Бремя прожития, или Неисповедимы пути журналистские

– Не можете заработать на морковку с редиской?

– До такой меркантильности я еще не дошел. Дача для меня нечто большее, чем морковка с редиской. Поработать с лопатой, с топором мне не в тягость, а в радость. Я понимаю себя как строителя в этой жизни. Созидать что-либо своими руками – не в этом ли самое большое удовольствие? Тем более что, работая на земле, как бы подзаряжаешься от нее вечной, живительной энергией.

– Или, наоборот, заземляешься, разряжаешься после дневных стрессов?

– Возможно, что и так, – смеется гендиректор.

– Почему Клещев поступает так непатриотично, покупая для новых АТС импортное, а не отечественное оборудование?

– Во-первых, отечественная промышленность не выпускает того, что нам надо. Во-вторых, хорош бы я был патриот, если бы предлагал своим согражданам пользоваться устаревшим оборудованием. В-третьих, я понимаю, откуда ветер дует, но заменить аппаратуру на АТС – это не с «мерседеса» на «Волгу» пересесть.

– Правда, что абоненты новых АТС могут говорить по «междугородке», используя, что дешевле, только свою станцию? Вопрос пока теоретический, но все-таки?

– Технически это осуществимо.

– Конкурентов не боитесь?

– Нет. И даже приветствуем их появление. Как, например, в сфере радиотелефонии. Наша система радиотелефонов «Алтай» работает, а одновременно сотовые телефоны появились, и так далее. ГТС – естественная монополия, а поэтому себестоимость услуг всегда будет дешевле.

* * *

Мы встретились с А.Г. Клещевым в 9 утра и вместе зашли в его кабинет. Сев за свой стол, Александр Григорьевич достал из кармана брюк носовой платок и смахнул им с полированной столешницы невидимые пылинки. У этого человека порядок был и будет во всем.

«Северная правда», 18 июня 1997 г.

«РОСТЕЛЕКОМА» АСЫ ПРОКЛАДЫВАЮТ ТРАССЫ»…

Через 10–15 лет предстоит завершить перевод российской телефонии на цифровые технологии. Медный кабель уступает дорогу волоконно-оптическому. Представляем руководителя: Анатолий Григорьевич Зелькин, директор технического узла магистральных связей и телевидения № 5. Уроженец Смоленска в Кострому впервые попал в 1960 году после окончания техникума связи. Полгода поработал в Макарьевском узле связи, но вынужден был уехать из-за отсутствия жилья. Вернуться в Кострому пришлось в 1986 году после назначения директором ТУСМ-5. По его признанию, город нравится, так как напоминает такой же тихий и старинный Смоленск.

– Анатолий Григорьевич, наши читатели, наверное, несколько туманно представляют себе, что такое ТУСМ-5.

– Еще перед войной в стране начали активно прокладывать кабельные и радиорелейные линии связи. Для их эксплуатации создавали подобные нашему предприятию. В обществе происходили коренные перемены, но связь оставалась. И необходимой она будет при любой власти – красной, белой или зеленой. Раз существуют линии связи, не обойтись без предприятий, несущих за них ответственность и устраняющих неисправности.

– Где границы зоны вашего влияния?

– К сожалению, далеко и гораздо шире границ нашей области. На любом предприятии, даже самом большом, за день все-таки можно обойти все цеха. У нас такое невозможно при всем желании. И на такую географию – 220 человек: в Костроме, Сусанине, Кадые, Галиче, Шарье, Нее, а также в Тейкове Ивановской области и т.д. Наше непосредственное руководство находится в Вологде – территориальный центр междугородных связей и телевидения № 13, а генеральная дирекция – в Москве, это акционерное общество «Ростелеком», национальный оператор связи России. Подобная ведомственная принадлежность, кстати, раньше давала себя знать. Приходишь, к примеру, в обком или облисполком, а там прямо в глаза – вы не наши, езжайте к своим, в Вологду.

– А теперь?

– По моему мнению, позиция властей становится все более деловой. Особенно новых. Находим взаимопонимание и решаем проблемы.

