promo_banner

Реклама

Читать книгу: «Жестокое перемирие»

Шрифт:

© Тамоников А., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

А. Тамоников

Глава 1

Видавший виды микроавтобус вывернул с улицы Лазаренко на Кавалерийскую, и водитель резко затормозил. Проезд, и без того суженный ввиду обилия строительного мусора, оказался полностью перегорожен поваленным деревом. Пассажиры в салоне заволновались. Старшим среди них был полковник запаса Марчук, начальник гарнизона. Один глаз у этого плечистого пятидесятилетнего мужчины был заклеен, за что он и получил вполне логичный позывной Циклоп.

Марчук выругался сквозь зубы и заявил:

– Развели, понимаешь, бардак!.. Бойцы, оттащить немедленно!

Бывалые ополченцы в бронежилетах, составлявшие его личную охрану, кинулись исполнять приказание.

Но тут встрепенулся начштаба гарнизона, худощавый, гладко выбритый подполковник Сергеев, который сидел рядом с водителем:

– Николай Николаевич, не рекомендую! Береженого, как говорится… Проедем по соседней улице. Врубай заднюю, Михеич! – приказал он водителю, и тот послушно заскрипел рычагом трансмиссии.

Полковник Марчук не стал настаивать. Он не был упрямцем и дуболомом. Охрана вернулась на свои места. Бойцы передернули затворы, держали окна.

Отползла за угол Кавалерийская улица, сильно разрушенная бомбежкой – остовы двухэтажных бараков, искореженная котельная. Проплыл мимо взорванный цех завода насосных установок – такое впечатление, что его подняли в воздух, потрясли и поставили обратно. Все окружающее пространство было завалено мусором, обломками строений. Украинская артиллерия в этом районе трудилась с таким упоением, словно ее мишенью был вражеский укрепрайон, а не мирные объекты.

Люди в поле зрения не попадались. Улица давно считалась нежилой. Михеич покусывал свою непревзойденную гордость – рыжие усы, побитые сединой, – и энергично вертел баранку. Он переключился на первую передачу, и микроавтобус скрылся за углом.

В это время начштаба вполголоса критиковал своего босса за неумение обеспечить себе нормальную охрану. В итоге, мол, приходится пугаться каждого дерева.

Через минуту микроавтобус выехал на параллельную улицу Октябрьскую, имевшую такой же плачевный вид. Впрочем, посторонние предметы здесь проезд не загромождали.

– Считаешь, имелись основания, Александр Владимирович? – проворчал Марчук.

– Ни малейшего понятия, Николай Николаевич, – отозвался начштаба. – Проедем тут, не вижу разницы. Район непростой, здесь вполне могут находиться украинские диверсанты под видом местных жителей. А информацию о нашей поездке хохлы могли получить.

– Зеленое какое-то дерево. Обратили внимание, товарищ полковник? – задумчиво проговорил Михеич. – У давно поваленного листья пожухли бы. Нет, я ничего не хочу сказать, но два дня уже не было обстрелов, развалины – как бы это сказать-то? – вылежались, что ли. А деревце как новенькое.

– Ладно, не бурчи, Михеич. – Марчук поморщился. – Крути свою баранку, Шерлок Холмс, блин.

Бойцы внимательно осматривали проплывающие развалины. Северные районы Ломова, над которыми усиленно потрудилась вражеская артиллерия, производили гнетущее впечатление. Они лежали в руинах, практически все здания были разрушены.

Микроавтобус проехал мимо школы, в которой пробило крышу и начисто вынесло оконные проемы. Осталась за бортом местная бойлерная. Такое ощущение, что ее вместе с трубами вывернули наизнанку. Михеич прибавил скорость, пронесся мимо крохотного сквера, который после бомбежки стал еще меньше. На уцелевших деревьях желтела листва. На дворе сентябрь, шестнадцатое число, десятый день от начала так называемого перемирия, объявленного киевскими властями.

– Михеич, куда несешься? – проворчал один из бойцов, хватаясь за ручку над головой.

Маневр водителя оказался не очень удачным, и машину подбросило.

– Расшибешь нас всех к едрене фене!..

– Тут и сказке конец, – пошутил другой.

– Ага, дома не успевают отражаться в зеркале заднего вида, – сострил третий.

