Читать книгу: «Сын вампира», страница 4

Наша дружба стала ещё интереснее и разнообразнее. Теперь нас было трое. Каждый поздний вечер я ожидал стук в окно. Потом, как ошпаренный, выскакивал из дома, и, взявшись за руки, мы мчались с Евой к озеру. Жульба, отец Ларри, изготовил замечательные деревянные мечи, как и обещал. В самый первый вечер мой друг притащил их на озеро и вызвал меня на поединок. Эти игрушки незаметно превратили нас с Ларри в неких соперников. Мы бравировали перед Евой, ловко нанося друг другу слабые удары. Каждый из нас хотел продемонстрировать свою ловкость и силу. Она лишь хихикала, наблюдая со стороны. В её глазах в такие моменты плясали весёлые огоньки. Мы не останавливались. Мечи с сухим стуком сталкивались в воздухе и на земле, а иногда их кончики чиркали по нашим ногам и животам.

Порой вечерами мы просто проводили время с Евой на заднем дворе. Иногда она отказывалась идти к озеру, ссылаясь на усталость от вытаскивания репейников из своего платья. Её золотые волосы тоже страдали, быстро загрязнялись и плохо расчёсывались. Тори каждое утро ворчала недовольным голосом и начинала что-то подозревать.

Ларри обижался на нас, но потом догадался приходить ко мне домой, и мы вновь втроём болтали до самого утра, делясь мечтами и различными историями. Мечту Ларри я знал. Он всегда хотел поступить в королевскую гвардию, стать солдатом. А вот когда Ева поделилась своей мечтой, меня это удивило. Она хотела в будущем выйти замуж по любви, а не по политическим соображениям. Оказалось, что в её кругу подобные браки заключаются довольно часто. Дочерей отдают за незнакомых лордов, герцогов и даже принцев, ради укрепления отношений. Пара может даже не знать друг друга. Такие слепые браки – вполне обыденное явление. Именно этого Ева и боялась. Ну а когда я рассказал о своих наивнейших мечтах, она расхохоталась.

– Ну, научиться читать и писать ты сможешь. Это вполне реально, а вот замок? – произнесла она после того, как приступ смеха прошел.

Я почувствовал обиду. Она смеялась над моей мечтой, считая меня дураком. Ларри глупо улыбался, размышляя, как вести себя в такой ситуации.

Больше мы к разговорам о мечтах и желаниях не возвращались.

Глава 4
Волшебные сады

Я считал дни до конца месяца, и они ползли мучительно медленно, точно расплавленный мёд, стекающий с ложки. Сердце рвалось наружу при одной мысли о поездке в город. Часто закрывал глаза и представлял, как с Генри едем в повозке, полной свежих овощей, и насвистываем весёлую мелодию, которая поднимается над полем, словно птица, взмывающая в небо.

Эта поездка станет для меня первым настоящим приключением. Я наконец увижу город! Большой, настоящий город, где жизнь кипит, как вода в котле, где звуки и краски смешиваются в причудливую мозаику. У меня уже сложилось некоторое представление о таких местах благодаря книгам, которые я читал с Люсьен. Эти страницы оставили в моём сознании отпечаток смутных образов, картин. Иногда они вспыхивали в памяти, и я глупо улыбался, представляя, что уже нахожусь там: в волшебном городе, где много людей и приключений.

Я сидел за деревянным столом, медленно жуя горячую лепешку. За окном барабанил дождь, который начался ещё ночью и к утру превратился в непрерывную серую завесу. Генри ушёл пасти овец один. Я просил его взять меня с собой, но он настоял, чтобы я остался дома, опасаясь, что сильный дождь навредит моему здоровью. Теперь я сидел здесь, беспокоясь о нём и об отаре. Волки всё ещё бродят неподалёку, оставляя следы, как напоминание о прошлой угрозе. Что, если они вернутся, как тогда?

Макнув лепешку в варенье, я собирался откусить лакомство, как вдруг услышал шаги. Не за окном. Подходил кто-то к двери. Половица скрипнула, но не громко. Это не взрослый мужчина. Скорее всего подросток или женщина, средней комплекции. В дверь постучали, а затем она открылась. С лепешкой в руке я смотрел как в дом вошла Тори. Она держала деревянный тазик, полный вороха белья.

