Читать книгу: «Тайновидец. Том 3: Украденные сны», страница 3

А затем в промежутки между деревянными рейками просочился лунный свет. Он косыми ромбами упал на дощатый пол.

Сова на балке пошевелилась и распахнула желтые глаза. Гулко ухнула, расправила крылья и бесшумно унеслась в ночную темноту.

Я перевел взгляд на мастерицу снов и удивленно раскрыл рот. Вместо милой старушки в платке передо мной сидела молодая женщина. Светло-голубое платье легкими складками падало до самого пола. Светлые волосы спускались по плечам. У ног женщины сидел волк. В лунном свете его шерсть отливала морозными искрами.

Женщина погладила волка и улыбнулась мне:

– Здравствуйте, господин Тайновидец. Вы, все-таки, заметили, да?

– Скорее, догадался, что день давно должен был закончиться, – ответил я. – Кто вы?

– Хранительница Снов, – ответила женщина. – Мой мир состоит из человеческих снов. Я живу в нем и охраняю его, как могу.

Она снова погладила волка.

Волк поднял голову и оскалил зубы.

Глава 5

– Вы живете в мире чужих снов? – удивился я. – Интересно, как это?

– Хотите посмотреть, господин Тайновидец? – улыбнулась Хранительница. – Прошу!

Волк легко вскочил и побежал к выходу из беседки. Стоя на пороге, он оглянулся на нас, словно приглашал следовать за ним.

Я не колебался ни секунды. Когда еще представится возможность увидеть чужие сны?

За тонкими стенами беседки чернела ночь. Но стоило мне шагнуть в темноту, как она растаяла, сменилась жарким полднем.

Мы с Хранительницей Снов стояли посреди безжизненной пустыни. Дул обжигающий ветер, с бледного неба нещадно палило солнце. От жары земля покрылась толстой растрескавшеся коркой. Густой горячий воздух безжалостно сушил легкие – так что дышать было трудно.

Ни деревца, ни кустика. Только сухой комок перекати-поля катился по пустыне, бессмысленно пытаясь зацепиться корнями за высохшую почву.

Слева от нас возвышался отвесный утес. Серый гранитный клык пропорол сухую землю и остался торчать посреди пустыни.

По утесу карабкался человек. Он лез без веревки, цепляясь кончиками пальцев за едва заметные выступы скалы. Камень сорвался из-под его ноги и с глухим стуком полетел вниз. Человек повис на руках, болтая ногами в воздухе и пытаясь хоть на что-то опереться.

У меня перехватило дыхание.

Но вот человек нашарил опору – сперва левой ногой, потом правой. Несколько секунд он отдыхал, прижавшись всем телом к раскаленному камню. Потом медленно полез дальше.

– Куда он карабкается? – спросил я Хранительницу Снов. – Зачем?

– В реальности ему только-только исполнилось шестнадцать, – ответила Хранительница. – Его отец умер, и теперь на плечах юноши мать и трое младших сестер и братьев. Ему приходится работать и учиться. А когда он без сил падает в кровать и засыпает, то часто видит этот сон. Ему снится, что он должен долезть до вершины, и тогда все будет хорошо.

– Он долезет? – спросил я.

Будто в ответ на мой вопрос, маленькая фигурка на скале побледнела. Она стала прозрачной, словно горячий воздух растворял ее. А потом исчезла.

– Он снова проснулся, – сказала Хранительница Снов. – Еще ни разу ему не удалось добраться до вершины за один сон. Он всегда просыпается раньше и идет на работу.

Мы обогнули пустую скалу, и вдруг наступил вечер. Воздух стал влажным, потянуло прохладой, запахло солью и свежестью. Я вздохнул с облегчением и вытер со лба крупные капли пота.

Мы стояли на высоком морском берегу. Далеко внизу, под обрывом еле слышно шумело море. Только по этому шуму можно было догадаться о мощи волн – отсюда они казались едва заметными пенными морщинками на бескрайней глади. Красное солнце опускалось за горизонт, тянулось к берегу вспыхивающей огненной дорожкой.

К обрыву прилепилась каменная терраса, выложенная светлой плиткой. На террасе я увидел стол и два легких плетеных кресла. На столе стояла полупустая бутылка красного вина и два бокала.