– Что является основным показателем вашей работы?

– Качество. Связь должна работать круглосуточно и круглогодично. Наша служба – эксплуатационно-аварийная. Люди находятся в постоянной готовности выехать на место аварии. Даже правило негласное существует – после девяти вечера друг другу не звонить. Знаю, например, что электромеханик А.И. Черепов из Поназырева не засыпает до тех пор, пока не завершится работа его ретранслятора. Настроил дома телевизор на этот канал и таким образом следит за работой передатчика. Ответственно относятся к своей работе нейчане: руководитель радиорелейной станции В.Г. Андреев и молодой инженер – руководитель аварийно-профилактической группы В.В. Александров. В Костроме в лаборатории у нас работает молодой, но перспективный связист Ю.Н. Охапкин, учится в университете связи.

– Но все же аварии случаются?

– Для их устранения мы и существуем. Причем я замечаю тенденцию: где ЧП не было лет по 10-20, там люди теряют бдительность, чутье и навыки. В Шарье лет десять прожили без аварий. Как вдруг в каком-то хозяйстве сдохла лошадь и закопать ее почему-то решили именно в том месте, где пролегает кабель. Хотя лет 20 подряд получали письменные предупреждения о запрещении копать в этих местах. Шуранули экскаватором – кабель в клочья, потихоньку присыпали землей и – восвояси. Связисты впопыхах не сразу выявили повреждение. А Москва круто спрашивает, постоянно звонки – где повреждение, в чем причина, когда устраните? Наказали тогда всех строго.

– Обычно с руководителями мы говорим о реформах, налогах, неплатежах, картотеках…

– Наше финансовое состояние достаточно стабильное, налоги платим, задержки зарплаты не больше недели. Хотя арендаторы каналов – АО «Электросвязь» нашей и соседних областей должны по многу миллиардов. Существуем за счет средств, перераспределяемых «Ростелекомом». Мы низовое подразделение «Ростелекома». Образно говоря, наши доходы – это наши расходы. Составили смету расходов и под нее получаем деньги.

– Если финансы для вас не так важны, то над какими же проблемами приходится работать?

– Связь развивается бурно. Сейчас по линии «Ростелекома» получаем сверхсовременную японскую технику. А устанавливать ее приходится в старых помещениях с треснувшими стенами и покосившимися потолками, построенных более 30 лет назад. Много лет не выделялось средств на ремонт и строительство жилых домов связистов. Пришло время наверстывать упущенное. Начали такие работы в Сусанине, в Галиче и т.д.

Второй момент – охрана наших объектов. В свое время не подозревали, что нас ждет, и обходились легким штакетником. Теперь «Ростелеком» требует бетонные заборы и охрану по всей форме. На Западе вон как объекты связи охраняются, мышь не прошмыгнет.

Начали мы с Сусанина, но не потрафили местной газете. Та методы возведения забора (!) объявила «варварскими» из-за снесенных кустов и все это почему-то увязала с личностью начальника ЛТЦ-2 Ю.К. Перова, сообщив читателям, что он «бравый парень, но духовный инвалид». Впоследствии редакции пришлось дать опровержение и вместе с автором заметки извиниться перед читателями и Ю.К. Перовым, но сколько нервов оказалось зря потраченными…

Наряду с этим сейчас мы ведем строительство принципиально новой магистрали связи. Волоконно-оптический кабель позволит выйти Вологде, Ярославлю, Костроме, Иванову, Владимиру на современные цифровые линии связи. Волоконная оптика повысит качество связи, но линию сначала надо построить. А для этого активно занимаемся подготовкой документов, земельных отводов, поиском подрядчиков. Во многих местах кабель пройдет по лесам 1-й категории, а значит, разрешения надо получать в Москве.

По сравнению с общей протяженностью трассы – 550 километров, наш участок составляет больше половины, так что дел много. Накопленный опыт кабельщиков-спайщиков оказывается непригодным на новых технологиях. Их даже нельзя посылать на переобучение, туда берут только «чистых» людей. Монтаж волоконно-оптического кабеля ведет под микроскопом инженер в белом халате в специальной машине с компьютером. А укладка одного километра кабеля стоит свыше 40 миллионов рублей.

