Читать книгу: «По щукиному велению. Сценарий», страница 3
РАССКАЗЧИК:
Усмехнулась Матушка обиженно. Перепилила нить последним зубом, и отложила рубаху на лавку, а иглу бережно в клубок воткнула. После чего тихо привстала, и крадучись подошла к печи, вытащив из-за неё веник из березового гольца. Ничего не говоря, Марфа, огрела Емелю этим веником по лбу. От такого нежданного нападения, Емелька подскочил с печи, да впопыхах ударился головой об потолок.
МАРФА:
Жаниться он видите ли не хочет! А обо мне ты подумал? Я что – буду тут одна до конца дней своих корячиться… А ты, как барин, будешь на печи лежать да в потолок плевать!? Нет уж, не бывать этому… Да вы, добры люди, глядите на него! У самого – ни кола, ни двора, только вошь на аркане, а ему дворянку подавай – голодранец…
РАССКАЗЧИК:
И в этот момент в дверь кто-то постучал.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА. МАРФА (МАТЬ ЕМЕЛИ),ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ,
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, ЩУКА.
ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.
(стук в дверь)
ЕМЕЛЯ:
Кто там?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Открывай хозяин! Чай свои пожаловали, а не басурмане какие…
ЕМЕЛЯ:
Илья?…
(открывает дверь)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Доброго здравия желаю всему частному народу! Я тут не один, Добрыня со мной…
ДОБРЫНЯ:
Марфа, ты чего это с дубиной гостей встречашь, али мы самураи какие…
МАРФА:
Много вас по свету шляется. Корми и пои каждого… Вот – остолопа своего уму разуму учу. Совсем сорванец, от рук отбился. Мать не слушает. Вымахал с княжескую каланчу, а головой как дите малое…
ДОБРЫНЯ:
Чего зло на Емельку держать? Мы ему подарок на день рождения принесли, так давай уже создадим праздничную атмосферу. Илюша, а нука доставай шкуру…
ЕМЕЛЯ:
(заинтересованно заглядывает в мешок)
Какую шкуру?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Какую – такую! Что забыл, как в корчме «Папы Берендея», ты нам с Добрыней шкуру Змея Горыныча заказывал…
ЕМЕЛЯ:
Что-то не помятаю…
По что она мне?…
ДОБРЫНЯ:
(басом)
Гляньте на него люди добрые! Намедни сам по ней соловьем заливался, а сейчас обратную даешь?… Не гоже это добрый молодец! Я тому Марфа, был очевидец.. Твой лоботряс Муромцу шкуру Горыныча заказал… Обещал нам бадью мёда поставить.
МАРФА:
Ну коли обещал, то пусть уж будет любезен…
ВЕДУЩИЙ:
Затащил Муромец в хату мешок, да посередь горницы поставил.
(звук; шуршание мешка)
ЕМЕЛЯ:
А оно там точно дохлое? Не укусит? Хату нам с маманей не спалит?…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(ухмыляется)
Мертвее брат, не бывает…
ЕМЕЛЯ:
(радостно до ликования)
Так значит одолел ты этого супостата…
ДОБРЫНЯ:
Тут любого Горыныча одолеешь, коли не захочешь голову на плаху сложить…
МАРФА:
Это, Емелька, они о чем…
ЕМЕЛЯ:
Да сия гадина у нашего князя чадо украла женского пола, да сожрало. Князь наш Муромцу наказ дал – изловить животину и жестоко покарать. Вот они и угробили ящера. А шкуру мама, я им заказал – тебя хотел порадовать. Не пропадать же добру…
МАРФА:
Ну, что – ж – не пропадать – пущай на стене висит – глаз нам с Емелькой радует…
ВЕДУЩИЙ:
Вытряхнул Добрыня Никитич шкуру аспида на пол да разложил на всю хату. Три головы к ряду. Емелька ходит ногой пинает да радостно руки потирает.
МАРФА:
Смердит дюже…
ДОБРЫНЯ:
Посмердит да и перестанет! Его Марфа, надобно иногда солью посыпать, чтобы не затух часом. Чай шкура то свежая, еще остыть змеюка не успела…
МАРФА:
(звенит ухватом и тянет из печи чугунок)
Ну, что топчешься Емеля – бадью с мёдом тащи, а я карасей томленых со сметаной из печи достану. Вы, гости дорогие, за стол жалуйте потчевать вас будем…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(садится за стол)
Это мы с радостью, хозяюшка. А ты, Емелька, никому не говори, что это мы с Добрыней гада завалили. Нет! лучше скажи, что это ты, его угробил. Девки, как прознают, что ты с Горынычем совладал, так сразу за тобой косяком попрут, словно щуки по весне на нерест…
ВЕДУЩИЙ:
И достал Емеля мёдовухи крепкой целую бадью. И накрыла Марфа стол для дорогих гостей яствами, какие в печи русской в жаре томились…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А пахнет-то как! Будто не каша, а невиданные яства заморские…
МАРФА:
Так для себя же касатик, готовим, а не для какого разбойного люда…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А ну Емелька, плесни нам в чарки мёда хмельного, чтобы горло промочить.