– Здесь уютно, – улыбнулся я.

И поймал себя на мысли, что хотелось бы и мне вот так сидеть над обрывом, потягивать маленькими глотками вкусное вино, слушать, как внизу шумит море и неторопливо разговаривать с близким человеком. Или просто молчать – иногда совместное молчание говорит куда больше, чем слова.

– Мне нравится бывать здесь, – улыбнулась Хранительница Снов. – Это сон одного усталого человека. Он многого достиг в жизни. Стал могущественным магом, живет в достатке. У него большая семья. Старшие дети уже выросли, а младшие еще подрастают. В его доме всегда шумно и весело.

Она повернула голову и взглянула на волка, который легко бежал вдоль обрыва, наслаждаясь свободой.

– Только одно не дает этому человеку покоя. В молодости он поссорился со своим лучшим другом. Никто не был виноват – спор вспыхнул из-за пустяка, но перерос в смертельную обиду. Вскоре человек уехал из родного городка. С тех пор они с другом не виделись и даже не разговаривали.

– Так трудно было послать зов? – удивился я.

– Иногда это трудно, Тайновидец, – улыбнулась Хранительница Слов. – Особенно, когда каждый считает себя правым.

– Здесь человек встречается со своим другом? – догадался я.

– Да, – кивнула Хранительница. – Они пьют вино, разговаривают обо всем, что с ними случилось с момента последней встречи. Иногда подолгу молчат, глядя, как солнце опускается в море. Случается, даже спорят. Но никогда не вспоминают ту глупую ссору.

Мы неторопливо пошли вдоль берега. Узкая тропинка постепенно увела нас от моря в ровную степь, поросшую жесткой травой. Темнело, вокруг оглушительно стрекотали цикады. Бесшумная тень промелькнула в воздухе – то ли ночная птица, то ли летучие мыши вылетели на ночную охоту.

Я вспомнил сову, которую звали Варежкой – не она ли высматривала мышей в траве?

Тропинка привела нас к убогому покосившемуся сараю. Он был небрежно сколочен из кривых досок и нелепо торчал посреди голой степи. Доски рассохлись, между ними темнели щели.

– Что это? – улыбнулся я. – Жилище местного отшельника?

– Можно и так сказать, – кивнула Хранительница Снов. – Это убежище. Там прячется человек и не может выйти.

Будто в ответ на ее слова, изнутри сарая раздался стук. Кто-то стучал кулаками в запертую дверь. Потом дверь дрогнула – видно, человек с разбегу ударил в нее плечом. Но крепкие сухие доски выдержали.

– Чертова дверь! Я все равно тебя сломаю!

Голос звучал приглушенно и показался мне знакомым.

Мы подошли ближе. Наверное, человек заметил нас сквозь щели.

– Эй, кто здесь? – злобно окликнул он нас. – Убирайтесь отсюда!

Точно, я слышал этот голос! Только никак не мог вспомнить, кто это. Стены сарая искажали звук.

Я хотел подойти к сараю, но Хранительница Снов удержала меня за руку.

– Нет, господин Тайновидец, – сказала она. – Нельзя вмешиваться в чужой сон.

– Но его надо выпустить, пока он не разбил себе голову, – возразил я.

Уголки красивых губ дрогнули в понимающей улыбке.

– У вас есть ключ от замка?

– Нет. Но можно выломать дверь.

– Вы здесь только гость, – покачала головой Хранительница. – А ключ от замка лежит у него в кармане.

– Тогда зачем он стучит в дверь? – удивился я.

Хранительница Снов легко пожала красивыми плечами.

– Это его сон. Он здесь хозяин. Скоро он проснется, и сарай снова опустеет. Этот человек редко видит сны, он не придает им большого значения. Куда больше его заботит многочисленная родня. Всех своих близких он в глубине души считает бездельниками и дармоедами. Вот и отгораживается от них.

Небо над степью стремительно посветлело. Солнце, едва успев нырнуть в море, уже бодро поднималось с другой стороны.

Человек в сарае не переставал проклинать нас и грозить страшными карами. Внезапно он замолчал.

– Я все же посмотрю, – решил я.

