Читать книгу: «Намасте. Пыль дорог», страница 7

Что касается третьего друга – Филиппа, то он успел неплохо нажиться, занимаясь недвижимостью и торговлей углем, прежде чем начал строительство упомянутого выше дворца «Безумие». При жизни он отличался удивительно экстравагантными поступками. К примеру, он сконструировал паровой автомобиль в форме гигантского лебедя.

В течение некоторого времени Филипп развлекался катанием на нем по городу, пока власти не были вынуждены запретить ему эти прогулки, т. к. это вызывало массовые волнения. Следует сказать, что гигантский лебедь на колесах часто делал остановки, выпускал пар из ноздрей, начинал дрожать, гудеть и, наконец, нес яйца из чистого золота, из-за чего огромные толпы людей нетерпеливо следовали за ним. Сегодня этот чудо-автомобиль выставлен в одном из музеев Бомбея.

У Филиппа была любовная связь с красивой молодой леди. Свой знаменитый мраморный дворец «Безумие» он построил для нее. Но, к сожалению, накануне свадьбы его невеста убежала с рядовым солдатом. За многие годы Филипп потратил значительную часть своего состояния на детективов, пытавшихся разыскать ее, пока, наконец, не отказался от поисков и не удалился от дел в свой дворец «Безумие» на Театр-роуд, где в двенадцати апартаментах поместил двенадцать девушек разных национальностей. Раз в неделю он устраивал холостяцкие вечеринки, в ходе которых в залу на больших серебряных подносах в виде смачной приправы вносили двенадцать прелестных девушек.

В конечном счете, Филипп разорился и умер в доме для умалишенных. Все три армянина потеряли большую часть своих богатств, когда поддержали спекуляции Голстона с недвижимостью. Сам Голстон перешел в своей деятельности все границы и после Первой мировой войны был объявлен банкротом. Стивенс покончил с собой, но Голстон прожил до 1948 г. и был популярным старичком, до самой смерти бывшим завсегдатаем ипподрома.

Здание с такой интересной историей было именно тем, что подыскивал Лоренс. Осмотрев все четыре этажа мраморного дворца и огромный сад на его территории, он решил, что Клуб джентльменов во что бы то ни стало должен разместиться именно там.

Театр-роуд – улица, на которой возвышается дворец «Безумие Филиппа», – расположена под прямым углом к майдану и, как ни странно, тянется до самого собора. Всегда испытывая тягу к грандиозности, Лоренс нисколько не был смущен размерами огромного здания. Конечно, этот дворец не напоминал членам клуба родной очаг. Массивное, прямоугольное здание размером с целый квартал офисов, с газонами, за которыми ухаживали как в викторианские времена, оно скорее напоминало крупный банк, перенесенный в чудесный сад.

Со своим впечатляющим, массивным порталом, обрамленным огромными фонарями из кованого чугуна, освещавшими пролет ступеней, ведущих в мраморный зал, это строение было достойно «города дворцов».

«Это как раз то, что мне нужно», – подумал Лоренс, уже представлявший себя королем в этом замке.

После недолгих переговоров в декабре был подписан договор об аренде здания, и клуб должен был открыться ровно через двенадцать дней. За этот короткий срок Лоренс предполагал превратить дворец в респектабельное заведение: перестелить паркет, оборудовать кухню, нанять персонал, подыскать шеф-повара и музыкантов и добиться достаточно привлекательного имиджа нового клуба, чтобы гарантировать его успех.

С характерной для него энергией, он сумел совершить этот невероятный подвиг. Целая армия плотников, каменщиков, водопроводчиков и штукатуров немедленно приступила к работе. Было закуплено и установлено необходимое оборудование для кухни и ресторана. Были наняты повара, бармены, официанты и посыльные.

