Читать книгу: «Беглянки», страница 15

Я шепотом спросила.

– Может, он хочет вызвать нам на помощь морских жителей? Если он тритона послал прочь, так и наоборот, наверное, сумеет?

– Хорошо бы.

Мы помолчали, я представила, как из моря выныривают сразу десяток тритонов и дружным строем окружают нашу петаллету. Такого пираты наверняка испугаются, Хотя кто их знает, здешних разбойников – может, они ко всему привычные, и колдовства не боятся. А вдруг у них тоже есть волшебники? Собственные, злые, а почему нет?

– Фестан, расскажи про них, что это за тет-ульмонские пираты? Я в Кесте про таких не слышала.

– Ну еще бы, – он присел со мной рядом, скрестив ноги, – да я, если честно, и сам мало про них знаю. Мы же в бригандских водах ловим, туда пираты не суются – небось морские паладины с ними живо разберутся. Вот они и разбойничают южнее, купцов грабят. А отстаиваются на Тет – Ульмоне, полуостров – помнишь из географии? Нет? Чему вас только в Кесте учат… Ну, смотри – по западному побережью торговый тракт, там дорога охраняется, форты укрепленные стоят, народу много ездит. А с востока – горы пустые, сразу за ними к югу Тет – Ульмон.

Он оттянул край рубахи и прямо на нем мокрым пальцем изобразил море. По очертаниям оно напоминало немного Каспийское, но куда больше походило на кособокую грушу. Я подумала, что в Бриганде обязательно нужно будет найти возможность и посмотреть здешние карты – невозможно путешествовать, не владея географией. Я не Митрофанушка, денег на извозчика у меня нет – остались в рюкзаке у Кашки.

– Ладно, поняла. А за ними они чего гонятся? Мы же не торговый корабль, чего у нас отобрать можно?

Фестан помрачнел и неохотно ответил:

– Если сытая кошка мышь увидит – как думаешь, что будет? Да еще и ветер в нашу сторону. А насчет отобрать – они, говорят, и работорговлей не брезгуют… Но ты не бойся, мы еще с ними потягаемся!

А я и так не боялась. Наверное, потому, что временами все это по-прежнему казалось мне отрывком чужой биографии – морские чудовища, бури, пираты, паладины и драконы… Обо всем этом я могла читать в книгах, но чтобы подобное случилось со мной, такое просто нереально. Вот если бы за нами гнались братки на черных джипах, я бы перепугалась до посинения.

Между тем, гонка продолжалась, и пиратский корабль ее явно выигрывал. Даже я теперь легко различала ныряющий в волнах черный корпус каракки, одетый темными парусами. Это был натуральный пиратский корабль, хоть снимай его в кино по Стивенсону, только «Веселого Роджера» на мачте я, как ни старалась, не увидела. И от этого вдруг действительно испугалась.

Солнце висело совсем низко, готовясь нырнуть в море, но нас это уже не спасало. Если ветер не переменится, они догонят нас через какой – нибудь час. Но что же волшебник ничего не предпринимает? Я набралась храбрости и пробралась на нос.

– О Сонор – ли, может быть, вы что – нибудь наколдуете? Извините, пожалуйста. Я понимаю, что не положено, но бывают же особые обстоятельства! Ведь вы, говорят, умеете управлять ветром!

Он пронзил меня своим взглядом, так что мне захотелось очутиться на корме, но я не отступила.

– Ведь они же ради вас сюда заплыли, и вы будете спокойно смотреть, как захватят «Зеленую ласточку»? А Фестана, между прочим, невеста дома ждет! Это просто нечестно с вашей стороны!

(Про невесту мне Фестан рассказал еще ночью, похвастался, что уже приготовил свадебное ожерелье из тульмонганинского жемчуга. Этот жемчуг вдвое крупней обычного, крепок, как алмазы, и не тускнеет от времени.)

Брахиоподик шевельнул посохом, и я решила, что он сейчас просто счикнет меня в воду – за непочтение к старшим. Ну и пусть, все равно скажу, что думаю!

– Если вы правда волшебник – вы обязаны им помочь!

Я даже ногой топнула. А пусть знает!