Прежде, чем хранительница успела меня остановить, я подошел к сараю и через широкую щель заглянул внутрь. Ноздри защекотал запах пыли. Сарай был пуст, в полумраке смутно угадывался какой-то старый хлам, разбросанный по углам.

Выпускать было некого, человек успел проснуться и благополучно исчез в свою странную реальность.

– И охота сидеть взаперти, когда вокруг такая красота? – недоуменно спросил я.

А потом усмехнулся:

– Мы и в жизни не всегда ведем себя последовательно, да? Что уж говорить про сны.

– Все так, господин Тайновидец, – рассмеялась Хранительница.

Ее смех рассыпался звонкими ледяными колокольчиками. Что-то мокрое и холодное обожгло мою щеку. Я поднял голову и увидел, что с неба, медленно кружась, падают пушистые снежные хлопья.

Небо при этом было удивительно чистым – буквально ни облачка. Хлопья словно рождались прямо в синеве и падали на землю. Жесткая трава на глазах покрывалась сединой.

– Тоже чей-то сон? – с любопытством спросил я.

– Да, – улыбнулась Хранительница. – Этот сон нравится мне больше всех остальных. Его видит один мальчишка. Вместе со своей семьей он живет в хижине на сваях. Спит на драной циновке, брошенной прямо на бамбуковый пол и слышит, как между сваями плещется мутная вода. Каждое утро они с отцом отвязывают узкую лодку и уходят ловить рыбу. Возвращаются к обеду и сразу везут улов на местный рынок. На жаре рыба быстро портится, поэтому они стараются распродать ее побыстрее. Остатки отдают за одну медную монету или меняют на плошку риса.

– Незавидная жизнь, – нахмурился я.

– Мальчик счастлив, – улыбнулась Хранительница. – У него есть друзья – такие же мальчишки. Он помогает отцу и временами чувствует себя совсем взрослым. Мечтает о собственной лодке. А еще хочет когда-нибудь увидеть снег.

– В его краях нет снега? – спросил я.

– Нет, – покачала головой Хранительница. – Только дожди, которые иногда льют по два месяца. Тогда вода сочится сквозь дырки в крыше и стекает по стенам, пугая затаившихся ящериц и радуя лягушек.

Снег падал, не переставая. Скоро он укрыл всю степь, мы неторопливо брели по щиколотку в снегу. Волк бежал перед нами, не касаясь лапами пушистого снега.

Я оглянулся и увидел, что за нами нет никаких следов. Только снег.

А когда снова повернулся, то увидел перед собой знакомую изгородь и калитку в ней.

– Спасибо за прогулку, господин Тайновидец, – улыбнулась Хранительница Снов. – Я надеялась поговорить с вами и рада, что вы пошли мне навстречу.

– Прогулка вышла замечательная, – честно ответил я. – Не ожидал, что гулять по чужим снам так интересно. А о чем вы хотели поговорить?

– О сноходце, с которым вы познакомились. Это очень редкий дар.

– Да, вы уже говорили, – кивнул я.

– Это говорила не я, а Вера Павловна, – рассмеялась Хранительница Снов. – Она не обманула вас. Мастера снов и в самом деле помогают людям подружиться со своими снами, не больше. А я иногда помогаю мастерам. Но мастерица не ошиблась. Савелий Куликов – сноходец. И я прошу вас приглядеть за ним, пока его дар не проснулся в полной мере.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал я.

– Благодарю вас, господин Тайновидец, – улыбнулась Хранительница. – Надеюсь, мы еще увидимся. Возможно, вы даже пригласите меня прогуляться по вашим снам. Уверена, они удивительные.

– Я почти не помню их, – рассмеялся я.

– Зато они вас помнят. Я взяла на себя смелость вызвать вам мобиль, он ждет у калитки. До свидания, господин Тайновидец!

Налетевший порыв ветра закружил снежные хлопья и скрыл из виду фигуру Хранительницы. А когда ветер стих, я остался один. Нет, не один – в трех шагах от меня сидел припорошенный снегом волк. Высунув красный язык, он смотрел на меня.

– До встречи, – подмигнул я и толкнул калитку.

Мобиль стоял в трех шагах от меня, фыркая мотором. Стоило мне сесть на заднее сиденье, как извозчик бодро тронул машину.