– Мертвые они, – проворчал сквозь зубы Михеич. – Призраки, оттого и не отражаются.

– Разговорчики, бойцы! – бросил Марчук. – Михеич, а ты действительно несешься как угорелый. Испугался чего?

Водитель снизил скорость перед мостом через местную речушку-переплюйку Кижич. Дважды переправа была разрушена, и каждый раз самодеятельные инженеры Марчука ее восстанавливали – благо пролет был от силы метров восемь. Скрипели, гнулись опоры, опутанные сварными швами.

Далее разрушения носили спорадичный характер. Хотя и из этого района, именуемого Закаменка, большинство жителей давно эвакуировалось.

Город Ломов, расположенный в семидесяти верстах от Донецка и напичканный заводами и фабриками, считался крупным населенным пунктом. До войны в нем проживало порядка ста тысяч человек. Он был растянут между перелесками, холмами и пустырями.

В начале августа отсюда были выбиты украинские войска. Власть перешла к представителям непризнанной республики. Ее оплотом стал тысячный гарнизон армии ДНР под командованием полковника запаса Марчука. На северных рубежах возводился укрепрайон, зарывалась в землю техника. Но приказа наступать ополченцы так и не дождались. Ломов превратился в пограничный город.

Украинские войска далеко не ушли. Они оборудовали позиции в десяти километрах от Ломова, за холмисто-лесистой местностью под названием Бугры. Позиции там занимала моторизованная бригада ВСУ под командованием полковника Рынкевича. Подтягивались танки и пехота. Кадровых военнослужащих разбавила рота добровольческого батальона «Днепр‑4».

Имелся в бригаде и взвод САУ «Акация». Именно это подразделение доставляло горожанам и ополченцам нешуточные проблемы.

Силовикам повезло. В их безраздельном распоряжении оказалась территория бывшей части ПВО украинских вооруженных сил, расположенная за селом Пастушьим. Самоходки стояли в защищенных капонирах, имея возможность ежедневно отходить в подземные ангары. С первого же дня на Ломов обрушился массированный огонь САУ. Артиллеристы не разбирались, военные объекты перед ними или гражданские. Доставалось всем.

Ополченцы зарывались в землю, их потери были минимальны, а вот гражданским доставалось. Северные районы Ломова представляли собой постапокалиптический пейзаж. Счет жертв шел на многие десятки, спасатели не успевали справляться. Выжившие покидали этот район, переезжали к знакомым или родственникам в южную часть города. Но и туда иногда залетали снаряды – уберечься от них было невозможно.

Дефицита боеприпасов украинские «канониры» не испытывали. Подавить огневые точки на высоте у ополченцев не получалось, невзирая на все усилия.

После объявления перемирия артобстрелы продолжались, пусть с меньшей интенсивностью, но с той же жестокостью и малой избирательностью. Предугадать их начало было невозможно. Это могли быть день, утро, глубокая ночь.

После таких вот опустошительных акций полковник собирал в кулак все, что имел. Артиллерия, минометы, взвод самоходок «Нона» неоднократно обрабатывали высоту, но все было тщетно. Бывшая часть ПВО занимала обширную территорию, «Акации» уползали в подземные ангары, постоянно меняли дислокацию.

Переходить в наступление приказа не было, попытки проникнуть в тыл противника завершались неудачами. Для командования ополченцев клятая высота за селом Пастушьим стала непрекращающейся, вечно зудящей головной болью.

Впрочем, на боеспособность гарнизона артобстрелы почти не влияли. Что и подтвердила сегодняшняя инспекция. Северные предместья Ломова и пути возможных фланговых обходов прикрывались бойцами комбата Пахарева и мобильными группами капитана Костенко. Укрепления нареканий не вызывали, боевое дежурство велось грамотно.

Командиров ополчения удручало лишь состояние самого города. Жителей в северной части и Закаменке почти не осталось – одни сами ушли, других вывезли. Электричество, водоснабжение и канализация не работали. В домах промышляли мародеры и прочие «сталкеры», особенно в ночное время.

