что, и попыталась его поцеловать.

Он увернулся, повернул ее на бок, обнял и снова проник в нее, заставляя вскрикивать от наслаждения.

Все шло по кругу. Ее накрывала судорога, и жар ненадолго отступал, но горячие руки снова вызывали дрожь в теле, и все начиналось сначала.

Она шарила руками по простыням, пытаясь найти хоть что-то, чтобы спастись, но под руку не попадалась даже подушка. Золотой герб над кроватью зловеще поблескивал в свете камина. Ненавистный герб ненавистного короля, в постели которого она кричит от наслаждения. Хотелось отомстить как можно скорее, только с нее не сводили глаз. Страж у двери сжимал рукоять меча, всякий раз, когда она резко дергала рукой, а король смеялся и говорил, что она жадная маленькая сучка, которую надо трахать до утра.

− Да, − отвечала на это Кенли, а сама беззвучно плакала, понимая, что так она точно никогда и ничего не сможет сделать.

− Ты будешь поддерживать интерес Ноктема к себе, слышишь? И рассказывать мне все, − шептал король ей на ухо перед очередной волной острого наслаждения.

− Да! – буквально кричала Кенли в ответ, ненавидя уже себя за столь глупое решение.

Что она могла против короля? Что она могла против Виндора Ройдо Тиндора, если он смог обмануть даже ее мать?

Кенли не поняла, когда все закончилось. Она просто лежала в постели одна. Ощущения прикосновений исчезли, да и короля рядом не было. Разум все еще был как в тумане, но она уже очень остро могла понять свое поражение. В ночном небе появлялись предрассветные проблески света.

− Одевайся и уходи! – приказал ей король.

Он вышел откуда-то в одном халате, и Кенли вновь подумала, что они с принцем похожи, так сильно, что это могло бы свести с ума.

− Днем тебе сообщат, что именно ты должна делать и когда, − сказал он и шагнул к камину, словно ему нужен был свет огня так же, как Ноктему свет луны.

Кенли мотнула головой и буквально скатилась с кровати. У нее кружилась голова. Ноги были ватными, но больше всего на свете ей хотелось убраться отсюда как можно быстрее. Натянув платье, она бросилась к двери.

Страж, все это время охранявший короля, выпустил ее в коридор, и девушке отчаянно захотелось плакать. В ее мечтах все было проще: не так гадко, не так страшно, а главное − там она контролировала ситуацию, а не беспомощно сходила с ума от дурмана и не билась в объятьях ненавистного тирана от нестерпимого, но искреннего удовольствия.

Плетясь в свою комнату, Канелия мечтала только об одном: хоть немного смыть с себя чужой пот, чужой запах, чужое желание, но слуги спали, и требовать что-то до рассвета она не имела права. Сил нагреть себе воду и наполнить ванну у нее тоже не было. Надеясь хотя бы умыться, она зашла в свою ванную комнату и замерла от изумления. Ванна была наполнена горячей водой. От нее даже шел едва заметный пар, а рядом на полу стоял подсвечник с одинокой догорающей свечой.

Ничего не понимая, она шагнула вперед и ахнула. Сильная рука сжала ее запястье и дернула назад. Она снова упала в мужские объятья, дернулась и ужаснулась темным глазам, внимательно смотревшим на нее.

Даже в тусклом свете угасающей свечи она узнала принца, но он не дал ей и шанса опомниться, накрывая ее губы поцелуем, таким же жестким, требовательным и беспощадным, как королевский. От него по губам прошел странный холодок, проясняющий разум и пугающий новым влиянием.

Кенли дернулась от принца и отступила. Удержать ее не пытались.

Ноктем улыбнулся, зловеще и насмешливо, а потом спросил:

− Ну как? Ты сделала правильный выбор?

Канелия не смогла ответить. Она сделала шаг назад, задела подсвечник, и тот рухнул на пол, звякнул и погасил тусклый огонек.

− Я тебя предупреждал, − спокойно сказал принц где-то в темноте.

Затем послышались удаляющиеся шаги, а Канелия тихо осела на пол, цепляясь за край ванны и дрожа всем телом. Она − трофей тирана, разменная монета в воспитании его сына и просто глупая девочка, решившая, что ей под силу играть в такие игры, но могла ли она отступить сейчас?

Канелия сжала кулаки и встала на ноги, чтобы прямо в платье шагнуть в горячую воду и напомнить себе, что она дала клятву и не может сдаться.

Глава 6 – Смех холодной купели

Кенли спала долго и сладко. Так спалось ей только в далеком детстве, высоко в горах, где воздух совсем другой, но гор не было, а под щекой вместо родной кровати было то самое покрывало принца Ноктема. Приоткрыв глаза, Канелия поняла, что смяла его и обхватила ногами, обнимая словно кого-то живого.