Сонор – ли свирепо сверкнул взглядом и вдруг расхохотался. Потом спокойно отодвинул меня в сторону и ловко зашагал по пляшущей палубе. И даже не качнулся ни разу, в отличие от меня. Я догнала его, цепляясь за ванты, уже на корме. Здесь стояли, вооруженные чем попало, Фестан с Питролем; бледный Барриль, сжав зубы, правил петаллетой. Хищный нос чужого корабля был отсюда виден, как на ладони, над ним торчали мрачные бородатые физиономии, не меньше десятка. Они явно готовились к абордажу.

Если бы Сонор – ли сейчас швырнул в них молнию!

Брахиоподик сказал.

– Фестан, сабля тебе не понадобиться, работай парусами. Барриль, два румба к западу.

– О ваша мокрость, что вы говорите! Мы же потеряем скорость, и они догонят нас сразу! – несчастный Питроль так стиснул гарпун, что пальцы побелели, – эх, ваша мокрость, видно, не судьба была нам!

– Два румба к западу, Барриль! – прогремел Сонор – ли, резко взмахнув посохом. Струя густого тумана вырвалась из витой рукояти, на миг скрыв из глаз пиратское судно. Барриль дернул румпель, и петаллета скачком прянула в сторону. Фестан метнулся выбрать шкоты.

Ветер по-прежнему дул сильный, но туман каким – то чудом не развеялся сразу а наоборот, расползался над морем плотным облаком. Сквозь него донеслись яростные вопли пиратов, они нас явно потеряли. Но это ведь ненадолго, скоро они пересекут облако и наверстают… Фестан с Питролем, видно, подумали то же самое, их лица были по-прежнему мрачны.

Барриль внезапно издал удивленный возглас.

– Акулья печенка! Что это?

Над бортом петаллеты выросла волна вдвое выше прежних, и румпель вылетел у Барриля из рук. Рыбаки устояли, зато я шлепнулась, но вылететь не успела – петаллету качнуло в другую сторону. Я покатилась к борту, Питроль успел поймать меня за ногу. Я кое-как села.

Клочья тумана стремительно распадались, пиратская каракка спешно меняла курс, но это было уже не актуально. Потому что вокруг нас кипели черно – зеленые волны, их цвет резко отличался от прежних, густо-синих, словно по морю пролегла невидимая граница. Каракка находилась еще по ту сторону, где волны двигались неспешными важными рядами, но на нашей половине море как будто спятило или вообразило себя буйным горным потоком, волны неслись, налетая друг на дружку, завиваясь жгутами, били в борта петаллеты, так что бедняжка стонала и вздрагивала всем корпусом. Барриль с Фестаном вдвоем пытались удержать румпель, но петаллету неудержимо волокло могучим течением, и даже я поняла: если развернет совсем боком – опрокинет.

Я в ужасе взглянула на Сонора – ли – он улыбался!

– Попытайтесь держать на северо – запад, как идете сейчас, – сказал он рулевым.

– О Сонор – ли, но нас затащит в глубину течения! Уже тащит! Что вы наделали…. Нам не вырваться, это же кольцо Вольбоа*, все пропало! – по лицу Питроля текли слезы.

Старик мягко опустил ему на плечо руку.

– Успокойся, друг мой. Кольцо Вольбоа страшно для несведущих – но доверься мне. Вы еще будете плясать на свадьбе у Фестана, это так же верно, как то, что меня зовут Сонор – ли. Взгляни лучше туда.

Он показывал на пиратский корабль. Там, видно, только сейчас сообразили, в какую вляпались неприятность. Течение зацепило их самым краем, но уже волокло, норовя развернуть и затащить в середину потока. До нас долетали страшные проклятия, так что я разом смогла познакомиться со всем спектром здешних ругательств. Кого только они и не поминали – начиная от гоблинов и кончая совершенно неизвестной мне мерзостью. Сонор-ли поморщился.

– Довольно.

Из его посоха вырвалась новая порция тумана и черный корабль пропал из глаз. Больше мы его не видели.

Потом я спросила у старого брахиоподика, что с ним сталось – потонул ли он, сумел ли вырваться из кольца течения, но Сонор – ли только слегка развел руками.

– Все ведомо лишь Великому Брахиоподе. Я же – только смиренный его служитель, я только смотрю на море… Если ветер не ослабел, они сумели вырваться из объятий Кольца, если же мера совершенных ими злодейств переполнила чашу – протащило в сторону острова Вольбоа.

