Читать книгу: «Сын вампира», страница 3

Глава 3
Дружба

Время бежало так же быстро, как мы с Ларри на озеро, после жаркого рабочего дня. Мой друг из семьи земледельцев. В огороде его родителей росло практически все. Все виды овощей, трав и растений. Из фруктов только груши, да и то кислые. Все подаяния огорода его отец отвозил в ближайший город и продавал, лишь малую часть оставляя себе.

Ларри каждый день копался в земле, помогая родителям, а я пас овец. Вечерами мы встречались у озера, весело болтали и смывали всю дневную пыль и усталость. Дни шли за днями, а мне так и не удавалось больше увидеть Еву. Очень хотелось встречи с ней, но она не выходила из дома. Ежевечернее наблюдение за огородом тоже не давало результатов. Я рассказал про нее Ларри, но друг лишь пожал плечами, не придавая этой информации особого значения.

Однажды, возвращаясь после прогулки домой, я остановился возле нашей оградки и замер, глядя на лошадей, мирно щиплющих зелёную траву у дома Агилии. Они были привязаны к маленькому столбику, вкопанному в землю. Среди них я сразу узнал Кислинку. Значит, Ева всё ещё здесь, хотя пару дней назад лошадей не было видно. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону дома, набрался смелости и постучал в дверь. Кто мне откроет и зачем я вообще пришёл – эти мысли внезапно перестали меня волновать. Постучал снова. Тишина. Я уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг раздался звук отодвигаемого засова, и дверь медленно приоткрылась. На пороге стояла Тори. Испугало не столько её хмурое выражение лица, сколько лиловое пятно под левым глазом. Она сердито уставилась на меня; губы дрожали, обнажая серые зубы:

– Чего тебе?

– Я хотел бы поговорить с Евой, – произнёс я, стараясь сохранить спокойный тон.

– Ева занята. Уходи прочь! Забудь о ней, – отрезала Тори.

Я растерялся, хватая ртом воздух, а Тори продолжала:

– Тебе нечего делать здесь, оборванец. Не смей приближаться к дочери герцога!

Мои глаза невольно скользнули вниз, к своей одежде. Я почувствовал обиду. Люсьен всегда заботливо следила за моим внешним видом, хоть вещи и не отличались дороговизной. Одежда идеально сидела на мне. Почему же я оборванец? Но прежде, чем я успел задать этот вопрос, Тори грубо захлопнула дверь.

Некоторое время я стоял в полной растерянности, затем побрёл домой с опущенной головой. Внутри кипела обида и злость. Даже простые служанки обращались с нами, деревенскими жителями, без должного уважения. Что уж говорить о тех, кто занимал высокое положение при дворе.

Оказавшись дома, первым делом плюхнулся за стол. Люсьен тихонько напевала, передвигаясь по кухне, а я молча ел горячее печенье, макая в мед. Мама, как всегда, улыбалась. Эта мудрая женщина, прошедшая через многие испытания, сохранила доброту и спокойствие. Она всегда смотрит на всё с оптимизмом.

– Мам, когда я вырасту и накоплю денег, я построю тут замок. Прямо в нашей деревне. Или куплю поместье на берегу моря. И увезу тебя с собой.

Она ласково улыбнулась, касаясь моего плеча:

– О, Ифор, главное – не терять веру в свою мечту и не сдаваться. Всё обязательно получится.

Я слабо улыбнулся в ответ, понимая, что мама просто пытается меня подбодрить. В её глазах я ребёнок, мечтательный и наивный, не осознающий, что ждёт впереди. А что меня ждёт? Простая жизнь пастуха, где скука и уныние со временем захватят мою душу, постепенно разрушая её.

Еще одна неделя прошла незаметно. В моей жизни ничего не изменилось: пастбища, озеро, дом – однообразное вращение дня за днем.

Как-то поздним вечером мы с Люсьен занимались чтением. Сидели на кухне, за окном уже сгущались сумерки. Толстая свеча на столе едва освещала пространство вокруг, бросая мягкий, приглушённый свет. Этот слабый свет боролся с наступающей тьмой, но не добавлял особого блеска. Моя тень падала на страницы книги, словно накрывая буквы тёмным покрывалом. Я то и дело ерзал на стуле, пытаясь обмануть тень, сдвигая её в сторону. Дом погрузился в тишину, нарушаемую только редким храпом Генри да нашим тихим шепотом над книгой.