Задача была на первый взгляд не сложной. Он имел необходимое влияние в Индии, имел определенный политический вес, имел финансовые возможности, и самое главное, в его жизни был один очень примечательный момент. Некоторое время назад он оказал услугу Ее величеству королеве Англии Елизавете Первой, когда та вместе с мужем Альбертом вступила на престол в 1937 году. Услугу, за которую королева наградила его орденом Британской империи, пригласила на семейный ужин вместе с премьер-министром Чемберленом и всячески поддерживала его начинания в Индии и не только. Об этом, безусловно, знали секретные службы не только самой Англии, но и других стран, представители которых всячески старались заручиться поддержкой или хотя бы вступить в дружеские отношения с Леонидом. Но премьер-министр Чемберлен был сторонником невмешательства в дела Германии и вел с Гитлером милые беседы, всячески показывая свое расположение. Именно с его разрешения и после того памятного ужина с Королевой, было принято решение об отъезде Лоренса в Индию в Калькутту, где он и будет представлять интересы Великобритании в этом регионе. Были заготовлены секретные рекомендательные послания руководителям колонии вице-королю Индии лорду Литлингоу и губернатору Калькутты. Со всеми этими представителями Британской аристократии Лоренс познакомился и изложил свое видение дальнейшего развития этого региона.

Из всех этих разговоров он понял одно. Им не до него. В стране зреет освободительное движение. Возмущения и восстания следуют одно за другим. Все это усугубляется местными разборками индуистов с мусульманами, нищетой, болезнями и повальной неграмотностью. Никто из них не думал, о какой-то там Германии всерьез. Его вежливо выслушали, обещали поддержку как финансовую, так и политическую. На этом все. Но Лоренсу большего и не требовалось. Все остальное он сделает сам.  Лишь бы ему не мешали. Прознав про его грандиозные планы по реконструкции дворца в центре Калькутты под клуб для аристократов, к нему потянулись совершенно разные люди, от вполне приличных и честных дельцов, желающих с выгодой вложить деньги до эмиссаров различных разведывательных служб, которые боролись с влиянием Англии в этой части Азии. Денег от Британской казны он так и не дождался, не смотря на заверения вице-короля и губернатора. Бертрант точно знал, что Лондон выделил необходимую и обоснованную им сумму, но как водится не только в России, деньги до него не дошли. Скорее всего, они были украдены из казны уже в самой Индии и списаны на борьбу с национальным движением. Лоренс уведомил в секретной депеше на имя премьер-министра Англии, что денег он не получил и намерен привлечь другие средства для выполнения намеченной цели. Какие и из каких источников он не стал объяснять, полагая, что секретная служба Ее Величества очень скоро проявит себя и к нему будет направлен представитель английской разведки для решения вопроса по существу.

Так оно и вышло. Сэр Эргюсон прибыл из Лондона уже с конкретным заданием, и, по всей видимости, с полномочиями от премьер-министра Великобритании оказать давление на Бертранта либо наладить с ним доверительные отношения, т.е. направить усилия на пользу английской короне. Лоренс в принципе не возражал против этого, но твердо решил не отдавать инициативу в руки английской разведки, тем более что был далеко не уверен, что среди представителей секретной службы Ее Величества нет тайно или явно сотрудничающих по идейным или иным соображениям с немецкими разведывательными органами.

– Я в курсе, что деньги, которые выделило английское правительство для организации вашего замысла не дошли до вас. Тому есть логическое объяснение. Вы должны быть в курсе, что в стране неспокойно, растет недовольство нашим присутствием, заговоры и волнения по всей Индии. У меня состоялась встреча с вице-королем. Он подтвердил мне, что деньги получил, но был вынужден их потратить на сепаратные переговоры с оппозицией. Он очень сожалеет, но спокойствие колонии в целом для него выше, чем организация клуба в Калькутте. Он готов оказать всяческое содействие, лично при мне звонил губернатору города с настоятельной просьбой предоставить вам все имеющиеся материальные и политические ресурсы.