Не секрет, что на местах еще сохранился национальный подход к технике. Швейцарские кусторезы, например, вышли из строя после применения, из лучших побуждений, разумеется, нештатного бензина. Частенько приходится видеть печальные последствия «рационализации» или упрощения импортного оборудования.

– Каким может быть хобби у профессионального связиста?

– Раньше увлекался фотографией, любил экспериментировать, впечатывать, говорили, что портреты, особенно детей, хорошо получались. Но с появлением фото-»мыльниц» смысл пропал. Так что особого хобби нет, все люблю понемногу: почитать, пообщаться с детьми, с внуками. Жена у меня тоже связистом всю жизнь проработала, так что проблемы понимает. Наверное, как и всем, хочется в деревню, на природу, но теперешняя поездка на дачу сопряжена отнюдь не с отдыхом. Недавно в качестве зрителя первый раз в жизни попал на охоту. Мне понравилось, но бывалым охотникам – не очень, ничего не подстрелили. А если брать по большому счету, то жизнь сейчас бурно протекает, работать стало намного интересней, так что отдыхать некогда.

«Северная правда», 18 февраля 1997 г.

ЛЕГЧЕ ЗАВАЛИТЬ МЕДВЕДЯ, ЧЕМ ПОЛУЧИТЬ ХОРОШИЙ ЗАКАЗ

Молодого и энергичного Владимира Мельниченко направили в Кострому с Дальнего Востока, что называется, для усиления кадров. 25 марта 1986 года он принял автобазу связи.

Осколки кривых зеркал

Многое пришлось создавать заново, строить стоянки, гаражи, реконструировать ремонтные мастерские и тому подобное. Замахнулись даже на строительство жилья и сдали 120-квартирный дом для своих рабочих, численность которых, кстати, составляла почти 400 человек. А парк насчитывал около 400 единиц техники. Тогда это время казалось страшно тяжелым. С высоты сегодняшнего дня проблемы десятилетней давности кажутся малозначительными и наивными.

В 93-м «единая и неделимая» связь вдруг разделилась на электросвязь и почту. Автобаза отошла к почтовому департаменту, но львиную долю транспорта пришлось отдать бывшим коллегам – электросвязи. Осталось 70 машин и сто человек персонала.

Время после этого размежевания В.И. Мельниченко вспоминает как самое тяжелое. Встал вопрос о закрытии, ликвидации предприятия. Пришлось буквально с карандашом в руках доказывать вышестоящему руководству, что автобаза все-таки может быть рентабельной. Для «поддержания штанов» организовали на территории предприятия мойку, платную стоянку, ремонт автомобилей, двигателей, восстановление запчастей, магазин для продажи полученной по бартеру продукции и так далее.

К 1996 году обстановка немного стабилизировалась. Но какая же это стабилизация, когда нет средств не то что на развитие, а даже на элементарное обновление. Проедание накопленного прежде потенциала продолжается, а это медленный, но верный путь вниз.

Хотя, по словам Владимира Ивановича, хорошо помогает почтамт, регулярно финансируя свои перевозки, сложились прочные связи с другими постоянными клиентами. Их перечень многообразен, от универмага «Кострома» до «Вторчермета». Перед каждым водителем поставлена задача не только перевозить грузы, но и искать клиента. Платежеспособного.

Пейзажи в кабинете

Предметом гордости большинства нынешних руководителей является западная офисная мебель. В кабинете у В.И. Мельниченко на стене висят три больших костромских пейзажа, на столе стоит красная ружейная гильза. Не ходи к гадалке, охотник. Даже как-то удивительно: то ли в руководители одних охотников назначают, то ли по должности им положено охотиться?