Я ахнула.

– Но там же живут драконы!

– И не только драконы. – подтвердил Сонор – ли. – Но тебе не стоит о них беспокоиться.

И я вспомнила, что нас ведь тоже волочет течение, и неизвестно еще, чем все кончится. А тут еще туман, наколдованный брахиоподиком не развеялся, а повис над водой, как шерстистая бахрома. И ветер почему – то стих, паруса обессилено хлопали, «Зеленую ласточку» ежеминутно грозило развернуть бортом. Питроль с Фестанов вытащили пару длиннющих весел и старались удержать петаллету на курсе.

Я выпустила из кармана свой ручной огонек, но он лишь высветил сплошную стену тумана – массу крошечных пузырьков, толкущихся в воздухе.

– Мы должны идти этим курсом час, потом будет ветер, – сказал Сонор – ли, сгоняя с места Фестана, – ступай к отцу, будете грести, сменяясь.

Он положил посох и взялся за весло.

– О Сонор – ли, весла тяжелые… – начал ошарашенный Фестан. – как же вы…

И замолчал. Весло в руках брахиоподика двигалось уверенными, сильными взмахами, будто не старик греб, а спортсмен – олимпиец.

В моей помощи никто не нуждался, и было неловко стоять вот так бездельно. Я осторожно пошла вдоль борта, следом за огоньком, придерживаясь за планшир. Буквально через пару шагов я уже не видела Сонора – ли, да и вообще ничего не видела. Как будто на голову накинули плотное одеяло. Я доползла да завитушки бушприта, присела и, как Сонор – ли, попыталась смотреть на море. Иногда мне это удавалась – туман тоже двигался волнами, и в просветах между ними временами черно бликовала вода. Не знаю, сколько прошло времени, казалось, мы плывем уже даже не час, а гораздо дольше. Наверное, солнце давно село. В таком тумане даже ночь – и ту не заметишь. Задрав голову, я попыталась в очередной раз увидеть небо, и – вот чудо, в тумане блеснуло что-то, вроде моего волшебного огонька. Но мой никуда не девался, смирно горел на носу. Я прищурилась, сморгнула, и рядом с первым огоньком зажглись другие. Что-то влажное толкнулось в лицо, туман заколебался, неохотно пополз в стороны, как раздернутая занавеска, открывая синее, еще вечернее небо с точками звезд над краем здоровенной тучи. Наверняка грозовой, туман на глазах распадался, и теперь я хорошо слышала непрерывное ворчанье раскатов. Мой огонек сорвался с бушприта и полетел во тьму, я только ахнула.

Позади раздались возбужденные голоса, парус схлопал, на нос с топотом пробежал Фестан с веревкой.

– Земля, Сим – ка!

– Где? Какая земля?

– Да впереди! – он ткнул пальцем, приплясывая от нетерпения, – остров, Сим – ка! Зачарованный остров! Слава Сонору – ли, если бы не он! Обычным людям этот остров открывается редко!

И я увидела, что туча – вовсе не туча, и гром – не гром, а рокочет, набегая на узкую полосу отмели, прибой.

Остров был, как гора, толпа обрывистых утесов, покрытых сплошной зеленью. В сумерках можно было разглядеть, как качаются под ветром листья неизвестных деревьев.

Фестан длинным прыжком махнул за борт, бухнулся по колена, побежал к деревьям, разматывая причальный шкот. «Зеленая ласточка» на последнем усилии выскочила на берег, заскрипел, вспарывая песок, киль, и я, не удержавшись, рыбкой перелетела нос петаллеты и покатилась по мокрому пляжу.

Авантюра четвертая
Барриль

«Хм-м, пахнет эльфами!» – подумал Бильбо и посмотрел вверх на звезды. Они мерцали ярким голубым светом.

Дж. Р.Р. Толкиен «Хоббит или Туда и Обратно»

– Странное местечко этот остров, – проворчал Барриль, – чует мое сердце, чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше.

Капитан Питроль согласно кивнул. Они с Баррилем даже не пожелали сойти на берег размять ноги, и мрачно разглядывали стену леса с борта петаллеты.