– Очень любезно с его стороны, – спокойно ответил Лоренс, – однако, как я уже говорил, никакой реальной помощи я от властей Индии не получил. Более того, ко мне обратился консул Германии в Калькутте граф Подевильс с конкретным предложением вложить значительную сумму в мое предприятие.

Бертрант сделал сильный акцент на слове мое, чем вызвал явное недовольство собеседника.

– Милый друг, что вызвало у вас такую реакцию? – насмешливо спросил Лоренс, – ведь вы же должны знать, что Германия очень заинтересована в этом проекте.

– Граф Подевильс по нашей информации профессиональный разведчик и друг самого рейх фюрера СС Гимлера, – ответил сэр Эргюсон, – к тому же, насколько стало известно нашему правительству, граф не раз оказывал помощь предстателям различных ведомств Германии, которые находились на территории Индии, в частности экспедиции Эрнста Шеффера.

– Мне известно об этом. Они ищут остатки нордической расы в Тибете. Хотят научно подтвердить свое расовое превосходство над остальными, – горько усмехнулся Лоренс, – Гитлер страдает манией величия и болезнь эта заразна.

– Давайте оставим Германию в покое и вернемся к нашим проблемам, – стал проявлять нетерпение сэр Эргюсон.

– Дорогой друг, я весь внимание. Готов выслушать предложение английского правительства, – Бертрант не шутил. Он принял решение.

Сэр Эргюсон отпил из своего бокала значительное количество жидкости, выпрямил спину и заговорил:

– Меня уполномочил премьер-министр сделать вам следующее предложение, – тут сэр Эргюсон сделал небольшую многозначительную паузу, – мы дадим вам требуемую сумму, окончательно решим вопрос по передаче дворца в ваше ведение, вы не будете иметь проблем с губернатором Калькутты, но к вам будет приставлен наш человек, и он будет решать все организационные вопросы по ведению мероприятий клуба, в вашей компетенции останется вопросы строительства, интерьера, закупки продуктов и кухня.

В комнате повисла пауза. Бертрант задумчиво разглядывал бокал, который держал в руках, не прикасаясь к нему губами, а сэр Эргюсон сидел на краешке дивана, все так же вытянув спину.

– Мой дорогой друг, – в голосе Лоренса звучала неподдельная грусть, -вы даже представить себе не можете, что в скором времени должно произойти с этим миром. Наши с вами споры по поводу открытия клуба окажутся настолько мелочными и никчемными, что мы вообще забудем, что послужило причиной для выяснения отношений.

Тут Бертрант надолго задумался, чем поставил собеседника совершенно в неловкое положение. Сэр Эргюсон понимал, что его собеседник принял какое-то решение и это решение далось ему не легко, но молчание Лоренса не вписывалось в общие правила поведения, тем более что оно явно затягивалось. Плечи высокопоставленного посланника опустились, и рука потянулась за бокалом.

– Я согласен с предложением английского правительства, тем более что, если я отвечу отказом, оно все равно не даст мне возможности довести начатое до конца. Обе стороны потратят деньги, время, влияние на борьбу друг другом, а тем временем инициатива перейдет к Германии, и уже она будет диктовать нам условия, а это не входит в мои планы, – Лоренс говорил жестко, и было совершенно понятно, что для него общее выполнение задуманного выше частностей.

Лицо сэра Эргюсона оживилось. Он не мог предположить, что первая беседа с оппонентом приведет к победе. Зная из разных источников о непреклонном характере и гибком уме Лоренса Бертрана, англичанин до конца не верил, что так легко справится с порученным заданием. Но его ожидало разочарование, потому что мужчина неожиданно продолжил:

– У меня есть только одно условие, – тут Лоренс улыбнулся и закончил, – этим человеком, который будет ко мне приставлен должны быть вы, мой дорогой друг.

Сэр Эргюсон чуть не выронил бокал и по-детски засуетился.

