Читать книгу: «Мальчишки из разделенного города», страница 7

– Уходим? А зачем? – забеспокоилась девочки.

– Потом расскажу, – грозно, как рассерженный отец, посмотрел на них Лесь. – Раз говорю надо, значит надо. Ночью разбужу и… Если со мной идти не захотите, здесь оставлю, а сам уйду.

Отказавшись доедать ужин, расстроенные и напуганные девочки провели в слезах остаток вечера. Обнявшись, они зарылись с головой под одеяло и лежали под ним, будто отгородившись от всего враждебного мира.

В отличие от девочек, Лесь не терял время даром. С пасмурным видом он тщательно обдумывал все способы побега и возможности затеряться на время в Чертково.

«Как ни крути, а недельку надо где-то перекантоваться, – думал Лесь, наблюдая, как быстро темнеет за окном. – Переходя через мост в Меловое, я видел заброшенное предприятие за высоким забором. А ещё я видел элеватор. Кажется, он тоже уже не работает давно. И ещё, надо раздобыть где-то денег. Того, что нам сможет дать тётка Марыся, наверняка, будет очень мало и нам на них не прожить…»

Марыся пришла в комнату ровно в полночь с узелком в руках. Она вошла тихо, закрыла за собой дверь, и, включив свет, присела на табурет.

– Ну как, вы готовы? – спросила она, выговаривая слова бледными, трясущимися губами.

– Готовы, – ответил Лесь, глядя на её бледное лицо. – Говори, что и как. Я хочу точно знать, как будем действовать.

– У-у-ух, всё просто, – сказала Марыся, тяжело вздохнув и проведя по покрывшемуся испариной лицу ладонями. – Мы сейчас выходим из хаты во двор, и всё, вы уже на российской территории. А там выходите за ворота, и… Пошли вам Бог удачу, деточки.

– Что, это всё? – удивился Лесь.

– Это всё, – кивнула утвердительно женщина.

– А как же граница? – ещё больше удивился Лесь. – В каком месте нам переходить российскую границу?

– А зачем её переходить, здесь она, посреди хаты проходит, – натянуто улыбнулась Марыся. – Передняя часть моей хаты в России, а задняя в Украине.

– Вот это да? – изумился Лесь. – Это значит, что комната, в которой мы сейчас находимся, в России, а та комната, в которой проживает квартирант, в Украине?

– Да, так и есть, – кивнула женщина. – Сейчас я выведу вас за ворота, и вы в Чертково, деточки. А там…

– А если нас при выходе Корсак перехватит? – засомневался Лесь. – Внутри хаты ему ничего не стоит перейти российско-украинскую границу.

– Он сейчас спит, – тихо сказала Марыся. – Корсак дал мне несколько снотворных таблеток, чтобы я ими напоила вас. А я его ими же и накормила…

Выслушав её, мальчик на минуту задумался, а затем сказал:

– Зря ты так поступила. Лучше бы ты усыпила пса под нашим окном, а мы бы через него выбрались.

– Ох, правда, так и надо было поступить, – закусив губу, сникла женщина. – А я как-то об этом сразу не подумала, а теперь…

– Зато я подумал, как дальше тебе быть, – вздохнул Лесь. – Сейчас найди какой-нибудь железный острый штырь и принеси. Я им разворочу замок изнутри, чтобы можно было подумать, что не ты открыла нам дверь, а я взломал её. На том и стой, даже если Корсак бить тебя будет.

– Да где же его взять, штырь этот? – растерялась Марыся. – На улице ночь, а я…

– Лучше сходи и поищи, пока я девочек будить буду, – сказал строго Лесь. – Времени для бегства у нас ещё достаточно.

Когда женщина вышла из комнаты, он быстро разбудил девочек, велел им одеваться и ждать его. А сам, одержимый внезапно пришедшей ему в голову мыслью, выскользнул за дверь.

Лесь увидел Корсака сидящим в полумраке за столом. Едва дыша от охватившего страха, мальчик с трудом заставил себя приблизиться к столу и осмотреть уткнувшегося лицом в стопку бумаги мужчину.