Первые деревья с гладкими прямыми стволами начинались шагах в десяти от кромки прибоя, дальше в густой чаще было ничего не разобрать. А мне нестерпимо захотелось войти в лес. Из него сильно пахло листвой, сырой землей и чем – то незнакомым, тропическим, и я вдруг поняла, что смертельно соскучилась по земле и по травке. Кстати, мои ноги уже отучились по этой земле ступать – на песке меня поматывало, как пьяницу. Так что от экскурсии в лес я временно отказалось, тем более, что ночь сгустилась уже окончательно.

Ничего, утром можно будет погулять, и Фестан наверняка составит мне компанию. Лишь бы капитан не приказал отчаливать с рассветом, с него, пожалуй, станется.

Ночевать решили на борту, тем более, Сонор – ли предупредил – костры на этом острове жечь нельзя.

– И вообще, упаси вас Летящий срубить здесь хоть ветку. Но тем, кто топорами не машет, ничего не грозит. Вы можете спать спокойно.

– Ну да, и проснуться в пиратском трюме, – возразил Питроль, – о Сонор – ли, если «Зеленая ласточка» одолела течение, что мешает сделать это пиратам? Если они причалят к острову ниже нас и решат прогуляться по берегу?

– Не причалят. Этот остров не всякого принимает, ты, почтенный Питроль, не думаешь ведь, будто «Зеленая ласточка» пересекла Кольцо Вольбоа благодаря своим мореходным качествам? Хотя они и неплохи, видит Брахиопода.

Питроль что-то пробормотал, не зная – обижаться за любимую петаллету или наоборот, гордиться.

Я посмотрела назад. Море вблизи берега скрыла сплошная тень острова, но дальше, метрах в двухстах, ярко выделялась фосфорическая полоса – там неслись, сталкиваясь и подпрыгивая, волны Драконьего течения.

– Словом, если вы не будете совершать глупостей, вам ничего не грозит. – продолжал Сонор – ли, – отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. Вы сегодня потрудились достаточно. Что до меня, послушаю-ка я море, здесь у него совсем другой голос.

Лица Питроля и Барриля прояснились, если морской клирик собирается не спать ночь, лучшей охраны и не требуется.

Рыбаки забрались под навес, а я завернулась в плащ Фестана и устроилась прямо на палубе, под открытым небом. В нем переливались такие звезды, что просто глупо было лезть под крышу.

Прибой равномерно бухался о берег, временами в морской шум вклинивался храп дяди Барриля и какие – то совсем непонятные звуки. Наверное, это шелестели под ветром деревья на острове. Потом мне почудилось, что это не шелест, а музыка, которая льется сверху вперемешку с лучами выкатившейся в небо Клер – Нуар.

Я проснулась от громкого вопля и несколько мгновений мне казалось, что сон продолжается.

Над островом висел бледный рассвет, зеленоватые стволы ближайших деревьев едва проступали в молочном море тумана.

Но где все наши? Кто кричал?

И в этот момент я увидела капитана. Питроль перелезал через борт петаллеты. Он занес ногу, но сзади подскочил Барриль и со всего маху огрел капитана багром по темени. Теперь уже завопила я, от ужаса. Скорей на помощь Питролю!

Барриль явно помешался, где же все, заснули, что ли? Толстяк же прикончит капитана!

Я вскочила, и тут из тумана пролилась ночная музыка из моего сна. Тонкая, звенящая трель, словно где – то в лесу заиграла дудочка. Барриль выронил багор и с прояснившимся лицом соскочил на песок.

У борта я столкнулась с выскочившим из-под навеса Фестаном.

– Что случилось? Они поссорились?

– Уши заткни! – гаркнул он мне в лицо и махнул на берег, вдогонку Баррилю.

Я только рот разинула, но тут у моих ног застонали, и я мигом про все забыла. Голова капитана была в крови, я заметалась, надо было срочно перевязать, где же у них аптечка…ах да, какая тут аптечка…

Я схватила полотно, заменявшее скатерть и попыталась разодрать на полоски. Ткань оказалась крепкой, хорошо, что я вспомнила, где убран нож, быстро располосовала тряпку и начала бинтовать. Назойливый звук путался в ушах и страшно мешал, все время хотелось смотреть в ту сторону, но кровь Питроля так пачкала руки… Я закрепила повязку и лишь тогда подняла голову.

