Читать книгу: «Радде. Король Хингана», страница 2

– Таня, Таня, просыпайся! Будильник уже звенит давно, – услышала она голос хозяйки дома.

Та открыла испуганные глаза и, увидев взволнованное лицо, будто не понимая, что происходит, долго молча смотрела на бабушку.

– Да что с тобой, Таня, ты не заболела случаем? – произнесла Мария Петровна.

– Нет, спасибо, я уже встаю, – неуверенно ответила Татьяна, медленно поднимаясь с кровати. – Что-то мне не совсем хорошо.

– Ты где вчера была-то?

– У Торгоновых. Мне надо было с отцом Стёпы поговорить, – еле шевелила губами Татьяна.

– Ах! – закрыла рукой рот Мария Петровна.

– А что не так?

– Не надо тебе к ним ходить, – огорчилась бабушка. – Нехорошие они.

– Как понять – «нехорошие»?

– Странные они люди.

– Мы все со странностями, – выдохнула с сожалением Татьяна и, встав перед зеркалом, начала расчёсывать волосы.

– Послушай меня, Таня, – бабушка подошла вплотную. – Не ходи к ним больше. Ты здесь человек новый, а я знаю о них много нехорошего.

– Что, например? – равнодушно спросила Татьяна.

– Не просто так жена Семёна людей сторонится. И ещё неизвестно, кто такая Алана. И Алана ли она вообще?

– Что вы имеете в виду? – напряглась Татьяна, замерев с гребнем в волосах.

– Ведь сначала никакой Аланы не было. Был Семён, была его жена – Антонина. Дояркой работала. Весёлой её знали, танцевать любила. Смеялась всегда так звонко, радостно! Потом родился у них сын – Стёпка. А тут недавно прошёл слух, что объявилась у него дочь в Китае. Семён объяснил всем, что это его дочь от первой женщины, которая умерла, – вот он к себе сиротку и берёт.

Татьяна внимательно слушала бабушку, с удивлением прищурив глаза.

– Поехали они в Благовещенск – там у них какой-то праздник отмечали осенью. Не было их недели две-три. А потом приезжают уже с Аланой. И Алана – красавица! – Мария Петровна показала руками красивую девичью стать. – Антонина после этого стала на глазах таять – через полгода уже почернела как старуха и пить начала. Мы с Семёном говорили. Помочь хотели. А он своё заладил: «Дух, – говорит, – в неё плохой вселился, и уже ничто не поможет». Взгляд у неё потух, и что там у них в избе происходит – никто не знает. Эта Алана всё чаи какие-то варит. Она говорит, что целебные настои готовит и в Китае так, мол, принято.

– Да, она меня вчера чаем напоила – я чуть у них не уснула.

– Вот! – Мария Петровна направила указательный палец на Татьяну, услышав подтверждение своих слов.

– Это ужас какой-то, – прошептала девушка, затем, посмотрев на часы, стала быстро собираться.

– Мне в школу надо, баб Маш, я опаздываю уже.

– Беги, дочка! Да осторожнее там!

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

В школе шла подготовка к празднику. Каждый год 28 мая в селе отмечали День пограничника. Военная форма молодых ребят выглядела настолько привлекательно, что дети, не зная предела своему восторгу, при каждом удобном случае пытались дотронуться до их погонов, непременно поздороваться за руку и, конечно же, примерить их «волшебные» зелёные фуражки.

К празднику обычно начинали готовиться за пару недель. Татьяну назначили ответственной от школы, а лейтенант Егоров отвечал за подготовку праздника от заставы. Год назад именно так они и познакомились. Когда высокий голубоглазый офицер зашёл в класс, Татьяна, только приехавшая тогда в село, от растерянности и неожиданности, хлопая глазками, спросила:

– Вы ко мне?

– Ну, конечно, к вам! – засмеялся Сергей. – Ведь вы Татьяна Ивановна, верно?

– Да, а откуда вы знаете? – не приходя в себя, спросила она.

– Позвольте представиться – лейтенант Егоров, замполит заставы, – преодолевая оторопь молодой учительницы, отрапортовал Сергей. – Мне порекомендовала к вам обратиться ваш директор. Ведь вы ответственная от школы за проведение Дня пограничника?