(слышно как брага медовая разливается по кружкам)
ЕМЕЛЯ:
Пейте люди добрые. Для таких высоких гостей ничего не
жалко.
(богатыри звонко чокаются, выдохнув воздух пьют медовую брагу и ставят пустые кружки на стол)
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ:
(в унисон хором)
Эх, хороша!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Не брага медовая, а натуральна амброзия…
ДОБРЫНЯ:
Знатное у тебя пойло, брат. Это не пиво у Берендея. Хлеще палицы богатырской по мозгам бьет…
ЕМЕЛЯ:
После первой и второй, перерывчик небольшой!..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Наливай!
(слышно как снова Емеля разливает брагу по кружкам)
ДОБРЫНЯ:
А что мужики – хорошо сидим! Марфа, а ты что в стороне пристроилась. Давай к нам за стол.
МАРФА:
Ты за меня касатик, не переживай. Сыта я, а мёда хмельного отродясь не пила. Вот кабы шампаньского, я бы отведала. Слыхала я добры молодцы, что есть такое вино заморское, шипучее. Огромных денег стоит. Выпьешь кружку, а благодать на душе будто живой водицы испил…
ДОБРЫНЯ:
Хм, впервые слышу о чуде таком. Надобно в княжеских погребах порыскать. Авось, там, что найдется…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А я сие вино кушать изволил. Шипит оно, как аспид болотный, когда его в кружку наливаешь. Не скажу, что я в восторге – так кислятье, аж морду на бок крутит. А может мне такое поганое попало. Может есть где и лучше – этого не ведаю…
ДОБРЫНЯ:
выдыхает
Да с таким медком никакая причуда заморская не сравнится.
Словно ангелы в душе крыльями махают…
ЕМЕЛЯ:
Не дурственно у меня получилось? Я, мужики, для смаку в сие
пойло, чабрец кладу и лист мяты. Он особый вкус мёду придаёт и голова от него не болит – как от сахарной браги.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Тащи Емелька гусли – душа петь желает…
ВЕДУЩИЙ:
И достал Емеля гусли, которые достались ему от залетных цыган. И тронул он струны. Да не смог он музыки извлечь из сего
инструмента. Только скрип, да бряканье по хате разнеслись.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ох, прекрати, не мучь инстрУмент. Это ж не музыка, а настоящая бесова какофония. Таким бряканьем только волков по лесу гонять…
ЕМЕЛЯ:
(чуть не плача)
Да не ведаю я Ильюша, сей науки. Это гусляров, да потешников надобно кликать. Может в корчму к «Папе Берендею» сходим, да там скоморохов да гусельников послушаем?..
МАРФА:
(хлещет тряпкой сына)
Я тебе схожу в корчму, ирод ты поганый. Сиди в хате и носу не высовывай. Не ровен час, волки загрызут.
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
Вон как по двору шлындают, приходится собаку в хлеву прятать…
ЕМЕЛЯ:
Так я же сам не пойду. Со мной друзья мои верные, Муромец да Добрыня будут. Волки их за версту обходят стороной. Это тебе не хухры – мухры, а чай богатыри -русские. Хотя и я тоже силой не обделён.
(богатыри прыснули, смеются)
МАРФА:
(бьет Емелю тряпкой по спине)
Сиди уже – богатырь ты плюшевый…
ЕМЕЛЯ:
(пьяный – вскакивает и орет)
А может я тоже богатырем стать хочу! Может, меня Муромец в свою дружину возьмет… Буду я опочивальню княжны Марьяны дозором ночным обходить. Вот там она и полюбит меня всем сердцем. А вдруг она захочет, чтобы я стал её суженым…
МАРФА:
Ты Емелька, сын рыбацкий, а не богатырь – не лезь куды не зовут. Ты, даже меч удержать не вздолишь…
ЕМЕЛЯ:
(пьяным голосом)
Это я то не вздолю?! Я? А ну, дай, дай мне меч Ильюша, я покажу этой женщине, как я ворога могу рубить. Я, я любого супостата порву аки пёс тряпку…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Угомонись огузок. Тебе меч дай, ты не только руки себе порежешь, но и весь скарб домашний в хате переломаешь.