Барриль уже достиг леса. Фестан схватил его за руку, но Барриль резко оттолкнул племянника, так что тот покатился на песок, и шагнул в туман. Затрещали ветки,

сделалось до странности тихо. Только прибой шлепал по-прежнему.

Фестан вернулся на петаллету мрачнее тучи.

– Надо было его тем же багром, да не скумекал сразу! Ага, перевязала папашу? Спасибо, Сим-ка. Давай теперь я его под навес отнесу, ничего, отлежится в теньке, придет в себя. Неслабо его дядя угостил!

– Водой в лицо брызни, может, очнется. Только… что случилось-то, а? Чего с Баррилем? И где Сонор – ли?

Фестан осторожно опустил капитана на подстилку.

– Нету Сонора – ли, я так думаю, его мокрость еще ночью пропал. Тоже небось, услыхал дудочку. То – то мне сквозь сон слышалось, будто играет кто, слышу, а проснуться не могу. Пока вот дядька не заорал.

– Ты хочешь сказать, это из-за музыки?

До меня медленно доходил весь ужас положения. Неизвестные обитатели острова волшебной мелодией пытались заманить нас всех в лес. Как Нильс заманивал крыс своей дудочкой. Сонор – ли, видимо, ушел, а Питроля остановил дядя Барриль – жестоким способом, но иначе, видно, не получалось. Остановил, а сам поддался чарам и тоже ушел. Что же мы теперь будем делать?

Я повторила этот вопрос вслух.

– Дождемся солнца, и я попробую их поискать. Небось, днем-то эти дудари спать прячутся. – не слишком уверенно предположил Фестан, – да нам теперь все равно – без Сонора – ли с острова не отчалить, а дядьку я и подавно не брошу. Придется, значит, в лес двигать.

Меня с собой Фестан явно не приглашал, но я временно промолчала. Если он думает, что я намерена отсиживаться на петаллете – он глубоко ошибается.

Я смешала в чашке немного воды с абордеркой, смачивать Питролю виски. Рецепт моей бабушки, правда, она для этой цели брала уксус.

Но рецепт все равно сработал, скоро Питроль очнулся и ошалело уставился на нас с Фестаном.

– Голова сильно болит?

Он ощупал повязку.

– Трещит, как перезрелая тыква. Хорошо меня братец приласкал. А сам-то он где? Как – в лесу? Да чтоб им!

Капитан попытался подскочить и сморщился от боли.

– Лягтье сейчас же! – завопила я так громко, что сама присела от испуга. Но Питроль не испугался и не обиделся..

– Уже лёг. Фестан, дядьку тебе одному искать придется. Мне не встать.

– Почему это – одному? – возмутилась я.

– Вот только тебя нам нам еще потерять и не хватало! – на Фестане просто лица не было. Я совсем растерялась: то ли утешать, то ли бунтовать и требовать равноправия?

Над берегом повисло молчание. Минуты две гремел прибой да шелестел лес, а слова все не находились.

– А ведь точно, сынок. – вдруг сказал Питроль. – Вдвоём – оно надежнее. Туман чуток рассеется, и пойдете. Часа через два. Молчи. Я хоть и малость поврежденный, но капитан. Не спорь, сынок.

Первые деревья оказались вовсе не пальмами, как я думала, хотя стволы у них были высоченные, прямые, и пучки узких длинных листьев торчали, совсем как у пальм в ботаническом саду нашего универа, где я была как-то на экскурсии.

Больше всего деревья напоминали громадный, толщиной с хороший фонарный столб, бамбук. Только не желтый голый, из которого у нас делают рыбацкие удочки, а покрытый смугло-зеленой корой. На высоте эта кора была гладкая, но у земли совсем не по бамбуковски замозолилась сетью трещин и даже обросла кое-где разноцветным мхом.

Я удивилась, а Фестан нисколько.

– Это же зачарованный остров Бамбука, ничего другого здесь не растет. По крайней мере, так люди рассказывают.

– А живет тут кто? Люди чего-нибудь про это рассказывают?

Он только плечами пожал.

– Про этот остров вообще мало что известно. Он зачарованный, понимаешь, его даже на карте точно не отмечают. Бывает, с одного корабля его заметят, а другие по тому месту потом пройдут, и даже отмели на нем нету. На него и высадиться трудно, а уж обратно… рассказывали, будто с острова вообще уплыть невозможно. Теперь понятно, почему.