– До рассвета загостились, ваша милость? – спросил он, поглядывая на меня в зеркальце. – А это на вас снег, что ли? Откуда бы? Лето на дворе.

– Небольшое колдовство, – рассмеялся я, отряхивая пиджак.

Тонкая рубашка намокла и липла к телу.

– Здесь место колдовское, – согласился извозчик. – Я пока вас ждал, волка видел. Здоровенный! Вышел на дорогу, сел, и смотрит. Меня даже оторопь взяла. Моргнул – а его и нет! Дорога пустая, словно привиделось мне. А тут вы из калитки выходите. Вот и скажите – задремал я, или вправду волка видел? Откуда бы ему в столице взяться?

Извозчик разговаривал по привычке, совсем не ожидая ответа. Я почти не вслушивался в его болтовню – откинулся на сиденье и улыбался, разглядывая пролетающие за окном мобиля кварталы столицы.

*****

– Слава богу, добрались до дома, ваше сиятельство! – обрадовался Игнат.

Слуга, услышав шум мобиля, вышел встречать меня к калитке.

– А я всю ночь глаз не сомкнул, вас дожидался. Так только, подремал маленько, от каждого шороха просыпался.

– Значит, вместе отоспимся, – улыбнулся я. – Так уж вышло, Игнат. Я сам не ожидал, что до утра задержусь.

В передней он помог мне снять пиджак.

– Вы где так промокли-то, Александр Васильевич? Вроде, дождя не было.

– Гулял я, Игнат, по удивительным местам.

– Так отчего же не погулять, если гуляется, – готовно закивал слуга. – Кушать-то хотите? Я мигом организую.

– Хочу, – признался я. – Надо послать зов в трактир, пусть принесут еды побольше.

– Да зачем же трактирщика в такую рань беспокоить? – возразил Игнат. – У меня щи остались, сейчас разогрею. А хотите – яичницу поджарю, на сале?

– Хочу, – признался я. – И щи, и яичницу. Голоден, как волк.

– Сейчас все сделаю, – пообещал Игнат. – Пока переоденетесь, еда уж и готова будет.

Вслед за ним я поднялся наверх. Сбросил с себя мокрую одежду и долго стоял под тугими струями горячей воды.

Потом переоделся в домашнюю одежду и вышел в кухню.

На столе дымилась огромная тарелка щей. На сковороде шкворчала яичница, и запах от нее шел такой, что у меня заурчало в животе. Игнат, что-то напевая, резал крупными ломтями свежий ржаной хлеб.

– Вижу, настроение у тебя хорошее, – улыбнулся я.

– Настроение отменное, Александр Васильевич, – с улыбкой закивал Игнат. – Порадовали вы меня. А уж Игорь Владимирович-то как обрадуется!

Он поставил на стол графин с прозрачной жидкостью и стопку.

– Единственно, надо вам перед едой стопочку принять. Исключительно в лечебных целях – чтобы не простудиться! Да и спать крепче будете.

Он наполнил мою стопку. Крепкая настойка обожгла изнутри, мягким теплом плюхнулась в пустой желудок. Голова сразу закружилась.

– Вы закусывайте, ваше сиятельство, – засуетился Игнат, подавая мне ложку.

– Так чем я тебя порадовал? – поинтересовался я.

– А то вы не знаете? Вы ведь с девицей всю ночь гуляли.

– С чего ты взял, что с девицей? – рассмеялся я.

– А с кем еще? – удивился Игнат. – Друзей вы всегда домой зовете. Не в одиночку же гуляли. Точно, с девицей!

Старик убежденно кивнул. Потом сел напротив меня и подпер худым кулаком подбородок.

– А коли с девицами гуляете, так и до свадьбы, должно быть, недалеко. А там и детишки пойдут. Вот и кончится наше затворничество.

Я только изумленно покрутил головой. Вроде, никогда не замечал за Игнатом особых магических способностей, а тут – на тебе! Верно угадал.

– Я по магическим делам задержался, – улыбнулся я. – А у тебя фантазия разыгралась.

– Ну, значит, фантазия, – закивал Игнат. – И правильно, что не говорите. О таких делах болтать не надо. Вы кушайте, пока все не остыло.

Я махнул на него рукой и принялся за щи. Мигом опустошил тарелку, а потом взялся за яичницу.