По свету, проникшему в комнату, она сразу поняла, что солнце встало уже давно, но ее почему-то никто не будил. Видимо, после ночи с королем было положено отсыпаться. Тело ныло от усталости, но с этим можно было смириться, особенно когда никто не трогает и не задает вопросов.

Кенли потянулась и тут же увидела Нину, сидевшую в углу. Глаза женщины были закрыты, но она улыбалась, словно прямо сейчас существовала в каком-то ином прекрасном мире, доступном ей одной.

− Нин, − окликнула ее Кенли, резко сев на кровати. – Ты в порядке?

− Я счастлива, − прошептала Нина, открывая глаза. – Ты сегодня отправишься в новые покои возле королевской спальни. Он сам будет приходить к тебе, а я буду прислуживать вам обоим. Может быть, мне повезет еще больше и он хоть раз на меня посмотрит своими невероятными темными глазами…

Она томно вздохнула, и Кенли поняла вдруг, что это не блеф. Нина искренне рада тому, что просто окажется чуть ближе к королю, и готова безропотно ждать хоть какого-то внимания, ведь когда-то именно она забывалась с ним в страсти. Эта мысль осенила Кенли и испугала: не была ли Нина безумна от того дурмана, которым поили вчера Канелию?

− Нина, − обратилась она к женщине, садясь на кровать: − Скажи, я ведь совсем ничего не знаю, а кем ты была прежде?

− Я… ой, я была юной, наивной дочкой одного барона… Но я даже не помню его фамилию, так это все неважно, − она снова закрыла глаза и стала раскачиваться из стороны в сторону. – Все, что было до владыки, не имеет никакого значения. Я счастлива, что однажды он пришел в мою спальню и показал мне наслаждение, с тех пор я всегда с ним, только теперь ясно, что не нужна ему − стара я уже для нежностей, но я могла бы прислуживать ему за обедом и ноги ему мыть в купели…

Канелия едва не ахнула от ужаса. К ее горлу подступила тошнота осознания и мерзости подобных желаний. Стать такой же ей совсем не хотелось.

− Он давал тебе что-то пить? – тихо спросила Канелия.

− Да-а-а и не раз, − прошептала Нина. – Он говорил, что это поможет мне расслабиться и покориться, и я все пила, хотя и так доверяла ему, хоть и очень робела…

Нина снова вздохнула, а Кенли буквально выпрыгнула с кровати, чтобы быстро натянуть на обнаженное тело свое комнатное платье. Она понимала, что ей нужно поговорить с принцем. Он наверняка что-то знал, и его появление ночью, поцелуй − не было ли это спасением, которое она не заметила?

Только ничего придумать Канелия не успела. На пороге появился смотритель замка и строго спросил:

− Встала? Собирайся! И сними этот мешок, теперь ты должна быть одета как придворная дама!

Кенли просто схватили слуги, раздели и стали наряжать, словно она просто красивая кукла.

− Нина, собирай ее вещи, только даже не бери тряпки. Они ей там не понадобятся.

Кенли же послушно стояла на месте, когда на ней затягивали корсет, до тех пор пока смотритель не подошел к ней и не стал внимательно рассматривать.

− Ты теперь должна будешь каждый вечер ждать короля и быть готова, ясно?

− Конечно, − прошептала Кенли, опуская глаза.

− И на приемы, когда он пожелает, с ним ходить…

− Как хорошо, − стараясь казаться радостной, ответила Кенли, − а Нина останется со мной?

− Да. Еще вопросы есть?

− А она всегда была такая… блаженная? – спросила Кенли, подойдя к мужчине ближе и прошептав вопрос ему в ухо.

Она никогда не задумывалась о состоянии Нины прежде, принимая ее странности как должное, пока не лишилась ночью собственного разума, не ощутила себя беспомощной и жалкой, неспособной отказать королю.

− Нет, а тебя это волнует? – спросил смотритель и посмотрел на нее так строго, что Кенли увидела в его глазах все нужные ответы и, прикрыв руками рот, глупо захихикала.

− Я ревную, − тихо прошептала она. – Она слишком сильно восхищается моим повелителем.

− От, дура, − устало ответил смотритель, отмахнулся и пошел проверять, что там собирает Нина.

Кенли же подхватила покрывало принца и пообещала себе, что его она ни за что не потеряет. Мысли настраивали на серьезный лад, но она опустила глазки и глупо улыбалась, понимая, что умной быть ей совсем нельзя.