(ДАЛЬШЕ)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Тебе руки тренировать нужно, чтобы ты мог зброю держать. Ты, Емелька, телом хил и слаб духом…
ЕМЕЛЯ:
Да я, если надо, не только Горыныча могу завалить, но и самого Кощея. Дай мне меч – ссеку Кощею голову с плеч…
ДОБРЫНЯ:
(сдержанно, перед смехом)
Кощея говоришь убьешь?
ЕМЕЛЯ:
Кощея!
(богатыри дружно, бурно смеются)
МАРФА:
Не смеши гостей убогий, а то они нам всю посуду своим хохотом перебьют. Горшки с полок уже падают…
ЕМЕЛЯ:
Вы меня, матушка, перед гостями не срамите, ибо мне до глубины души обидно.
(обращается к Муромцу)
Ильюша, а скажи мне, взаправду говорят, что Кощей вечно живет и убить его, нет никакой можливости.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(вздыхает)
То правда Емеля. Только где того Кощея искать, нам пока не ведомо. Никто не знает, где сия тварь зимует…
ДОБРЫНЯ:
В народе говорят, есть на него управа. Люди сказывают, что убить его может только меч-кладенец. Народ сказывает, что меч тот должна отковать дева непорочная княжеского рода. И чтобы железо было не болотное, а небесами посланное…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Во ты Добрыня, загнул. Ты где видал, чтобы непорочные девы княжеского роду железо ковали? Это сказка!
МАРФА:
А вот и не сказка. Есть такая дева, живет она в Слободе. Василиной её кличут. Дочь кузнеца Данилы. По слухам, кузнечным промыслом не хуже отца владеет, а значит, вполне может такой меч отковать…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ты Марфа, видно голову свою сквозняком продула. Где это видано, чтобы дочь мастерового кузнеца, была княжеских кровей? Данила из мастеровых будет, значит и дочь у него мастеровая, а не княжеская…
ДОБРЫНЯ:
Да, тут ты Муромец прав. Даниле до княжества – как мне до Луны. Князем родиться нужно! Сей титул, Богом дается, а не покупается на ярмалке…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
С Горынычем что делать будем?
ЕМЕЛЯ:
На стену прибьем.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Так чего сидим? Бери его, Емелька, за ноздри да волоки на сундук. Сейчас вешать будем.
ВЕДУЩИЙ:
И схватил Емеля шкуру, и хотел было с пола поднять, да шкура уж больно тяжела была. Чуть пуп себе не надорвал…
МАРФА:
Тоже мне – богатырь. Кашу надо было с сызмальства кушать, а не семечки на печи лузгать.
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
Уж больно ты сынок, хлипок для тяжелого труда. Ну прям, как ивовая веточка…
(Богатыри смеются)
ЕМЕЛЯ:
Ты мне под руку, не говори. Не видишь, шкура какая
здоровая! Она же раз в пять больше, чем у нашего слободского быка. Рептилий сей за один раз корову мог слопать…
ВЕДУЩИЙ:
И встал из – за стола Илья Муромец. Да подошел к Емеле, который к тому времени уже умудрился запутаться в змеиной шкуре. Схватил за одну из трех голов, и вытряхнул его на пол.
(большой грохот шкурой, малый Емелей)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Прова матушка твоя – это дело для настоящих богатырей. Иди, лучше, гвоздей принеси.
(Емеля отошёл, копается в ящике)
ЕМЕЛЯ:
Маманя, а молоток где?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Без молотка обойдемся! Давай гвозди.
(Прибежал, отдает гвозди)
ВЕДУЩИЙ:
И протянул Емеля гвозди Муромцу, а сам стал смотреть, как богатыри ловко развернули шкуру Горыныча на стене и гвоздями прибили её, используя вместо молотка свой кулак.
(звук ударов кулаком в стену).
МАРФА:
Вот это мужчины. Не то что ты доходяга.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Вот! Настоящее тебе экибано получается! Сейчас еще хвост прибью, и крылья ему растопырим, чтобы казалось, что он, как бы летит.
ЕМЕЛЯ:
Жуть какая. Ладно, висит, словно живой!
У меня даже в горле пересохло!..
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ
Между пятой и шестой промежуток не большой!..
ВЕДУЩИЙ:
После шестой кружки богатыри слегка опьянели. Шкура Горыныча прибитая Ильей Муромцем красовалась на стене и отливала в свете лучины блеском чешуи. Емеля с матерью стояли напротив и не могли налюбоваться красотой радужных переливов гада реликтового.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А не испить ли нам холодной водицы!? А!? Селедка Марфа, у тебя, больно уж соленая…
ЕМЕЛЯ:
(хмельным голосом)
Маманя! Маманя – подай водицы холодной Муромцу. Пусть богатырь себе горло промочет, а то не ровен час засохнет, аки рептилоид реликтовый…
МАРФА:
А водицы – то, Емелюшка, не—ту—ти…
ЕМЕЛЯ:
Как это, не—ту—ти!? Вы что, маманя!?