От сытной и горячей еды меня разморило так, что глаза слипались сами собой. Я с трудом поднялся со стула и побрел в спальню.

Рухнул в кровать и перед тем, как заснуть, услышал, что Игнат убежденно бормочет себе под нос:

– А все же с девицей гулял. Вот радость-то!

Глава 6

Я не помню, что мне снилось в эту ночь. Но это было что-то очень хорошее, потому что я проснулся, улыбаясь до ушей.

Открыл глаза и втянул ноздрями умопомрачительный запах горячих блинчиков, который доносился с кухни. Он-то меня и разбудил.

Игнат не забыл свое обещание напечь к завтраку блинов. И что с того, что время перевалило далеко за полдень, а любопытное летнее солнце нахально заглядывало в окно со своей головокружительной высоты? Завтрак есть завтрак – даже если за стол садишься вечером.

А если будут блины – значит будет и варенье! Клубничное, тягучее, сладкое, которое так удобно накладывать ложкой на блин, а потом целиком отправлять получившееся лакомство в рот.

Я улыбнулся еще шире – хотя, казалось бы, шире некуда. Вскочил с постели, но тут из кухни вместе с головокружительным блинным запахом донеслись негромкие голоса.

У меня гости?

Я прислушался и узнал голос артефактора Владимира Кирилловича Гораздова. Он что-то рассказывал, а Игнат по своей привычке поддакивал, не отрываясь от стряпни.

Я ничуть не удивился неожиданному приезду Гораздова. Наверняка прежде, чем приехать, он пытался послать мне зов. Вот только разбудить меня после ночных похождений не смог бы и пушечный выстрел. Вот и пришлось ему ехать наудачу.

Я быстро принял душ, растерся до красноты жестким полотенцем. Люблю такие полотенца – они здорово помогают проснуться. Оделся, вышел в кухню и бодро воскликнул:

– Доброе утро, господа! Вернее, добрый день.

– Доброе утро, ваше сиятельство! – торжественно приветствовал меня Игнат.

Он стоял у плиты в своем привычном клетчатом фартуке и переворачивал широкой лопаткой очередной блин. Внушительная горка свежеиспеченных блинов возвышалась рядом с ним на широком блюде.

– Игнат, ты снова творишь запрещенную магию с утра пораньше? – весело спросил я. – Гляди, если восхитительный запах твоих блинов донесется до Никиты Михайловича Зотова, то он мигом примчится тебя арестовывать. И нам придется сидеть в осаде и отбивать приступы полиции и Тайной службы. Хорошо, что в отличие от других осажденных крепостей голод нам не грозит.

– Не грозит, ваше сиятельство, – невозмутимо подтвердил Игнат. – Погреб полон, и холодильный шкаф тоже. Так что пусть приезжают, мы осаду выдержим. А внутрь их дом не пустит.

Он ловко снял со сковороды готовый блин и налил на нее очередную порцию теста. Потом описал сковородой круг в воздухе, чтобы тесто равномерно растеклось по раскаленному дну.

– Ты настоящий волшебник, – одобрительно кивнул я. – Еще немного, и возьмешь очередной магический ранг.

Гораздов, увидев меня, вежливо поднялся со стула.

– Здравствуйте, Александр Васильевич, – сказал он, протягивая мне руку.

Рукопожатие мастера было крепким.

– Вы по делу, Владимир Кириллович? – спросил я Гораздова. – Позавтракаете с нами? Называть эту великолепную трапезу перекусом у меня не поворачивается язык.

– Да, я приехал по очень важному делу, – улыбнулся Гораздов. – Но от блинов не откажусь. Раньше моя дочь великолепно пекла блины. Но теперь я живу один, и привык питаться по-холостяцки. Какие уж там блины?

– Я могу вас научить, ваша милость, – тут же предложил Игнат. – Дело несложное. Берете муку, яйца и кефир в пропорциях. Все хорошенько размешиваете, чтобы жиденько было, и на сковородку.

– Потом накладываете на блины магическое плетение, и они превращаются в могущественные артефакты, – подхватил я. – Не удивляйтесь. У меня сегодня великолепное настроение с самого утра. Голова легкая, зато соображает с трудом. Ваше важное дело может обождать, пока я выпью чашечку кофе?