Весь день ей приходилось играть свою роль, улыбаться и хлопать ресничками, словно она ничего не способна понимать. При этом Канелия пыталась понять, как ей встретиться с принцем. Расспрашивать о нем слуг она боялась, а когда осталась одна с Ниной в новой роскошной спальне, спросила:

− Ты знаешь, чем принц занимается в замке?

− Кто? – рассеянно спросила Нина, в очередной раз взбивая подушку, чтобы владыке, если он придет, было мягко. – Принц? Ничего о нем не знаю. Меня волнует только повелитель…

− Оно и видно, − вздохнула Кенли, жалея, что она не смогла придумать лучших вопросов в той неожиданной игре на правду.

Теперь ей казалось, что она что-то упустила и поняла не так, а главное, в ее голове совсем не укладывалась мысль о том, что тот поцелуй принца и его привкус были связаны с дурманом. Они словно отменили его, но зачем это принцу? Неужели он хотел ей помочь?

У Кенли голова шла кругом. Она старалась держать себя в руках, но приходила в ужас от мысли, что в любой момент может прийти король, дать ей новый бокал, и она будет обязана выпить все до последней капли или умереть. Оба варианта ей совсем не нравились, потому она ходила по комнате и думала, где можно спрятать оружие, которое прежде надо раздобыть, чтобы у нее был хоть небольшой шанс убить короля.

Тем вечером король не появился. О Кенли снова забыли − то ли она должна была соскучиться по господину, то ли найти подход к неуловимому принцу. Поймать его было действительно сложно. Чем он занимался и где бывал − никто из слуг толком не знал. На вечерах короля, где он раздевал других пленниц, принц не появлялся. Несколько раз Канелия видела его мельком в саду или в одном из дворцовых коридоров в сопровождении немногочисленной свиты из молодых людей и нескольких дам, явно благородных кровей. Зато Кенли очень скоро смогла выяснить, что принцу прислуживает только один паж – Шайдо, которого было нетрудно найти.

− Мне нужно поговорить с Шайдо, этот негодник опять лазил в моем белье,− сказала она стражам, попытавшимся ее остановить.

Стражники засмеялись и пропустили Кенли в купель. Она оказалась в небольшой комнате. Там было темно, и она тут же врезалась во что-то и глухо зашипела.

− Что это? – спросил голос принца. – Пойди посмотри.

− Сейчас, господин.

Мальчик вбежал в каморку и испуганно уставился на Кенли. Он хотел что-то сказать, но девушка схватила его за руки и заткнула ему рот попавшейся под руку тряпкой, а потом запоздало поняла, что это рубашка принца, но только обрадовалась, тут же связала пацаненка рукавами и шепотом велела:

− Лежи тихо, а то вернусь и прибью.

Мальчик посмотрел на нее испуганными глазами и что-то жалобно промычал. Умирать ему явно не хотелось.

− И снова ты, − с насмешкой сказал принц.

Кенли подняла голову. Ноктем стоял перед ней, застыв в дверях, и усмехался, только теперь на нем не было ничего, даже халата, и это его явно не смущало.

− Отпусти мальчишку, раз пришла. Сама меня помоешь, − спокойно заявил он и отступил, явно зная, что она не станет ему перечить.

Кенли не ожидала такой реакции, но послушно развязала пажа. Тот сам вытянул рубашку изо рта и недовольно посмотрел на девушку:

− Дура ты, − шикнул он. – Его высочество тебя ждал, даже стражу предупредил, что ты к нему придешь, а ты… Эх, − он обиженно отмахнулся и кивнул на дверь: – Иди теперь сама его мой, а я пошел. Если повезет, он сам тебе подскажет, какой флакон брать.

− Что? – ошарашенно спросила Канелия.

Ее словно ледяной водой облило − такими внезапными были слова мальчишки, но пояснять ей никто ничего не стал. Послышался плеск воды.

− Ты там долго? – насмешливо спросил принц, и его голос эхом расплылся по комнате.

− Иду, − растерянно ответила Кенли и, подобрав юбку, зашла в большую залу, наполненную душистым паром.

По углам комнаты стояли огромные чаши, в которых плясало пламя, а над ними были подвешены сосуды, от которых и исходил пар, превращавший комнату без окон в зловещее место с приятным ароматом. На одной из стен стояли ряды каких-то баночек. Их было так много, что Кенли сразу поняла, о чем говорил паж: разобраться в них было действительно трудно.

Ноктем лежал в ванной на резных ножках, изображавших позолоченных крохотных русалок, упирающихся хвостами в пол и держащих ванну как сокровище. Это показалось Кенли нелепым, но она ничего не сказала, только посмотрела на принца. Он закрыл глаза, запрокинул голову и вообще, казалось, спал, пока с его мокрых темных волос капала вода.