Внимательно осмотрев стол, мальчик увидел тарелки с недоеденной пищей, стопку чистых листов бумаги, в которую уткнулся лицом спящий Корсак, и ноутбук с воткнутой в него сбоку флешкой. Крышка ноутбука была закрыта, а на ней лежал сотовый телефон.

«Всё это можно будет продать, если очень понадобятся деньги, – смекнул Лесь, глядя на технику. – А заодно я круто насолю этому бандюге, который собирался убить меня и девочек. А может быть, мне угрохать его самого? Момент самый подходящий… Если он подохнет, то и нас преследовать никто не будет?»

Мысль об убийстве, впервые пришедшая в голову мальчика, прочно, как острая заноза, засела в его сознании. Лесь даже растерялся от неутолимого желания немедленно убить негодяя.

Ещё раз осмотрев стол, он увидел за кусками нарезанного хлеба нож и взял его в руки. Наборная удобная рукоятка, обоюдоострое лезвие с канавками кровостока, усики… Видимо, умелец, изготовивший этот кинжал, знал толк в холодном оружии.

Лесь покосился на спящего Корсака, и его взгляд остановился на обнажённой шее, на том месте, в которое нужно нанести смертельный удар.

– Если взять чуть левее и вонзить нож, клинок беспрепятственно войдёт в тело, – прошептал он, вспомнив урок, который получил от одного паренька ещё в киевском приёмнике-распределителе, куда был водворён полицейскими после очередного побега из детдома. – Нож войдёт как по маслу, если точно ударить. Ещё чуток влево или вправо, сразу облом, а если сюда…

Взяв нож обеими руками, Лесь занёс его над головой и замер. В его голове не было ни сомнений, ни сожаления.

И в тот момент, когда он, набрав в лёгкие побольше воздуха готовился вонзить нож в Корсака, дверь открылась и в комнату заглянула Марыся. Увидев его, женщина вскрикнула и, вытаращив глаза, зажала рот ладонями.

Лесь опустил руки.

– Ты что, с ума сошёл? – сцепив в отчаянии пальцы, прошептала Марыся. – Ты только что чуть человека не убил?

– Не человека, а животное, – огрызнулся в сердцах Лесь. – Он готовился убить меня и девочек, так почему я его пощадить должен?

– Хотя бы потому, что ты не зверь, как он, а мальчик, – всхлипнула Марыся. – Его пусть Бог накажет, а ты… Ты не должен начинать свою жизнь с убийства. Ты же ещё ребёнок!

– Нет, я не ребёнок и давно уже, – вздохнул мальчик, засовывая за брючной пояс нож и беря стоявшую в углу большую сумку. – У меня не было детства. Я сразу взрослым стал, как родился.

– Ну-ну, выходи давай, – справившись со слезами, сказала Марыся. – Девочки уже собрались, и вам уходить пора.

– Сейчас, только кое-что сделаю, – поморщился Лесь, укладывая в сумку ноутбук и стопку исписанной бумаги.

– Господи, а это тебе зачем? – удивилась Марыся. – Разве тебя не учили, что брать чужое нехорошо?

– Учили, но недоучили, – буркнул Лесь, ощупывая карманы спящего Корсака. – А ещё я хорошо усвоил, что если сам о себе не позаботишься, то подохнешь с голода.

– Но-о-о… я дам вам денег? – занервничала женщина, с ужасом наблюдая, как мальчик освобождает карманы её квартиранта.

– Те деньги, которые ты собираешься нам дать, себе оставь, – сказал Лесь, бросая туго набитый бумажник в сумку. – Я уже знаю, как вы бедно живёте. – Нащупав под мышкой Корсака подплечную кобуру с пистолетом, он усмехнулся: – А теперь уходим, тётя Марыся. Давай выводи девочек, а я следом.

– А его ты не тронешь? – недоверчиво посмотрела на него женщина.

– Нет, пусть радуется, что ты спасла его от смерти, – расстегивая кобуру, сказал Лесь. – И не тронул я его потому, что о тебе подумал. Убей я его, и тебе тогда не жить, тётя Марыся. А теперь, когда нас проводишь, выпей снотворное и усни. Пусть те, кто приедет за нами утром, про твою помощь в нашем бегстве даже не подумают.