– Вполне, – рассмеялся Гораздов.

– Тогда я сварю кофе на всех, – решил я, берясь за джезвы.

– Александр Васильевич вчера с барышней гуляли, – заговорщицким шепотом сообщил Гораздову Игнат.

Я насмешливо покосился на него, но возражать не стал. Пусть старик остается при своем мнении – тем более, что не так уж он и ошибался.

Я всегда был сторонником того, что начинать день надо с чашечки очень крепкого кофе с небольшим количеством сливок. Сливки отлично смягчают кофейную горчинку. Правда, живя один, я частенько забывал купить сливки заранее. Но с тех пор, как в моем доме поселился Игнат, эта проблема исчезла. Просто открой холодильный шкаф, и вот они, свежайшие сливки – стоят на полке в запотевшем молочнике.

В каждую джезву я щедрой рукой всыпал по три ложки молотого кофе и залил холодной водой. Потом поставил джезвы на бледный огонь жаровни. Когда над узкими горлышками поднялась коричневая пенка, я снял джезвы. Пристукнул каждой по столу, чтобы осела гуща, и разлил кофе в небольшие чашки. Затем добавил холодные сливки – благодаря этом у кофе можно было пить сразу, не дожидаясь, пока он остынет.

– Вот, все и готово!

Я сделал глоток и блаженно зажмурился.

То, что нужно!

Гораздов тоже попробовал кофе и удивленно поморщился:

– Крепковат для меня. Но очень вкусный, даже непривычно.

Артефактор с каждым днем выглядел все лучше. В движениях появилась уверенность, он почти перестал сутулиться. По привычке носил в кармане футляр с очками, но пользовался ими только во время работы – он сам рассказал мне об этом. Зрение ему в нашем госпитале поправили полностью, а коммерческое партнерство с моим дедом совершенно решило все денежные проблемы. Игорь Владимирович занимался финансовой стороной, а Гораздов мог спокойно заниматься любимым делом – придумывать и воплощать в жизнь магические артефакты.

– Так что у вас за дело? – спросил я, отставляя чашку.

Откладывать разговор до окончания завтрака показалось мне не очень вежливым. Да и любопытство не давало покоя.

– Помните, я обещал сделать для вас артефакт усиления магического дара? – спросил Гораздов. – Вчера ювелир прислал мне зов и сообщил, что он готов. Я сразу же его забрал и всю ночь просидел над магическим плетением. К утру почти закончил работу и не утерпел – сразу послал вам зов, но вы не ответили.

– Я крепко спал, – рассмеялся я.

– Поэтому я решил положиться на удачу и сам поехал к вам, – кивнул Гораздов. – Я привез артефакт с собой.

Он с торжественным видом достал из кармана небольшой сверток из плотной бумаги. Развернул его – внутри оказался темно-синий бархатный футляр с серебристым рисунком в виде ворона на крышке. Гораздов протянул футляр мне.

– Красота! – восхитился я.

Крышка футляра открылась с тихим щелчком. Внутри, на шелковой подкладке лежал массивный перстень из состаренного серебра. В него был вставлен большой черный алмаз.

Я узнал подарок Набиля. Этот черный алмаз владелец кофейни подобрал на склоне потухшего вулкана, где-то на берегу Адриатики. Черные алмазы всегда рождаются в вулканических недрах, оттого они и редкие.

Камень крепко держали четыре широких серебряных листа. Я даже заметил на них прожилки.

– Изумительная работа!

– Я обратился к лучшему ювелиру в Гостином дворе, – с гордостью сказал Гораздов. – Взгляните на огранку алмаза.

Грани были выполнены в виде широких трапеций. Это придавало камню основательность, делало его настоящей драгоценностью.

– Само кольцо сделано в виде растения, которое называется “вороний глаз”, – добавил Гораздов.

– Намек на нашу фамилию? – улыбнулся я.

– Это показалось мне удачной идеей, – признался Гораздов. – Кроме того, у “вороньего глаза” черные ягоды. Точь-в-точь, как этот камень.

Я примерил перстень – он идеально подошел на средний палец правой руки. Сонце сверкнуло в гранях алмаза крохотными золотыми отсветами, но никаких особенных ощущений я не испытал.