– Это ваше дело, журналистов, анализировать да обобщать, – смеется Владимир Иванович, – а я могу сказать только за себя. Охотиться начал, когда не только о карьере руководителя не помышлял, но и вообще не знал, кем стану. Я же в тайге, на Дальнем Востоке вырос, к охоте да рыбалке с пацанов приучен. На медведя много раз ходил. Первого подстрелил, когда он на речке рыбу ловил. А с первым костромским медведем у меня случился казус. Просидел, как и положено, на лабазе, дождался косолапого. Уже стрелять изготовился, да смотрю, больно мелковат мишка, совсем медвежонок. Отпустил его, как говорится, с Богом. А потом мужики на смех подняли. Ты что, говорят, таежник, у нас в Костромской области крупней медведей и не бывает.

– Охота на медведя – вершина азарта?

– Высший пилотаж. Нервы надо железные и точность стрельбы, чтобы не бегать потом за подранком. Охотимся обычно бригадой 3-4 человека. И к 5 сентября, к моему дню рождения, обязательно завалим зверя. Любимые места – в Солигаличском и Чухломском районах. Затягивает это. Август подходит, и ты уже как на иголках. Вот только после операции на сердце тяжело стало на медведя ходить. Но охоту не брошу. На лося, на кабана, весной – на гуся, осенью – на утку. Хотя жена переживает, как да что, опасно, мол…

– Как истинный охотник относится к работе на даче?

– Да какая же это дача, это огород, дураково поле. Там об отдыхе и речи не может быть. Как приехал, сразу же за лопату или топор.

– Не выращивает ли бывший таежник что-нибудь необычное, из родных мест?

– Лимонник пытался, но он не прижился. С виноградом тоже что-то не получилось. Пять лет жду абрикосы. Прошлый год были цветки, но опали. Нынче жду, когда зацветет…

Увлекается Владимир Иванович летней рыбалкой, есть и лодка с мотором, но выбраться на Волгу все некогда…

Мебель с автобазы?!

Почти 30 лет В.И. Мельниченко является руководителем. Естественно, что у него немало мыслей по поводу того, как жить дальше.

– Зарабатывать надо где только можно, – говорит он. – Для нас сейчас важен каждый клиент, заказывающий транспорт хоть на ближнее, хоть на дальнее расстояние. В парке есть любые автомобили – «Москвичи», «Жигули», «Нивы», всевозможные грузовики, самосвалы, КамАЗы, вплоть до автокранов – 28 моделей. Отличительная особенность нашего транспорта – надежность. Если машина вышла в рейс, то она обязательно вернется, не сломается по дороге. Все грузовики у нас переведены на газ, что дает 30 процентов экономии затрат на топливо.

Три наших КамАЗа зарабатывали деньги даже на перевозке грузов в Чечню, доставляли кабельную продукцию из Куйбышева в Грозный. Попадали под обстрелы в Моздоке, но слава Богу, все обошлось, ребята вернулись живыми и невредимыми. Заработали около 500 миллионов, хотя 180 из них Москва нам до сих пор должна. А водители получали тройной тариф, как плату за риск.

– Ваши водители доставляют почту по области, а в последнее время, после того как связисты из-за дороговизны отказались от услуг железнодорожного почтового вагона, «ходят» и на Москву. А что если вам порвать с почтой и уйти на «вольные хлеба»?

– Автобаза – государственное предприятие, она возила, возит и будет возить почту. Тем более что почтамт, как я уже говорил, регулярно оплачивает свои заказы. Перед нами стоит задача, продолжая доставлять почту, найти другие источники доходов. Поэтому и организовали все эти мойки-стоянки, ремонт и покраску частных автомобилей, установку на них газобаллонного оборудования и так далее. Чтобы хоть как-то сводить концы с концами от непомерной (60 миллионов в месяц) платы за тепло, за электроэнергию, за воду и прочее. И больше того, в настоящее время создаем на территории автобазы мебельный цех. Мебель планируем выпускать для почтовых отделов, для отделений связи и так далее. Но если появятся другие заказы – возьмемся и за них.

– Как закончить кризис в стране?