– Ко-роль Люд-виг Спра-вед-ли-вый за-клю-чил пе-ре-ми-рие, – с усилием читал я, всматриваясь в буквы.

– Дед нашего короля Бранта Справедливого, – пояснила Люсьен. – Он заключил перемирие с арканцами, которое до сих пор действует.

Я вопросительно взглянул на неё. Люсьен нежно улыбнулась и легонько сжала моё плечо.

– Аркана – государство далеко в песках. Очень далеко. Говорят, если идти через горы, можно потратить целый месяц. А если плыть на корабле по океану – два месяца.

– Ух ты!

– Вот тебе и «ух ты». Давай дальше читать, – хихикнула Люсьен. В тот же миг я услышал шаги за окном, и кто-то негромко постучал в ставни. Люсьен вздрогнула, но я остался спокоен, хотя и удивился. Кто это может быть?

Люсьен склонилась над столом и, потянувшись к ставням, распахнула их, впустив в дом прохладный вечерний воздух. Там стояла растерянная Ева. Она замешкалась, видимо подбирая слова, а потом тихо спросила:

– Ифор дома?

– Мам, это ко мне, – вскочил я со стула, подходя к окну. Взглянув на Люсьен с любовью и обожанием, увидел, что она всё поняла без слов. Мама улыбнулась, кивая в ответ.

– Только недолго и надень рубашку.

Я подбежал к двери, схватил отцовскую рубаху и, напялив башмаки, выскользнул наружу. Обогнув дом, я подбежал к Еве и кивнул в сторону огорода, увлекая её за собой. Надо было отойти подальше от окна, чтобы мама не могла услышать наш разговор.

– Что случилось? Всё хорошо? – Я постарался скрыть волнение.

– Всё хорошо. Тори уснула, Агилия и ее новый пьяный муж Дерек тоже. Я так устала сидеть дома. Тори не разрешает мне выходить на улицу.

– Почему? Ведь она твоя служанка. Разве не ты должна решать?

– Отец строго-настрого приказал слушать тетю и её. Они должны присматривать за мной, пока он решает свои дела. Мне вообще нельзя появляться на улице, иначе поползут слухи, и его враги узнают, что я здесь. Так мне сказали. Просто хочется немного побыть на свежем воздухе. Пойдем гулять!

Её неожиданное предложение разлилось по мне, словно мед, наполняя энергией и весельем. Глубоко вдохнув, я осмелился взять её за руку. Ева молча посмотрела на меня. В красивых, голубых глазах плясали весёлые искорки.

– Идем, я покажу тебе одно волшебное место, – прошептал я заговорщически и повёл её в сторону озера.

Мы шли по спящей деревне, осторожно обходя дома. Я уже знал, где можно идти расслабленно, а где следует быть настороже, чтобы нас никто не обнаружил. Осознавая ответственность за Еву, я ощущал, как мои чувства и инстинкты обостряются. От тени к тени, словно ночной охотник, я вёл её вперёд, направляясь к заброшенному саду.

Когда мы оказались в нем, я предупредил:

– Тут много ветвей. Береги глаза.

– Я боюсь крапивы, – жалобно пискнула она в ответ.

Не отпуская её руку, я пробирался сквозь густые заросли и молодые деревья. Мои глаза хорошо видели в темноте, поэтому всякий раз, когда на нашем пути появлялись колючки, мы старались их обходить. Колючий репей жадно хватался за нежное шёлковое платье Евы, а паутина настойчиво обвивала наши лица, руки и обувь.

Мы миновали сад. Я остановился, украдкой посматривая на нее. Ева замерла, осматривая окружающую природу.

Перед нами раскинулось ночное озеро, а над ним возвышались высокие, могучие горы. Вокруг всё ещё стрекотали кузнечики, жужжали пролетающие насекомые. Иногда эту гармонию звуков нарушали лягушки, своими громким требовательным кваканьем.

Подняв камень, я зашвырнул его в озеро. Камешек скользнул по зеркальной глади и, пролетев ещё пару мгновений, звонко плюхнулся в воду. Озеро недовольно зашевелилось, словно пробужденное ото сна.