МАРФА:
А откель ей взяться? Ты окаянный, цельный день клопов на печи моришь, а у меня сил нет до проруби ходить. Сходи, сынок, да мозги себе продуй, чай разум к тебе и возвернётся…
ЕМЕЛЯ:
А чёго это я? Сама сходи!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
бьет кулаком по столу
Не гневи, мать, отрок! Она тебе жизнь дала!
(шлепает Емеле подзатыльник)
Уважать должон!
ЕМЕЛЯ:
Ты, себя Илья, вспомни! Тридцать лет и три года кирпич на печи своими боками шлифовал! Наверное, лен был? Маманя тебя даже с ложки кормила!..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Хвор я был… Того и кормила!
ЕМЕЛЯ:
Ты – хвор!?
(Емеля истерически смеется)
ЕМЕЛЯ:
Да ты свою репу в зерцало зрил? Да об твою рожу, Илюша, можно цуценят насмерть бить! Чай с Горынычем совладал, аки с куренком…
(Емеля истерически смеется)
ВЕДУЩИЙ:
Но не стал Муромец ждать, когда Емеля договорит: схватил его за грудки одной рукой, поднял до самого потолка, а другую, сжав в кулаке, подсунул под самый нос. Емеля, ножками брыкает, хочет что – то сказать, да огромный кулак богатыря подпер ему подбородок так, что он и рта открыть не может.
МУРОМЕЦ
Ну что, клоп вонючий, чуешь, чем пахнет? За водой пойдешь?
Больше говорить не буду. Не хочу язык впустую об зубы бить. Не пойдешь, я тебе морду на рыло переделаю…
ЕМЕЛЯ:
(испугано)
Иду – иду, Илюша, только более не гневись.
ВЕДУЩИЙ:
Опустил Муромец Емелю, тот взяв ведра да помчался по воду. Слава богу, что идти было недалече. Пришел Емеля к проруби, очистил ногою снег, пробил дном дубового ведра ледяную корку и одним махом зачерпнул в него студеной водицы. Набрал Емеля второе, уже собрался домой идти, как вдруг увидел, что из ведра хвост рыбий торчит.
ЕМЕЛЯ:
О, закуска сама на сковородку пожаловала! Сейчас маманя нам рыбки нажарит, во гости рады будут…
ЩУКА:
Отпусти меня, Емелюшка!
ЕМЕЛЯ:
Это ты мне, что ль?
ЩУКА:
Тебе-тебя. Отпусти – у меня детки малые дома под корягой одни остались. Да караси в тине стоят некормленые…
ЕМЕЛЯ:
Ничего не понимаю! Может это мне спьяну такая ерунда мерещится!?
ЩУКА:
Нет, Емелюшка, не мерещится. Откупиться я хочу. Возьми кольцо волшебное, любые желания исполняет – проси, что захочешь.
ЕМЕЛЯ:
Всё что захочу?
ЩУКА:
Всё!
Кто этим кольцом владеет, тот будет всем миром властвовать…
ЕМЕЛЯ:
Так уж всем миром?..
ЩУКА:
Всем! Всё, что пожелаешь, тотчас же исполнится!..
ЕМЕЛЯ:
Всё – всё?..
ЩУКА:
Ты, Емеля, мозги свои быстрее включай – мне на воздухе жить нельзя, умру я, если не поторопишься. Желание загадай, да колечко на пальце проверни как стрелка на часах идет, и всё тем моментом исполнится…
ЕМЕЛЯ:
Хочу! Хочу жениться на дочке князя!..
ЩУКА:
Слово даю – женишься. Только заветные слова надо сказать.
ЕМЕЛЯ:
Какие?
ЩУКА:
Скажи: По щучьему велению – по моему хотению. Только слова заповедные в тайне храни, чтобы ни кто кроме тебя не смог кольцом воспользоваться. Уж больно сильное оно…
ЕМЕЛЯ:
Ну тогда – ступайте ведра домой сами. Ступайте так, чтобы ни капли мне не пролили…
ЩУКА:
У тебя что, Емелька, солома с крыши съехала!? Куда ты меня тащишь!? Мне домой надо – в озеро!..
ЕМЕЛЯ:
Будешь со мной теперь жить, рыбина говорящая! Я завтра тебе аквариум из стекла построю!