– Получать доход и повышать рентабельность – невыгодно, все уходит в налоги. Пока эта ситуация не изменится, из кризиса не выйти. Я не сомневаюсь, что все руководители хотят работать, зарабатывать, развиваться, но нет возможностей. Задача для правительства – их для нас создать.

«Северная правда», 10 июня 1997 г.

УТРОМ – ДЕНЬГИ, ВЕЧЕРОМ – СТУЛЬЯ ИЛИ НАОБОРОТ, НО ДЕНЬГИ – ВПЕРЕД

Современный Остап предложил бы монтеру Мечникову бартер

После ликвидации Буйского отделения Северной железной дороги стало ясно, что налоги от его работы станут теперь уходить в бюджеты других областей. Но ведь и наша область не может жить без налоговых поступлений! И я вплотную занялся поиском предприятия, которое бы, наоборот, зарабатывало деньги за пределами нашей области, а налоги платило здесь. Оказалось, такое в Костроме есть. Это филиал АООТ «Связьстрой-7», бывшая ПМК-711. На протяжении последних десяти лет директором фирмы является В.Д. КРИВОШЕЕВ.

– Как же случилось, Владимир Дмитриевич, что вы начали зарабатывать деньги на стороне?

– Наш, по-старому говоря, трест находится в Москве, вот он и обеспечил свой костромской филиал заказами. Три года мы работаем на объектах связи в Московской области: в городе Чехове, в городе Ступино и Ступинском районе, на реконструкции Московской кольцевой автодороги. Примерно 50 процентов объемов приходится на Подмосковье.

– А вторая половина?

– Продолжаем работать в нашей области. Основные объекты сейчас – Волгореченская, Чухломская и Ветлужская АТС.

– Значит, филиал, несмотря на трудные времена, чувствует себя достаточно уверенно?

– Очень сложный вопрос. Все зависит от того, как посмотреть. С одной стороны, мы каждый год обеспечиваем себе портфель заказов (но, к сожалению, расчеты за них на две трети производятся по бартеру). Заключены договора и на 97-й год. Но с другой стороны – с ноября не можем выплатить заработную плату.

– Чем живут ваши рабочие?

– Командировочными, которые выплачивают заказчики, да стараемся помогать людям, выдавая в счет зарплаты полученные по бартеру продукты.

– Выходит, что бартер благо, а не бич нашей экономики?

– Бартер – величайшее зло. Он удорожает строительство процентов на 20-30.

– Почему?

– Да потому что по существующим законам я не могу продать другому полученный товар, не наценив его. Так и разматывается цепочка. Во-вторых, бартерные взаимоотношения не позволяют вовремя рассчитываться с налогами. Долги перед городским и областным бюджетами в последнее время можно ликвидировать взаимозачетами, а что делать с федеральным? Мы благодаря бартеру сидим без наличных денег, а счетчик пени включен. В-третьих, на мой взгляд, бартер наносит удар не только по нам, но и по финансовым учреждениям, банкам.

– Как это?

– А вы думаете, что банки рушатся только потому, что им клиенты долги не возвращают? Есть и другая причина. Денежный оборот сменился на товарный, банки остались в стороне от торговых путей.

– Правда ли, что при бартерных взаимоотношениях выше риск оказаться обманутым?

– Мне не приходилось сталкиваться с фактами прямого и открытого обмана. Хотя, конечно, степень риска повышена. Ведь такие многоходовые партии выстраиваются, как в шахматах. Но в основном все руководители держат слово.

– Выходит, что навязываемый «сверху» тезис о том, что неплатежи возникли от необязательности руководителей – не верен?

– Да. Практика бартера свидетельствует об этом.

– Как становятся связистами?

– Думаю, что большинство по призванию, но ко мне это не относится. Хотя к технике с детства тянуло. Еще в школьные годы стал киномехаником, трактористом, водителем. Родом я из Забайкалья, там и закончил среднюю школу. Поступал в Новосибирский университет на факультет математики, но не прошел по конкурсу. Недолго думая подал документы в институт связи. Как оказалось – не зря.

– А каким образом вы оказались в Костроме?