– Мы часто приходим сюда с Ларри. Это мой друг. Здесь спокойно и красиво.

Ева наблюдала за водой, а потом вдруг спохватилась и начала осматривать землю под ногами.

– Я слышу лягушек, Ифор. А если они прыгнут на меня?

Я усмехнулся и отвёл её чуть подальше от берега.

– Они не кусаются. Тут свой мир. Им не до нас. – Я улыбнулся и сел на мягкую, влажную траву.

Ева колебалась, стоя надо мной. Её взгляд, словно у испуганного зайца, метался вокруг, осматривая горы, озеро, траву.

Первая прогулка с ней, но она сильно отличалась от наших вечеров с Ларри. Там мы были на равных: громкие, шумные, дикие, весёлые. Здесь всё иначе. Здесь ответственность, волнение и в тоже время какое-то спокойствие, незнакомые, странные ощущения.

– Ты так и не объяснил, почему ты такой бледный? – Ева пристально уставилась на меня, наклоняя голову.

– Я уже говорил.

– Нет, это не ответ.

– Это секрет.

Ева сжала губы, нахмурилась. Запрокинув голову, я посмотрел ей в глаза и, придав голосу как можно более весёлый тон, ответил:

– Честно говоря, я сам ничего толком не знаю о себе. Я приёмный ребёнок в семье. Сам пытаюсь найти ответы, понять, кто я, кто мои настоящие родители…

Ева не сводила с меня взгляда. Лицо её приняло задумчивое выражение. Наконец она сказала:

– Ну, сидя в деревне, ты вряд ли сможешь многое узнать о себе. Судя по всему, твоя мать явно не местная?

Меня кольнули её слова о том, что я «сижу» в деревне, но, стараясь скрыть обиду, я ответил:

– Конечно, иначе давно бы всё узнал. Вся деревня бы знала.

Я пожалел, что поделился этим с ней. Ева ведь практически чужая для меня, а я рассказываю такие личные детали о своём происхождении. Кажется, она уловила перемену в моём взгляде, нахмурилась. Я добавил:

– Если бы я знал, куда идти – ушел бы.

Горечь в моих словах, казалось, тронула её. Ева присела рядом, коснувшись моей руки.

– Ты действительно хочешь уйти?

– Нет. Скорее хочу узнать, кто я и кем были мои родители.

– Почему были?

– Ну, мама умерла сразу после родов. А отец – о нём вообще ничего не известно. Лучше расскажи о себе. Почему ты здесь?

Ева отвела взгляд, нахмурив брови. Грустное выражение лица говорило о том, что эта тема для неё болезненна. Внезапно из травы выпрыгнула лягушка, приземлившись прямо у её ног. Ева испуганно отскочила назад, разорвав ночную тишину пронзительным криком. Я не смог удержаться от смеха и, осторожно подняв лягушку, подошел к берегу озера. Лягушка легко оттолкнулась от ладони и скрылась в тёмной глади воды. Я обернулся к Еве, стал медленно приближаться. На моём лице всё ещё играла лёгкая улыбка. Ева с отвращением и брезгливостью следила за моей рукой, будто опасаясь, что прикоснусь к ней. Убедившись, что лягушка больше не угрожает, немного расслабилась и тихо произнесла:

– Герцог Бракли, он враждует с моим отцом. Этот конфликт тянется ещё со времён их совместной охоты. Отец случайно ранил одного из его дальних родственников стрелой. С тех пор напряжение между ними только возрастало, перерастая в открытые столкновения. Позже сын герцога лишился ноги в одной из стычек, став калекой. Сам же герцог поклялся моему отцу, что убьёт меня любой ценой. Теперь отец не находит себе места.

Я жадно поглощал каждое слово, каждую деталь, что таились в ее рассказе. Меня захватывало всё: её жизнь, события за пределами нашей деревни, существование могущественных герцогств, чьи интриги и ненависть переплетаются в бесконечной борьбе. Сердце сжималось от тоски, ведь я был слишком мал, чтобы покинуть свою деревню и отправиться исследовать этот удивительный мир. Моё существование ограничивалось скромными просторами родной деревушки и рутинными обязанностями, тогда как Ева жила среди дворцовых тайн, опасностей и приключений.