Лицо у Фестана было несчастное, и я попыталась утешить парня. Иногда у меня бывают проблески логики.

– Если бы никто с острова не выбрался, откуда бы взялись рассказы? Например, насчет того же бамбука? С моря этого не увидишь!

– Пожалуй, верно. – он несколько приободрился, – Молодец, Сим – ка, я понимаю, почему ты сумела сбежать из Кеста. Может, и нам повезет.

– Конечно, повезет! Смотри, здесь, кажется, мох примят?

– Точно. А тут вообще каблук отпечатался, земля влажная. Пошли! Только уши заткнем заранее, будем знаками объясняться. Если я рукой вверх махну – сразу останавливайся, вбок – значит сворачиваем.

Фестан первым нырнул под плотный свод леса, я следом. Почудилось, будто за спиной захлопнулась дверь, разом отрезав нас от солнца и теплого ветра.

За плотно сдвинутыми стволами даже краешком не проглядывало близкое море. В зеленом сумраке карабкались по склону вверх бесконечные колоннады бамбуков, и нам тоже пришлось лезть вверх, ровной почвы здесь, похоже, вообще не было. Это был какой-то лесной альпинизм, экстрим в квадрате.

Временами путь преграждали здоровенные, величиной с дом валуны, как огромные ступени, заплетенные мхом, блестящие от влаги. Вода была везде, она буквально пропитала лес, крохотные ручейки тенькали, скатываясь под гору, и мох под ногами был, как мокрая губка.

Опорки из холстины, которые мне перед походом наскоро соорудил Фестан, потяжелели – каждая, наверное, килограмма на три. Разуться бы, но рискованно – вдруг здесь водятся змеи или растут ядовитые колючки.

Я с грустью вспомнила свои утонувшие кроссовки, они бы тут очень не помешали. И тут под ногу подвернулся зловредный гриб с ядовито-оранжевой шляпкой.

Он лопнул с хрустом, брызги ударили мне прямо в нос, и я, не удержавшись, кувырнулась на спину. Хорошо еще, камней сзади не оказалось.

Прокатившись пару метров по мху, я тормознула в корнях ближайшего бамбука. Пока вытрясла из-за пазухи мох, пока протерла глаза – огляделась и сердце рухнуло в пятки. Фестана впереди не было!

Он не заметил, что я сорвалась, и полез дальше. А в этом лесу дальше пары метров ничего не видать!

Вскочив, я заорала, но было тихо. Я снова крикнула и только тут сообразила, что уши-то у меня заткнуты! Если Фестан откликнется, я его элементарно не услышу!

Я выдернула тряпочки из ушей и стала поспешно карабкаться вверх, продолжая аукать. Но было тихо, ведь и Фестан тоже заткнул уши!

Ничего, он скоро оглянется, заметит, что я оторвалась, и остановится. Я ускорила подъем, вмятины на мокром мху, где лез Фестан, были хорошо видны.

Буквально через пару минут поперек следов выпятился замшелый уступ, я сунулась вбок, но там оказалась расщелинка с целым каскадов мелких водопадов. С другой стороны уступа плотно сомкнулись стволы молоденьких, не толще моей руки, бамбуков, никак не продраться.

Пришлось обходить их кругом, перелезая очередные валуны, потом под ноги попалось несколько вполне приличных уступов- ступенек. Когда я, наконец, преодолела обрыв и вылезла на почти ровное (относительно) место, то поняла, что безнадежно потерялась.

Вот когда мне сделалось по-настоящему жутко. Сквозь шелестящие кроны даже неба не разглядеть, молчаливые бамбуки сгрудились тесно, как пассажиры в пик-час в троллейбусе. Только в троллейбусе все нормального роста и знаешь, что через пару остановок сойдешь, а тут…

Я попыталась взять себя в руки и не паниковать. Что сейчас главное? Если я сейчас пойду выше, то вряд ли найду дядю Барриля, а вот заблудиться окончательно – запросто.