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Будешь все мои пожелания исполнять, и сказки на ночь мне рассказывать. А не исполнишь, так тут же на сковородку попадешь, ясно тебе!? Мы с маманей очень жареную рыбку любим. Я же сын рыбацкий…
ЩУКА:
Отпусти меня дурень! Я тебе кольцо дала? Так какого хрена тебе еще надо!? Я пожелания не исполняю, пожелания кольцо волшебное исполняет…
ЕМЕЛЯ:
(недоверчиво)
Так значит, кольцо само без тебя чудеса творит!?
ЩУКА:
(с укором)
Без меня!..
ЕМЕЛЯ:
Так что, тогда тебя можно на сковородку тебя определять?..
ЩУКА
Ну ты, Емелька, и собака! Тебе власть над миром дали, а ты, гад, еще крови моей хочешь? Пусти меня в прорубь – я тебе ещё пригожусь!
ЕМЕЛЯ:
Да ладно – шучу я. Плыви с миром. Вёдра, выпустите щуку в прорубь, и за мной идите, нас уже заждались.
(шаги вёдер, бульк, шаги Емели и вёдер)
КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: МАРФА (МАТЬ ЕМЕЛИ),ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ,
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.
РАССКАЗЧИК:
И взял Емеля вёдра в руки у самого входа, и вошёл, как ни в чём не бывало. Сняв рукавицу, он вновь взглянул на колечко, которое блеснув золотой искоркой, заиграло, засветилось подобно летнему солнцу.
ЕМЕЛЯ:
Эх, я теперь – властелин мира! Для начала хочу на гуслях научиться играть, да так, чтобы не было мне на Руси равных…
РАССКАЗЧИК:
И повернул Емеля кольцо, как велено было щукой, и в один миг в его голове начались прояснения всякие, сами собой складываться. Пальцы зашевелились, и он почувствовал, как музыка разлилась по его душе, благодатным елеем.
ДОБРЫНЯ:
В тридевятое царство ходил? В горле уже давно все засохло, а ты все где – то шлындаешь! Мы уж думали тебя волки на мелкие куски разорвали…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Он, Добрынюшка, видно к Василине ходил! Девка – то по нему вся на нет сошла. Вот и не утерпел, решил видно тропу к её дому проложить.
(смеются богатыри)
ЕМЕЛЯ:
Вздор это! Мне Василина – не ровня! Мне теперь жена
купеческих, аль барских, али даже княжеских кровей впору.
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Василина хоть баба видная, и формы у нее глазу приятные, да только она из мастеровых будет. А мне княжну подавай! Хочу чтобы денег сундуки были, да титьки – о -с эти ведра…
(богатыри снова смеются)
МАРФА:
(Хлещет сына тряпкой по голове)
Ты, сынок, часом не головушкой буйной прорубь-то пробивал. Чует материнское сердце, ты малехо умом тронулся, пока за водицей то
ходил…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
со смехом
Тебе по что такие титьки? Ты что решил сыроварню открыть? Так для сыроварни коровы нужны, а не распрекрасные девы…
ЕМЕЛЯ:
Корова, Илюша, навозом пахнет. А мне как, мужчине в самом соку, хочется парфюм хранцузский нюхать, да телеса девичьи лобызать…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, ты и загнул барин! Слыхал, Добрыня, что этому бесенку в голову взбрендило?
ДОБРЫНЯ:
Правильно мамка говорит – видно, брат, ты точно головой прорубь пробивал, вот мозги свои и стряс малость. А коли так, то хрен с ним – отдай ему грамоту, пущай к княжне Марьяне сватается, да с головой своей расстается…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
О, совсем я запамятовал. Марьяна, два месяца как, на выданье. У меня же княжеская грамота ёсь…
ЕМЕЛЯ:
И что в сей грамоте написано? Моя персона там прописана?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Поднеси-ка мне свечу, да поближе. Читать буду.
РАССКАЗЧИК:
И поднес Емеля свечу к самому пергаменту. Осветил лист и увидел на нем завитушки букв переходящие в слова. А под ними княжеский вензель, да гербовая печать.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Княжеский указ от 1608 года, декабря в 1 день. Великий государь КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, всея земли русской самодержец, указал: от сего дня повелеваю – огласить сей указ в градах, деревнях и землях славянских, европейских, что церковью во всем согласны, как валахи, молдавы, сербы, далматы, болгары, черкесы, греки, и самые его великого государя подданные, от которых наша вера православная принята.
Сего дня 1 декабря года 1608 повелеваю:
Княжна Марьяна Владимировна объявляется нашей властью, невестой на выданье, как достигшая причин природного созревания. А посему моей волей князя самодержного и единого всея Руси, назначаю смотрины та торжественное сватание на день празднования
масленицы.