Мини-вэн лишь внешне выглядел беспомощным и малосильным. Нещадно эксплуатируя форсированный двигатель, Михеич свернул с Октябрьской на Танковую, где разрушения носили частичный характер. Он чуть не проглядел разверзшийся колодец и повернул лишь в самый последний момент. Машина напоролась на огрызок кирпичной кладки, скованный цементом, и подпрыгнула. Завизжали тормоза.

Михеич смущенно хмыкнул и заявил:

– Виноват, исправлюсь. – Он засмеялся, обнажив прокуренные зубы. – Ей-богу, нет в природе такого препятствия, которое нельзя обматерить! Вынужденная остановка, товарищ полковник, – мы колесо пробили.

Пассажиры недовольно зароптали. Ополченцы, гремя амуницией, стали покидать салон и занимать позиции вокруг автомобиля – благо на улице хватало «естественных» укрытий.

– Допляшешься ты у меня когда-нибудь, Михеич! – Марчук сокрушенно вздохнул и взглянул на насупившегося начштаба. – Выходим, Александр Владимирович, перекурим. Михеич, бери бойца, и чтобы через минуту все было как надо!

– Есть, товарищ полковник! – Водитель спрыгнул на землю, побежал к заднему отсеку мини-вэна.

Полковник выбрался на проезжую часть, заваленную мусором. За ним спрыгнул Сергеев, с опаской покосился на раздувшийся колодец и щелкнул зажигалкой, едва Марчук вытряхнул из пачки сигарету. Но не успели они насладиться дымом, как на задворках трехэтажки, застывшей памятником скорби, что-то с гулом упало. Ополченцы насторожились, вскинули автоматы. Рука начштаба машинально потянулась к кобуре.

– Памятник Ленину упал? – пошутил кто-то.

– Балка перекрытия не выдержала, – сказал другой. – Сейчас и все остальное посыплется.

– А вы знаете, что Украина исчезнет, как только на ней упадет последний памятник Ленину? – изрек Михеич, вытаскивая из салона запаску.

– Серьезно? – удивился молодой боец, не понявший, что это была шутка.

Посыпались кирпичи, упал незакрепленный фрагмент стены, и в воздух взвился столб пыли. На другой стороне дороги раздался сдавленный женский вскрик, за ним – звучный топот, потом с хрустом что-то переломилось.

Двое ополченцев прикрыли собой Марчука, вскинули «АК‑74». Остальные тоже приготовились стрелять. Только Михеич невозмутимо катил запаску. В бараке, разрушенном лишь частично, что-то происходило. В этой части города оставались живые люди!

На раздавленное крыльцо выбежала женщина в расстегнутой куртке, растрепанная, с искаженным лицом. Она затравленно озиралась, была не в себе. Трудно не заметить машину и восьмерых мужчин не самого неприметного облика, стоящих в тридцати шагах от тебя.

Следом за ней выбежал какой-то шустрый неказистый тип, давно небритый, с оскаленным ртом. Женщина споткнулась, он прыжками настиг ее, набросил ей на голову засаленную фуфайку. Оба повалились в гору мусора. В этот момент злоумышленник и заметил микроавтобус и группу ополченцев.

Испуг мелькнул в бегающих глазах. Он откатился от женщины, которая лежала неподвижно, зарывшись в месиво из древесины и битых кирпичей.

Мужичок подлетел как на пружинках, метнулся обратно в барак и хрипло выкрикнул:

– Трофим, шухер!

В окне на втором этаже что-то мелькнуло, хлопнул выстрел. Палили из чего-то примитивного, возможно, обреза.

Пострадавших не было, пуля выбила камень из-под ног молодого бойца. Но реакция последовала моментально. В руках ополченцев забились автоматы Калашникова. Град свинца обрушился на второй этаж многострадального барака. Вылетали щепки, крошились оконные рамы.

– Прекратить! – гаркнул Марчук. – Мужики, догнать эту шпану!

Двое бойцов бросились к бараку, влетели в него, загремели по лестнице. Еще двое пустились в обход здания, перепрыгивали через кучи мусора. Михеич оставил в покое свое колесо, сдернул со спины «АКС» и присел за капотом.

Начштаба и полковник, обнажив пистолеты, кинулись к телу. Сергеев повалился на колени, сдернул фуфайку с головы женщины. Он начал бормотать, что это распространенный бандитский прием – набросить что-нибудь на жертву, дезориентировать, запугать до смерти. Марчук единственным здоровым глазом осмотрел оконные проемы над головой и тоже пристроился на корточки.