Женщина сокрушённо вздохнула, пожала плечами и вышла из комнаты.

Лесь тут же выхватил из кобуры Корсака пистолет, бросил его в сумку, открыл настежь окно и, набросив сумку на плечо, поспешил к выходу.

14.

Дима проснулся ещё до рассвета. Открыл глаза и в редеющем сумраке рассвета увидел плотный туман, заполнивший двор. Ворочаясь с боку на бок, мальчик не мог избавиться от чувства тревоги. Валерка крепко спал, разбросав руки и ноги по кровати.

Крик петуха в сарае отвлёк от мрачных мыслей Диму и лишил остатков сна. Затем загремела вёдрами бабушка, принимаясь за обычные утренние дела, и… Мальчик закрыл глаза и стал обдумывать планы на предстоящий день. Валерка собирался познакомить его с местными «чертковскими» пацанами.

…Второй раз Дима проснулся уже не сам. Его разбудил брат.

– Вставай, скоро завтрак, – сказал он. – Я сейчас домой сгоняю, сделаю кое-какие дела и приду после обеда.

– А чего, с нами завтракать не останешься? – спросил Дима, зевая.

– Давай, давай поднимайся, нам ещё кровать обратно в сарай перетащить надо и стол на место установить, – поморщился Валерка, и разговор был закончен.

После завтрака бабушка велела Диме и его сёстрам полоть в огороде грядки.

– Подсобите старушке, внучики? – сказала она просящее, и сладко улыбаясь. – Огород у меня вон какой большущий, а я старенькая и едва с ним управляюсь.

«Ага, осчастливила бабуся, – подумал Дима. – Себя старенькой считает, а такой огородище засаживает. Размерами как три наши дачи будет, если не больше…»

Сёстры тоже выглядели недовольными. Они перешёптывались, елозя на коленях у грядок помидоров, а их раскрасневшиеся личики казались мрачными и угрюмыми.

Выдёргивая траву из грядки лука, Дима укладывал её в ведро и ужасался, глядя на то, что предстояло сделать. Ему казалось, что пропалываемая грядка не уменьшается.

– Ничего-ничего, привыкайте к труду, деточки, – «злорадствовала», глядя на них, мама. – Это на дачу в Оренбурге вы отдыхать приезжали, а здесь… В посёлках и сёлах люди садами и огородами живут, вот и трудятся не покладая рук. У них даже пословица такая мудрая есть – зима спросит, чем летом занимались, трудились или бездельничали.

Сама мама тоже работала в огороде, ловко окучивая тяпкой кусты картофеля.

Дима молча полол «безразмерную» грядку и думал о ночном разговоре с Валеркой. Он сказал брату, что ему не понравился Мирон, а тот даже вспылил от возмущения.

– Нет, он не такой, каковым тебе кажется! – горячо шептал возмущённый Валерка. – Ты просто не знаешь Мирона, вот и треплешься. Да он мировой парень и вдохновитель всего нашего пацановского движения!

– Ого-го, как ты за него впрягаешься, – удивился Дима. – А мне он показался двуликим и фальшивым. Когда ты спросил у него, с кем он у забора разговаривал, так Мирон стушевался весь, покраснел, а глаза забегали, как у кота блудливого.

– Да он всегда такой! – с жаром повторился Валерка. – А ты бы видел его в драках с хлопцами меловскими? Так супротив него не устоит никто!

Он перевернулся с бока на спину и вздохнул:

– Сегодня вечером, когда я тебя с нашими пацанами знакомить буду, смотри за метлой, братан. Про Мирона при пацанах своего мнения не высказывай. Они тебя сразу на клочки раздербанят и не посмотрят, что ты брат мой.

– Хорошо, про Мирона я и словом не обмолвлюсь, – пообещал Дима. – Но своё мнение о нём я при себе оставлю.

«Инструктаж» брата, как правильно себя вести с «чертковскими пацанами», продолжался полчаса. Когда он замолчал, Дима спросил:

– Скажи, а вы всегда так враждовали?