Наверное, разумнее будет сперва спуститься вниз и попробовать выйти на собственный след, это вполне реально, мох тут мягкий, следов мы с Фестаном натоптали достаточно. Главное, идти строго вниз, а потом – перпендикулярно склону, налево. Траверсом, как говорят альпинисты.

Спустя пару часов я была уже далеко не так уверена в правильности своей идеи. Может, не надо было вообще трогаться с места, пусть бы Фестан сам нашел меня?

Я вывозилась до ушей, взмокла, как мышь, исцарапалась, и в довершении всего, совершенно потеряла направление. Шум прибоя отдаленно звучал отовсюду, но ведущие к морю склоны всякий раз выводили к ущельям, заросшим молодыми бамбуками, и совершенно непроходимым. Очень хотелось пить.

И за все это время я не услышала ничего, кроме шелеста листьев – ни голоса, ни птичьего писка, ни даже ночной музыки. Может, прав Фестан, и они заиграют с приходом ночи? Но кто – Они? И что Им нужно? Вдруг Они терпеть не могут чужих?

Я сползла с очередного склона и снова попала в ущелье.

Покрытые лесом утесы торчали со всех сторон, ни малейшего просвета, как будто отсюда вообще нет выхода. На мое счастье, это ущелье не заросло бамбуковым мелколесьем, как другие, и по его каменистому дну бежал, широко расплескиваясь, прозрачный ручей. Можно попытаться пойти вниз по течению, к морю.

Но я почувствовала, что больше не могу двигаться. Остановлюсь, пусть что угодно, надо хоть немного передохнуть.

Вода в ручье оказалась удивительно вкусной и не очень холодной, я даже рискнула искупаться. Правда, делать это пришлось лежа, глубины у потока не хватало.

Освежившись, натянула на мокрое тело одежду, поставила на камень раскиснувшие опорки и решила чуть – чуть полежать. Совсем чуть…

Когда проснулась, ущелье затянули вечерние сумерки. Черная чаща бамбука стала совсем непроницаемой, и чудилось, что оттуда наблюдают невидимые глаза.

Я едва не разревелась от досады на собственную дурость. Вот некультяпа! Неужели придется ночевать одной – в этом лесу? По спине продрало холодком.

И в этот момент я услышала.

Голосок дудочки вплелся в журчание воды, как случайная струйка.

Я застыла, сердце бухало, как после кросса, от которых меня в институте освобождали по здоровью. Я ждала, что мои ноги сейчас сами двинутся в направлении звука. Но ничего не случалось.

Ноги стояли себе на месте, а дудочка продолжала свою музыку, как ни в чем ни бывало. Играли где – то за поворотом, ниже по течению.

Тогда я сама ступила в воду, начала красться на звук, стараясь не плюхать и не поскользнуться. Отвела рукой длинные листья и увидела музыканта.

На подмытом корневище бамбука сидел удивительный человечек. Ростом с восьмилетнего ребенка, остроносенький и ужасно худой – руки, сжимающие дудочку были как палочки. Заостренные коленки торчали из-под широкой одежки, вроде плаща, явно сплетенной из листьев бамбука. Волосы у чудного человечка и совсем необычные – приглядевшись, я поняла, что это вообще не волосы, а тонкие листья того же бамбука.

Это был бамбуковый фей!

Ну конечно, как же мы сразу не догадались, вот кто живет в чаще и играет на дудочках. Наверное, они никого не хотели приманивать, просто музыка у них волшебная. Но как же к нему подойти? Вдруг он испугается и убежит?

Фей такой худой, надо его чем – нибудь угостить… я полезла в карман, но там, как назло, было пусто. Ну что мне стоило утром захватить немного еды?

Бедный человечек!

Наверное, я громко вздохнула, фей перестал играть и уставился на меня зелеными, раскосыми, как у кошки, глазами.

– Погоди, не бойся меня, я не хотела мешать! Пожалуйста! – выпалила я.

Он сердито мотнул головой, вскочил и поднял дудочку.

Мой ручной огонек выпорхнул из кармана и заметался в воздухе, подлетел к фею, потом ко мне, обратно к фею.

– Кто ты, и что делаешь в нашем лесу? – голосок у фея был слабенький, больше похожий на шелест здешней листвы. Я обрадовалась, оказывается, он говорит по- человечьи!