Молодая особа, подвергшаяся нападению, была жива. Ее трясло, глаза бессмысленно блуждали, ни на ком не останавливаясь. Тяжелый шок был налицо – порванная одежда, кровавые разводы на лице. Не исключено, что ее изнасиловали или пытались это сделать. Возможно, несколько минут назад бандиты лишили жизни кого-то из ее близких.

– Жива, – проговорил начштаба, подкладывая под голову пострадавшей скомканный ватник. – Угораздило нас с тобой нарваться на приключение, Николай Николаевич, вместо того чтобы принимать стратегические решения.

– Ничего, потерпит наша с тобой стратегия, – ответил Марчук.

Подбежал Михеич. Он притащил холщовую сумку с санитарным пакетом и недоуменно уставился на пострадавшую.

Женщина пыталась что-то сказать, но слова застревали у нее в горле. Она вздрогнула, вонзила в землю ногти, на которых еще сохранились следы лака.

Из подъезда вышли два ополченца с обескураженными физиономиями.

– Плохо дело, товарищ полковник, – проговорил один из них. – Эти сволочи успели смыться. Мы даже не знаем, сколько их было. На втором этаже уцелела одна комната. Похоже, там и жили эти несчастные. Почему они отказались уехать вместе со всеми?

– Там кто-то есть? – осведомился полковник.

– Мертвый мужчина – возможно, отец этой женщины, – сообщил второй ополченец. – Поживиться бандиты хотели, обнаружили, что в доме кто-то живет, ворвались. Взять там, понятно, было особо нечего. Старик, похоже, пытался оказать сопротивление. Ему вспороли живот – все в крови. Подонки! – Боец в сердцах сплюнул. – Выжрали бутылку горилки. Вонь по всей комнате!.. Потом эту даму хотели пустить по кругу. Ума не приложу, как она вырвалась.

– На задворках тоже чисто, товарищ полковник, – объявил третий боец, выйдя из-за угла. – Смылась шантрапа.

– Исчезли, как дворники в непогоду, – подтвердил его напарник, шедший сзади. – Знают, что расстреляем без суда и следствия, вот и чешут как зайцы.

– Что за хрень, Александр Владимирович?! – Марчук нахмурился. – Я все понимаю, знаю, что в разрушенных районах бесчинствуют мародеры. Бандиты, убийцы и насильники терроризируют людей, оставшихся здесь. Уследить за всеми мы не можем. Но чтобы с такой наглостью, посреди белого дня, на глазах у начальника гарнизона?.. Вы собираетесь решать эту проблему?

– Решаем, товарищ полковник. – Начштаба немного смутился. – Эта плесень появилась не так давно. По нашей информации, работает несколько банд – бывшие уголовники, прочий сброд. Сначала мы привлекали добровольцев, но проку от них немного, сами понимаете. Введение комендантского часа проблему не снимает. Четыре дня назад решили сформировать усиленный комендантский взвод. Из него выделяются группы для патрулирования проблемных районов. В штате проверенные люди – обстрелянные, надежные, только из местных. Привлекаем офицеров милиции и бойцов спецподразделений. Командует взводом капитан Данилюк. Заместитель – капитан местной милиции Окуленко.

– Это не тот Окуленко, который в мае со своими молодцами не пустил в город колонну бронетехники? – спросил Марчук.

– Он самый, Николай Николаевич. Группа двумя цементовозами перегородила дорогу, а другого проезда не было. Слишком узкие у нас улочки. Укропы потыркались, поняли, что бодаться с этими бегемотами бесполезно, и стали отходить. Ребята Окуленко под шумок выбросили экипажи из двух бэтээров, капитан посадил туда своих людей, и появилась в этот день у ополчения своя бронетехника. Толковый парень этот Окуленко. После того случая ушел с государственной службы, в ополчение записался, все лето воевал. Да, не хватает у нас людей, Николай Николаевич. – Начштаба развел руками. – Патрулируем город только ночью, группами по шесть-семь человек. Мародеры нынче вооруженные пошли. Да и не только они тут орудуют. Хохлы диверсионные группы забрасывают, их тоже нужно выявлять. Вчера подстанцию на Озерной взорвали, а наших рядом не оказалось.