– Папа уверен, что здесь я буду в безопасности, но только если останусь незаметной, как тень. Никому нельзя знать, что я здесь, – добавила она.

– У тебя есть собственный замок, правда? – я старался скрыть зависть в голосе.

– Да, у нас есть небольшой городок, а на окраине, возле леса, стоит наш замок. Там очень красиво. У меня огромная комната, камин, у которого я согреваюсь холодными вечерами. Множество нарядов, изысканная пища. Служанки ухаживают за мной, расплетают мои волосы, рассказывают увлекательные истории и легенды, а менестрели поют мелодичные баллады – Её слова понесли меня в этот сказочный мир.

Не в силах сдерживать любопытство, я засыпал Еву вопросами, желая узнать каждую деталь жизни в замке. Она охотно делилась историями, рассказывая о роскоши и великолепии, которые окружали её каждый день. Затем она объяснила, почему король до сих пор не вмешивается, чтобы примирить враждующие герцогства.

Королевство оказалось погружено в хаос и раздоры. Бария вела нескончаемую войну с горными племенами, а внутренние конфликты короля вовсе не тревожили. Ему нехватало ни сил, ни средств, чтобы удержать страну от распада. Королевство трещало по швам, и каждый стремился урвать для себя больший кусок власти.

Ева же в свою очередь спрашивала про нашу жизнь с Ларри. Она хотела узнать, чем мы занимаемся, во что играем, кто наши родители. Мы оба сидели на мягкой траве, беседуя обо всём на свете, и не заметили, как наступила глубокая ночь.

– Становится холодно. Может, пойдем домой?

Я кивнул, затем снял рубашку и протянул её Еве.

– Нет. Ты замерзнешь.

– Ничего страшного. Возьми.

Она засомневалась, но в конце концов приняла рубашку, накинув на свои хрупкие плечи. Мы направились обратно в деревню. Я шёл чуть впереди, Ева следовала за мной, держась слева.

– Кстати, я заходил к тебе пару дней назад, – сказал я, внимательно всматриваясь в заросший сад. Мне показалось что там, среди деревьев и кустарников кто-то стоит. Но еще через несколько шагов, я понял, что это просто молодая березка. – Открывшая дверь служанка была довольно груба, и у неё под глазом был синяк.

– Правда? Я об этом не знала, – удивлённо воскликнула Ева. – Что касается Тори, то дела у неё действительно плохи. Дерек её ударил. Я его боюсь.

– Надо рассказать твоему отцу, пусть этого пьяницу выпорют плетьми.

– Как? Мы не можем просто взять и уехать отсюда. Дороги кишат разбойниками и людьми Бракли. А когда за мной вернётся отец, неизвестно.

– Осторожнее! – предупредил я, когда мы ступили на территорию заброшенного сада.

Душистые ароматы цветов мгновенно окутали нас, проникая глубоко в лёгкие. Я протянул руку Еве, она неуверенно сжала её, всё ещё косясь на ту руку, в которой держал лягушку. Мы двигались осторожно, стараясь обойти крапивные кусты и колючки.

– Почему он её ударил?

– Не знаю. Он постоянно ворчит, что отец не оставил достаточно денег. Орет, что съедаем всё, что у них есть. Он кричит на тетю, на Тори и даже на меня.

– Тебе не повезло.

Ева промолчала, продолжая следовать за мной. Когда мы наконец вышли из зарослей сада, она сняла рубашку и вернула её мне.

– Уже стало теплее. Надевай.

С неохотой отпустив её руку, я взял рубашку и накинул на плечи. Мы благополучно дошли до наших домов и мило помахав друг другу, разошлись.

Утром, после завтрака, я оказался у овчарни раньше Генри и занялся выгоном овец. Старик нагнал меня уже на подходе к пастбищам. Его выцветшие глаза, возможно, и не могли выразить удивления, но лицо, покрытое глубокими морщинами, всё-таки выдало его чувства. Морщины углубились, а губы предательски растянулись в разные стороны. Да, вероятно, это было впервые в его памяти, когда я так рано поднялся, быстро позавтракал и бодро погнал овец на кормёжку. Однако старик не стал расспрашивать о причинах моего внезапного рвения к труду; он молчаливо шёл рядом, время от времени бросая на меня взгляды.

