Читать книгу: «Искупление Гвизара», страница 3

Средь оживлённых улиц Шада

С неделю я добирался до величайшего из городов. Неприветливые стражники неохотно пустили меня в город, который в эту жаркую пору был особо полон. Я нёс весть достойную величия этого города, но горланить о своей миссии не спешил. Нужно было встретиться с моим учителем и наставником, который обещал меня направить на нужный путь, если я усомнюсь в своём решении уйти в отшельники. И я знал, где его можно встретить…

Шад изменился за время моего отсутствия, стал больше и мощней, построил силу на своём торговом потенциале. Тут были свои законы, более древние и отличающиеся от порядков Западного Ар-амаи, где уже вовсю пили финиковое вино и видели всяческие небылицы. Здесь же, в Шаде, местом отдыха были кофейни. Именно в этих местах тебе подадут пряный от корицы кофе и позволят забыться в дыму дурмана, кстати, до сих пор почитающегося некоторыми жителями как благородное растение. Люди постарше, обеспеченные и, пусть обременённые должностями, способные направить свои взоры на это скромное заведение «кофейня», могли засиживаться в них до первых звёзд. Тут ходили слухи и новости о мировой политике, о возвышении царства над остальными государствами Аркеса и попытках переселенцев заселить места на далёких восточных границах; «Разговор в кофейне – разговор со всеми, даже с царём» – так оценивал это мой учитель.

Минуя базар, что стоял на подходе в Старый город, я попал в узкие улочки истинного Шада. Существует легенда, что тысячи лет стоял Старый город, ещё до прихода нашего народа и непокорных кланов, а построили его первые люди. И, видя, насколько разительно отличаются дома, исторические стелы и развалины храмов от наших построек, охотно верю легендам о первых людях. Всё как в первый раз, я опять восторгаюсь, даже спустя долгое время после моего прибытия и сидя за рабочим столом, этим золотым городом. Сюда стекаются тысячи людей, готовых продавать и покупать, готовых золото с жадностью в глазах отдавать и с той же жадностью принимать. Шад – это воистину великий город. Такого азарта и жажды золота я нигде не видел, ни в грубом и надменном Юфеме, ни в священном Ардибаке.

Поклонившись дворцу, стоящему на самом высоком холме в округе, я зашёл под тернистый навес и кивком приветствовал незнакомцев. Неохотно, с некой долей неловкости и недоверия, они кивнули мне в ответ и долго поглядывали до того момента, как я не стал говорить с работником этого заведения. Тут было не принято смотреть на разговаривающих людей без цели, это считалось за дурость низшей касты. Одно время крестьян, батраков и подобную им чернь спокойно избивали на улице за косые взгляды, а оправданием своим действием выбирали именно традицию. Ведь, как не смешно тебе, получатель, читать об этом, я именно из-за этих мелочей бросил жизнь в городе. Мне были душны их манеры и беспричинная озлобленность, я верил в милосердие и в равенство судьбы для всех, ибо сегодня я тебя луплю по хребту тростником, а завтра ты меня.

– А, я знаю этого человека! – воскликнул разносчик. – Он, в последнее время, редко заходит, но раз в неделю пытается посещать наше заведение.

– И когда он обычно приходит? – спросил я. – По каким дням и в какое время?

– Простите мою грубость, но не могу ли я узнать, кем Вы ему приходитесь? Просто… – Разносчик замялся. – Вы же сами знаете, что так не принято.

– Да-да, конечно. Я – Умар, сын Махмуда из Ардибака.

Тут разносчик сменил свой смуглый окрас на более бледный, ему стало не по себе. Во всём Дарамайском царстве известно о странствующих защитниках веры, многие из которых пользуются популярностью казнокрадов и нарушителей покоя. Я улыбнулся разносчику, вспомнив об этом.

– Я давно не бывал в священном городе, да и к свите неприкасаемых персон причастия не имею. Я – отшельник из пустыни, давно забывший этот город, но вернувшийся сюда по зову сердца и верности дружбе.

– Тогда не смею больше о Вас знать, Умар. Прошу, садитесь на уличной террасе, Вам подадут кофе. Именно в тени наши гости ожидают встречу.

Так я и поступил, как советовал разносчик. На улице людей было меньше, чем внутри кофейни, далеко от меня сидела группа из трёх человек, они курили и мирно разговаривали.

Сидел я долго. Люди приходили и уходили, но одно было неизменно – отрицательное покачивание головой от разносчика. Давно я не тратил время попусту, мне хотелось уйти, но важность моих расспросов была важнее. Тут я услышал, что за приоткрытой дверью все оживились, стали подниматься со своих мест и громко, с лукавым дружелюбием, принялись здороваться с особо важной персоной. Разносчик, наблюдавший доселе за мной, спешно зашагал вовнутрь кофейни. Нарушая традиции, я наблюдал теперь за разносчиком, разговаривающим с незнакомцем. Он лепетал вокруг этого человека, всячески льстил ему и предлагал различные подарки от заведения. Одним словом, этот незнакомец был явно выше остальных посетителей и, возможно, выше хозяина этой кофейни.

– Всё как обычно, – забурчал я себе под нос. – Ничего не поменялось.