– Да нет, не всегда, – вздохнул, отвечая, Валерка. – Мы же тогда одним скопом жили. Чертково и Меловое одним городом считались. Были и драчки, конечно, но не такие, как сейчас. Рассоримся, помахаемся, а потом и помиримся. У нас же как было: кто-то из Чертково в Меловом работал, кто-то наоборот. И учились мы так же: кто-то из Чертково в меловской школе и наоборот. Ну, а всё началось, когда страны наши разошлись и разделились. Теперь меловские для нас смертельные враги, да и мы для них тоже.

– И что, так и дальше жить собираетесь? – вздохнул Дима. – Нас в кадетке учили, что русские, украинцы, белорусы, несмотря на все разногласия, есть и остаются братьями-славянами. А здесь я вижу, что близким родством славянских народов даже и не пахнет?

– Так это не мы, а хохлы всю бодягу с «разводом» замутили, – прозвучал уныло голос брата. – Донбасс громят, Россию помоями полощат. Не знаю, как вы там у себя в Оренбурге, но мы здесь хлопцев-бандеровцев больше братьями не считаем.

Выслушав Валерку, Дима задумался над его словами. Подкравшийся сон быстро сморил его, но мальчик хорошо запомнил, что говорил ему брат.

Дополов грядку, Дима отвлёкся от размышлений, перешёл на другую. И в это время бабушка позвала всех к столу, от которого лёгкий ветерок подхватывал вкуснейшие ароматы, разнося их по двору…

***

Корсак открыл глаза лишь после третьей пощёчины, которую безжалостно нанёс ему мужчина в камуфлированной форме.

– Эй, «команданте», ты чего это дрыхнешь, сидя за столом? – спросил мужчина, левой рукой приглаживая пышные усы.

– Что?.. Это ты, Игнат? – бестолково уставился на него Корсак и перевёл взгляд на ухмыляющегося в дверном проёме другого мужчину с лысой головой: – И ты, Богдан, тоже здесь?

– Здесь мы оба, – сделавшись серьёзным, сказал усатый. – И Перебзяк Игнат, то бишь я, и Вислогузов Богдан, то есть он, – Перебзяк кивнул на лысого. – Мы вот прибыли ровно в восемь, как тобой было велено, а ты дрыхнешь и в ус не дуешь. Может, мы зря прикатили в такую рань, и ты поменял свою «стратегию»?

– С-стратегию? Какую? – медленно приходя в себя, поморщился Корсак. – О чём вы тут трепетесь?

– Как это о чём? – приближаясь к столу, язвительно осклабился Вислогузов. – А не ты ли приказал нам забрать в это время детей, вывезти их подальше от посёлка, свернуть им шеи и закопать?

– Мы ещё вчера вечером им одну большую и глубокую могилу вырыли, – присел на табуретку Перебзяк. – И что же получается? Мы зря всё это сделали? Приехали сегодня в назначенное тобой время, а детей в хате нет, и сам дрыхнешь без задних ног. Как всё это понимать прикажешь, кошевой?

– Ты, нажрался что ли вчерась горилки, Корсак? – противно улыбаясь, полюбопытствовал Вислогузов. – У тебя вид, будто ты уже в недельном запое?

– Э-э-эй, о чём ты мелешь, яйцеголовый? – рассердился Корсак и протёр кулаками глаза. – Я вообще не пью, если у тебя не отшибло память. – Он с задумчивым видом осмотрел стол и тут же вскочил, дико вращая глазами: – А ноутбук где? Куда вы дели мой компьютор, собаки?

Айдаровцы недоумённо переглянулись.

– Здесь всё как было, так и есть, – сказал Перебзяк, пожимая плечами.

– А вошли мы минут десять назад, – добавил Вислогузов.

– Чего вы мне лжёте?! – закричал окончательно вышедший из себя Корсак. С перекошенным от ярости лицом он потянулся рукой к кобуре, но, не обнаружив в ней пистолета, на мгновение растерялся.

Выдвинув ящик стола, он пошарил в нём рукой, но безуспешно. Корсак метнулся к стоявшему в углу сейфу, но тот оказался закрытым.

– Тащите ко мне сюда детей и эту жирную свинью Марыську! – процедил он сквозь зубы, исподлобья глядя на айдаровцев. – Вам не придётся сворачивать им шеи, я лично сам, в этой комнате, собственноручно удавлю их!