– Но я не люблю Индию, – ничего умнее из его уст в первый момент и не могло вылететь.

– Придется полюбить, – с улыбкой ответил Бертрант, – тем более что эта страна достойна любви и уважения.

Сэр Эргюсон вскочил с дивана, пролив при этом бокал с виски. Его шрам на щеке стал совершенно белого цвета.

– А как же Мэри, мы ведь только обручились в Лондоне. Она не перенесет переезда в Калькутту, – тут англичанин стал похож на выпускника Кембриджского университета, не сдавшего выпускного экзамена.

– Мой друг, если она вас любит, она приедет. Тем более, если вы решите сыграть здесь свадьбу, я позабочусь о том, чтобы все прошло по высшему разряду. «Индийские обычаи весьма интересны и познавательны», —тут Лоренс говорил совершенно серьезно.

Он понимал, что поставил англичанина перед выбором, который в принципе предрешен. Из всех представителей английских дипломатических, деловых и иных кругов кандидатура сэра Эргюсона на ведение дел в клубе подходила идеально. Тот был честен, далеко не глуп, не имел явной симпатии к фашистской Германии, был опытным разведчиком и обладал решительностью и смелостью. Все это и повлияло на решение Бертранта. А тут еще невольное признание, что в Англии у него есть любимая девушка, окончательно убедила Лоренса в правильности выбора.

– Не волнуйтесь вы так, мой дорогой друг. Индия совершенно замечательная страна, и я надеюсь, что с моей помощью она станет для вас второй родиной, – в словах Бертранта звучала легкая ирония, которую, впрочем, англичанин не заметил и пропустил мимо ушей.

– Я должен доложить о вашем решении и просьбе в Лондон, – сэр Эргюсон был совершенно растерян, однако мужество и решимость понемногу возвращалось к нему, – на это потребуется какое-то время. Как только у меня будет ответ, я немедленно свяжусь с вами.

Лицо его, наконец, приобрело нормальный розовый оттенок, шрам уже так не выделялся на щеке, но в глазах по-прежнему оставалась тревога и растерянность.

– Всего доброго, мой дорогой друг, не смею вас больше задерживать, – Лоренс подошел вплотную к англичанину и протянул тому руку. Мгновение, поколебавшись, тот протянул свою, и два мужчины крепко сплели ладони.

После ухода сэра Эргюсона Мужчина надолго задумался, медленно потягивая из бокала бодрящую коричневую жидкость. Он был почти уверен, что положительное решение не заставит себя долго ждать. Правительству Англии и ее разведывательным службам просто наплевать на своего посланника, на его помолвку в Лондоне, на его нелюбовь к Индии, да и на все прочее тоже. Им нужен результат, установить контроль в регионе, знать настроения в самой Индии и в Калькутте, в частности, ну и конечно утереть нос самому Лоренсу, сделать его более послушным и покладистым. Бертрант решил подыграть им. В том, что сэр Эргюсон будет курировать клуб, он не сомневался. Тот был военным и выполнение приказов, какие бы они не были, одна из отличительных черт его рода. Его предки беззаветно служили Англии уже много лет. Лоренс не сомневался, что сможет повлиять на решения своего будущего компаньона и возможно они станут друзьями.

Раздался шорох, и мужчина поднял голову. Едва заметная дверь в конце гостиной с тихим скрежетом отворилась и в помещение вошла женщина.

– Зачем ты согласился? – ее грудной голос дрожал от негодования, – они все предатели, они предали свою Англию, предали Европу и сейчас собираются продать и Индию. Ненавижу!!!

– Лаура, дорогая, прекрати истерику. Ты ведь прекрасно понимаешь, что у меня не было другого выхода…

– Выход всегда есть, – продолжала неиствовать женщина, – сейчас ты согласился сотрудничать с этими представителями английских спецслужб, а завтра встанешь под знамена Гитлера.