– Ах да! Меня предупреждали, что вы придёте. Просто я не ожидала, что вы… – она не находила слов.

– Что я молодой и красивый?

– Да! – расхохоталась Татьяна, навсегда снимая барьеры робости, ложного стеснения и недоговорённости между ними.

Они стали настоящими друзьями и при каждом удобном случае делились друг с другом новостями. Сергей много рассказывал о родителях, а Татьяна поведала непростую историю своей семьи, которая была репрессирована в тридцатые годы и выслана в Магаданскую область. Учителя школы посмеивались над нерешительной Татьяной и призывали её поскорее выйти замуж за «такого красавца», но она не хотела торопить события, считая, что всё в жизни должно произойти само собой.

Татьяна с уставшими глазами зашла в свой класс, плюхнулась на стул и попыталась немного отвлечься от вчерашних событий. Пока дети не пришли в школу, она постаралась взять себя в руки, чтобы выбросить из головы ужас прошедшей ночи. В дверь постучали, и она начала медленно, со скрипом открываться.

– Кто там?! – испуганно воскликнула Татьяна.

– Здравствуйте, Татьяна Ивановна, – послышался осторожный голос Сергея Егорова. – Мы готовы провести День пограничника на достойном, а значит, самом высоком уровне?

– Ой, Серёжа! Привет! А ты уже пришёл по поводу праздника? – устало выдохнула Татьяна, приходя в себя от тяжёлых мыслей.

– Ну конечно, Танечка, – негромко и вкрадчиво ответил он и достал из-за спины букет полевых цветов. – Времени почти не осталось…

– Ой, какая прелесть! – обворожительно улыбнулась Татьяна. – А у меня совсем вылетело из головы, мы же с тобой должны подготовить программу праздника…

– Должны, – Сергей посмотрел на неё и хитро улыбнулся. – Сейчас мы с тобой быстренько накидаем программу, и я украду тебя у всей школы…

– Вот только надо найти прошлогоднюю программу, – Татьяна смачно зевнула, закрыв ладонями лицо, и опустила голову на стол.

– Что такое? Я так понимаю, что ты всю ночь не спала и опять читала книжку? – улыбнулся Сергей.

– Да, книжку. Только очень страшную, – смутилась она и выпрямила спину. – Давай быстренько по программе пройдёмся, а то у меня сейчас ребята придут.

– Не совсем понял. Ты перешла на страшные книги или страх от реальности не дал тебе ночного покоя? – присев на маленький детский стульчик и чувствуя неладное, поинтересовался Сергей.

– Ничего не спрашивай, – отмахнулась Татьяна, изменившись в лице.

– Я чего-то не должен знать?

– Нет, Серёж, ты всё должен знать, просто понимаешь, у меня есть мальчик, и у меня с ним большие проблемы, точнее, с его папой.

– С папой? – поморщившись от непонимания, спросил Сергей.

– Ну это я про Семёна Торгонова, который тунгус… Ну, как оказалось теперь, не тунгус, а орочон… там всё очень сложно, – отмахнулась она.

– А что с ним не так? Я с ним знаком, он охотник. И неплохой охотник, да и мужик неплохой, кажется.

– Мужик он, конечно, неплохой. Только вот на религиозной почве, кажется, рассудка лишается.

– Это как? – недоверчиво спросил Сергей.

– Ну как это бывает, живут тут без родственников, одни, ничего не видят. Вот у него и начались бредовые идеи.

– Какие бредовые идеи? – скорее уже из профессионального любопытства переспросил Сергей.

Татьяна устало и с жалостью посмотрела на него.

– И тебе это интересно?

– Танечка, мне всё интересно… всё, что происходит на вверенном мне участке границы, – отшутился он.

Татьяна направила на него тяжёлый взгляд.

– Тут такая история. Стёпа – его сын, стал ребятам рассказывать очень страшные вещи и запугал их. Вот я и решила прийти к ним домой, чтобы аккуратно попросить его быть чуть осторожнее, разборчивее, что ли, при выборе тем для разговора с ребёнком. А он как понёс на меня! Я думала, что от страха до дома не добегу, и мне всю ночь кошмары снились с этим медведем! И вот такая я сейчас здесь, – протерев кулачками глаза, Татьяна развела руки в стороны.