Айдаровцы снова переглянулись.

– Боюсь, что задавать вопросов в этой хате некому, – пожимая плечами, сообщил Перебзяк. – Марыська вместе со своей чокнутой старухой мамашей валяются в кухне на полу в полной отключке. Обе так храпят, что стёкла сотрясаются в рамах.

– Мальцов в комнате тоже нет, – как только замолчал Перебзяк, продолжил Вислогузов, вытирая платочком вспотевшую лысину. – Замок изнутри разворочен штырём, дверь распахнута настежь и в комнате никого. Можешь лично удостовериться, если нам не веришь.

Громко и смачно выругавшись, Корсак осмотрел всю хату, попутно переворачивая в бешеной злобе всё, что попадалось на глаза, вверх дном. В конце концов, он вернулся в свою комнату, сел за стол и в отчаянии обхватил голову руками.

– Я не знаю, как удалось сбежать этим детдомовским выродкам, но они прихватили с собой мой ноутбук и флешку с забитыми в них секретными документами, – сказал он глухо, не обращаясь к внимательно наблюдающим за ним айдаровцам. – Мало того, они сгребли со стола все черновики с моими секретными записями, умыкнули мой бумажник, набитый деньгами, унесли с собой мой пистолет, нож со стола, и… Мы должны срочно найти их и вернуть похищенное. Ну а их самих… Их всех троих к чёртовой матери живыми закопать в могилу, а землю над ней утрамбовать!

– А где же искать их? – поинтересовался Перебзяк. – На российской или на нашей территории?

Корсак обернулся и посмотрел на распахнутое настежь окно.

– Если это не хитроумная уловка с целью заставить меня думать, что щенки, похозяйничав у меня в комнате ушли из хаты через окно, значит их следует искать где-то здесь, – нервно облизав языком пересохшие губы, предположил он задумчиво. – А если они всё-таки ушли через дверь – в Чертково…

В течение минуты он ходил по комнате в глубоком раздумье. Затем, вернувшись за стол, хмуро посмотрел на озабоченные лица айдаровцев.

– Поступим так, – сказал он, массируя кончиками пальцев виски и страдая от головной боли: – Вы оба подключайте весь наш ресурс в Меловом и начинайте усиленные поиски сбежавших щенков. Я подключу к их поискам в Чертково своих «подопечных». А сейчас… Сейчас разбудите эту корову Марысю и волоките её ко мне. Я займусь ею, а вы сразу же принимайтесь за дело.

***

Валерка, как и обещал, пришёл за Димой после обеда.

– Ну, что, ты готов? – заговорческим шёпотом поинтересовался он.

– Я-то готов, но, думаю, мама с бабушкой меня сегодня не отпустят, – с грустным видом ответил ему брат. – Там огород как футбольное поле и много огромных грядок на нём. Мы пололи их полдня, и…

– Вы их за всё лето не прополете, – с кривой усмешкой заверил его Валерка. – После поливки трава прорастает снова, и это длится до бесконечности.

– И? Что делать? – приуныл Дима.

– Надо что-нибудь придумать, – озадачился Валерка и поскрёб пальцами затылок. – А ты отпросись у бабушки погулять, – предложил он. – Она добрая, она отпустит.

– Бабушка, может быть, и отпустит, а мама нет, – вздохнул Дима. – Если она скажет нет, то никакие уговоры не помогут.

– Тогда остаётся только тихонько уйти и всё, – внёс ещё одно неприемлемое предложение Валерка. – Тебе деваться некуда, как ни верти.

– Нет, в нашей семье так не принято, – наотрез отказался Дима. – У нас существует внутренний порядок, основанный на взаимном доверии.

У Валерки округлились глаза, и он покрутил у виска указательным пальцем.

– Теперь я понимаю, почему ты в кадетку ушёл учиться, – сказал он. – Чтобы не жить под одной крышей с родителями?

– Нет-нет, ты не так понял, – поспешил его разуверить Дима. – Просто я захотел вырасти настоящим мужчиной.

– Ладно, поговорим об этом позже, – поморщился Валерка. – Сейчас надо придумать повод, чтобы тебя освободили от огородных работ. Я вот что думаю…

Из огорода вышла Димина мама, и ребята замолчали.