– Пока это просто перстень, – подсказал мне Гораздов. – Магическое плетение почти готово, но еще не закончено. Возникло неожиданное затруднение, и мне нужна ваша помощь.

– Рад помочь, – улыбнулся я. – А что нужно делать?

– Поделиться магией, – сказал Гораздов. – Я как-то сразу не подумал, что у вас уникальный дар. Накопители с магией стихий можно купить на любом рынке. Магию жизни достать сложнее, но тоже можно. Достаточно обратиться к сильному целителю. Даже накопитель с магией смерти можно раздобыть, если нужно позарез, хоть это и запрещено законом. А вот магия тайновидца… Такой накопитель не достать ни за какие деньги. Поэтому я к вам и приехал.

– Мне никогда не приходилось делиться магией, – честно сказал я.

– Не уверен, что уникальную магию удержит обычный накопитель, – задумчиво ответил Гораздов. – Да и накопителей таких нет. Я даже не представляю, какой печатью можно удержать в накопителе магию тайновидца. Но я подумал, что вы можете поделиться своей магией прямо с перстнем. А я закончу магическое плетение и замкну контуры.

– Вы мастер, вам и решать, – улыбнулся я. – Что нужно делать?

– Обычно маг держит накопитель в руке и представляет, как отдает в него силу, – сказал Гораздов. – Лучше закрыть глаза – так легче сосредоточиться. Подумайте о перстне и постарайтесь наладить с ним мысленную связь.

– Как будто посылаю ему зов? – усмехнулся я.

– Именно, – кивнул Гораздов.

Игнат тем временем закончил кулинарить и с интересом следил за нашими манипуляциями.

Я снял перстень и положил его на ладонь. Мне показалось, что так будет правильнее – ведь Знак в Храме Путей тоже держат на ладони.

Несколько минут я смотрел на вещицу, запоминая все детали, даже блеск света в угольно-черных гранях. Потом сжал ладонь, закрыл глаза и послал перстню зов – как будто это было живое магическое существо.

Мой первый зов ушел в пустоту. Но я не сдавался и попытался еще раз, потом еще. И наконец, услышал слабый отклик.

Перстень отзывался.

– Привет, – мысленно сказал я и почувствовал слабое касание магии. – Хочешь стать моим артефактом?

Еще одно касание, похожее на легкий укол. Я счел это выражением согласия.

– Отлично. Тогда тебе нужно взять часть моей магии.

В дальнейшем я почти не участвовал. Мой магический дар общался с перстнем напрямую. Я ощущал только толчки в груди и странную щекотку – словно магия перетекала в перстень прямо внутри меня.

Когда это закончилось, я хотел открыть глаза. Но внезапно передумал. У меня появилось предчувствие, что прямо сейчас я могу узнать какую-то удивительную тайну. А таким предчувствиям я привык доверять.

– Ты можешь показать мне свое магическое плетение? – обратился я к перстню.

И в тот же миг в моем сознании вспыхнула яркая картинка. Изумрудные, рубиновые и перламутровые нити образовывали немыслимо сложный и очень красивый узор. Я попытался в нем разобраться, но быстро понял, что для этого нужен опыт, которого у меня не было. Надо же, насколько сложной может быть работа умелого артефактора. Ведь мастер свободно разбирается в таком плетении. И не только разбирается – он способен его придумать и создать!

Нити не просто светились. На моих глазах они двигались, переплетались между собой, замыкались в петли и связывались в узлы. Кажется, магическое плетение, получив недостающую энергию, достраивалось само собой, повинуясь изначальному замыслу мастера.

– Красиво, – улыбнулся я. – Но у меня от непривычки рябит в глазах. А ты можешь дать мне почувствовать твою магию?

На этот раз перстень откликнулся без раздумий. Я ощутил мгновенное тепло магии жизни, ледяной холодок магии смерти, которой был заполнен защитный контур. Тяжесть магии земли – ведь перстень был сделан из металла, да и алмаз был творением этой магии. И множество разнообразных ощущений, которые я просто не успел уловить – так их было много. Но ясно я понял только одно – перстень, и в самом деле, был уникальным и в какой-то мере живым существом. А теперь, к тому же, он привязан только ко мне. Я не могу его потерять, и украсть его тоже никто не сможет. А если даже и исхитрится, никакой пользы похитителю от этого не будет.