– С каким медведем? – не поняв до конца её фразу, переспросил Сергей.

– Ну, медведица у них там в легендах есть, которая людей жрёт… И вот ему шаман, китайский шаман, я так поняла, спел «песню смерти», мол, ждите медведя к себе – он вас убивать идёт.

– А как китайский шаман мог ему спеть эту «песню смерти»? Семён что, в Китай, что ли, уходил?

– Да зачем? Семён – орочон по национальности. Хэйлунцзян, – махнула она рукой в сторону Амура, – китайская провинция, где орочоны и живут. Семён рассказал, что шаман вышел на сопку, где-то здесь рядом, и пел эту песню. И пел на языке орочонов. Семён, естественно, его понял и ребёнку пересказал эту «песнь смерти». А тот всё как есть передал детишкам. Я в класс захожу, а у них глаза испуганные. Так же нельзя!

Сергей запрокинул голову, закрыл глаза и задумчиво простонал:

– Медведь… Так он оборотень…

Татьяна побледнела. Вчерашний испуг будто опять вернулся к ней.

– Ты что-то знаешь, Серёжа? Не пугай меня так!

– Мне надо идти. Не бойся ничего, всё будет хорошо – это я тебе обещаю.

Татьяна растерянно посмотрела на него и, понимая, что не всё так просто, как она себе представляла, испуганно прошептала:

– Береги себя, Серёжа.

Уже к вечеру по селу поползли пугающие слухи о том, что медведь-оборотень поселился где-то поблизости, высматривая свою жертву. Родители строго-настрого запретили детям отлучаться со двора, а при первой же опасности – прятаться в домах. Местные жители хорошо помнили, как два года назад, также весной, в село нагрянул медведь и наводил на них ужас, то вламываясь в дворовой загон для домашнего скота, где за мгновение разрывал жертву, то круша дверь магазина и сметая с его полок всё съедобное. Тогда на его охоту вышли все мужчины, имеющие оружие, но он, поводив их за собой по дикому лесу Хингана, внезапно исчез так, что даже собаки потеряли его след. Старожилы поговаривали, что виной всему неизведанные по сей день пещеры, расположенные среди сопок, в глухой тайге, да множество горных речек, в которых следы любого зверя быстро затеряются.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

В кабинете начальника заставы за столом сидел замполит – лейтенант Егоров – и участники тревожной группы – свидетели перехода медведя через границу. Ждали старшину – прапорщика Бородина – человека уже преклонного возраста, много повидавшего на своём веку и всю жизнь прослужившего на этой, единственной для него, заставе. Его дом находился недалеко от службы. Проживали они с женой вдвоём – взрослые дети давно разъехались кто куда. Бородин, как никто другой, знал настроение в селе. К нему соседи всегда приходили за советом. Да и с опасениями или подозрениями приходили тоже к нему. Для них он был свой.

– Проходи, проходи, Николай Николаевич, – увидев в коридоре старшину, позвал его Ломовой. – Закрывай дверь.

Старшина не торопясь вошёл, немного похрамывая. Тяжело выдыхая и кряхтя, он присел за стол, с пристрастием разглядывая ярко-зелёные шторы из тиснёного хлопка, с трудом выпрошенные им на складе отряда специально для кабинета начальника.

– Ну, все в сборе, – исподлобья оглядывая присутствующих, начал Ломовой. – Два дня назад на нашем участке случилось происшествие – мишка свалил столбы «системы» и ушёл в тайгу. Объективные данные говорят о том, что пришёл он с сопредельной стороны, а значит – чужой. Как он себя поведёт, никто не знает, зверь – он и есть зверь, но дело немного осложняется новыми обстоятельствами, – Ломовой посмотрел на Егорова. – Доложите, Сергей Иванович.

– Есть! Как мне стало известно, накануне происшествия местный житель Семён Торгонов, орочон по национальности, стал свидетелем того, что с сопредельной территории в голосовом сообщении, выраженном в пении национальной песни орочонов, «песни смерти», предположительно местный, китайский, шаман предупреждал жителей округи о том, что в лесу появилась медведица, которая является мифическим персонажем национальной легенды орочонов, проживающих на территории провинции Хэйлунцзян сопредельного государства. Насколько серьёзным является это предупреждение, непонятно. Семён Торгонов лишь утверждает, что шаман или тот, кто выдаёт себя за шамана, пел это послание с вершины сопки сопредельной территории, находящейся на расстоянии приблизительно трёх километров от села вниз по течению.