– К середине восьмидесятых я работал в Барнауле главным инженером аналогичной ПМК-711 организации. Каким-то образом управляющий трестом (нынешний «Связьстрой-7») узнал обо мне и пригласил на работу в Кострому. С 86-го года я здесь работаю.

– Традиционным стал вопрос к руководителям о хобби.

– Вы знаете, ничего особо интересного я вам ответить не смогу. Летом, как и всем, приходится ковыряться на садово-огородном участке, домик у меня там щитовой, своими руками доделывал, сейчас баньку ставлю, но это не хобби. Хобби – работа. Когда находишься в командировке, а они занимают 50 процентов времени, рабочий день автоматически растягивается до 12 и более часов.

– Есть предприятия, где все держится на руководителе. Отлучись он на день-два, и все вопросы повиснут нерешенными. В другом варианте – наоборот: в своем кабинете руководитель, в Москве «на ковре» или в Сочи на отдыхе, а предприятие работает, как хорошо отлаженная машина.

– Понимаю вас. Я в работу отделов и бригад особо не вмешиваюсь. И даже без согласия, например, бригады никогда не возьму нового человека. Но месяца за 3-4 перед сдачей объектов я начинаю вникать во все мелочи: где проложен кабель, какой, как и так далее.

– Что изменилось на предприятии за прошедшие десять лет?

– Удалось добиться, чтобы эти изменения были минимальными. На прежнем уровне сохраняются объемы производства. Сокращения в коллективе коснулись только аппарата, а линейный персонал наоборот даже несколько увеличился.

– Как я понял, по налогам вы должны только в федеральный бюджет?

– Да. И мне бы очень хотелось, чтобы и здесь нашли возможность гасить долги взаимозачетами. Все равно Кострома и Москва друг другу должны. А налоги – это закон. Их надо платить, а не обсуждать.

– Каковы ваши взаимоотношения с властями?

– Практически никаких отношений нет. В городе мы не работаем. К сожалению, нас город в последний раз привлекал при строительстве путепровода в конце улицы Советской. Да печальный опыт остался от сотрудничества с прежними областными властями. В прошлом году ждали приезда Ельцина, и нас попросили заменить кабель до Козловых гор. Мы работы выполнили, а счет на 35 миллионов не оплачен до сих пор.

– Что можно сказать людям при задержке зарплаты с ноября?

– Правду. Так и говорю, что все расчеты ведутся бартером, а чтобы превратить его в живые деньги, нужно много времени. Наши рабочие знают, что мы всегда производим корректировку тарифов с учетом инфляции.

– И последний вопрос, Владимир Дмитриевич. Завтрашний день вы видите?

– Конечно. Только наш корабль оброс ракушками, надо его основательно почистить. Я связист и должен выполнять свои профессиональные обязанности, а не менять доски на консервы и автокраны на гвозди, чтобы в конце концов выменять необходимый для работы кабель. Экономический закон должен быть один – выполни договора, дай прибыль, заплати налоги, выдай зарплату, а остальное – твое, доход акционеров.

«Северная правда», 4 апреля 1997 г.

Часть вторая

ИЗ БЕЗРАБОТНЫХ – В ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ

КУСТАРЬ-ОДИНОЧКА С МОТОРОМ

Пережиток прошлого или надежда завтрашнего дня?

Надпись «Автосервис» со стрелкой была намалевана от руки яркой краской на серой кирпичной стене без учета каких бы то ни было требований графики и дизайна. Зато два гаража, на которые она указывала, сразу выделялись из общего ряда. Покрашены ворота, аккуратно расчищен снег. А напротив щерился разинутым капотом и отсутствием двигателя какой-то «жигуль». Здесь находилась мастерская по ремонту автомобилей: индивидуальное, а если быть точнее, частное предприятие.