– Не говори ерунды, – голос Лоренса стал жестким, – ты прекрасно знаешь, как я отношусь к фашизму, но для того, чтобы с ним бороться здесь в этой стране нужна определенная тактика. Тут любовь или ненависть только мешают. Холодный расчет, терпение и вера.

Женщина прошлась по комнате и наконец, присела на край дивана. На ней было голубое сари, густые каштановые волосы спадали локонами на плечи. На вид ей было лет тридцать, но серьезное лицо, на котором сверкали янтарно-табачные глаза, делали ее чуть старше. Казалось, что она недавно пережила какое-то сильное потрясение и не могла смириться с произошедшим. На загорелом лице проступал румянец, черные брови высоко взметнулись, ноздри на аккуратном носике слегка дрожали, а губы были плотно сжаты. Она была красива и только жесткий, похожий на мужской волевой подбородок выдавал в ней сильный характер, который так не вязался с небольшим ростом и приятным грудным голосом.

– Налей мне виски, – попросила молодая красавица.

Однако Лоренс не торопился выполнять ее просьбу. Он внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал, только его рука, держащая бокал, сильнее сжала хрупкое стекло и, казалось, еще мгновение и брызги алкоголя, и осколки усыпят дорогой ковер на полу.

– Ты опять употребляла кокаин, – голос Бертранта был спокоен, но за внешним спокойствием скрывалась целая буря эмоций. Он любил эту женщину. Любил давно, любил любую. Их отношения складывались очень не просто. Они однажды уже расставались. Это было давно в Европе, тогда она встретила молодого немецкого военного, подающего большие надежды.       Было модно увлекаться военными, тем более военными из возрождающейся Германии. Лоренс был занят своими делами, его внимание и время поглотила история с шантажом королевской семьи в Великобритании. Лаура была предоставлена сама себе. Она много гастролировала по Европе в составе группы Дягилева. Талантливая балерина с экспрессивным характером, трудолюбивая и преданная классическому балету, яркая и умная она имела большой успех у публики, особенно у мужской ее части. Встречались они с Лоренсом редко. Ему удавалось иногда прилететь к ней на премьеру новой постановки, побыть с ней несколько дней и снова мчаться в Англию, где постоянно требовалось его присутствие. Он уделял ей недостаточно внимания, и Бертрант понимал это. Те цветы и подарки, которые мужчина постоянно присылал ей, не могли заменить любви, понимания, восхищения, хранившиеся в его сердце.  Редкие минуты встречи проходили в бурных сценах, от которых оба безмерно уставали и опустошались.

– Ты совершенно не жалеешь меня, не пытаешься понять. Пропадаешь на несколько дней или даже недель. Не уделяешь мне внимания. «Мы становимся чужими», —часто говорила Лаура. В ее голосе чувствовалась печаль, – я много работаю, постоянно танцую, эти вечные гастроли настолько выматывают, что, кажется, нет больше сил на спектакль. Тебя нет рядом, мне некому рассказать о своих переживаниях, некому меня пожалеть, не с кем поделиться мыслями. Кругом чужие безразличные к моей судьбе люди.

Лаура никогда не плакала, но слезы стояли в ее янтарно-табачных глазах. Она по-своему любила Лоренса и пыталась сохранить отношения, но сил для продолжения их романа уже не оставалось, ни у нее, ни у него. Они не были женаты или помолвлены, но им обоим это и не требовалось. Страсть и нежность с его стороны, и спокойные океанские волны любви с ее делали всю эту мишуру лишней и не значимой.