– А как он услышал этого шамана? – бросая на всех короткие взгляды, спросил сержант. – Не понимаю…

– Ширина Амура там меньше километра, и по воде звук легко передаётся, – парировал Егоров.

– А у нас есть ещё орочоны поблизости? Есть тот, кто может понять этот язык? – обратился ко всем Ломовой.

– Я таких не знаю, – буркнул старшина. – Есть эвенки – охотники, у них схожий язык. Но сколько их приходит в нашу тайгу на охоту – сложно сказать.

– А что это за легенда такая, о которой все говорят? Кто-то из местных может мне её рассказать? – спросил Ломовой.

– Могу и я… – смущаясь, ответил старшина Бородин.

– А ты откуда знаешь, Николай Николаевич?

– Так я в этих местах родился – мне ещё бабка эту сказку рассказывала.

– О как! Твои предки, выходит, основатели нашей заставы?

– Да не совсем так, – ухмыльнулся Бородин. – Эти места открыл Густав Радде, ещё до революции. Он тут с казачками проходил. Остался на зимовку, дом построили основательный, с этого дома село и пошло. А мы уж позже…

– А что за сказка?

– Да вроде байка, вроде легенда. Не знаю, всё перемешалось уже. Толкуют по-разному. Я расскажу, как от бабки своей услышал.

– Давай, – оживился Ломовой.

– Вроде в давние времена охотились в этих местах орочоны с низовий Амура, и один из них заплутал. Уснул ночью в лесу, и вышла на него огромная медведица. Того и гляди порвёт. Он за ружьё, а она ему женским голосом: «Не стреляй. Я – хозяйка этой тайги. Меня убьёшь – сам погибнешь». Ну, вроде как договорились. Дальше – больше. Отвела она его в свою пещеру, – Бородин указал большим пальцем себе за спину в сторону старых таёжных пещер. – Кормила, поила, ягоды приносила. Он и разомлел. Ну и, как это в сказках говорится: «Жили-поживали – детей наживали».

– Нажили? – подмигнул Ломовой.

– Нажили, – согласно кивнул Бородин и продолжил: – Двоих ребятишек мохнатых. Не люди, не медведи.

– Снежные человеки, – съязвил Егоров.

– Ну а дальше, – бросил старшина недовольный взгляд на Сергея, – захотел этот охотник домой и выбежал на берег. Вот сюда, – показал он пальцем в окно на берег Амура. – Его тунгусы подобрали и – в лодку. Медведица за ним. Ребятишки на руках. Она их прилюдно и разорвала.

– Хм, – усмехнулся Егоров.

– Да, я тоже над этим смеюсь, – прищурился Бородин. – По легенде медведица умерла с горя в той самой пещере, а перед этим наложила проклятие на это место. Прокляла. Да так и окаменела, превратившись в идола медведицы – хозяйки тайги. Орочоны нашли эту пещеру, сделали в ней капище и поклонялись идолу – задабривали вроде как. А её дух им вроде в охоте помогал.

– Что-то я не наблюдал тут нигде капища, – задумавшись, протянул Ломовой. – Сказки всё.

– Капище было, – пробурчал Бородин, бегая глазами по гладкой поверхности стола. – При советской власти его уничтожили – как пережиток…

– Сказки всё это, – повторил Ломовой, – а нам о службе надо думать. Все свободны! Лейтенант Егоров, останьтесь!

Когда все вышли, Ломовой сел за стол и, сделав паузу, неторопливо произнёс:

– Много лет назад, – он чиркнул спичкой и, закурив, прищурил глаза, – когда я был вот таким лейтенантом, как ты, меня прикомандировали к этой заставе на время болезни замполита, – Ломовой глубоко затянулся и, подняв голову, с удовольствием выпустил несколько дымных колец. – Как раз в это время здесь перешли границу немного чокнутые китайцы. Муж с женой. Их легко взяли – они переплывали на лодке.

– Я знаю, изучал детали, – перебил его Егоров.