Тот, кому суждено будет в баталиях турнирных одержать Викторию, будет наречен в женихи и княжеской милостью обласкан невиданно богатым приданым. Приданое: половина царства, шуб из соболя – десять единиц, два бочонка злата по шести пудов; десять бочонков серебра по шести пудов; Коров и прочего скота – тысячу голов. Скакунов заморских арабских земель – пятьсот голов.
Каждому человеку мужского полу, кой достиг совершеннолетия и лицом не страшнее аспида болотного да Кощея Бессмертного, да увечьями членов не обезображенного в баталиях и сражениях с супостатами и басурманами, велено явиться в ближайшие дни в хоромы княжеские на ристалище богатырское. Простолюдины и всякого рода люди скудные, чернь и всякого рода убогие, також могут принимать участие в турнирах наравне с заморскими принцами, графьями и людом богатым. Кои сокроют свое умение в шаманстве, колдовстве та прочих магических науках и алхимическом ремесле, будут повешены на крепостной стене, без права быть земле приданным по церковному и христианскому обряду. Кои будут уличены во лжи, лиходействе, сокрытии увечий членов, аль уродствах природных, неведомых нашему величию, будут також казнены способом усекновения головы от тела и приданию сего тела на съедения диким свиньям и псам, коими земля славянская полна, а головы сих охальников, будут на колы посажены для того, чтоб другим лихоимцам та лиходеям повадно не было…
ЕМЕЛЯ:
Сие есть как раз по мне! Тут и про злато сказано, и про шубы из горностаек. Мне такое приданое, как раз нужно. Матери шубку справлю, хоромы в Рублевке белокаменные возведу, да найму прислугу из басурман. Пущай они мне сапоги лаковые бархатом та воском пчелиным трут до самого блеска.
ДОБРЫНЯ:
(восторженно)
Эка, куды тебя лихоманка-то понесла.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Башку береги Емелюшка. Кабы ты не потерял её, на этих игрищах молодецких. Меч – то в руках держать не умеешь. А там биться придется, с рыцарями заморскими, в латы закованными…
ЕМЕЛЯ:
Не хитра сноровка -ножиком махать. Умею! И Виктория за мной будет…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Умеешь? На, вот, спробуй.
РАССКАЗЧИК:
Вытащил Емеля из ножен меч богатырский, хотел было махнуть им, но тот выпал из его рук и в пол воткнулся.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
О, глянь, Добрыня, богатырь – мать его. Меча в руках удержать не может, а в женихи собрался. Тьфу ты, бесово семя…
(богатыри смеются)
ЕМЕЛЯ:
Не княжеское это дело мечом махать. Прикажу кому надо, тот пусть и махает себе на здоровье, хоть до самого Урала – пусть махает! А вам хочу, браты, предложить выпить за успех моего
сватовства. Коли мне обломится на Марьяне жениться, да князем стать, то и вам будет от меня великий приварок. В охрану вас найму. Будете мое поместье от ворья ночным да дневным дозорами обходить. Златом платить буду…
РАССКАЗЧИК:
И захохотали богатыри так, что крыша соломенная под снегом зашевелилась. Так смеялись друзья, будто кто их подмышками щекотал.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
И попадали богатыри на пол, словно ржаные снопы и давай кататься, да потешаться над Емелькиными придумками и сказками.
ЕМЕЛЯ:
Что вы ржете, словно кони. Слово вам даю – княжеская дочь моей будет. Вот тогда я посмеюсь над вами. Может пари заключим?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ой, уморил, это же надо, что бы я богатырь всея Руси Илья Муромец, чуть от смеха не умер. У меня даже чуть пупок не развязался. Говоришь князем будешь – ха-ха-ха!!!
ЕМЕЛЯ:
Буду зятем князя Владимира. А стало быть и мне княжий титул полагается. А ну-ка Ильюша, дай мне сию грамоту. Я на турнир с ней поеду и буду показывать по требованию, чтобы князь не отвертелся коды я с викторией буду…
ДОБРЫНЯ:
Дай! Дай Ильюша ему грамоту. Пущай едет, коли хочет голову свою на плаху положить. Ты лучше бы нам бражки нам налил – горло промочить, после такого смеху.
ЕМЕЛЯ:
А браги, мужики, больше нет, а вот вина зелена налить могу…
МАРФА:
Не плел бы твой язык небылицы, не болела бы моя голова. Откуда у тебя, голодранца, вино? Я больше знаю, что в моей хате есть, а чего нет…
ЕМЕЛЯ:
Так вот же, прям в этом ведре винцо и хранится.