Его владелец, хозяин (Хозяин!) Серега, через друзей и знакомых дал согласие встретиться и побеседовать с журналистом, что, по нашим временам, было большой любезностью с его стороны, одолжением. Перед моим приходом он работал и поэтому встретил в синем халате спецовки, с перепачканными в машинных внутренностях руками. Рассказывал достаточно подробно и обстоятельно, хотя чувствовалось, что какую-то часть информации оставляет за кадром, так сказать, для внутреннего пользования. И это было естественным, понятным – бизнес! Тем более что я к нему пришел не за коммерческими секретами, а удивленный самим фактом существования мастерской у 23-летнего парня, снедаемый журналистским любопытством: как, откуда возникла такая идея и, самое главное, как ему ее удалось реализовать.

История

В школе Серега ничем не отличался от своих сверстников, в меру хулиганил, в отличники не рвался. Но страсть копаться с железками оказалась врожденной. Интуитивно он чувствовал в любом механизме заложенную конструкторами идею, сразу же «врубался», как этот агрегат работает, для чего нужны все его многочисленные детали. А если же не понимал, то не успокаивался, пока не удавалось разобрать и посмотреть, что внутри, для чего и зачем. Так что талант автомеханика в нем заложен, что называется, от Бога. Поэтому и пошел учиться в автотранспортный техникум, на механическое отделение.

По правде говоря, мне доводилось уже встречать людей, одержимых техникой. Они мастерят самодельные трактора, придумывают занятные штуковины для автоматического полива и так далее. Один даже просто так, из интереса, сделал аэросани. С форсажным ревом стартующего перехватчика они не спеша двигались, преимущественно по хорошо накатанной дороге, отчего соседи завалили милицию жалобами. Аэросанные пробеги закончились отчленением на полных оборотах метрового пропеллера, который, сверкнув в морозном воздухе отточенным бумерангом, как взрывом разметал добрую половину кстати оказавшейся на траектории поленницы. Все эти люди однозначно влюблены в технику, но никто из них не открыл свою мастерскую. Как же удалось это нашему Сереге?

– После смерти отчима остался гараж с потрепанным «москвичонком», – рассказывает он. – Поначалу из интереса и любопытства его отремонтировал. Помогал соседям по гаражам. А потом вдруг заметил, что взрослые сами ко мне идут: посмотри, помоги. Деньги предлагают, лишь бы я им отремонтировал. Вот тут-то и появилось осознание себя и своих возможностей, уверенность в своих силах. Понял, что могу буквально из развлекаловки и интереса сделать работу.

Накопление «первоначального капитала» далось Сереге жутким трудом и тяжким самоограничением. Я прекрасно понимаю, чего хочется в 19 лет… Но – была идея. И, подкопив деньжат, Серега прикупил соседний гараж и разобрал перегородку. Постепенно начал приобретать оборудование для мастерской: электронный стенд для настройки двигателей, подъемник, всевозможные инструменты. Показывая мне мастерскую, он иронично-уважительно бросил:

– А начинал-то: шесть ржавых ключей было.

День сегодняшний

Мне доводилось бывать в колхозно-совхозных и фабрично-заводских мастерских. Серегина значительно от них отличается. Нет, здесь не пахнет образцово-показательностью. Здесь порядок рабочий. Все приспособлено для удобства и облегчения труда. На стенке между воротами телевизор и магнитофон с колонками. Ворота изнутри завешены одеялами – тепло надо беречь. Есть даже, не знаю, как и назвать, антресоль, что ли, своего рода балкон второго этажа. Вероятно, «офис» или место отдохнуть-расслабиться. Неужели, подумалось мне, в свои 23 Серега уже понимает, как влияет окружающая обстановка на настроение, а оно – на производительность? И не только понимает, но и делает, созидает.

На рекламу Сереге особенно тратиться не пришлось. Благодарные клиенты хвастались перед друзьями и знакомыми добротно отремонтированными машинами и дружбой с умелым автомехаником, а те – «мотали на ус»…

– Кто же у тебя ремонтируется?

– Во-первых, те, кто не хочет чинить машины сам: не понимает или ляпаться не хочет. Допускаю, что у кого-то и времени на это нет. Во-вторых, располагающие доходами для такого удовольствия. А в-третьих, для меня важней машина заказчика, а не он сам. Главное, какая у нее неисправность и как побыстрей ее отремонтировать. За престиж, за честь «фирмы» приходится бороться, и это получается, рекламаций нет.