– Так вот тогда, – Ломовой продолжал, будто слова лейтенанта пролетели мимо, – их полагалось передать на сопредельную сторону, как это и положено. Но они, зная, что за нарушение границы им светят лагеря, умоляли оставить их здесь. Пусть даже в тюрьме. За это они готовы были открыть нам «тайну большого золота». Так они это назвали.

– Открыли? – настороженно полюбопытствовал Егоров.

– Открыли, – Ломовой кивнул, закрыв глаза, будто возвращаясь в те дни. – Они несли чепуху, как тогда подумали мы, – в слезах умоляли принять у них идола медведицы – хозяйки тайги. Но когда их спросили, где же у них этот идол, то оказалось, что его ещё нужно найти. Мы посмеялись, и на этом наша «беседа» закончилась. Их передали, ну а что с ними случилось дальше, я не знаю.

– Опять этот идол?

– Да не совсем так, – задумался Ломовой. – Видишь ли, Серёжа, они рассказывали о золотом идоле медведицы. Не о каменном, как говорит Бородин, а о большом золотом идоле медведицы. Всё та же легенда, которую ты сейчас услышал, но только они говорили о золотом идоле. А в придачу к нему ещё обещали едва ли не россыпи золота.

– Может, просто хотели надурить?

– Может быть. Но там был ещё один нюанс. Они твердили, что этого идола когда-то у орочонов умыкнул, так сказать, Радде – тот самый путешественник, о котором Бородин упомянул.

– Да когда это было? – махнул ладонью Егоров. – Сказки всё это, вы же сами сказали.

– Ты вот что, Серёжа, – перебил его Ломовой. – Подними-ка всю эту историю с Радде.

– Какую историю?

– Ну, как он тут путешествовал, может, что-то в глаза бросится? Видишь ли, слишком странные события стали происходить. Какой-то шаман… Медведь прямо из сказки… странное воссоединение Аланы с отцом. Кстати, Алана – это её новое имя, а в Китае это была Чен Роу – циркачка из Хэйхэ.

– А зачем имя поменяла? – прищурился Егоров.

– Ну, тут скорее не она поменяла, а ей сменили. Ну, считай, что политика, – развёл руками Ломовой.

– Что за политика такая? – усмехнулся Егоров.

– Орочоны Приамурья узнали, что Семён воссоединяется со своей дочерью. Они посчитали это добрым знаком и даже провели ритуал, на котором дали девушке новое имя – Алана, что на их языке значит – ласковая. Когда род восстанавливается – для них это особый праздник. А фамилию она взяла отцовскую.

– Ну, тогда в этом ничего плохого и нет, – кивнул Егоров. – Если это всё, конечно, правда.

– Её мать умерла, а Семён вроде как её отец. Жила в Китае, вот только подробностей своей жизни никому не рассказывает.

Сергей задумался.

– Да… – протянул он. – Она и говорит-то по-русски еле-еле. Хотя семья у них, конечно, странная – живут на отшибе, жена из дома почти не выходит.

– Вот ты и займись этими странностями. И вот что – поговори по душам с Бородиным. Не нравятся мне все эти сказки – уж больно сладко он их рассказывает. А по нему тоже много интересного, его предки это село и строили тогда – больше ста лет назад. И вспомни, – прищурился Ломовой, – ведь у него с Торгоновым чуть до драки не дошло, когда Алана приехала! И вроде бы без всякой причины. Что Бородин от него требовал? Почему кричал, что «они за всё ответят»? Кто это «они»?

– Слышал я про этот конфликт, – ухмыльнулся Егоров.

– Вот чувствую, что верёвочки непонятные издалека вьются, а здесь сейчас – узелком завязываются, – озабоченно нахмурился Ломовой. – Подними архивы. Вникни, Серёжа. Но чтобы только ты и я знали. Не болтай лишнего.

– Есть!

– И вот ещё что. Ты не забывай, что наши с тобой документы на присвоение очередного звания – в округе. Ты же хочешь ещё одну звёздочку?

– Да уж пора! – простодушно улыбнулся тот.

– То-то и оно, что пора. Пора бы тебе, Серёжа, на моё место встать, а мне на хорошую должность перебраться. Нам с тобой сейчас всякие неприятности не нужны, а вот показать свою работу не мешало бы.

– Я всё понял! – блеснул глазами Егоров. – Сделаю как надо!