– Хозяйка… – произнесла она, слегка запнувшись.

– Добрый день, – ответил я, медленно поднося лепешку ко рту. Тори знала про наши гулянки, и сейчас мне грозила серьёзная неприятность. Нужно было срочно что-то придумать. Оправдание должно было быть убедительным и благоразумным. Мама обязательно должна встать на мою сторону.

Тори метнула в меня ненавидящий взгляд, но мгновенно выпрямилась, вновь натянув на лицо улыбку:

– Мальчик, позови, пожалуйста, маму.

– Ей некогда, – равнодушно произнёс я, откусывая кусок лепешки. – Она занята моей одеждой. Вся рваная…

Лицо служанки Евы моментально покраснело, брови сдвинулись, а вены на шее напряглись, готовые лопнуть. Стало ясно, что эта женщина обладала немалой силой, выработанной тяжёлым трудом. Возможно, она даже смогла бы защитить Еву. Впрочем, вспоминая синяк на её лице, оставленный Дереком, я усомнился в этом.

– Мальчик, твой язык весьма остёр, – заметила Тори, сдерживаясь изо всех сил. – Но сейчас не время для колкостей. Позови мать!

К счастью, именно в этот момент из комнаты вышла Люсьен, избавив меня от необходимости пройти мимо разгневанной служанки. Мать кивнула Тори, сохраняя вопросительный взгляд.

– Мир вашему дому, – начала гостья. – Меня зовут Тори, я служанка Евы Барлоу, дочери герцога Саланара Барлоу. Мы остановились у Агилии, тёти Евы. Она сказала, что вы прекрасный портной, и что равных вам нет даже в Волшебных садах.

Тори замолкла, потом осторожно опустила деревянный таз с бельём на пол. Люсьен внимательно следила за ней, но в её взгляде не было ни намёка на недоверие или радость от похвал. Лицо матери, как всегда, излучало доброту и открытость.

– Наша юная госпожа умудрилась за короткое пребывание здесь порвать все свои платья, – продолжила Тори, едва скрывая раздражение. – Изгадить такие изысканные наряды – просто невероятно!

Затем она сняла с пояса маленький кожаный мешочек, открыла его и достала несколько медных монеток.

– Возьмите, пожалуйста. Это всё, что у нас есть. Девушке больше нечего надеть.

– Не беспокойтесь, – ответила Люсьен, принимая монеты. – Я постараюсь исправить всё, что смогу. Надеюсь, у меня найдётся подходящая ткань.

Склонившись над тазиком, мама принялась перебирать бельё, тщательно изучая каждую вещь.

– Если нужной ткани не окажется, завтра муж с сыном отправляются в Волшебные сады и купят всё необходимое, – добавила мама, не отрывая глаз вещей.

Эти слова заставили меня вздрогнуть. Уже завтра мы отправляемся в город?! От неожиданности я чуть не подавился остатками лепешки и поспешно схватил стакан с молоком. Горло защипало, и я сделал пару больших глотков. Молоко, тёплое и приятное, плавно стекало в живот, наполняя меня ленивой тяжестью. Вопрос о том, чем заняться сегодня, висел в воздухе. Гулять в такую погоду не хотелось, возможно, стоит поспать? Однако сегодня было идеальное время, чтобы посвятить себя учёбе. Письменность и чтение – вот что действительно важно. Решено, займусь этим!

Тем временем Тори продолжала сетовать:

– Не понимаю, где она умудрилась порвать платья и собрать столько репейников! В огороде их нет! Я велела ей сидеть дома, но уверена, что эта леди бегает на улице, когда все ложатся спать.

Они с мамой сидели рядышком, по очереди осматривая проблемные участки на платьях Евы. Я старался не смотреть в их сторону, опасаясь, что мой взгляд выдаст меня. Мама, конечно, догадывалась, кто стоял за этими проделками, но ничем не показала своего подозрения. Более того, я уловил на её лице заговорщическую улыбку. Мы союзники. Мы друзья. Она всегда на моей стороне, независимо от того, какие шалости я устраиваю. Эти мысли согрели душу, наполнили меня теплом и уютом. Допив молоко, я поднялся со стула и направился в комнату, аккуратно обходя двух женщин, погружённых в обсуждение нарядов Евы.

Под моей кроватью лежала забытая книга. Я забросил её туда после нескольких неудачных попыток прочитать, и с тех пор она покрылась толстым слоем пыли. Прошло немало времени, и мои навыки чтения заметно улучшились. Встав на колени, я потянулся к ней, сунув голову под кровать. Толстая зелёная обложка книги была покрыта пылью и паутиной. На ней притаился огромный паук, который, заметив мою руку, угрожающе поднял лапки.

– Пошёл прочь! – прорычал я, смахивая паука в сторону. Пальцы ухватились за угол твёрдой обложки, и я вытащил книгу наружу. Поднявшись, подошёл к сундуку и устроился так, чтобы слабый свет из окна падал прямо на книгу. Глубоко вдохнув, я сдул густую пыль и остановился взглядом на названии. Красными, витиеватыми буквами было выведено одно-единственное слово: «Вампиры».

Краем глаза заметил черного паука на полу. Он выполз из-под кровати, в поисках пропажи. Я с силой топнул ногой и насекомое поспешно ретировалось обратно в укрытие.

Эта книга оказалась в нашем доме очень давно. Люсьен, если не изменяет память, привезла ее с города. Она ездила за очередными тканями для своей работы и приобрела книгу в лавке, где продавались различные амулеты и обереги. Они с Генри читали ее по вечерам у окна, когда я сладко спал в своей комнате. Я слышал отрывки, помню даже некоторые события, которые в ней происходили. А еще мне запомнились слова отца. После прочтения книги он сказал в пол голоса: «Видишь родная, вампиров не существует. Все будет хорошо».

Позже я стащил книгу с отцовской комнаты и сам пытался прочесть. После нескольких неудачных попыток, забросил ее под кровать. Теперь пришло время вновь вернуться к этим страницам.

Открыв книгу, ощутил резкий запах старой бумаги и плесени. Словно невидимая рука, он коснулся моего носа, а затем безжалостно забрался внутрь, вызывая неприятные ощущения. Я поморщился, но затем сосредоточился на содержании. Я начал пробегать глазами по строчкам, цепляясь за причудливые буквы. Мозг напряжённо работал, превращая текст в знакомые и незнакомые слова. Губы шевелились, повторяя звуки, иногда я останавливался на сложных словах, разочарованно возвращаясь назад, чтобы уловить смысл.

Осилив половину страницы, почувствовал удовлетворение. Дальше пошли слова, которые и вовсе не знал, и смысл ускользал. Переворачивая страницу, я читал отрывочные предложения, пытаясь составить из известных букв и слов хоть какую-то картину. Единственное, что мне удалось чётко понять, – не все вампиры боятся дневного света и у них есть клыки. Машинально провёл языком по зубам, проверяя, не стал ли я вдруг похож на одного из них. К счастью, мои зубы оставались обычными, человеческими.

Кровать манила своим мягким матрасом, и я, не удержавшись, плюхнулся на неё, прижимая книгу к груди. Попробовав одолеть ещё одну строку, я сдался. Дождь продолжал барабанить по крыше, а серый день за окном неумолимо тянул в тёплый сон. И вскоре я уснул.

Я спал, спал, и спал. Слышал, как вернулся Генри, как они разговаривали и ужинали с Люсьен. Мама даже приходила в мою комнату, но не стала будить. Слышал, как они легли спать. Я слышал звуки ночи и понимал, что Еву сегодня тоже ждать не стоит. Она наверняка напялила какую-нибудь нелепую тунику тетушки Агилии и спит, под веселый стук дождя. Все ее платья у нас. Наверное, не стоило водить ее к озеру через заброшенный сад, но другой дороги я не знал.

Ближе к утру услышал отдаленное кряканье пролетающих уток. Их поддержал деревенский петух, пронзая утреннюю тишину своим звонким кукареканьем. Затем до моего сознания донесся скрип кровати. Это Генри поднялся и вышел на улицу. Прошло еще сколько-то времени, когда я услышал, как он возится на кухне. Затем шаги стали громче. Он подходил к моей комнате, а когда оказался рядом, навис надо мной. Я почувствовал прикосновение. Грубая рука коснулась моего плеча, я услышал:

– Ифор, вставай.

Я открыл глаза и заметил, что отец смотрит на книгу, лежащую рядом на подушке. Зевнув, я с трудом поднялся с кровати.

– Пора ехать, – произнёс он отстранённо и покинул комнату. Я начал быстро одеваться. Выбрал свободные чёрные брюки – они мне нравились. Натянул сапоги, накинул серую рубашку поверх штанов. Думаю, в таком наряде буду выглядеть вполне прилично среди горожан. Ополоснув лицо, торопливо причесался у зеркала и выскочил на улицу.

Стояло раннее утро. Сапоги тотчас погрузились в мягкую грязь. Ночной дождь щедро полил траву, превратив дорогу в скользкое месиво. Земля под ногами стала рыхлой, сопротивляясь каждому шагу.

Повозка ожидала на дороге. Внутри уже расположились Жульба и Генри. Жульба – отец Ларри, всегда жизнерадостный и полный энергии. Его круглое лицо, раскрасневшееся от утреннего холода, было обрамлено густыми усами, придающими ему забавный вид. Короткие руки крепко сжимали поводья, а голос звенел на всю округу.

Пройдя через мокрую траву, я ухватился за край повозки и ловко запрыгнул внутрь. Повозка медленно тронулась. Я огляделся – вокруг расставлены ящики с овощами, прикрытыми грубым полотном.

– Эй, малец, можешь вздремнуть, – крикнул Жульба, хлестнув старую кобылу. Лошадка рванула вперед, но тяжесть груза замедляла ее. Колеса вязли в грязи, и каждый поворот дороги становился испытанием для старой лошади. Она продолжала тянуть повозку вперед, несмотря ни на что. Мы постепенно удалялись от деревни, оставляя позади сонные дома, сопровождаемые редким кукареканьем петухов и лаем собак.

Тишина окутывала меня, нарушаемая лишь приглушенным шёпотом Жульбы с Генри да редким скрипом колес. Ничто не мешало предаться сладкому забытью. Сон накрыл с головой, как тёплое одеяло, и в его объятиях перед моим взором предстал волк. Его глаза горели, словно два огненных угля, гипнотизируя меня, заставляя сердце колотиться быстрее. Почему он отступил? Возможно, страх перед человеком, а может быть, что-то более таинственное? Странным было то, что я чувствовал в тот момент. Внутри бурлил страх, отчаяние и злость, переплетаясь в единый клубок. Казалось, я действительно был готов сразиться с ним. Вопросы роились в голове, но ответы не находил. Я тщетно пытался найти хоть какое-то разумное объяснение происходящему, однако истина каждый раз ускользала.

Сон был неспокойным, я чутко ловил каждый звук вокруг. Солнце уже поднялось высоко, грозя залить землю палящим жаром, но размытая дорога оставалась неприветливой. Лошадь тяжело ступала по грязи, а повозка время от времени съезжала на обочину. Если бы дорога была более сухой, до города мы добрались бы гораздо раньше.

Перевернувшись на другой бок, я подтянул колени к груди. Одна рука затекла, но так было легче защитить голову от беспрерывной тряски.

– Проклятый дождь, прошел же мерзавец, да не вовремя! – возмущался Жульба.

– Ничего, – протянул Генри. – Урожай будет целее. Земля иссохла вся.

– А в прошлом году было ещё хуже. Ныне Бог милостив к нам.

Голоса их то затихали, то снова звучали в моём сознании. Мне удалось полностью расслабиться, несмотря на резкие толчки повозки. Солнце разгулялось вовсю. Я пожалел, что не прихватил нелепую шляпу, которую так ненавидел. Пусть она и уродлива, зато всегда спасала от беспощадных солнечных лучей.

Ближе к полудню мы свернули с главной дороги в сторону леса. Лесная полоса тянулась справа вдоль нашего пути, и именно туда Жульба направил лошадь. Заметив подходящее место под раскидистым старым дубом, он бодро приказал всем слезать.

– Тенек сейчас не повредит, – сказал он, соскакивая с повозки и обходя лошадь. – Я её напою. Вы отдыхайте.

Однако отдыхать пока было рано. Генри поручил мне достать из мешков всё съестное, а сам, бурча себе под нос, отправился собирать сухие ветки для костра. Он исчез среди деревьев, а я поспешно начал выкладывать наш обед. Там были лепёшки, копчёные рёбрышки барашка, клюквенный пирог и закупоренная бутыль молока.

Жульба напоил лошадь и, глядя, как та принялась щипать траву, направился к нам. Схватив у меня кувшин, он откупорил его и, запрокинув голову, сделал несколько жадных глотков.

– Кислить начинает, – хмыкнул он, подавляя смешок. – Надо успеть допить, а то придётся ещё раз останавливаться. – Протянув мне кувшин, добавил: – Давай, парень, пей!

Я взял кувшин, а Жульба подошёл к повозке и, отодвинув полог, начал рыться в одном из ящиков. Через минуту в его руках оказались три крупных, сочных помидора, которые он аккуратно выложил на траву возле меня.

– Сегодня без костра, – пробурчал Генри, выйдя из-за деревьев.

Обед прошёл быстро, но сытно. Под весёлые байки Жульбы я умудрился съесть кусок пирога, пару лепешек и запить всё это молоком. Остальное мигом исчезло в желудках моих спутников; они с едой не церемонились.

Мы поспешно собрались, вскочили в повозку и тронулись в путь. В некоторых местах дорога уже подсохла, и мы значительно прибавили ходу.

– Почему Ларри не взял с собой? – поинтересовался Генри.

– Пусть лучше помогает матери. В огороде дел хватает. Так они и так ночами болтаются неизвестно где, а потом целый день – ни рыба, ни мясо.

– Возраст у них такой, – спокойно заметил мой отец, устремив взгляд вдаль. Глаза его, выцветшие от времени, щурились от яркого солнца, но он продолжал смотреть вперёд, не отрываясь. – Дай им волю, так они и вовсе на неделю пропадут.

– А вот твой-то, гляди-ка, всё белее да белее становится, – рассмеялся Жульба, отбиваясь вожжами от назойливых мух, круживших над лошадью.

Эти слова заставили меня вздрогнуть, но отец, казалось, остался невозмутим. Его рука легла на лоб, создавая подобие козырька.

– Впереди двое всадников. Едут навстречу.

– Где? – встрепенулся Жульба.

– Вон там, – кривоватый палец отца указал на едва различимую вдали точку, которая медленно увеличивалась.

– Ты вроде почти слепой, Генри, а зрение как у орла, – уважительно покачал головой отец Ларри.

Полулежа, крепко держась за борта повозки, я следил взглядом за пальцем Генри. Впереди действительно приближались двое всадников. Я смог рассмотреть их ярко-золотистые шлемы и зелёные плащи. Лёгкие стальные кольчуги, сверкая на солнце, прикрывали их обнажённые торсы. Низкорослые, тёмно-коричневые лошади шагали неспешно, бок о бок. Солдаты переговаривались, не обращая на нас никакого внимания. Когда расстояние между нами сократилось, они лишь мельком взглянули в нашу сторону. Двоих пожилых мужчин и мальчишка им показались неинтересными. Бросив на нас равнодушный взгляд, солдаты прижались правее и обогнув, направились дальше, продолжив разговор.

– Солдаты Мерики, – заметил Жульба, слегка пришпорив свою клячу. – Патрулируют. Значит, скоро будем на месте.

Повозка плавно покатилась по дороге. Здесь было сухо, будто дождь обошел эти края стороной. Лошадь почувствовала себя легче и понеслась вперед, покачивая взмыленными боками.

Половиной тела свесившись через борт, я неотрывно смотрел на мелькавшую под колесами серую дорогу. Колеса деревянной повозки то и дело подпрыгивали, натыкаясь на камни. Казалось, еще немного – и они просто лопнут, разбрасывая нас по траве. Особенно сильно тряхнуло, когда Жульба не успел объехать здоровенный булыжник.

– Сядь нормально, Ифор. Не балуйся. – Требовательный голос отца заставил меня вернуться в исходное положение.

Вечерело, наконец перед глазами возник город. Волшебные сады! Он раскинулся на равнине среди деревьев и экзотических растений. Его прежнее имя давно стерлось из памяти даже самых старых жителей. Много лет назад предки герцогини Мерики переименовали его, превратив в цветущий сад. Они привезли семена из далёких стран и засадили деревья повсюду. Каждая постройка была окружена зеленью, вьющимися лианами и кустарниками. Серые каменные дорожки извивались между кварталами, соединяя разные части города. Всё это удивительно гармонично сочеталось друг с другом.

Спускаясь с холма, я видел город как на ладони. Глаза забегали, пытаясь осмотреть сразу все. Взгляд скользил по крышам домов, многие из которых были скрыты под густыми кронами деревьев. На краю города возвышался величественный белый дворец. Я отметил массивные колонны у главного входа, поддерживающие открытую террасу и часть второго этажа. Ворота дворца распахнуты настежь, а внизу снуют люди. Сады вокруг дворца поражали своей красотой и пышностью даже издалека. Было ясно, что здесь жизнь била ключом, и каждый занят своим делом.

– Дворец герцогини, – тихо произнес Генри, догадавшись куда я смотрю.

– Ух ты! – вырвалось из меня. Я улыбнулся, привстав в полный рост.

– Не упади.

– Все хорошо, – отстраненно произнес я, разглядывая город. Меня качало, так как мы спускались по склону вниз. Я балансировал, контролируя равновесие.

Вокруг города не было ни крепостных стен, ни других защитных сооружений. Главных врат тоже не наблюдалось, так что, спустившись вниз, мы мгновенно очутились на центральной улице. Высокие дома и раскидистые деревья сомкнулись вокруг нас, словно стражи, охраняющие этот чудный город. Их присутствие ощущалось не только глазами, но и носом – воздух был наполнен ароматами свежеструганного дерева, смешанными с благоуханием редких трав, древесной смолы и терпкого масла.

Под копытами нашей лошади зазвенела каменная мостовая, а грубые толчки сменились плавным покачиванием. Жульба свернул с главной дороги и направил лошадь в узкий переулок. Я стоял, слегка согнувшись, крепко держась за края повозки и внимательно осматривал окружающий пейзаж. Дома здесь стояли высокие, в два-три этажа. Похожих на те, что нашей деревне, почти не встречалось. Если же такие и попадались, то их украшали кованые вывески с разными символами. Изображение молота означало кузню, ножницы – парикмахерскую. Некоторые знаки мог расшифровать без труда благодаря книгам, которые читал вместе с Люсьен. Но над другими пришлось гадать. Например, загадочный рисунок с бутылью, из которой тонкой струйкой поднималась дымка.

Пока я раздумывал над этим символом, Жульба остановил лошадь перед двухэтажным зданием. Внимание привлекла массивная железная вывеска, на которой выбита глубокими резцами миска с дымящимся супом и пузатая кружка пенящегося пива. Так вот оно какое, это место, которое в книгах называли таверной! Здесь путники могли за умеренную плату утолить голод и найти кров на ночь. Эти заведения всегда будоражили моё воображение, ведь они неразрывно связаны с путешествием и новыми приключениями.

– Что ж, пожалуй, оставляю вас здесь, – весело произнёс Жульба, добродушно улыбаясь. – Недорого, вкусно, да и клопов нет. Часто здесь останавливаюсь, но нынче меня ждёт кузина.

– «Грустный путник»? – удивлённо переспросил Генри, неуклюже спрыгивая с повозки.

– Не знаю, почему так назвали, – нахмурился отец Ларри, окидывая меня взглядом. Затем он мотнул головой, давая понять, что пора двигаться. – Помни, я сегодня торгую допоздна, а завтра весь день занят. Вечером вернусь за вами сюда. Если вас не окажется, отправлюсь в деревню один. Ждать не стану.

– Хорошо, Жульба. Благодарю тебя. Думаю, этого времени достаточно, чтобы показать сыну город.

– Спасибо, – пробормотал я, спрыгивая на каменные плиты мостовой. Жульба коротко кивнул, и повозка медленно покатилась прочь.

Генри посмотрел на меня, затем улыбнулся.

– Пойдём поедим, – сказал он, привычным жестом коснувшись моей головы и легонько взъерошив волосы.

Таверна «Грустный путник» представлялась двухэтажным деревянным строением, увенчанным высокой вывеской, которая грозно нависала над входом. Надпись, разделённая на две части, занимала обе створки дверей, образуя арку. Буквы, выполненные из металла, местами покрывшиеся ржавчиной, всё ещё выглядели внушительно и соответствовали общему настроению заведения.

Изнутри доносились гулкие мужские голоса, грубый смех и слабое, едва различимое звучание флейты. Её жалобные, печальные мотивы пробивались сквозь общий шум, касаясь самых глубин души. Мне нестерпимо захотелось увидеть музыканта, подойти ближе и насладиться этой чарующей мелодией.

Генри открыл двери, и мы шагнули внутрь. Нас встретили ароматы жареного мяса, хмельных напитков и кислого вина. Просторное помещение оказалось уютным и приветливым. Массивные столы, деревянные стулья и длинные лавки создавали ощущение надёжности и основательности. Справа виднелась узкая лестница, ведущая на второй этаж. В центре зала располагалась широкая стойка, за которой возвышались полки с кухонной утварью и бочки с пивом. Весёлого вида хозяин ловко орудовал ложкой, раскладывая горячую гречневую кашу по мискам, а маленький мальчик, проворно передвигаясь между столиками, разносил угощения по залу.

Генри крепко схватил меня за руку и уверенно направился через зал. Я вертел головой, пытаясь охватить взглядом всё происходящее вокруг. Слева, за длинным столом, расположилось несколько солдат. Они громко смеялись, обмениваясь историями, и время от времени чокались огромными кружками. Среди посетителей заметил и одиноких путников, одетых самым разным образом. Кто-то явно был зажиточным торговцем, а у кого-то за поясом виднелся острый меч, выдающий опытного воина.

Справа, в более спокойном уголке зала, сидела молодая пара, нежно прижимающаяся друг к другу. За соседним столом мужчина средних лет, который медленно потягивал пиво, уставившись в пустоту. У окна, погружённый в свои мысли, играл на флейте молодой человек с мечтательным взглядом. Его светлые кудрявые волосы напомнили мне Ларри, хотя он казался значительно старше. Я не смог удержаться и пристально наблюдал за ним, пока Генри неожиданно не дёрнул за руку. Старик не обращал внимания на мою рассеянность, продолжая уверено продвигаться вперёд, аккуратно обходя столы и выставленные из-под них ноги.

Когда мы подошли к хозяину таверны, Генри положил руку на кожаный кошелёк, висящий на поясе. Он достал оттуда несколько монет и принялся считать их на ладони.

– Нам нужна комната до завтрашнего вечера, с двумя кроватями, и принесите еду, – быстро проговорил отец, не поднимая глаз.

– Что бы ты хотел съесть, сын?

– Мясо, – так же быстро ответил я.

– У нас есть гречневая каша и свежее мясо поросёнка, – дружелюбно улыбнулся хозяин, оценивающе глядя на нас. – Вам подойдёт?

– Вполне, – кивнул Генри. – Сколько это будет стоить?

– Десять медяков, – ответил хозяин, наклоняясь и доставая из-под стойки тяжёлый железный ключ. – Когда поднимитесь на второй этаж, поверните налево. Ваша комната – вторая дверь по коридору. Я попрошу помощника принести еду. Что будете пить?

– Лавандовый чай, – ответил отец, высыпав на стол нужную сумму. Он взял ключ и направился к лестнице. Мы поднялись на второй этаж, а затем оказались в своей комнате. Она представляла из себя небольшое помещение; две кровати у окна, по середине деревянный стол. Само окно было открыто, а в комнату настойчиво тянулись ветки дерева, росшего во дворе.

Я повел носом, улавливая запах горькой травы. Видимо, её использовали для обработки полов и стен после каждого посетителя. Запахи дерева, проникающие в комнату через открытое окно, напротив, казались приятными и свежими. В общем, здесь довольно уютно, и чувствовалось, что сегодняшняя ночь обещает быть спокойной и крепкой.

Генри присел на край кровати и положил на стол мешочек с деньгами. Затем он принялся стаскивать сапоги, но они никак не хотели поддаваться. Я вовремя заметил это и поспешил на помощь, подскочив к отцу и помогая снять обувь.

– Вот, возьми пару медяков, – сказал он, открывая кошель. – Ты ведь помогаешь мне с овцами, так что деньги твои, заслуженные. Если захочется чего-нибудь вкусненького внизу, не стесняйся.

– Пап, а можно мне выйти на улицу? Я недалеко уйду, честное слово.

Отец нахмурился:

– Это большой город, Ифор. Не деревня. Ты понимаешь?

– Да, понимаю. Я просто около таверны немного погуляю. Обещаю, далеко не уйду.

– Всё равно плохая идея, – твёрдо ответил он, и по его голосу я понял, что уговоры бесполезны.

– Ну пожалуйста, папа…

Старик задумался, внимательно смотря на меня. Наверняка в этот момент я выглядел жалко: грустное лицо, сгорбленная фигура, поджатые губы.

– Ладно, вот что я предлагаю, – наконец сказал он. – Сначала поедим, потом я немного отдохну. Позже, ближе к вечеру, мы спустимся вниз и выпьем какого-нибудь изысканного чая. Может, даже прогуляемся перед сном. Как тебе такой план?

В дверь коротко постучали, затем вошел паренек, лет шестнадцати. В одной руке он держал котелок с дымящийся кашей, в другой поднос, который ловко прижимал к ребрам. На подносе жареный кусок свинины, обильно политый медом. Он поставил все это на стол и достав из кармана две ложки, протянул мне.

– Хорошего аппетита, господа, – спокойным тоном произнес паренек и одарив нас скромной улыбкой, покинул комнату.

Я посмотрел на еду, затем на Генри.

– Да, хорошо, пап.

– Вот и славно. Налетай! – улыбнулся он, подсаживаясь ближе к столу.

Мы хорошо поели и отец завалился спать. Я взял пару монет, а мешочек спрятал под подушкой старика, чтобы никто не украл. Тихо открыв дверь, юркнул в коридор. Дойдя до лестницы, начал осторожно спускаться, осматривая зал. Бравых солдат уже не было, за то вместо них сидела галдящая группа торгашей. Все в шёлковых одеяниях, на головах чалма. На руках золотые браслеты, на пальцах массивные перстни. На их столе был целый зажаренный поросенок и два кувшина, наверное, с вином. Остальные посетители остались те же.

Я прошмыгнул вдоль стены к выходу, стараясь не привлекать внимания. Оказавшись на улице, осмотрелся. Огненный диск солнца, раскалившийся за день, уже начинал терять свою яркость, окрашивая небо в багровые тона. Его лучи мягко касались крыш, скользили по верхушкам деревьев и опускались вниз по стенам домов.

Я невольно залюбовался, стоя у дверей таверны. Меня отвлек стук копыт и скрип проезжающей кареты. На секунду шторка в окне отодвинулась. Я увидел лицо взрослой женщины с карими глазами. Она улыбнулась мне и закрыла шторку. Карета уехала, а я растерянно смотрел ей в след.

Двери таверны распахнулись, ударив меня по спине.

– Не спать, малец! – весело пробасил мужчина. Он пошлепал себя по животу, подмигнул и зашагал прочь. На поясе висел короткий меч, а запястья были закрыты кожаными браслетами. Эти две детали выдавали в нем война.

Через дорогу шла женщина с девочкой, примерно моего возраста. Они держались за руки и оживленно беседовали. Время от времени, смеясь, они изящно прикрывали рты ладонями. Они были похожи как две капли воды: одинаково одеты, с одинаковой походкой, осанкой и манерами. Разница заключалась лишь в возрасте и росте. На балконе соседнего дома стояла девушка, увлечённо созерцавшая закат. В руках она держала фиолетовый цветок, время от времени поднося его к носу и вдыхая аромат. Медленно опуская руку, она продолжала смотреть на заходящее солнце.

– Как же всё это прекрасно! – прошептал я, оглядываясь вокруг и наблюдая за жизнью людей.

В конце улицы заметил старую женщину, которая сидела на деревяном ведре и предсказывала будущее по руке. Вокруг неё собралась небольшая толпа. Гадалка хватала каждую протянутую руку, запрокидывала голову к небу, а затем говорила о том, что видела. Слышались вздохи, возмущения, даже крики.