– Я Симка, наш корабль вчера причалил к вашему острову. Нас привел Сонор – ли, морской клирик, он сказал, что людям иногда можно здесь бывать. Если они ничего не нарушают. Вы, случайно, не видели никого из наших?

– Люди были у нас давно, очень много лун назад. С тех пор ты первая.

Человечек протянул руку, и огонек немедленно уселся ему в ладошку. Мне стало немного обидно, что они так скоро поладили.

– Это мой огонек, мы с ним вместе путешествуем. Но если ему понравится, то пусть он у тебя будет. А ты здесь один живешь?

– Мы бамбукки, не живем в одиночку. Я слышал, люди это умеют, только непонятно, зачем. Ты можешь объяснить?

Я хотела сказать, что он ошибается, и люди тоже живут компаниями. Хотя, с другой стороны, бывают ведь и отшельники… Нет, это чересчур сложно.

– Не знаю. Я вот точно не умею, одной мне плохо. Но ты сказал, ты кто – бамбук? А я думала, бамбуки – вот они.

Я показала на лес. Фей засмеялся, Вернее, это я догадалась, что засмеялся, звук был скорее похож на птичий щебет.

– Они – бамбуки. И мы – бамбукки! Мы живем в лесу. Если хочешь, пойдем, посмотришь.

Он поманил меня к чаще, и я пошла, хотя там было ужасно темно. Если сейчас полезем по склону, я опять свалюсь и сломаю себе шею. Но отказаться и сидеть здесь в одиночку было еще страшнее.

В чащу мы не полезли. У ствола особенно толстого бамбука мой провожатый схватил меня за руку своей худой лапкой, другой поднес к губам дудочку. Я не успела понять, что происходит, когда в стволе обозначился проем, и шагнула внутрь.

– Сейчас ка-ак застряну!

Я вышла с другой стороны ствола, как нитка сквозь игольное ушко. И разинула рот. Не было никакого ущелья, не было крутых склонов. Я очутилась на ровной полянке, освещенной зелеными и золотистыми фонариками.

Вокруг стояли маленькие круглые хижины, скорее, шалаши, разбросанные как попало, без всякого порядка. И тут было полным-полно таких же, как мой провожатый, бамбуковых феев; оживленно щебеча на своем птичьем языке, они столпились возле меня.

Взрослые и совсем маленькие дети, эти вообще напоминали нарисованных на заборе человечков из палочек. Я не выдержала.

– Здравствуйте. Мне кажется, вы очень худые, может быть, вам нужна еда? У нас на корабле есть запасы, мы могли бы поделиться. Хотя бы для маленьких!

В этот момент я как – то не подумала, что предлагаю чужое. И потом, Питроль и Фестан не такие люди, чтобы жадничать!

Мое предложение вызвало взрыв щебета, потом человечки успокоились и один из них (может, даже мой провожатый, различать их было трудно) сказал по-человечьи:

– Мы вовсе не голодны. Это вы, люди, слишком большие и толстые. Но это неважно, если вам так нравится. Но все равно, мы говорим спасибо.

Заиграло сразу несколько дудочек, и я обнаружила, что сижу на мягкой подстилке из листьев, передо мной расставлены плетушки с ягодами и фруктами, с веток свисают фонарики, а вокруг стоят бамбукки и серьезно наблюдают, как я угощаюсь.

Обычно я довольно стеснительная, да и вообще, неудобно есть, когда на тебя смотрят. Но здесь почему – то неловкости не возникало, человечки были такие доброжелательные. И очень тактичные – терпеливо ждали, пока я поем, хотя им явно было любопытно узнать, кто я, и откуда.

Только потом они расселись вокруг меня в кружок и начали слушать.

Я почувствовала себя чем – то вроде бродячего рапсода, с таким интересом они слушали, временами возбужденно пересвистываясь, временами – наигрывая на дудочках. Дудочки были у всех, немного позже я узнала, что бамбукки без них в принципе не встречаются.

С помощью музыки они общаются с бамбуком, могут приказать ему расступиться или сомкнуться, или расти быстрее, и еще много чего могут. Я не так уж сильно ошиблась – бамбукки, конечно, не феи, если подбирать земные понятия, то они больше напоминают наших дриад. Так же связаны со своим бамбуком, и также гибнут, если человек вырубит деревья. К счастью, на остров люди практически не заплывают.