Не смог я удержаться и от нескромного, но важного вопроса о доходах. Оказалось, выходит у Сереги отнюдь не больше, чем у часто угрожающих забастовками педагогов. На уровне среднего бюджетника. Тем более что в мастерской он не один. Есть «наемный рабочий». Парень его лет прислушивался к разговору, но от дела своего не отвлекался, сосредоточенно занимаясь регулировкой двигателя «девятки». По всей вероятности, есть и еще один, скажем так, «в штате». Во время беседы на принадлежащей мастерской «Волге» (купили сломанную и «вылизали») подкатил молодой человек и из коротких переговоров можно было сделать вывод, что он занимается какими-то организационными вопросами и маттехснабжением. Хотя, как сказал Серега, поставщиков и тому подобного у них нет. Каждый ремонт индивидуальный, в соответствии с потребностью покупаются необходимые запчасти. Тем более что они теперь не дефицит.

– А за иномарки беретесь?

– Конечно. И если нет запчастей, то из наших, отечественных переделываем и приспосабливаем. Обращаемся на костромские заводы поточить-посверлить. Там, как правило, не отказывают, мы же наличными платим. Не было еще ни одной машины, от которой бы мы отступились.

– Налоги?

– Платим аккуратно и исправно. Мастерская зарегистрирована, есть патент.

– Конкуренты?

– Не ощущаем. Спрос на наши услуги намного выше, чем предложение. В Костроме должно быть в 10, 20 раз больше таких мастерских, чем сейчас. И всем работа найдется.

– Планы?

– Ого-го! – Серега оживляется. – Мне бы деньги, я бы тут такое развернул! И ремонт, и техобслуживание, и профилактику, и автомагазин… В общем, полный автосервис.

– Прогноз на ближайшее будущее?

– Уверенность в завтрашнем дне у меня, например, есть. Я его, завтрашний день, сегодня своим хребтом зарабатываю.

– Ты считаешь себя «новым русским»?

– С такими-то руками? – Серега показал дочерна испачканные машинным маслом ладони.

Вместо эпилога

Ты, Серега, в свои 23 года считаешь, попавшись, как и многие, в сети расхожего стереотипа, что «новые русские» – это те, кто гоняет на иномарках, бешено прожигая деньги и жизнь. И тебе порой приходится ремонтировать их машины. Но ты, Серега, ошибаешься, считая их руки чистыми. Грязь, конечно, на них не видна, но она пострашней твоего солидола. И не отмывается стиральным порошком.

На мой взгляд, «новый русский» – это именно ты. Горбатишься сегодня, но зато уверен в завтра. Я знаю, что тебе по-хорошему завидуют друзья. Хобби стало работой, это ли не жизненный кайф. По молодости ты пока не боишься отсутствия «больнички», отпуска, стажа для пенсии. Даже изменения политической конъюнктуры. Ведь если есть закон о разрешении такой деятельности, то может быть и о запрещении.

В тебе, Серега, счастливо сошлись два таланта: к технике и к бизнесу. Последним, по научным данным, могут всерьез заниматься лишь 3-5 процентов населения. Видимо, поэтому ты оптимист и уже просчитал свое завтра. Тебе даже и в голову не приходит просить дотаций у правительства.

Да, я понимаю, мастерская – твоя. Но ведь и остальные у нас теперь почти все собственники чего-нибудь: фабрик, заводов, ферм, ателье, пароходов… Недавно директор одного из леспромхозов, выступая по местному телевидению, пожаловался, что, мол, иностранцы, купив чуть ли не половину акций предприятия, ни рубля не вложили в производство. А другая половина акционеров что же? Им вроде поближе свое предприятие. Но даже работать как следует не хотят, пьют… Пьют на тех же фабриках, заводах и прочих пароходах. Вместо деловой древесины отгружают гнилье, вместо фанерного сырья – дрова, зарастают непаханные поля, идет под нож дойная скотина.