         Но случилось то, что случилось. Он узнал о ее бурном романе, находясь в Лондоне, в самый неподходящий момент, если такие моменты вообще могут быть подходящими. Спешно свернув операцию и не решив важных вопросов в Англии, он стремительно пересек Ла-Манш и приехал в Берлин. Зачем он это сделал, Лоренс и сам не знал. В последний раз взглянуть в ее глаза и уехать навсегда? Мальчишество, не достойное взрослого уверенного в себе мужчины. В этой жизни никто никому ничего не должен. Бертрант знал об этом законе с юных лет, сам жил по этим правилам, но как хотелось исключения из всех этих правил и законов! Верности и преданности навсегда, любви навеки, неподкупной совести. Но в его среде это было не модно, что уж требовать от той среды, в которой находилась Лаура. Но Лоренс шел на ее спектакль, нес цветы, ничего не требуя взамен и ничего не ощущая. Все сгорело и покрылось пеплом, а пепел разнес холодный ветер перемен.

На спектакле, как всегда, был аншлаг.  Постановка «Лебединое озеро» с Лаурой в главной роли неизменно вызывала повышенный интерес. Лоренс заметил, что в этот раз в театре много военных. Их вообще в городе было много. Берлин сильно поменялся за короткое время. Поменялся в лучшею сторону. Германия стала преображаться, несмотря на затянувшийся кризис, ощущался пульс жизни, открылись магазины, появились продукты. Женщины стали одеваться по моде, но все это носило несколько надрывный характер, свойственный предвоенному времени.

Театр Дягилева распался после смерти его основателя в 1929 году, но многие талантливые артисты продолжали блистать на европейских сценах в классических постановках. Русская балетная школа переживала ренессанс. Сам Дягилев был прекрасным организатором, талантливым импресарио, но, тем не менее, труппа время от времени крайне нуждалась в деньгах. Ему чудом всегда удавалось находить спонсоров, и жизнь продолжалась. И этим чудом часто был Лоренс Бертрант, особенно после того, как они близко сошлись с Лаурой. При его связях и обаянии это практически всегда приносило удачу. Они дружили с Дягилевым, уважали мнение друг друга и никогда не ссорились из-за женщин. По репертуару, по подбору артистов, по выбору площадок часто спорили, но никогда из-за актрис.

Лоренс занял свою обычную ложу, которую выкупал на весь период гастролей Лауры и оглядел зал. Мундиры, перемешивались с черными фраками и преобладали в партере. Спектакль начался с небольшим опозданием, ждали какого-то высокого военного чина. Им оказался контр-адмирал Канарис, который только недавно получил столь высокое звание. Они были заочно знакомы, хотя никогда друг друга не видели. Но Лондон не понаслышке был знаком с агентами военной разведки, которую возглавлял новоиспеченный адмирал.

Завораживающая музыка Чайковского увлекла Лоренса от партера, и взгляд принялся искать белую лебедь. Как она была прекрасна, особенно в этом спектакле. Плавность движений, изящество фигуры и чувство музыки, все говорило о незаурядном таланте танцовщицы.

С полчаса их взгляды не встречались. Лаура была полностью поглощена своей ролью, но затем, подняв голову в такт музыке, она увидела его, пристально наблюдавшего за действием. Она не смутилась и не сбилась с ритма, но как-то угасла. Эту деталь никто не заметил, разве что дирижёр, старый знакомый Бертранта, удивленно поднял брови, но продолжал неистово управлять оркестром.

В антракте Лоренс зашел к ней в гримерку. Это было не просто. Мало того, что в ней было полно военных, но и на входе стояли два офицера, которые пытались не пустить его вовнутрь. Ему хватило одного взгляда, чтобы те расступились.

Лаура сидела за столиком и поправляла макияж. Рядом стоял красивый молодой человек в форме элитных войск СС. Рука его по-хозяйски лежала на плече девушки. Вокруг толпились военные, громко произнося хвалебные речи и запивая их шампанским.

Молодого военного звали Хельмут. Они были знакомы. Их встреча была мимолетна, но запомнилась обоим.

После окончания спектакля, труппа в то время гастролировала по Германии, в гримерку к Лауре зашла группа молодых людей. Особенно выделялся высокий красавчик.