Я находился в превосходном настроении, мысленно прокручивая план знакомства Ларри и Евы. Наша дружба должна оставаться тайной, незаметной для окружающих. Никто не должен знать, чья она дочь и зачем прибыла сюда. Ларри, конечно, мог оказаться болтуном, но, если объяснить всю серьёзность ситуации, он наверняка отнесётся к чужим секретам ответственно. Мы должны были держать язык за зубами и гулять скрытно. Я не хотел навлечь беду на Еву.

Блеянье овец разносилось по всей окрестности, словно шум далекого водопада. Они рассеялись по пастбищу, их серые силуэты мерцали среди зелёных трав, словно призрачные тени в заколдованном лесу. Некоторые сбивались в группы, словно боясь остаться одни под ярким солнцем.

Я растянулся на мягкой земле, прикрыв лицо от палящих лучей. Облака медленно плыли над головой, превращаясь то в странные существа, то в сказочные замки, парящие высоко в небесах.

Вдруг тишину нарушил резкий окрик:

– Ифор, не вставай! – закричал Генри. По интонации в голосе я понял, что опасность рядом. Я хорошо его знал. В моменты сильного волнения, Генри всегда был категоричен и слова произносил громко и резко. Когда страх охватывал его, голос становился громким и жёстким, будто металл, звенящий о камень.

Я быстро вскочил, пытаясь понять, что происходит. Отец неуклюже ковылял в сторону леса, опираясь на трость. Он покачивался из стороны в сторону, напоминая старого больного медведя. На краю леса, где он соприкасается с зеленой равниной, стояли волки. Две особи. Серые хищники изучающе смотрели на небольшую группу овец, которые гуляли в несколько метрах. Их уши стояли торчком, морды приподняты.

Глаза хищников горели холодным огнем, а шерсть переливалась серебристым блеском при каждом движении. Они ждали момента, подготавливая атаку.

Генри что-то кричал и махал тростью, приближаясь к ним, но на хищников это не произвело впечатления. Один зарычал, а другой побежал в сторону овец, огибая старика по широкой дуге. Я схватил зачем-то прутик и ринулся к волку, который побежал к овцам. Другой волк, к кому шел Генри, шевельнулся, а затем отбежал назад. Они пытались нас растянуть, украсть барана и уйти в лес. В бой с людьми они вступать не собирались, и мне нужно использовать это. Волк приближался к своим жертвам, нагоняя на них дикий страх. Овцы начали нервничать, в размеренной ходьбе появилась нервозность, суетливость. Я ускорился и в несколько прыжков оказался между ними и хищником. Развернув группу, я отправил их к основному стаду. Волк зарычал. Зверю явно не понравилась моя наглость. Дерзкий мальчишка бесцеремонно увел добычу из-под носа. Наши глаза встретились. Желтые, завораживающие, с темными зрачками они заставили меня замереть на месте. Волк смотрел неотрывно, внушая страх и неуверенность. Он оскалился, обнажая зубы, готовый к прыжку. Наверное, я ошибся, подумав, что волки не нападут на нас. У этого самые серьезные намерения, нужно было что-то предпринимать, но что?

Неожиданный прилив силы и смелости ворвался в мое тело, наполняя злой энергией. Я вдруг сам зарычал, ощущая себя диким зверем. Прутик упал к ногам, а ладони превратились в кулаки. Я был напряжен как струна, готовый принять бой в любую секунду. Волк не двигался. Он стоял в боевой стойке с раскрытой пастью, но вдруг стал отступать. Оказавшись на безопасном расстоянии, он еще раз взглянул на меня, а затем поспешно скрылся в лесу. Его собрат последовал за ним, оставив разбушевавшегося Генри в полном недоумение. Старик, прийдя в себя, доковылял до меня, с опаской рассматривая еще из далека. Возможно, опасался, что я ранен, напуган.

– Ты цел, мальчик мой? – его встревоженный голос вывел меня из непонятного состояния. Мой боевой пыл сразу спал, голос предательски дрогнул:

– Все хорошо.

– Это не дело. Сегодня же поговорю с Чавусом. Пусть выделяет собак. Пару хороших обученных псов нам не помешают.