Он вышел на улицу. Во дворе стоял Бородин и задумчиво смотрел на сопки.

– Красота! А, Николаич? – кивнул Сергей.

– Да-а-а, – словно возвращаясь из глубоких раздумий, протянул Бородин, глубоко вдохнув свежий воздух.

Сергей, будто позабыв напряжённые минуты в кабинете начальника, с улыбкой поддел старшину:

– Николаич, ты мне мёд обещал, – напомнил он, живо надевая фуражку и поправляя её точно по центру.

– Обещал – значит, дам, – проворчал старшина. – Хоть сейчас пойдём. Моя как раз ужин приготовила.

– У меня час, не больше.

– Пять минут, и мы дома.

– Дежурный! – громко крикнул Егоров и, не дожидаясь ответа, добавил: – Я у старшины дома, через час у меня служба – буду ко времени.

– Есть! – послышался ответ.

Дома Бородин усадил молодого лейтенанта за стол и непривычно ласково обратился к жене:

– Покорми нас, Настюшенька, Сергею скоро на службу.

– А всегда пожалуйста! – с радостью отозвалась супруга и стала быстро накрывать на стол.

– Да, Николаич, ты здесь коренной, можно сказать, житель, – протянул Егоров, подперев рукой подбородок. – Всё про всех знаешь. Историю всей округи… Вот расскажи, кто он был такой – Радде? И село основал, и власти его жаловали. И в советское время не забыли? Он что-то особенное сделал?

Бородин ухмыльнулся:

– Он много чего сделал и человеком был особенным.

– А в чём особенность?

– Ну а как? Если он – простой немец, по-русски почти не говорил, а в свои двадцать с небольшим вхож был к известным людям, и деньги немалые из казны получил на экспедиции по всей России, и охрану имел в походах из казачков, и дружил с теми, кто власть держал по всей Восточной Сибири?!

– Интересно рассказываешь, Николаич, – улыбнулся Егоров. – Видно, что историю изучал.

– Историю нужно знать, а иначе будешь «Иваном, родства не помнящим», – упрекнул старшина и принялся за поданную к столу курочку. – История, она, брат, штука коварная… того и гляди повторяться начнёт.

Отведав нежное мясо, тушённое в русской печи, Бородин раскраснелся и, понимая, что от него хочет услышать Егоров, начал рассказывать:

– Это во времена Муравьёва-Амурского было. Тогда в России Муравьёвых вся империя знала. Старинный род. Что ни возьми – генерал боевой. Графья. Учёные. Вот хотя бы граф Муравьёв-Амурский… Он всю Сибирь Восточную открыл для страны. Край наш открыл. Границу с Китаем установил. А брат его двоюродный по матери – Корсаков Михаил Семёнович – так он же был первым атаманом Забайкальского казачьего войска! Муравьёв-Карский – генерал! Тоже из их рода, – так он в это же время наместником всего Кавказа был и в Крымской войне участвовал! И побеждал! Вот какие люди эти места открывали! Потому и говорю – историю нужно знать!

– Это ты про сказку, что ли, эту? Ты что, правда думаешь, что медведь этот… ну, оборотень, прямо из сказки к нам пришёл?

– Из сказки не из сказки, а историю свою надо знать и вникать немного, тогда люди меньше глупостей делать будут. Мёд не забудь! – Бородин ткнул пальцем на край стола, где стояла небольшая баночка с янтарным мёдом. – Тебе на службу заступать через десять минут. Иди скорее.

Егоров посмотрел на часы и, вскочив из-за стола, бросил на ходу:

– Спасибо за ужин, Анастасия Ивановна! Спасибо, Николаич!

– Давай! Внимательнее там! – кивнул вслед Бородин.

К столу подошла Анастасия, села рядом с мужем и тревожно проронила:

– Не пугай ты их, Коля, не поймут они.

– Да я разве пугаю? Но знать-то они должны.

– Знать, может, и должны, – согласилась она. – Только тебе, Коля, пора бы всё это забыть! Сто лет прошло – вы всё никак не угомонитесь! Батюшка твой, Николай, до самой смерти… и ты туда же! – Анастасия вскочила и, отвернувшись к углу с иконами, стала неистово молиться.