– Хельмут Кох, – представился он и протянул руку Бертранту, – это мои друзья, – и стал по одному представлять юных оболтусов.

Лоренс сразу почувствовал, что Лаура его уже знает, но не подает виду, что крайне удивило мужчину. У них до этого не было тайн, а тут явное смущение со стороны женщины.

«Чтобы это могло значить?» – подумал он, но не придал особого значения инциденту.

Мужчины шумели, восхищались игрой Лауры, говорили ей комплименты, что было вполне естественно, но именно Хельмут положил на туалетный столик небольшую серебряную коробочку.

– Это для тебя, дорогая, – немец наклонился и поцеловал девушке руку.

Затем он победно улыбнулся, глядя на Лоренса и вместе с шумной компанией, не прощаясь, покинул гримерку.

– Кто это был? – спросил он, глядя в глаза Лауре.

– Это не то, о чем ты думаешь?

– Я еще не успел ни о чем подумать. И что это за подарок?

– Так, безделица, – девушка отвела взгляд.

– И все же?

– Не принимай близко к сердцу. Поехали в ресторан.

– Просто скажи, что это и поедем? – Он настаивал, и Лаура поняла, что придется все объяснять.

– Это кокаин для одного из артистов. Он повредил связки, а принимая небольшую дозу легче танцевать. Хельмут передал коробочку мне, так как не нашел того в уборной.

Лоренс сразу понял, что девушка говорит неправду. По мимолетному взгляду, по дрожанию ресниц, по повороту головы? Он не понимал как, но точно знал, что в их отношениях наступают перемены, и не в лучшею сторону.

Они поехали в ресторан, Лаура была, как и прежде, ослепительно красива. Мужчины в зале не сводили с нее глаз, женщины ревниво осматривали ее наряд и судачили о прическе. Но что-то сломалось и утекало с каждым глотком шампанского. Лоренс был задумчивым, отвечал невпопад, и на все веселые шутки Лауры только молча кивал, грустно улыбаясь.

Была совершенно потрясающая ночь, которую они провели вдвоем. Девушка была ласкова и послушна, ее поцелуи будоражили кровь и сводили с ума. Мужчина отвечал страстными объятиями и нежностью, но оба понимали, что это была их последняя ночь вдвоем.

Утром Бертрант встал, как всегда рано, быстро привел себя в порядок, поцеловал крепко спящую Лауру и отправился в Лондон. Он уже знал, что это конец…

… Хельмут удивленно поднял глаза и обронил:

– А Лоренс, какими судьбами? – Он не спросил даже, как тому удалось вообще попасть в гримерку, пройдя сквозь строй охранников.

Бертрант проигнорировал вопрос, чем явно разозлил немца. Мужчина подошел к Лауре и заговорил:

– Как всегда прекрасный танец, дорогая, – он протянул ей цветы, но не стал целовать даже руки. Проклятая коробочка с кокаином лежала на туалетном столике и была открыта.

– Я приехал попрощаться, – слова застревали у него в горле, – покидаю Европу.

Лаура посмотрела ему в глаза, она понимала, что его уже не вернуть. У нее другой мужчина, пристрастие к наркотикам, которое уже не побороть и любимая работа. В этом горящем котле ей предстояло жить одной без него, и она была к этому готова, как ей казалось.

– Прощай Лоренс, – тихо проговорила она и демонстративно потянулась к кокаину.

Он склонил голову в прощальном поклоне, резко развернулся и, не произнося больше ни слова, покинул гримерку.

– Каков нахал! – Хельмут был возмущен. – Пришел, расстроил мою девочку и, по-английски вышел.

Военные загудели:

– Давайте вернем его, пусть извиниться. Что он вообще делает в Германии? В тюрьму его!

– Господа, он приходил ко мне, не к вам. Прошу всех замолчать и покинуть гримерку. Хельмут скажи им, – Лаура была бледна, но спокойна.     Действие кокаина давало о себе знать. Грусть уходила, осталась только большая заноза в сердце, но девушка знала, что и ее она сможет вырвать. Не сейчас, но завтра.