Тут работник кофейни повёл его на уличную террасу, и я, наконец, прозрел! Это был мой учитель, которого я не видел целые годы. Его сонные глаза, оглядывающие надменно соседние столики, остановились на мне и были готовы выпрыгнуть наружу. Он мягко, отпустив прежнюю строгость на волю ветра, улыбнулся. Разносчик убежал обратно в кофейню, оставив моего учителя вне взора общества. Я встал и, встретившись с ним лицом к лицу, крепко пожал его руку.

– Ты изменился, Умар, – с трудом выговаривал он. – Даже не знаю, радоваться мне этой встречи, или бояться…

– Радуйся, мудрейший, ибо я нашёл то, о чём легенды писались и рассказы сказывались. Я встретил чудо, о котором мне мать читала, пока я в люльке засыпал.

– Верю тебе, верю, – скрывая сомнения, соглашался учитель. – Но давай всё же присядем, и ты мне всё расскажешь.

Отсюда, с этого разговора, и начались мои настоящие странствия. Мы долго говорили, перебивая друг друга с завидной регулярностью, словно оба стали соперничающими братьями. Я поведал ему о знамении, об учении Менелая и его способностях. Учитель мне не верил и когда услышал о могучем ливне, вызванном волей этого посланника, вовсе умолк и задумался. Он сомневался, но знал, что я бы не стал его беспокоить небылицами, знал, что если я говорю, то мои слова истина.

Теперь я нахожусь в чуждых мне землях и ведаю людям о новой силе Аркеса, о приходе чудес на землю и возвращении древних существ. Мои сторонники готовы с жадностью в глазах нести слово моё и волю истинной силы, пока мой наставник собирает сторонников средь света Ар-амаи.

Достойный выбор

Очнулся он в каком-то сарае. Кругом была тишина и покой, даже за хлипкими стенами никто не ходил. Ветер бил по двери, отчего пыль столбом поднималась, образовывая собой пелену. Рдарашт, растеряв природную осторожность, встал и, кашляя на всю округу, пошёл вон. Его вело из стороны в сторону, глаза слезились, а дыхание, после жалких попыток ускориться, сбивалось.

Солнце выжигало ему глаза, и он поспешил прикрыть лицо рукой, но, всё же, подметил, что стоял не посреди пустыни, а в месте, где можно более-менее комфортно существовать. Здесь всё было зелено, журчали арыки и стояли окрашенные в белый цвет дома. Если приглядеться, тут и там было единое и ровное полотно песчаного горизонта. Люди жили лишь близ реки, только вот их нигде не было видно.

– Это и есть покой мертвеца? – не удержался Рдарашт и спросил у пустоты.

Но ответа не последовало. Орк, вспомнив о своём бедненьком снаряжении, стал обходить людские владения.

Тут было слишком мирно, именно потому Рдарашту и показалось, что это место – пристанище покойных душ, где нет ни битв, ни врагов, только один котёл в котором слилось всё протяжным воем. Атмосфера цикличности предстала перед ним, но не такой, когда жестокость окружает тебя, а иной – безмятежной. Сам воздух, свежий, но горячий, ободрял его тело и разум, он лечил орка. В этой лёгкости таилась сила неподвластная ни ему, ни людям, никому из живущих в Аркесе. Эта сила была везде: в ветре, в песчаных скалах, на гроздях винограда и в воде. И орк это чуял. Рдарашт знал о древних существах ещё с детства. Тогда он впервые услышал легенды о всесильных ящерах, о созданиях, которые странствовали по миру и смотрели на жизнь смертных. Орков смешило, что некоторые люди выбрали этих магических созданий в качестве своих божеств, создавая им храмы и величественные барельефы, принося жертвы и проливая за них кровь.

Но тут не вздымался и падал будто орёл искуситель-дракон, тут вообще никого не было. Тишина всё больше и больше настораживала орка, он взял камень. Напрягая слух, Рдарашт пытался вытащить из пустого ветра хоть какой-то звук, этого он желал, прежде всего, для своего личного успокоения. Да, вопросы не убавились бы в его голове, но вариант со спасшими его людьми можно объяснить, в отличие от нематериального чуда, которое спасло его от неминуемой гибели.

Вдруг он услышал шорохи за одним из домов, потом кашель и хриплый, неразборчивый голос. Определённо это был человек, причем старый. Рдарашт ещё больше задумался о том, кто и зачем его спас.

– Плохая благодарность, подкрадываться к спасителю, – спокойно, слабоватым голосом проговорил старый человек на языке орков без акцента или ошибок.

Рдарашт застыл от такого представления на месте. Он не мог понять, он не мог ответить на свои вопросы самостоятельно и до этой встречи, но теперь и вовсе выпал из колеи. Вот, только сдавшийся и принявший для себя смерть орк, слышит родную речь от старика.

– Почему ты остановился? – продолжал человек. – Не верю я, что мог ошибиться и спутать тебя с другим беглецом. Быть может, тебя интересует его судьба и потому ты пришёл ко мне, ведомый славой моей?

– Да кто ты такой?! – не выдержал Рдарашт, закричал и оказался перед спрятавшимся в тени своего дома дедом.

– Да, сомнения так и вырываются на волю фантазии… – Старик оторвал глаза от ветхих страниц и, словно оценивающе, посмотрел на орка грозно оскалившегося на него. – Если бы ты был не одичавшим беглецом, а тем, кто так взывал ко мне, то имел бы совесть и не принялся грубить мне таким поведением.