– Не твоего ума дело, – буркнул Бородин и швырнул на стол вилку.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

Следующим утром, поспав пару часов после ночной службы, Сергей поспешил к Татьяне в школу. До праздника оставалось совсем немного, и ему хотелось как можно скорее всё подготовить – ожидался приезд большого начальства. Уроки уже закончились, и когда он увидел Татьяну в кабинете одну, облегчённо выдохнул:

– Уф, застал тебя!

– А, Серёжа… проходи, я здесь итоги года подбиваю. А что это ты такой взъерошенный? И невыспавшийся? Что-то случилось?

– Пока ничего, – протянул Сергей.

– Что значит – пока?

– Ай, да нет, – будто очнувшись от сна, махнул он рукой. – Тут завал у меня по службе – начальник задание подбросил, и к празднику у нас с тобой ещё ничего нет…

– Как это ничего нет? Я всё сделала! – Татьяна с гордостью взяла со стола несколько листов сценария.

– Вот ты умничка! Как же ты мне помогла!

– Да ладно, – отмахнулась она. – Это прошлогодний. Немножко переделала.

– Молодец, – нахмурившись, равнодушно протянул он.

– Да что с тобой, Серёж?

– Ой, Таня, я тут уже не знаю, за что хвататься. Начальнику нужно одно, оперативная обстановка непонятная, и ещё спать хочу, – грустно улыбнулся он. – Ты мне рассказывала, что книги какие-то редкие про эти места читала, что историей увлекаешься, помнишь?

– Так, давай выкладывай, что нужно, и не морочь мне голову.

– Ну, тут такое дело, – неторопливо начал Сергей. – Мне нужно… – он сделал паузу. – Но только так, чтобы ни одна живая душа…

– Серёж, мы не дети, и ты меня хорошо знаешь. Говори, не тяни.

– Мне нужно узнать из достоверных источников, кто, как и когда основал это село. Подробно. В деталях. С фамилиями и датами. Кто такой Радде и как он здесь оказался.

– Мой устный рассказ тебя не устроит, – утвердительно прервала его Татьяна.

– Нет, не устроит. Документы, факты – вот что меня устроит.

– А пояснения самого Радде? – улыбнулась Татьяна.

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу. Почитай его автобиографию, он там, кажется, пишет об этом.

– Да ладно… – не поверил Сергей. – И про медведя?! – воскликнул он, затем осёкся и шёпотом переспросил: – И про медведя там написано?

– Нет, легенда про медведицу в другой книге, но она у меня тоже есть.

– Так ты всё знала?!

– А это все знают, – спокойно отреагировала Татьяна.

– И как всегда – я узнаю́ о самом интересном последним, – Сергей покачал головой.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

Поздно вечером, когда начальник заставы уже собирался уходить, в кабинет постучали.

– Да! – крикнул Ломовой.

В дверь протиснулся Сергей.

– Всё, узнал! – громко выдохнул он, положив на стол аккуратно завёрнутые в плотную бумагу книги.

– О, как ты быстро управился, – недоверчиво посмотрел Ломовой. – И что же ты узнал?

Сергей достал из нагрудного кармана блокнот и, уткнувшись в записи, медленно сел за стол.

– В общем, так, – он пробежался глазами по строчкам. – Прочитал я автобиографию Радде, посмотрел ещё одну книжицу, где про медведицу написано, – лейтенант сверкнул глазами. – Не соврал Николаич! Есть такая легенда!

– Уже хорошо, – чувствуя настрой Егорова, подбодрил его Ломовой.

– С Торгоновым, с орочоном этим, тоже удалось поговорить… как бы невзначай – на улице встретил. Я спросил у него осторожно: «Что это тебя старшина наш, Бородин, за грудки тогда схватил?» А он удивился и говорит: «Наверное, спутал с кем-то». Ещё Бородин требовал чужое отдать и проронил такую фразу: «Я всё равно найду». Что найду? – задумался Егоров.

– Вот как? – удивился Ломовой.

– Ну да. А что касается истории с образованием села, – он пожал плечами. – Ничего особенного. Я тут выписал все факты, даты, фамилии. Ничего.

– Поподробнее, – прервал Ломовой.