– Ладно, – заявил Марчук и нахмурился. – Напомни к вечеру, решим, кем можно усилить патрули. Михеич! – возмутился он. – Чего шарами хлопаем? Колесо уже стоит? Мы едем или весь день торчать здесь будем по твоей милости?

– Ах да! – Водитель опомнился и, придерживая сумку, убежал менять проколотую резину.

– Женщину в салон, – распорядился начальник гарнизона. – Да нежнее, бойцы, груз хрупкий. Вызывай, Александр Владимирович, бригаду реанимационно-противошоковой группы. Пусть выдвигаются навстречу, за Овражной перегрузим больную. Вы двое!.. – Он ткнул пальцем в заскучавших бойцов. – Осмотреть еще раз все, пока мы тут возимся. И поглядывайте, чтобы эти твари из своих щелей нам в спину не ударили!

Бойцы побежали исполнять приказ. Остальные склонились над пострадавшей. Брать на себя функции медбратьев до приезда специалистов, видимо, не стоило.

Серьезных травм у женщины не было, кровь из порезов уже не сочилась. Налицо был тяжелый эмоциональный шок, чреватый психическими отклонениями.

Осажденный город окутывали легкие сумерки. Сизая дымка штриховала развалины и уцелевшие строения.

Визгливо, мерзко затрещало сочленение деревянных конструкций. Испуганно охнув, щуплый субъект с гибким гуттаперчевым телом перемахнул через перила и покатился по полу. Ругнувшись, от лестницы отшатнулся второй, приземистый, плечистый.

Они среагировали вовремя. Еще мгновение, и массивная лестница, ведущая на второй этаж добротного особняка, похоронила бы обоих. Она держалась на соплях и разбилась с оглушительным треском. Развалились ступени, разлетелись перила, унизанные гвоздями. Пыль взметнулась столбом.

Люди кашляли, отползая в угол, плевались матерками. Со стороны дом казался целым, не считая одной просевшей стены. Очевидно, к ней и примыкали перекрытия, на которых держалась лестница.

Грохот смолк, и несколько секунд в доме и вокруг него царила тишина. Стояла лунная ночь. Улица Печатников, сильно разрушенная и брошенная жителями, тоскливо помалкивала.

Осела пыль. Закряхтело, заворочалось тело, съежившееся в углу. Привстал еще один человек. Заскрипела дверь, ведущая в соседнее помещение, оттуда высунулся любопытный нос.

– Братки, вы что, охренели? – послышался сиплый голос, и в холл выбрался сутулый тип с плешью, поблескивающей в полумраке.

На плече он тащил мешок.

Вспыхнул фонарь. Мерклый свет озарил разбившуюся лестницу и дергающееся лицо виновника «торжества».

Этот щуплый небритый тип с бегающими глазами судорожно перекрестился и спросил:

– Юрко, Трофим, вы чего тут творите?

– Кто-то по хлебалу сейчас отхватит, – мрачно пообещал приземистый субъект с отекшей бычьей физиономией, сжимая кулак, расписанный наколками.

– А чего сразу я-то? – заволновался щуплый субъект явно не благородных кровей, весь разболтанный, нервный. – Я знал, что эта лестница такая? Прохор же поднялся, а я?.. Да ладно, хлопцы, с кем не бывает. Никто сюда не прибежит.

– Кретин!.. – прошипел в дыру со второго этажа помянутый Прохор, физиономия которого напоминала рыбью. – И как я теперь спущусь?

– Нашел что-нибудь? – прошипел широкомордый Трофим.

– Пусто, блин. Такой домина, а взять нечего. Хозяева – жлобы конченые, все ценное увезли. Держите меня, падать буду…

Трое злоумышленников столпились в кучку на обломках упавшей лестницы. Прохор сбросил мешок, в котором что-то звякнуло, слез в дыру, держась за выступ в люке, повис на руках. Подельники схватили его за ноги и все равно не удержали. Все попадали и возились в обломках, проклиная кривоногого Юрко. Потом братки вывалились на середину холла, стали растирать и ощупывать ушибленные места. Юрко схлопотал от Прохора безобидную, почти дружескую затрещину и не стал обижаться.