Я не стал говорить ему что таких собак в деревне нет. Трусливых дворняжек полно в каждом дворе, но при виде хищников, они первые убегут куда глаза глядят.

Подняв прутик, я поплёлся к своему излюбленному месту. Перед глазами все еще стоял волк, который смотрел на меня сначала как на добычу, а потом… показалось или в глазах хищника виднелся страх? А может быть удивление, смешанное с уважением? Бредовые мысли конечно, но ведь он отступил. При желании волк легко мог одолеть меня, перегрызть горло. Я для него даже меньше и легче крупного упитанного барана, которого он легко убивает челюстями и таскает в зубах пол дня. Ледяной страх пронзил внутренности, а затем подкрался к ногам. Они сделались ватными, тяжелыми. Я устало плюхнулся на траву, закрыл глаза. Грудь ходила ходуном, а кончики пальцев стыдливо плясали, управляемые легкой дрожью, словно марионетки.

Только к полудню мне удалось успокоиться, мысли о волках медленно отступили. Генри сидел рядом, раскладывая на траве еду. Он вытащил из походного мешка хлеб, вяленую рыбу, пару огурцов и огромную морковь. Люсьен собирала нам сегодня обед второпях, у нее срочный заказ. Много работы. Но я достаточно проголодался, поэтому на все это смотрел с нетерпением, сглатывая слюну.

– Налетай малец, – улыбнулся старик, разламывая булку хлеба напополам.

Мы приступили к трапезе. С нами ужинали муравьи, которые бегали туда-сюда, выбирая лакомства. Я, как обычно, набил рот едой и пытался все это пережевать. Генри, с выражением некоторой озабоченности, спросил меня:

– С тобой точно все в порядке?

Я лишь кивнул, сбрасывая муравья с куска рыбы. Он улетел в траву, но едва я вздохнул, как на руке тут же появился другой муравей. Неустрашимо он мчался к своей цели, но его сдуло потоком воздуха из моего рта.

– Сегодня необычный день. Особенный. Перемены.

– Перемены? – удивился я и посмотрел на отца.

– Перемены. В тебе.

– Это хорошо?

Генри не ответил, откусил огурец и уставился вдаль, где пастбища скрывались за горизонтом. Его лицо напоминало кору древнего дуба: темное и испещренное морщинами, оно воплощало задумчивость, а плотно сжатые губы подчеркивали озабоченность. Я разделил с ним это молчание. Мы просто ели, погруженные в свои мысли. Вокруг пели птицы, стрекотали кузнечики, а ароматы – от горьких трав до сладких цветов – смешались в воздухе и веселой гурьбой витали у моего носа.

После восхитительного обеда я растянулся на зелёной траве, закрыв глаза. Генри тоже иногда дремал, а порой лишь сидел в безмолвии, наблюдая за беззаботными овцами. Волки, казалось, не вернутся сегодня; странным образом, мы оба в этом были уверены.

Когда пришёл вечер, мы погнали овец домой. На пути старик вновь напомнил о своей решимости поговорить с Чавусом. Он был встревожен появлением волков и надеялся, что управляющий решит этот вопрос. Мне Чавус не особо нравился. Я чувствовал его ненависть ко мне. Он был неумелым управляющим и, похоже, не лучшим человеком. Герцогиня Мерика из ближайшего города назначила его на эту должность, чтобы следить за урожаем и налогами. Шерсть, мясо, овощи – всё это отправлялось в город, а наша деревня так и не процветала. Жители нередко обращались к нему с просьбами, но Чавус лишь кивал, обещая помочь. Время шло, а их проблемы оставались нерешёнными. Я ни капли не сомневался, что судьба деревни и ее жителей Чавуса не интересует.

Загнав всех овец, мы разошлись с Генри по разные стороны. Он направился к управляющему, а я, полный предвкушения, помчался навстречу с Ларри. Сегодня мы должны были встретиться у колодца.

– Ифор, у меня отличные новости! – воскликнул он, заметив меня. Мы крепко пожали руки и направились к озеру.

– Мой отец обещал сделать нам деревянные мечи. Рукоятки он обмотает грубой тканью, а на лезвиях вырежет наши имена.