– Чего опять замышляете, негодники? – спросила она строгим тоном. – Учти, сынок, участвовать в каких-то сомнительных приключениях я тебе не разрешаю.

– Да нет, что вы, тётя Вера? – тут же обратился к ней находчивый Валерка. – Я хочу Димка на конюшню сводить. Она здесь, недалеко, в посёлке. Мы немного покатаемся и вернёмся домой.

– Ты мне правду говоришь, Валера? – усомнилась мама.

– Конечно, тётя Вера! – тут же, не моргнув глазом, солгал Валерка. – А кони у деда Маркела закачаешься! А жеребята…

Мама посмотрела на грустное лицо Димы и сжалилась.

– Ладно, на конюшню я тебя отпускаю, – сказала она. – Но только не допоздна. Надеюсь, вы вернётесь засветло, мальчики?

– Обещаем, – то ли солгал, то ли сказал правду Валерка.

– Обещаю, – вынужденно поддержал его Дима.

Когда мальчики вышли со двора, он остановился и схватил двоюродного брата за руку.

– Ты вынудил меня солгать маме, – с упрёком сказал Дима. – А ты можешь себе представить, как я буду выглядеть перед ней, когда вернусь домой поздно?

– Не парься, идём, – ухмыльнулся Валерка. – И конюшня существует, и дед Маркел в ней верховодит. Но на конях кататься и жеребят смотреть мы в другой раз с тобой отправимся.

– А сейчас мы идём на мясокомбинат? – хмуря лоб, поинтересовался Дима.

– А куда же ещё, братан? – озорно подмигнул ему Валерка. – Сейчас с самый раз там наши пацаны собираются.

На этот раз Валерка повёл Диму на мясокомбинат другим путём. Они вошли на территорию через большие «центральные» железные ворота», и вдруг…

– Тихо! – насторожился Валерка и присел, прислушиваясь.

Дима присел рядом. От здания, в котором располагался штаб чертковских пацанов, доносились какие-то неясные звуки. Если Дима не понял причины их возникновения, то Валерка быстро догадался, в чём дело.

– Чёрт возьми, кажется, облава, – прошептал он. – Сегодня встреча с пацанами, похоже, отменяется, Димок. Сейчас берём ноги в руки и валим отсюда побыстрее и подальше.

Валерка ловко юркнул в густые заросли, и Диме ничего не оставалось, как последовать за ним.

***

Допив горилку, Кирилл Матвеевич перевернул рюмку донышком и поставил на стол.

– Всё, будя, – сказал он решительно. – Мы очень хорошо посидели ночью при свечах, Лука, и этого с избытком теперь хватит мне на целый год.

– Чего хватит, – усмехнулся Лука Григорьевич, ставя на стол опустошённую рюмку, – выпитого или воспоминаний, которыми мы с избытком делились с тобой всю ночь напролёт?

– И того, и другого, – вздохнул Кирилл Матвеевич, отправляя кусочек сала в рот. – Мы с тобой наговорились, как воды напились, Лука. А мне ещё возвращаться обратно предстоит, на российскую территорию.

– Ничего, я тебя легко через границу переведу, – заверил его Лука Григорьевич, снова потянувшись рукой к бутылке. – Здесь столько незримых троп, что не стоит утруждать себя для легального перехода границы.

– И ты гарантируешь мне полную безопасность? – сделал вид, что усомнился, Кирилл Матвеевич. – И почему я должен возвращаться в Россию нелегально, когда могу это сделать легально?

– Потому, что я не собираюсь тебя отпускать именно сейчас, не выспавшимся и не опохмелённым, – сказал Лука Григорьевич. – Разрешение в твоём кармане действительно до вечера, так что у нас ещё полно времени для «двусторонних межгосударственных переговоров».

– Нет, я пойду, – заупрямился Кирилл Матвеевич и помотал головой. – Ты прав, я очень хочу спать и совсем не хочу опохмеляться. Годы уже не те, Лука. Если раньше, когда мы были молоды, могли не спать сутками и пить горькую литрами. А сейчас…

– Нет-нет и нет, я не отпущу тебя, – в свою очередь заупрямился Лука Григорьевич. – Ты много лет шёл ко мне в гости и теперь так просто не отделаешься от моего гостеприимства!