Что делать, Кенли не знала, как говорить с ним − тоже, потому решила оставаться откровенной, словно игра в правдивые вопросы и ответы продолжалась.

− Ваш паж признался, что вы ждали меня, зачем? – спросила она.

Ноктем открыл глаза, внимательно посмотрел на нее, а потом указал в сторону стеллажа:

− Возьми второй флакон на нижней полке и помой мне голову, − вместо ответа заявил он. – Да, этот, и шевелись быстрее.

Кенли сжала губы, пытаясь не злиться. Ей казалось, что принц специально выводит ее из себя, но она послушно взяла флакон и шагнула к нему. Только теперь она поняла, что рядом с ванной было подобие каменного озера, неглубокого, но прозрачная вода в нем двигалась с едва заметным течением из одного угла к другому. Такого Кенли еще не видела, но решила не задавать вопросов.

Она налила часть содержимого флакона в ладонь и скользнула руками в мокрые темные волосы. Они оказались прохладными, словно пар воздуха их не касался. Это странное открытие заставило Кенли замереть.

− Почему медлишь? – спросил Ноктем, усмехаясь и брызгая в нее водой, манерно дернув рукой.

Капли, упавшие Кенли на лицо, оказались холодными.

− Я просто не ожидала, − прошептала Канелия, не веря, что он и правда лежит здесь в холодной воде и дразнит ее как ребенка.

−Ты вообще не особо догадливая, − фыркнул принц, но тут же закрыл глаза и расслабился, будто прикосновение женских пальцев к его голове было высшим из наслаждений.

Канелия старательно гладила пальцами волосы и смотрела на белую пену, не зная, какую роль ей стоит сейчас играть.

Принц молчал и не двигался, пока она не смыла пену с волос, тогда он в мгновение нырнул в ванну, затем вынырнул, зачесал волосы назад и сказал:

− Теперь бери щетку на верхней полке и отмывай меня всего, а заодно рассказывай: зачем ты искала меня?

Кенли опустила глаза и поплелась назад к полкам. Почему-то смотреть на голого принца ей совсем не хотелось. Он смущал ее своими вольными речами и спокойствием, а она никак не могла понять: доверяет он ей или просто не воспринимает всерьез.

Щетка оказалась удивительно мягкой. Ее короткие ворсинки приятно щекотали ладонь, и Кенли, не удержавшись, несколько раз провела ею по собственной руке, прежде чем нанести пенящееся средство из другого флакона, который ей велели взять, и коснулась щеткой плеча принца.

− Я жду твоего рассказа, − напомнил Ноктем, сидя так, чтобы она легко могла намылить его плечи, а заодно рассмотреть рельефную спину, руки и грудь, словно он был не принцем, сидевшим в кабинете, а молодым воином, привыкшим сражаться.

В подобное Кенли не верила, и скорее была готова принять, что принц просто следит за собой, и внешний вид лишь часть некого образа, которому он привык соответствовать. Стараясь не обращать внимания на крепкое тело и не сравнивать его с королем, Кенли заговорила:

− Владыка велел мне втереться к вам в доверие и все докладывать ему.

− Как это мило, − равнодушно ответил Ноктем. – Теперь я могу просто тебя прогнать, и мои тайны останутся при мне.

− Но разве вы не хотите его обыграть? – удивилась Канелия. – Я ведь могу вам помочь. Если он будет думать, что вы доверяете мне, то…

− Ты, правда, думаешь, что это серьезно? – перебил ее Ноктем, поймав за руку. – Если бы он хотел за мной шпионить, то дал бы это задание не тебе. Это не та игра, которой стоит уделять внимание. Уходи и позови моего пажа.

Он оттолкнул ее, забирая щетку.

Канелия отступила, отвернулась и застыла, понимая, что ей больше не у кого просить помощи.

− Но ведь мне придется за это ответить, − прошептала она, взволнованно.

− Причем здесь я? – равнодушно спросил Ноктем.

− Но вы же помогли мне, − сказала Кенли, обернувшись. – Вы знали, чем меня опоили, и дали противоядие, ведь так? Я думала, что это лишь потому, что я нужна вам в этой игре.

Принц рассмеялся, отбросил в сторону щетку и поманил Канелию пальцем, очень странно улыбаясь.

− Стань вот сюда, − велел он, указывая на другую от ванны сторону.

Кенли сглотнула, но так и поступила, понимая, что не ошиблась.

− Ты наивная, Канелия, тебя одурачить проще, чем ребенка, − внезапно заявил принц, резко встал и толкнул ее в грудь.

Кенли вскрикнула и рухнула в ледяную воду бассейна, такую холодную, что она на миг перестала дышать. Принц, как сын своего отца, явно посмеялся над ней и остудил ее пыл.