Под покровом ночи четверо злоумышленников выскользнули из негостеприимного дома и перебрались на соседний участок. Несколько минут они сидели в зарослях бурьяна, оглядывались и прислушивались. Над вымершей улицей висела глухая тишь. Неподалеку спокойно поскрипывал сверчок. Недавний шум в доме не привлек нежелательного внимания.

– Я ногу чуть не сломал! – посетовал Прохор и повозился в мешке.

Что-то характерно звякнуло. Забулькало пойло, проникая в натруженное горло. Прохор сыто срыгнул, передал бутылку по кругу. Каждый хлебнул и смачно почмокал, выражая одобрение.

– Жить вполне можно, – икнув, сказал Юрко. – А говоришь, что не нашел ничего. Хлопцы, а чего мы тут шифруемся, как воры в Багдаде? Нет никого. Это наш город, мы тут хозяева.

– Заткнись, охламон! – зашипел Трофим, главарь банды. – Гансам из комендатуры будешь объяснять, чей это город, когда они тебя к стенке поставят.

– Трофим прав, – рассудительно заметил Прохор. – Озверели эти террористы окончательно. Пацаны болтают, будто комендантский взвод усиливают, гансы теперь днем и ночью по городу рыщут, нашего брата отлавливают. А как поймают, – сразу к стенке. Так что давайте поосторожнее, хлопцы, комендантский час, как-никак.

– А чего на меня-то уставились? – спросил Юрко и боязливо поежился. – Я как все… – Он глухо хохотнул, перебарывая нервный тик. – На меня и охрана в супермаркетах всегда так смотрела. А что, хлопцы, навар-то есть сегодня? У меня вот ни хрена.

– Посуда кое-какая, – проворчал Прохор.

– Двести гривен взял у старухи, помершей на Октябрьской, – сообщил сутулый лысоватый Ян Горик с блатным погонялом Стручок, освободившийся в марте. – Еще колечко с рубином у нее же. В чулок заныкала, думала, не найдет никто.

– Ну и нормально, – оптимистично заметил Юрко. – Еще не утро, в натуре. Гуляем! Берем, как говорится, побольше, уходим подальше. – Он зашелся мелким отрывистым смехом. – Слышь, братва, а может, еще горилки хапнем?

– Тьма ты некультурная, Юрко, – заявил Прохор и поморщился. – То же не горилка была, а натуральный коньяк из бара…

– Хорош трындеть, заткнули пасти! – оборвал содержательный диалог Трофим.

Над северными районами Ломова царила безраздельная тишина. Даже сверчок угомонился.

Внезапно Юрко Ступия указал пальцем через дорогу и проговорил:

– Смотри, братва, огонек мерцает!..

Подельники всмотрелись, затаив дыхание. На другой стороне улицы в окне частного дома действительно дрожал огонек свечи. Там кто-то ходил и что-то делал. Если какие-то люди не выехали из дома, то у них непременно найдется чем поживиться. Ведь эти обыватели – такие куркули!

– Может, наши шерстят? – предположил Горик.

– Нет! – огрызнулся Трофим. – «Наши» на этой улице – только мы, уясни, Стручок. Да, братва, там кто-то живет. Надо бы прощупать.

– Ага, отловить и ощипать! – сказал Ступия и хищно оскалился.

Стая ночных шакалов перебежала дорогу и затаилась у покосившейся ограды. Затем бандиты по одному проскочили на участок. Дом, как ни странно, уцелел, хотя деревья в саду были повалены. Глубокая воронка поглотила дощатый навес вместе со старенькой «Волгой».

Плешивый Горик подкрался к окну, заглянул в него, махнул рукой. Юрко уже поднялся на крыльцо, выбил щеколду, ворвался внутрь, обнаружил в полумгле лишь пожилую супружескую пару и зацокал языком от разочарования. Кровать стояла в дальнем углу, на ней громоздился ворох одеял. Похоже, женщина вставала, зажигала свечу, и это событие стало роковым! Пожилые люди спали одетыми.

Женщина еще не уснула, натянула одеяло до подбородка. Она увидела незваных гостей и закричала. Мужчина заворочался, застонал. В свете фонаря озарились испуганные лица – опухшие, заспанные.

Супругам было далеко за шестьдесят. Некоторые семьи, особенно пожилые, наотрез отказывались покидать свои жилища. Одни боялись за имущество, другие считали, что ничего ужасного с ними не случится. При бомбежке можно укрыться в подвале. Мужчина спросонья моргал. Женщина попыталась выбраться из кровати, путаясь в полах длинного халата, поверх которого была надета вязаная кофта.

– Тю! Что такое? – Юрко хохотнул и толкнул женщину обратно в кровать. – А ну, лежать, мамахен, и не рыпаться, а то живо на гуляш построгаем!

– Вы кто такие? Что вам надо? – опомнился мужчина, опуская ноги на пол.

– Стручок, разберись с ними, – буркнул Трофим. – А то не умеют себя вести в присутствии гостей.

Плешивый Горик был понятливым. Он схватил мужчину за горло, бросил в угол. Тот ударился головой, застонал. Женщина не успела опомниться, как он схватил ее в охапку, поволок туда же, швырнул на мужа.

Чтобы уж совсем не осталось неясностей, Горик приставил нож к ее горлу и зашипел:

– Молчи, сука! Вякнешь – убью! Да и ты, папаша, не шуми. Учти, второй раз повторять не буду. Сидеть и не шевелиться!

Мужчина обнял трясущуюся супругу. Они с тоской смотрели, как шайка грабителей рыскала по их дому. Налетчики переворачивали мебель, трясли шкафы. Навык они выработали отменный, шума не поднимали.

Семейная пара все же собиралась эвакуироваться, но пока тянула с этим. Многие вещи лежали в пакетах и клеенчатых сумках. Грабители вытрясали на пол старую одежду, какие-то потертые шкатулки, фотографические альбомы. Бандиты наткнулись на горстку дешевой бижутерии, завернутой в носовой платок, и Прохор с презрением рассыпал ее по полу. Юрко догадался спрыгнуть в подвал – не в доме же пенсионеры пережидали обстрелы! – вылез оттуда чумазый и разочарованный.

– Где деньги и побрякушки, падлы? – спросил он и, поигрывая ножичком, двинулся к дрожащим пенсионерам.

Те съежились. Мужчина обнимал женщину. Они чуть не задохнулись от страха, когда над ними склонилась оскаленная рожа. Ступия заметил мимолетное движение глаз. Женщина повела ими в сторону погреба непроизвольно, почти случайно. Этот знак был красноречивее некуда.

Ступия заржал, как породистый жеребец, и снова отправился в погреб. За ним полез Трофим. Главарь не питал особого доверия к своему жуликоватому сообщнику. Загремели ведра, баки, блики света заметались по земляному полу. Послышалось довольное урчание. Опять заржал Юрко.

Первым из подземелья выбрался Трофим. Он гаденько ухмылялся и держал в руках разорванный сверток из оберточной бумаги. За ним, высунув язык от предвкушения, вылез подельник.

Добычу бандиты развернули на столе. В свертке оказалась толстая пачка мятых гривен, в основном малого достоинства, но были и сотенные купюры, пара золотых колечек, цепочка с крестиком, какие-то сережки, брошки, коралловые бусы. Ну, хоть что-то! Не зря провели ночь!

Но не успели опомниться, как женщина издала гортанный вопль, оттолкнула Юрко и бросилась к столу.

– Не трогайте, мерзавцы! Это все, что у нас есть! Как вам не стыдно?!

Плешивый Горик с хохотом без всяких усилий отшвырнул ее обратно. Женщина споткнулась, растянулась на полу. Юрко тоже не удержался, ударился копчиком о печку. Этого парня можно было запросто вывести из равновесия. Он резким движением выхватил нож – со щелчком раскрылось лезвие – и коршуном набросился на жертву. Остальные и опомниться не успели, а он уже начал наносить беспорядочные удары по груди, шее, лицу женщины. Брызгала кровь, рвалась кожа. Бедняжка кричала, пыталась вырваться. Но ее движения постепенно слабели, а очередной удар по шее полностью парализовал жертву. Она застыла, издавала горлом рваные звуки, ритмично вздрагивала. В мутнеющих глазах стояла мольба. Юрко отскочил от нее.

– Нет!.. – выдавил из себя пожилой мужчина, цепенея от ужаса.