– Господа, встречаемся через час в ресторане. Мы с Лаурой хотим остаться вдвоем.

Эсэсовцы стали шумно покидать гримерку, все еще обсуждая неожиданный приход Лоренса Бертранта.

Наш герой сильно рисковал, появившись столь неожиданно в Берлине. Но он все рассчитал. Шли интенсивные переговоры между английским министром иностранных дел Дж. Саймоном и лордом хранителем печати Великобритании А. Иденом, с одной стороны, и рейхсканцлером Германии А. Гитлером, германским министром иностранных дел К. Нейратом и начальником внешнеполитического отдела нацистской партии И. Риббентропом – с другой. Переговоры шли как раз в Берлине. Во время них английское правительство имело целью выяснить отношение гитлеровского руководства к предложению "Англии о широком англо-германском соглашении по политическим, экономическим и военным вопросам, которое отражало антисоветские настроения Правящих кругов Англии, стремящихся к сговору с фашистской Германией против СССР.  Правительство Англии готово было согласиться при этом с перевооружением Германии. В этой связи Англия фактически не протестовала против одностороннего нарушения Германией Версальского мирного договора 1919 – введения 16 марта 1935 всеобщей воинской повинности. В ходе переговоров Гитлер заявил, что Германии нужны 36 дивизий и все виды вооружений, которые имеют другие державы. Он потребовал разрешения иметь военный флот, равный 35% тоннажа английского флота, предоставления Германии равенства в отношении воздушных сил с Англией и Францией. Тем самым Гитлер, используя антисоветские настроения правящих кругов Англии, хотел обеспечить Германии полную свободу в деле вооружения. Во время Берлинских переговоров Гитлер, не желая связывать себя обязательствами, которые могли бы помешать проведению агрессивной политики, высказался против участия Германии в "Восточном пакте", против подписания Дунайского пакта, гарантировавшего независимость Австрии, и против возвращения Германии в Лигу наций. Эти переговоры показали, что английское правительство готово пойти на сговор с фашистской Германией, вступившей на путь открытого вооружения.

В подготовке этих переговоров участвовал и Бертрант. У него была дипломатическая неприкосновенность, хотя спецслужбы Германии знали об его отношение к режиму Гитлера, но в тот момент принять жесткие меры к его аресту врятли могли. На кону стояло перевооружение страны и лишние проблемы, связанные с представителем дип. миссии Великобритании немцам были не нужны. Но Лоренс знал, что за ним установлена круглосуточная слежка, и подставлять под удар Лауру он просто не мог.

Его отношение к фашизму было однозначно отрицательное. Несмотря на нежное отношение Англии к Гитлеру, Бертрант всячески пытался открыть глаза правящей элите страны на вероломность и ненадежность нынешней системы Германии. Это не всем нравилось и шло вразрез с внешней политикой Великобритании. Он ненавидел коммунизм, который также стал популярен в некоторых странах Европы, но путь нацистов считал пагубным и опасным, о чем неоднократно докладывал на закрытых совещаниях правительства. К сожалению, его мало кто слушал, и еще меньше было людей, кто осмеливался поддержать или действовать против уже установившегося мнения – Гитлер друг Великобритании и надежный политический партнер.

Достаточно того, что он увидел. Лаура влюблена, и что-либо изменить он не в состоянии. Единственное, что его действительно тревожило, это насколько серьезно девушка увлеклась наркотиками. Обратного пути у нее, возможно, уже не было. Зная характер Лауры, переубедить ее отказаться от пагубной привычки, невозможно. Все будет списано на ревность и непонимание, да и доступа к ней он уже не имел. Все могло закончиться арестом танцовщицы, которая оказывает помощь английскому шпиону, что не входило в планы Бертранта.