– Ну вот, смотрите, – Егоров пролистал блокнот. – Приехал этот Радде в Россию ещё молодым бедным парнем лет двадцати из Данцига. Немец. Потом обследовал природу Крыма – птички там всякие, растения. Через пару-тройку лет становится членом… как его? – Сергей прищурился, чтобы прочесть: – Императорского Русского географического общества.

– Вот как? – перебил его Ломовой, округляя глаза.

– Ага, – улыбнулся Сергей. – Ну а потом ему дают денег на экспедицию, и он едет в Восточную Сибирь и на Амур.

– А что, тогда всем денег давали на экспедиции? Всем парням из Пруссии, кто ни приедет?

– Ну… поверили, наверное? – растерялся Сергей.

– Допустим. Приехал нищий парень из-за границы. Так всем понравился, – с сарказмом уточнил Ломовой, – что его приняли в Русское географическое общество… А членами этого общества могли стать только самые видные российские путешественники – это так, небольшое отступление, – растопырил пальцы Ломовой и крутанул ими в воздухе. – И дают кучу денег! Путешествуй, дорогой, по России-матушке!

– Ну, не знаю, – покачал головой Сергей. – Так у него в автобиографии написано.

– Ты, Серёжа, между строк читать должен, а не то, что он написал, – процедил Ломовой и отвёл взгляд. – Что ещё?

– А! Вот ещё, на что я обратил внимание, можно сказать, «между строк», – Сергей суетливо, но с гордостью перевернул листок. – В автобиографии Радде пишет: «…даже стрела Амура успела меня серьёзно задеть», – это когда он ещё по Крыму путешествовал.

– И что?

– А то, – с хитрецой продолжил Сергей, – что больше нигде, ни в одной строчке он об этом не упоминает. Ну, если тебя «стрела Амура» так серьёзно задела – ты напиши, кто это… если так сильно влюблён!

Ломовой хлопнул себя по лбу ладонью и громко выдохнул:

– Кому я доверил? – простонал он. – Молодому лейтенанту… У тебя все мысли только о девицах.

– Ну а дальше, – неуверенно продолжил Сергей. – Дали ему в помощь казаков и одного охотника-орочона. И поплыли они по Амуру.

– Орочона? – внимательно посмотрел на блокнот Ломовой.

– Орочона, – Сергей, повторяя слово, поднял глаза. – И казаков! – тут же встрепенулся он. – Василия Номохонова, Николая Бородина и некоего Алексея, о котором Радде пишет: «…мало пригодного для предприятия», и «…горожанина, которому не нравился наш дикий образ жизни», но «…был он чистоплотен, умел готовить, убирать в комнате и портняжничать», – весело заключил Сергей, захлопывая блокнот.

– Николая Бородина? – сжав губы и играя желваками, переспросил Ломовой.

Сергей, нахмурившись, вновь открыл блокнот и, рыская взглядом по страницам, повторил:

– Николая Бородина. Прямо как нашего Николаича, – он в который раз в недоумении пожал плечами и, усмехнувшись, словно сам у себя спросил: – Родственник, что ли? Ну а потом приехал к ним генерал-губернатор Муравьёв-Амурский и предложил построить на этом месте село, – не задумываясь продолжил лейтенант.

– Не густо, Серёжа, не густо.

– А я и говорю – ничего интересного.

– Вот сколько раз я тебя просил взять группу и пройтись по пещерам в тайге? – завёлся Ломовой. – Сколько раз талдычил тебе?! Там глухомань непролазная! Пещер – уйма! Знаешь ведь, после революции золото добывали в них. Что сейчас там творится – страшно подумать!

– Так у меня служба! Когда? – начал было оправдываться Егоров.

– Э-э-э… – махнул рукой Ломовой – Сидим как на пороховой бочке. Медведь туда два года назад ушёл – даже следов не нашли! У нас в тылу, – указал он большим пальцем себе за спину, – можно гарнизон неприятеля спрятать, мы и знать не будем! Ты оставь-ка мне эти книжки – сам почитаю.

Сергей протянул книги, но внезапно дверь в кабинет резко распахнулась. Сквозняк ворвался из коридора, окно с шумом захлопнулось, отчего стёкла в нём задребезжали и едва не разбились.

– Товарищ капитан! – в дверном проёме показался напуганный дежурный. – У нас ЧП! В селе медведь – человека задрал!

– Что?! – прокричал Ломовой. – Кого?!