РАССКАЗЧИК:
И подошел Емеля к одному из вёдер, с которыми за водой ходил, и незаметно для друзей прошептал желание, да кольцо повернул, как щукой велено было. В тот же миг, водица цвет сменила и жбан до верху виноградным вином наполнен оказался. И не простым вином, а таким, что от вкуса его можно было язык проглотить.
ЕМЕЛЯ:
А сие что, водица студеная?
(слышится звук наливающегося вина)
РАССКАЗЧИК:
И взял Добрыня со стола кружку, и пригубил напитка, который неизвестно, как появился. Да как заорет от радости.
ДОБРЫНЯ:
Вино! Вино! Это, Ильюша, настоящее вино! В княжеских погребах такое за семью замками хранится.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(с подозрением)
А не продал ли ты душу дьяволу добрый человече? А может ключик тайный от сокровищницы княжеской имеешь. То-то за водицей долго ходил…
ЕМЕЛЯ:
Мне тайный ключик не надобен – я, Ильюша, и без тайного ключика смогу под любой засов проскочить…
ДОБРЫНЯ:
Эй, Марфа, сын твой опять околесицу несет. Пора пристроить его в лекарню для душевнохворых, аль на каторгу – на рудники серные.
(ДАЛЬШЕ)
ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)
По княжескому уголовному укладу чародейство каторжными работами карается, або казнью способом усекновения головы от тела…
ЕМЕЛЯ:
Сам ты, чародей! Вы спросили где вино – я показал! Скажи ему Илюша!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Что ты, Никитич, пристал к молодому боярину? Садись, пей! Хозяин угощает щедро…
РАССКАЗЧИК:
И вновь уселись Богатыри за стол. И продолжили начатую пирушку, наливают вино доверху в большие глиняные кружки. Уже за полночь, вдоволь накушавшись, прямо за столом и уснули. Захрапели в унисон богатырским храпом. Емеля, видя, что собутыльники после шестого жбана отключились, влез на печь в свой клоповник, да пожелание на утро сделал.
ЕМЕЛЯ:
Колечко-колечко: затопи утром печь, и пока матушка почивать изволит, приготовь нам перепелов жареных десяток; глазуньи на свином сале из шестнадцати яиц; карасей томлёных; блинов с творогом; киселя клюквенного; хлеба пшеничного и супу горохового со шкварками…
РАССКАЗЧИК:
И повернул он его на пальце, а после снял, и в щелку промеж кирпичей спрятал. Уткнулся Емелей рожей в мешок с овечьей шерстью и уснул сладким сном.
Еще затемно было, когда Марфа печь открыла, чтобы истопить, и увидала, что огонь в печи горит, будто кто чужой дрова зажег, её не дожидаясь. Закрыла Марфа заслонку печи, да на сундук прилегла и затаилась. Почудилось ей, что в печи кто-то ворочается. Лежала Марфа, прислушивалась, да так заснула.
ПЕТУХ:
Кукаре-ку! Кукаре-ку!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Стража подъем! Супостаты княжество обокрали!
ДОБРЫНЯ:
Кто тут так орет?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Это я ору! Встаем, утро уже- петух прокукарекал. Пора на службу…
ДОБРЫНЯ:
А Емеля где?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Где-где на печи спит. Что ты хочешь?..
ДОБРЫНЯ:
Хорошо бы голову поправить. Может у него найдется где в закромах наперсток браги…
РАССКАЗЧИК:
И взял Добрыня со стола глиняный жбан, а он на удивление – вина полон. Глядит он на него и глазам свои не верит.
ДОБРЫНЯ:
Слышь, Илья, а что мы вчера пили?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Как что брагу медовую и вино зелено…
ДОБРЫНЯ:
А откуда тогда полный жбан красного вина взялся?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Да иди ты…
ДОБРЫНЯ:
Я серьёзно, вино, однако.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, тогда наливай – чего сидишь? Кого ждешь?
РАССКАЗЧИК:
И достал Муромец из кармана огниво. Чиркнул несколько раз – высек искру и запалил свечу, которую вчера, по случаю прихода гостей, Емеля зажигал. Осветив стол, Добрыня нашел чарки и налил до самого верха свежего вина.
ДОБРЫНЯ:
Эх, хорошо же – черт побери сидим…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, что Добрынюшка, знатно погуляли! Таперича пора на службу, чай, князь нас уже дожидает!..
ДОБРЫНЯ:
А я бы бюллетень взял. Что – то у меня нонче голова болит, будто сам Хан Герей мне по ней пудовой палицей зарядил…
РАССКАЗЧИК:
И следом за богатырями Марфа проснулась. Вылезла она из-под овчиной шкуры и надев на ноги лапти увидала за столом проснувшихся гостей.