Он смотрел на умирающую жену и не мог поверить, что это происходит в реальности. Тут Ступия набросился на него и принялся хлестать ножом. Мужчина, как уж мог, защищался руками.

– Юрко, кончай! – недовольно выкрикнул Трофим.

Откуда столько силы в тощих руках?! Юрко ударил старика в живот, протащил лезвие вверх, разрывая брюшину, потом в сторону и отпрыгнул от тела. Конвульсия пробила умирающего. Юрко тяжело дышал, поигрывал ножичком. Вся горница была в крови. Ступия измазался в ней по уши, но ничего не замечал.

– В натуре, Юрко, ты совсем без комплексов, – опасливо заметил Прохор.

– Выпить дай, – прохрипел убийца.

Выпить было самое время. Прохор извлек бутылку, ловким щелчком распечатал горлышко. Пил не только Юрко, но и все остальные, впадая в азарт. Налетчики нервно хихикали. Трофим перебирал заскорузлыми пальцами ювелирные побрякушки. Вид крови возбуждал бандитов, пьянил еще больше. А ведь ночь только началась.

– Эх, сейчас бы бабу… – мечтательно протянул Горик.

Юрко хищно осклабился. Тема была интересной и актуальной. Гулять, так с размахом.

– Ладно, размечтались, работники ножа и топора, – снисходительно проворчал Трофим.

Он подошел к окну, выходящему на улицу, отогнул шторку. На дороге было тихо.

– Все, хлопцы, забираем товар, рвем когти. Пойдем огородами, чтобы не светиться.

Четыре демона, уже опьяневшие, разгоряченные, жаждущие большей добычи, снова рыскали по округе. Тормоза у них отсутствовали напрочь, даже чувство самосохранения притупилось. Вскоре глазастый Прохор заметил, что из трубы неказистой баньки, окруженной сараями, стелется дымок. Видно, там кто-то жил. В этом не было ничего странного, если учитывать плачевное состояние дома, стоявшего на данном участке.

Преступники залегли в бурьяне. Сомнительно, чтобы ночью кто-то топил печку. Да и дымок был какой-то жиденький.

Очевидно, какие-то люди с вечера как следует прогрели баньку, и угли еще не угасли. Ночи в середине сентября не самые теплые.

– Чую, хлопцы, что ждет нас знатная гулянка, – пробормотал Юрко, потягивая носом.

– Лишь бы не дальняя дорога и казенный дом, – заявил Трофим и скабрезно ухмыльнулся.

Бандиты, пригибаясь, перебежали по грядкам, на цыпочках подошли к баньке и включили фонари. Ни щеколды, ни замка на двери не оказалось. А внутри все было как на заказ. Бандитам даже не верилось в такую удачу.

Ступия довольно усмехнулся. В баньке ночевали женщина с девочкой. Вероятно, мать и дочь. Уму непостижимо, как эти бедняжки тут оказались! Впрочем, у людей свои причины и мотивы. На полу лежали несколько матрасов, спальных мешков и одеял. Будущие жертвы бандитов спали одетыми.

Трофим ощерился, приложил палец к губам. Злоумышленники сгрудились над постелью. Юрко подрагивал от нетерпения, пускал слюну.

Женщине было немного за тридцать. Бледнокожая, с отекшим лицом и немытыми волосами, она обнимала девочку лет двенадцати. Та посапывала, слюна пузырилась на припухших губах. Обе крепко спали, но очнулись, когда Прохор щелкнул рычажком на фонаре и в лица им ударил яркий свет. Женщина распахнула глаза, под которыми набухли мешки, и задрожала от страха. Девочка испуганно ойкнула.

– Да, могли бы и покрасивше, – заметил Прохор. – Недоедают они, что ли?

– Да нормально, с пивом потянет, – оскалился Юрко. – Где сейчас найти писаных красавиц? Голодные вы наши! А мы вас накормим! – выкрикнул он, хватая дернувшуюся женщину за волосы. – Прямо сейчас и начнем.

289 ₽
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
19 июня 2015
Дата написания:
2015
Объем:
230 стр. 1 иллюстрация
ISBN:
978-5-699-80607-2
Правообладатель:
Эксмо
Формат скачивания:
epub, fb2, html, ios.epub, mobi, pdf, txt, zip

С этой книгой читают