Но вот все закончилось. Я открыл глаза. Гораздов выжидательно смотрел на меня. Игнат тоже застыл возле плиты, не сводя с меня глаз.

– С вами все в порядке, ваше сиятельство? – беспокойно спросил он.

– Лучше не бывает, – с улыбкой заверил я старика.

– Александр Васильевич, у вас получилось? – уточнил Гораздов.

– Да, – кивнул я. – Больше того, вам не придется заканчивать работу. Перстень сам завершил плетение.

– Не может быть, – недоверчиво воскликнул артефактор. – Вы позволите взглянуть?

Он протянул руку.

– Разумеется, – улыбнулся я, передавая ему перстень.

Чуткие пальцы мастера быстро ощупали вещицу.

– Невероятно, – воскликнул Гораздов. – Но вы правы. Работа закончена.

– Очень сложное плетение, – сказал я. – И очень красивое.

– Вы смогли его увидеть?

Изумлению артефактора не было предела.

– Мельком, – честно признался я. – И почти ничего не разобрал. У меня ведь нет дара артефактора и вашего опыта.

– Это невозможно представить, – покачал головой Гораздов. – Но я вам верю. Выходит, еще одна тайна вам открылась?

– Получается, так, – улыбнулся я.

Гораздов вернул мне перстень.

– В таком случае, прошу вас принять этот артефакт. Теперь он ваш.

– Благодарю, Владимир Кириллович. Сколько я вам должен за работу?

Гораздов озабоченно нахмурился.

– Александр Васильевич, я в долгу перед вами. Вы спасли мою репутацию, помогли изменить жизнь. Прошу, не будем говорить о деньгах.

Он упрямо посмотрел на меня.

– Как скажете, Владимир Кириллович, – улыбнулся я. – Спасибо. Это замечательный подарок. Уверен, он мне очень пригодится.

– Я встроил в него защитную магию, – сказал Гораздов.

– Да, я ее почувствовал, – кивнул я.

– Блины остывают, – напомнил Игнат.

– И то верно, – спохватился я, снова надевая перстень на палец. – Прошу к столу.

Я повернулся к окну, чтобы получше рассмотреть перстень.

И тут мой магический дар снова дал о себе знать. Он гулко ударил в ребра. В глазах на мгновение потемнело, голова закружилась, и я схватился за подоконник, чтобы не упасть. На меня лавиной нахлынули небывало острые ощущения.

Теплый летний ветер. Едва заметное движение занавески.

Косые полосы солнечного света на кухонном столе. Блеск начищенного до красноты медного таза, который висел на стене. Огромная глубина летнего неба.

Пронзительный крик чайки над Невой. Далекий гул мобилей на другом берегу.

Запах кофе и блинов.

Облегчение Гораздова – он до последнего опасался, что я не приму дорогой подарок.

Простая забота Игната, который специально встал на час раньше, чтобы испечь обещанные блины.

Мое собственное настроение – такое же легкое и солнечное, как летнее утро.

Я увидел это все с такой ясностью, словно только что родился. Впервые удивленно открыл глаза, и огромный мир навалился на меня. Я замечал и чувствовал все, что в нем происходит.

Потом ощущения схлынули, как будто чья-то рука заботливо убавила их мощность. Но осталось чувство непривычной четкости.

Я ошарашенно покрутил головой. Ничего себе!

– Что с вами, ваше сиятельство? – крикнул Игнат, бросаясь ко мне.

Я улыбнулся, чтобы успокоить старика.

– Все в порядке, Игнат. Просто у меня неожиданно открылась способность.

Я опустился на стул, откинулся на спинку и посмотрел на Гораздова.

– Артефакт работает, Владимир Кириллович. Необычные ощущения, мне нужно к ним привыкнуть. Давайте, наконец, завтракать.

И мы стали пить чай с блинами.

Я разложил блин на тарелке и намазал его вареньем – густым, прозрачным, сваренным из целых ягод клубники. Варенье пахло медом, и я удивленно спросил об этом Игната.

– Господин Люцерн посоветовал добавить мед, – объяснил Игнат. – Сказал, что варенье так будет дольше храниться. Он и мед принес – свой, особенный.