– Ого, великолепно! – восхитился я, сильно пнув мелкий глиняный камушек, который привлёк мое внимание. Ларри хохотнул. Он явно находился в приподнятом настроении, а его пружинистый шаг сплетался с легким подпрыгиванием. Он то обгонял меня, шагая спиной вперед, то оказывался рядом, охваченный жадным восторгом о будущих игрушках. Я слушал его с улыбкой, а когда мы миновали заброшенный сад, спросил:

– Ты же не против, если к нам присоединится Ева?

– Ева?

– Да, та самая девочка-соседка, о которой я тебе рассказывал. Я сегодня недолго, нужно помочь отцу. А потом, когда стемнеет, можем снова встретиться здесь.

– Променял нашу дружбу на девчонку? – Ларри пытался шутить, но в его голосе явно слышалось недовольство.

– Ничего подобного. Просто ей не с кем гулять, она тут совсем никого не знает.

Ларри хмыкнул, при этом его брови поползли вниз, а губы смешно выпятились вперед. Он замедлил шаг, стараясь идти в ногу со мной. Я дружески толкнул его локтем в бок, надеясь разрядить обстановку, но Ларри оставался невозмутимым.

– Если она тебе не понравится, обещаю больше не приведу ее к нам.

Ларри продолжал молчать, погруженный в свои мысли. Мы шли рядом, и я ощутил легкое напряжение. Возможно, он действительно был обижен тем, что я уделяю внимание кому-то другому. Но я не мог оставить Еву одну в деревне, где она еще ничего не знала и ни с кем не была знакома.

– Эй, Ларри, – сказал я, пытаясь вернуть его внимание. – Это всего лишь прогулка. Давай не будем делать из этого проблему, ладно?

Он наконец взглянул на меня. В его глазах мелькнула тень сомнения. Но затем он вздохнул и слегка улыбнулся.

– Ладно, – ответил он. – Только смотри, если она окажется занудой, я это долго терпеть не буду.

Мы оба рассмеялись, и напряжение немного ослабло. Я знал, что Ларри всегда поддержит меня, даже если иногда мы спорим. Наша дружба была слишком крепкой, чтобы её разрушила какой-то случайный человек.

У озера нас ждал неприятный сюрприз. Гек со своими дружками весело плескались в воде. Их было трое. Кроме Гека я знал еще и Джимми. Высокий, худощавый парень с русыми волосами. Он всегда казался мне сонным и вялым. Говорил медленно, двигался медленно. Долго соображал. В деревне мужики подшучивали иногда, кликая его черепахой. Джимми и Гек были неразлучными друзьями, а вот остальные члены их компании постоянно сменялись. Позапрошлое лето они гуляли с двумя братьями близнецами, в прошлое их сменил уже толстый, лысый мальчуган с маленькими глазками и пухлыми губами. Сейчас в их компании был очередной новичок, но в нем таилась опасность.

Среднего роста, поджарый, жилистый. Лицо усыпано веснушками, цепкий взгляд, рыжие волосы. В движениях чувствовалась энергия и сила. Возможно, среди них он лучше всех дрался и был главным задирой.

Мы одновременно с Ларри начали разворачиваться чтобы уйти, но Гек сразу же нас окликнул:

– Оо, подкидыш и его верная девчонка – противный голос вонзился в мое сознание, пробуждая звериную ярость. Мне всегда хотелось побить его, но я понимал, что проблемы будут не только у меня, но и у родителей. Это сын нашего управляющего, Чавуса. Он и так меня ненавидел, а избиение его сыночка даст отличный повод разобраться со мной. Меня выгонят из деревни, и я буду жить в том жутком лесу.

Мои кулаки сжались, я повернулся, бросая гневный взгляд на Гека. Джимми без особого интереса посмотрел на меня, на Ларри, а затем нырнул в воду. Его длинные ноги еще какое-то время погружались, пока не скрылись полностью. Новичок с интересом разглядывал нас, явно оценивая и продумывая дальнейшие действия. Ларри ухватил меня за локоть.

– Пошли отсюда, – шепотом проговорил Ларри, пытаясь развернуть меня.

– Бледная поганка и её подружка решили искупаться, а тут мы. Вот незадача, – продолжал издевательский монолог Гек. Его тонкий, ядовитый голос стал ещё более отвратительным и скрипучим.

Настал момент поставить наглеца на место! Я схватил пучок травы и, рванув его с корнем, швырнул в Гека. Комок земли оказался увесистым. Он угодил прямо в лицо сыну управляющего, несмотря на его попытки защититься. Гек моментально ушёл под воду, а через мгновение вновь вынырнул. Грязь, размешанная с водой, стекала густыми струями по его лицу. Слева появился Джимми, пытаясь понять, что произошло. Новенький двинулся в нашу сторону, но Гек внезапно схватил его за руку и начал что-то нашёптывать на ухо.

Ларри быстро схватил меня и потянул в сторону заброшенного сада, подальше от озера. Наши шаги вскоре превратились в стремительный бег. Добежав до деревни и остановившись перевести дыхание, Ларри наконец произнёс:

– И так всегда. Пока не получит своё, не успокоится. Мерзкий толстяк.

Мы стояли, друг напротив друга наклонившись и жадно хватали ртом воздух. Сердца бешено колотились, угрожая вырваться из груди.

– Угу, нормально ему досталось. Видел?

Ларри скорчил жалостную гримасу, водя пальцами по своему лицу, изображая грязевые потоки, стекавшие с Гека. Мы не удержались и громко рассмеялись. Весело хлопнув Ларри по плечу, я направился домой.

– Уходишь? – раздалось позади.

– Позже, брат. Пойду помогу Генри.

– Хорошо, – отозвался Ларри, всё ещё тяжело дыша. – Увидимся.

Допоздна я провозился на улице с отцом. Мы подлатали забор, отремонтировали крышу нашего туалета. Затем очистили яму, утаскивая отходы в деревянных ведрах в лес. Закончив работу, Генри велел мне натаскать воды в дом и наполнить чан. У меня уже не было сил, но я так хотел помыться, что не обращал внимания на усталость. Выполнив его поручение, я поспешно разделся и залез в чан. Вода ледяная, но Генри уже заботливо подливал кипятка. Он бросил туда листики мяты, а затем из кармана достал флакончик с неизвестным содержимым. Его старые, большие пальцы с трудом справились с крышечкой. Он вылил содержимое в чан и воздух наполнился ароматом душистых трав.

– Купание с маслами всегда приятное дело, – мягко промурлыкал Генри, закручивая крышку пузырька. – Это на основе многоцвета и подорожника. Твои мышцы расслабятся, а ранки и царапины затянутся быстрее, чем на собаке.

Вода становилась теплее, но отцу этого показалось недостаточно, и он добавил ещё два ведра горячей воды. Я очутился в плену кипятка. Тело окончательно расслабилось, мышцы обмякли. Захотелось уснуть прямо тут. Вода доходила мне до шеи. Несколько раз я окунался с головой, а затем принялся мыть волосы.

Генри сидел неподалёку на скамейке, наблюдая за мной.

– Пап, откуда у тебя этот пузырек?

– Из города привезли маме. Когда кто-нибудь из наших отправляется туда, она обычно заказывает ткани, нитки и всякие другие диковинки.

– Почему ты сам никогда не ездишь в город?

Наступило молчание, прежде чем он коротко ответил:

– Мне оттуда ничего не нужно.

– А я бы хотел посмотреть город.

– Очень сильно хочешь?

– Да.

Он какое-то время молчал, почесывая бороду. Его дряхлые руки уперлись в колени. Он закряхтел, хрустнуло. Ноги дрогнули, поднимая тело со скамьи.

– Давай так. В конце месяца я получу жалование. Чавус пообещал небольшую надбавку из-за волков. И мы съездим в город.

– Правда? – чуть не выпрыгнул с чана я.

– Почему бы и нет? Жульба как раз отправиться продавать овощи. Мы напросимся с ним. В повозке всем места хватит. Посмотришь город, посетим местную ярмарку, сходим на представление.

– Здорово! – воскликнул я. Моей радости не было предела. Наконец-то я увижу большой город!

Позже, как и планировалось, я привел Еву к озеру, где нас уже ждал Ларри. Знакомство прошло вполне удачно. Дочь герцога Саланара оказалась обыкновенной девочкой, вовсе не высокомерной. Благородное происхождение и светская жизнь не смогли испортить её. Ева была скромной и сдержанной, хотя иногда в её голосе проскальзывали повелительные нотки.