Не обращая внимания на протесты гостя, он всё же наполнил рюмки горилкой и вдруг неожиданно поинтересовался:

– Скажи, а о чём мы с тобой говорили всю ночь напролёт, Кирюха? Если честно, я мало чего помню из нашего разговора.

– Да так, о пустяках, Лука, – поспешил успокоить друга Кирилл Матвеевич. – Всё больше воспоминаниями тешились.

– Только то? – не поверил ему Лука Григорьевич. – А «всё меньше»? Говорили же мы что-то, сегодняшнего дня касаемое, чёрт возьми?

– Да так, – вздохнул Кирилл Матвеевич, – обсуждали мимолётно, что ждёт наши «царства-государства» впереди.

– И какое своё мнение я тебе высказывал? – так и не выпив, поставил на стол рюмку Лука Григорьевич. – Хаял или расхваливал Украину свою ненаглядную?

– Нет, страну свою ты не хаял, а вот правительство костерил и в хвост и в гриву, – усмехнулся Кирилл Матвеевич и, подавшись вперёд, заговорческим тоном добавил: – Не заморачивайся, никаких военных тайн ты мне не выдал и никаких государственных секретов не раскрыл.

– А чего я сейчас могу выдать или раскрыть? – ухмыльнулся Лука Григорьевич. – В спецслужбе давно не работаю, да и не было там таких тайн, о которых бы российская разведка не ведала. А сейчас америкашки заправляют в СБУ безраздельно. Они, конечно, профессионалы, но… Жалкие пацанята супротив российских гигантов. Это я о ФСБ и разведке говорю.

– Ну-у-у… Давай не будем недооценивать, как говорит наш президент, «наших партнёров», – улыбнулся Кирилл Матвеевич. – Главного они добились, это я о расколе между нашими братскими народами. И образовавшаяся расщелина между нами всё растёт и ширится.

– Э-э-эх, – с явным сожалением рубанул рукой воздух Лука Григорьевич и схватился за рюмку.

– Нет, не отпущу я тебя сегодня, не взыщи, – сказал он, жуя кусочек хлеба. – О чём мы ночью с тобой говорили, я не помню, значит, есть смысл обговорить всё заново. Ты же не откажешь в моей просьбе ещё у меня погостить, Матвеевич?

– Не хочу отказать, но придётся, – вздохнул с полным сострадания лицом Кирилл Матвеевич. – Сейчас мы перепохмелимся «на другой бок», и завтра ты снова ничего не вспомнишь.

– Да я… – ударил себя кулаком в грудь и пьяно ухмыльнулся Лука Григорьевич. – Да я…

В кухню вошла его супруга. Увидев состояние мужа, она укоризненно покачала головой.

– Всё, вам хватит, – сказала она, забирая со стола бутылку. – Лучше ложитесь спать, а то…

В кармане у Кирилла Матвеевича зазвонил телефон, и женщина замолчала, глядя на совершенно трезвого после ночной попойки гостя.

– Кто это тебя вызванивает, Матвеевич? – вскинув брови, пробубнил Лука Григорьевич. – Кому это ты сейчас понадобился, дружище?

– Сейчас поглядим, – глянув на телефон и поднося его к уху, ответил Кирилл Матвеевич. – Алло, я слушаю?

– Ты сейчас где? – прозвучал в наушнике голос Корсака. – На украинской или на российской территории?

– Пока ещё в гостях у боевого товарища, – покосившись на сосредоточенное лицо Борзенко, ответил Кирилл Матвеевич.

– Мы должны срочно увидеться, – прозвучал требовательно голос Корсака. – Давай выходи, за тобой уже приехали.

– За мной? Приехали? Кто? – поспешил к окну Кирилл Матвеевич и сразу же увидел стоявший у ворот армейский уазик.

– Всё объясню при встрече, – поторопил его Корсак. – А сейчас живо прощайся с «однополчанином» и на выход. Только живее шевели копытами, Тихий, ты мне сейчас как воздух нужен.