МАРФА:
Доброго утра вам, и доброго здравия. Как погуляли касатики?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Спасибо Марфа, погуляли мы славно, да хлебосольно. Век добрым словом буду тебя и сына твоего Емельку помнить. На службу нам пора. Эй, хозяин, просыпайся, проводи гостей…
РАССКАЗЧИК:
А Емеля промычал недовольно и, отвернувшись к стене, засопел с новой силой.
ДОБРЫНЯ:
Эй, вставай, утро уже…
РАССКАЗЧИК:
Махнул Емеля рукой, не отрывая головы от мешка и, натянув на голову овчинный зипун, снова спрятался под ним.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, ты, басурманин, вставай – нам служить князю пора…
ЕМЕЛЯ;
(из-под овечьего тулупа)
Ну, и иди, служи своему князю. Что пристал ко мне – я тут причём?
МАРФА:
А ты, Илюша касатик, его ухватом, ухватом, да поперек спины стукни, авось проснется. Он на сон уж больно крепок…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Да так, мамаша, негоже. Мы чай вместе бормотуху хлебали. Мы пойдем другим путем…
РАССКАЗЧИК:
И подхватил Муромец Емелю на руки и вынес на руках на улицу, где тут же воткнул его головой в большой снежный сугроб.
ЕМЕЛЯ:
А – а—а! Заморозил окаянный!
РАССКАЗЧИК:
И выскочил Емеля из сугроба, влетел в хату и обратно вскочил на печь. Хотел было кольцо достать волшебное из тайного места да Муромца превратить снеговика, но передумал.
ЕМЕЛЯ:
Ты, Муромец, зря так! Я же слышал, что вы проснулись. Ну, дреманул, ну, снова заспал! Так что, меня из – за этого нужно головой в сугроб?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Так это я харю твою вымыть помочь хотел, а то от сажи ты, что черт чёрен. С такой рожей тебя к княжескому двору не пустят.
ЕМЕЛЯ:
А что я забыл там?
ДОБРЫНЯ:
Как что? Ты вчера жениться на княжне Марьяне собрался. В грудь себя кулаком бил, что княжну за себя замуж возьмешь, а нас с Муромцем наймешь в охрану, чтобы мы дозором твои полцарствия обходили, да шубы из горностаек и бочки со златом охраняли.
(смеется Добрыня)
Жаних – мать твою!
ЕМЕЛЯ:
А что – жених! Таких женихов, как я по всей России хрен сыщешь! Да я, может, самый, что ни на есть, первый кандидат буду! Я, может, с первого взгляда полюблю Марьяну, а она меня? Глянь, как я пригож! Я и ликом, и статью строен, словно еловая выгонка.
ДОБРЫНЯ:
(говорит зевая)
Я бы ту рыжую гидру, Марьяну, даже за полцарства не взял! Ликом вроде хороша, как ангел, а душой уж больно девка погана.
ЕМЕЛЯ:
А я, не на Марьяне женюсь, а на княжеском приданом…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ох и кровушки она тебе попьет. Дурак! Нет у князя в державной казне столько денег, чтобы Марьянку замуж выдать. Разве только за такого убогого, как ты.
ЕМЕЛЯ:
Это я что ли, убогий.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А у тебя, Емелька, богатство есть? Ты куда свою жену приведешь? В эту хату, с курами, да кабанчиком в загоне.
ЕМЕЛЯ:
Захочу, я себе хоромы в Рублевке поставлю!
МАРФА:
Ты бы лучше нашему барбосу будку срубил. Собака шестой год в сене живет! Хоромы он в Рублевке поставит, трепло ты Емелька.
ЕМЕЛЯ:
А вот и не трепло. А подай-ка нам мать, глазуньи на шашнадцать яиц, перепелов жареных, киселя клюквенного да блинков с творогом.
МАРФА:
А может тебе стерляди с хреном подать, томленой в печи.
ЕМЕЛЯ:
(гордо)
Стерляди маманя не надо, а карасей в сметане да луком, мы пожалуй с гостями отведаем…
МАРФА:
А мне, что на княжескую кашеварню сходить, чтобы твои пожелания исполнить?..
ЕМЕЛЯ:
А ты печь то открой, чай всю ночь стряпала, пока гости наши почивать изволили.
РАССКАЗЧИК:
И открыла Марфа заслонку в печи русской. И увидела она блюд разных великое множество. Чугунки томлёными с карасями. Перепела жаренные. Блины с творогом и кисель клюквенный – ждали когда им стать яствами на крестьянском столе. Не удержалась на ногах Марфа, а так и села на пол от удивления. Таких блюд она даже не едала на своей свадьбе, когда выходила замуж за отца Емели.
Начислим
+3
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе
