Читать книгу: «Аристократ на отдыхе. Том 7», страница 3

Глава 5

Аномалия отца Иннокентия скорее напоминала парк. Трава под ногами была такой мягкой, что мне немедленно захотелось разуться и пройти по ней босиком. В фиолетовом небе светило необычное зеленое солнце. Свет был неярким, и солнце не жарило, а ласково грело.

Тут и там цвели разные причудливые цветы. Над ними деловито жужжали пчелы, собирая нектар и пыльцу. Неподалеку слышался плеск воды – видно за кустами бежал ручей.

Никаких лиан, ядовитых змей и колючих побегов.

Я внимательно проверил магическое поле. Абсолютно никаких магических всплесков, никакого предчувствия опасности.

– Уютно у вас, – одобрительно кивнул я.

– Авессалом всегда хотел, чтобы его аномалия напоминала райский сад, – пророкотал священник.

И пригорюнился:

– Чует мое сердце, что он пропал навсегда.

– Посмотрим, – усмехнулся я. – Для начала как следует обыщем аномалию. Отойди в сторонку, отец Иннокентий, и не пугайся.

– Что ты собираешься делать, Никита Васильевич?

– Выпустить поисковую команду.

Священник отошел на пару шагов, с любопытством глядя на меня.

– Проныра, выходи! – позвал я и щелкнул пальцами.

Передо мной появился маленький демон Огня, похожий на летучую мышь. Проныра немедленно взмыл в воздух, перевернулся через голову и круто спикировал вниз. А потом завис над нашими головами, трепеща огненными крыльями.

– Какая странная аномалия, – просвистел Проныра и выдохнул небольшую струйку огня.

– Странная, – согласился я. – Здешний демон одержим идеей создать райский сад.

– Это необычно для демона. Ты же знаешь, что даже самые миролюбивые из нас куда кровожаднее людей. Как у него получилось внушить себе такие необычные мысли?

– Вот найдем его и спросим, – пообещал я.

А затем снова щелкнул пальцами и воплотил Циклопа.

Высоченный рогатый демон возник прямо в воздухе и приземлился на траву, мягко спружинив на полусогнутых лапах. Настороженно огляделся, сжимая в волосатой ручище огненную плеть.

– Свят, свят! – прошептал отец Иннокентий, на всякий случай отходя подальше.

Циклоп взмахнул лапой, и плеть оставила на зеленой траве черный выжженный след.

– Аккуратнее, Циклоп, – предупредил я демона. – Мы пришли сюда не воевать.

– Здесь слишком тихо, – прорычал демон. – Мне это не нравится.

– Хорошо, что не нравится, – кивнул я. – Значит, ты будешь настороже.

И снова защелкал пальцами, воплощая остальных демонов.

Лопоухого зеленокожего Живчика.

Голема, похожего на беспорядочную груду угловатых булыжников.

Сияющего шарообразного Киловольта.

Мощного демона Льда с ледяным молотом на покатом плече.

Убийцу в виде огромного мохнатого паука с восемью парами фиолетовых глаз.

– Мы в аномалии Природы, демоны, – объяснил я. – Ваша задача – обыскать аномалию. Ищите местного высшего демона, его зовут Авессалом. Убивать его не нужно. Вообще никого не нужно убивать – только в том случае, если на нас нападут. Также ищите следы присутствия одаренных или Одержимых.

Последним я воплотил Ксантиппа – моего демона Воды в виде белоснежной раковины.

– Ксантипп, ты будешь караулить возле портала, на всякий случай. Никого не впускай, никого не выпускай.

– Понял, Ник, – ответил демон Воды. Он был очень доволен тем, что может помочь в поисках.

– Двинули, демоны, – скомандовал я.

Демоны пошли цепью, вспугивая из травы разнообразную мелкую демоническую живность. Обитатели аномалии и не думали нападать на нас, они резво разбегались и разлетались в разные стороны. Над нашими головами кружили разноцветные птицы с пронзительно-желтыми глазами – это тоже были демоны. Птицы кричали, но даже их тревожные крики звучали мелодично.

– Может, ты знаешь, как Авессалому пришла в голову необычная для демона идея райского сада? – спросил я священника.

Отец Иннокентий кивнул седой головой.

– Это я рассказал Авессалому про райский сад. Когда аномалия только появилась, демон прятался от меня. Я не стал искать его. Просто приходил каждый день, садился под дерево и читал священные книги. И постепенно стал замечать, что аномалия меняется. Сначала исчез колючий кустарник. Потом палящее солнце изменило цвет. Перестали идти ливни, исчез удушливый туман. А еще через несколько дней Авессалом впервые сам вышел ко мне. Он сидел на траве и слушал, как я читаю.

– А где ты выращиваешь яблоки для своего знаменитого кальвадоса? – с любопытством спросил я.

– Чуть дальше, я покажу. Только их выращиваю не я, а Авессалом.

Священник свернул в сторону и уверенно зашагал между деревьями. Я пошел за ним.

Еле заметная тропинка привела нас в настоящий яблоневый сад. Яблони стояли ровными рядами на расстоянии десяти шагов друг от друга. Их узловатые ветки были густо усыпаны крепкими краснобокими яблоками.

– Авессалом позволяет мне собирать яблоки, – сказал отец Иннокентий. – Я заказал в городе грузовую тележку, которая работает на магии Воздуха, и с ее помощью вывожу урожай из аномалии.

– А почему именно кальвадос? – спросил я.

– Не только кальвадос, – улыбнулся священник. – Моя жена варит из яблок варенье для приходских ребятишек. Авессалому нравится, когда его магия приносит людям радость.

– Какой душевный демон, – усмехнулся я.

– Да, – с гордостью кивнул отец Иннокентий.

– Никита, – трескучим голосом позвал меня Киловольт, – здесь очень необычное дерево.

– Где именно? – спросил я. – Подай сигнал, чтобы я увидел.

Через мгновение слева взлетела в воздух ослепительная молния и разорвалась снопом искр.

– Идем туда, – сказал я отцу Иннокентию. – Демоны что-то нашли.

Оказалось, демоны отыскали гигантское дерево. Высоченную, коренастую яблоню, больше похожую на тысячелетний дуб. Ее раскидистая крона возвышалась над остальными деревьями, а на ветках висели яблоки размером с тыкву. Яблоки были золотисто-медового цвета. Солнечные лучи просвечивали сквозь них, и я даже смог увидеть крупные семечки внутри плодов.

– Что это за сорт? – спросил я отца Иннокентия.

– Не знаю, – растерянно ответил священник. – Я никогда не видел это дерево.

– В самом деле? – удивился я.

Судя по размерам, это дерево росло здесь довольно давно. Я позвал Живчика.

– Живчик, сколько времени нужно, чтобы вырастить такую яблоню?

– Это зависит от силы демона, Ник, – объяснил Живчик. – Но не за пару часов, точно. Скорее, для этого потребовалось несколько месяцев.

– Как ты думаешь, Авессалом – сильный демон?

– Наверняка, если он смог так преобразить свою аномалию. Ник, нужно достать одно из яблок. Я хочу кое-что проверить.

Яблоки висели высоко над землей, но тут нам помог Циклоп. Он взмахнул огненной плетью, и одно из яблок тяжело шлепнулось на землю.

Живчик присел над яблоком и коснулся его длинными узловатыми пальцами.

– Яблоко точно не ядовитое, – через несколько секунд сказал демон. – Но вызывает какие-то странные ощущения. Это чем-то похоже на действие магоцвета, но не опьяняет…

– Живчик, прочь! – быстро сказал я.

Демон послушался и убрал ладонь с яблока.

– Ник, это не яд, точно. И не магоцвет.

– Неважно, – возразил я. – Я заберу яблоко с собой и покажу его Лабуалям. Пусть поломают свои ученые головы.

Я ухватил яблоко за толстый черенок и поднял с земли.

Тяжелое!

И тут меня позвал Умник. Я не стал воплощать его – мыслящий гриб мало чем мог помочь в поисках. Но Умник чутко прислушивался к окружающему магическому фону. Можно сказать, демон-менталист непрерывно сканировал аномалию.

– Ник, высшего демона здесь нет. Он покинул аномалию, но он жив. Кроме того, в аномалии недавно побывали посторонние.

– Их было несколько? – уточнил я.

– Двое. Я почувствовал два магических следа. Одному несколько дней, а другой – совсем свежий.

– Ксантипп, – позвал я демона Воды. – Никто не пытался выйти из аномалии?

– Нет, Ник, – ответил демон. – Возле портала все спокойно.

Мы потратили еще несколько часов на то, чтобы обыскать всю аномалию. Зеленое солнце все так же светило в фиолетовом небе – оно двигалось по кругу, не опускаясь за горизонт.

– Здесь всегда день? – спросил я отца Иннокентия.

– Да, – ответил священник. – Авессалом не любит темноту, она его пугает.

– Ладно, возвращаемся к порталу, – сказал я. – Здесь нам больше делать нечего.

Мы вернулись к порталу, и я развоплотил демонов одного за другим.

*****

– Странная вышла прогулка, – просвистел Убийца, когда мы вышли из портала и снова оказались в саду отца Иннокентия.

– Ты что-то заметил? – спросил я демона Смерти.

Все же, он был наивысшим демоном, и мог заметить то, что ускользнуло от других демонов.

– Этот Авессалом не так прост, как думает священник. Я чувствую, что у него есть какой-то свой замысел. Будет очень хорошо, если ты найдешь его, Ник.

– Я тоже так думаю, – согласился я.

Отец Иннокентий вопросительно посмотрел на меня.

– Что ты собираешься делать дальше, Никита Васильевич?

– В твою аномалию недавно проникли двое одаренных, – сказал я. – Наверняка Авессалом ушел с одним из них.

Священник помрачнел.

– Я так и знал, что его украли.

– Я так не думаю, – усмехнулся я. – Скорее всего, у демона был какой-то план. Не удивлюсь, если это он заманил одаренных в аномалию.

– Но зачем это Авессалому? Ему было так хорошо.

– Я выясню. А пока запру аномалию, чтобы в нее больше никто не зашел.

Несколькими движениями руки я повесил на портал свою собственную охранную печать.

– Ты, отец Иннокентий, тоже не пытайся туда входить.

– Хорошо, – кивнул священник.

– А сейчас угости меня рюмкой своего кальвадоса. Мне надо хорошенько подумать.

– Прошу в дом, – гостеприимно улыбнулся священник.

– Ник, на дереве кто-то есть! – внезапно предупредил меня Умник. – Он следит за тобой.

Мы с отцом Иннокентием как раз проходили под высокой березой. Я поднял голову и сквозь пожелтевшую листву увидел мальчишку, который выглядывал из-за толстого ствола.

– Слезай, – улыбнулся я. – Я тебя вижу.

Мальчишка молча покачал головой.

Отец Иннокентий тоже посмотрел наверх.

– Спускайся, Василий, – строго сказал он и поманил мальчишку пальцем.

Парень стал неохотно спускаться.

– Это мой младший, – объяснил отец Иннокентий. – Шустрый, просто беда. Никакого сладу с ним.

Василий ловко повис на руках, зацепившись за нижний сук, и спрыгнул на землю.

– Зачем ты залез на дерево? – спросил я его.

– Я играл в ликтора, – упрямо наклонив голову, ответил мальчик. – Выслеживал демона.

– Какого демона? – улыбнулся я.

– Тебя.

– Василий, что ты выдумываешь, – одернул сына священник. – Извини, Никита Васильевич. Урок музыки отменился, вот он и бедокурит от скуки.

– Ничего, – улыбнулся я. – А твой учитель музыки так и не пришел?

Василий помотал головой.

– Нет. Да и какой с него толк? Даст нам ноты, а сам уходит в сад. Ходит возле аномалии, руками размахивает и что-то себе под нос бормочет. А мы поем, как заведенные.

– Не любишь петь? – рассмеялся я.

– Это не мужское дело. Я хочу стать ликтором, когда вырасту. Буду убивать демонов.

Отец Иннокентий только покачал головой.

– Часто учитель выходил в сад? – спросил я.

– Постоянно, – кивнул Василий.

– А больше ты никого в саду не видел?

– В саду – нет, – ответил мальчик.

– А где видел?

– Вот там.

Мальчик показал рукой на соседний дом.

– Сосед все время за нами следит. Как придет со службы, так сразу залезает на чердак и смотрит.

– Что ты выдумываешь, Василий? – укоризненно сказал сыну отец Иннокентий.

– Ничего я не выдумываю. Он и сейчас смотрит. Вот!

И точно – в чердачном окне соседнего дома снова что-то блеснуло.

Похоже, этот Яков Пермяков очень любопытен.

– Я поговорю с вашим соседом, – решил я. – Так что насчет кальвадоса, отец Иннокентий?

Мы вошли в дом.

– Матушка, накрой на стол, – ласково сказал отец Иннокентий жене. – А я пока в погреб спущусь за кальвадосом. Стоит у меня там один старый бочонок – берег для особого случая.

Я дождался, когда за священником закроется дверь погреба и спросил его жену:

– Что не так с этим учителем музыки?

Губы женщины задрожали, она отвернулась к окну и ничего не ответила.

Времени у меня было немного – отец Иннокентий скоро вернется. А продолжать расспросы при нем я не хотел. Поэтому решил вести разговор напрямую.

– Я взялся разыскать демона, который пропал из аномалии. Это серьезное дело, и найти его надо как можно скорее.

– Илья Петрович здесь ни при чем, – тихо сказала жена священника, не поворачиваясь ко мне.

– Просто расскажите мне все, – предложил я. – Отец Иннокентий ничего не узнает, даю вам слово.

Елена повернулась ко мне.

– Между мной и Ильей Петровичем никогда ничего не было. – горячо сказала она. – Вы мне верите?

– Верю, – нетерпеливо кивнул я. – В любом случае, это меня не касается. Зачем он выходил в ваш сад?

– Он хотел сочинить музыку, – объяснила женщина. – Такую, чтобы она трогала не только людей, но и демонов.

– Зачем? – уточнил я.

– Он мечтал прославиться. Хотел, чтобы о нем говорили во всей Империи.

– А зачем он вам об этом рассказал?

– Я тоже когда-то интересовалась музыкой, пока не вышла замуж. Илья Петрович об этом знал. Холмск – маленький городок, здесь все друг друга знают.

– Это вы предложили Резникову учить ваших детей?

– Да, – кивнула Елена. – Он… он так беден, вы не представляете. И очень талантлив. Я просто хотела ему помочь, поддержать.

– И как, получилось у него сочинить свою музыку?

– Да. Он придумал тему и даже наиграл ее мне. Она такая странная, от нее мурашки бегут по коже. А у Ильи Петровича прямо горели глаза.

– И он захотел пройти в аномалию, чтобы сыграть свою музыку Авессалому?

– Да. Он просил у меня разрешения. Я сказала, что спрошу у мужа, как только выберу подходящее время. Я не хотела, чтобы Иннокентий подумал что-то не то, понимаете?

– Понимаю, – кивнул я. – Это все, или вы можете рассказать что-то еще?

– Я больше ничего не знаю. В последний раз Илья Петрович закончил урок как обычно, и ушел. Я сама заперла за ним калитку. Больше я его не видела. Вы думаете, это он украл Авессалома?

– Разберемся, – улыбнулся я. – Кажется, отец Иннокентий идет.

Глава 6

Отец Иннокентий торжественно водрузил на стол небольшой бочонок, покрытый пылью и паутиной.

– Вот, – басом сказал священник. – Лучший наш кальвадос! Мы с Авессаломом его два года назад сделали. Ох, и урожай тогда был! Всю аномалию яблоками усыпало, словно пустыню – манной небесной. Авессалом говорил, что это добрый знак…

Отец Иннокентий пригорюнился, вспомнив, что его демон бесследно пропал. Жена священника с тревогой смотрела на меня. Я незаметно кивнул ей и сказал священнику:

– В другой раз попробуем твой кальвадос, отец Иннокентий. У меня появились кое-какие мысли, куда мог подеваться Авессалом. Схожу-ка я, поговорю с твоим соседом. Что ты можешь о нем сказать?

– О Якове? – удивился священник. – Ничего особенного. Сосед, как сосед – тихий, одинокий. Утром уходит на службу, вечером возвращается, и не видно его. Сидит дома. Я как-то зашел к нему, на праздник позвать. Так он дверь не открыл. Спал, наверное.

Я вспомнил блеск стекла в чердачном окне Якова Пермякова и усмехнулся. Скорее всего, Пермяков днем и ночью наблюдает за домом священника. Только вот зачем?

Выйдя из двора отца Иннокентия, я подошел к дому Якова Пермякова. Старый деревянный дом в два этажа стоял посреди небольшого, но крайне запущенного сада. Деревья и кусты истосковались по секатору садовника. Дорожки были покрыты лужами и усыпаны бурой опавшей листвой.

Я толкнул калитку, и она недовольно заскрипела.

– Господин Пермяков! – крикнул я. – Открой! Надо поговорить.

Из дома не донеслось ни звука. Только темные окна подозрительно смотрели на меня, словно прикидывали – зачем я пришел.

Короткохвостая лесная мышь серым комочком прокатилась по тропинке и юркнула под крыльцо.

– Он точно дома, Ник, – предупредил меня Умник. – Я его чувствую. Он слышит тебя и боится. Притаился.

– Ничего, – усмехнулся я. – Сейчас мы выгоним его из норки.

Я поднялся на крыльцо и ударил кулаком по старой двери, с которой местами слезла краска.

– Пермяков, это губернатор! Открывай, или сломаю дверь!

За дверью послышался сдавленный вздох. А потом мягко упало что-то тяжелое.

– Похоже, он потерял сознание, – озадаченно сказал Умник. – От страха, что ли?

– Нет, от счастья, – язвительно ответил я. – Рад визиту высокопоставленного должностного лица.

Ухватившись за кованую ручку, я дернул дверь на себя. Слабо прибитая щеколда отлетела, а вместе с ней развеялось охранное заклятье. Оно было такое слабое, что я едва почувствовал его. Но, все же, заклятье было! Интересно, кого это Пермяков так опасался?

Распахнув дверь, я шагнул в дом. На полу лежал тщедушный человек лет сорока – небритый и лопоухий. Зеленоватым цветом острого лица он напомнил мне Живчика, только Живчик был симпатичнее.

Пермяков был без сознания.

Я наклонился над ним и потряс за плечо.

– Пермяков! Очнись!

Призыв не подействовал. Тогда я позвал своего демона Природы:

– Живчик, приведи его в чувство.

Ладонь кольнуло. Тонкий зеленый стебель вырос из основания большого пальца и, словно живой, залез под одежду Пермякова.

Через секунду Пермяков открыл глаза и снова сдавленно охнул.

– Не трогайте меня! – хрипло зашептал он и попытался отползти от меня, извиваясь всем телом.

Я покачал головой.

– Даже не собирался. Я просто хочу с тобой поговорить. Вставай.

– Господин губернатор, я ничего не делал! – продолжая лежать на спине, взмолился Пермяков.

На меня накатило раздражение. Если с каждым свидетелем будет столько возни, то я и до зимы не найду пропавшего демона. А у меня, между прочим, уйма важных государственных дел!

– Вставай! – с угрозой в голосе повторил я. – Иначе я тебя убью и допрошу твоего призрака.

Угроза подействовала замечательно. Пермяков мгновенно вскочил и вцепился дрожащими пальцами в дверной косяк.

– Не убивайте! – заныл он. – Я все скажу!

– Вот, и замечательно, – вздохнул я. – Зачем ты следишь за домом священника?

– Это не я, – моментально ответил Пермяков.

Опять двадцать пять!

– Убью, если будешь врать, – напомнил я, и острое лицо Пермякова перекосилось от страха.

– Господин губернатор, мне просто было обидно! – быстро заговорил он. – У священника есть демон. Господин уездный комиссар к нему в гости ездит. А я? А меня господин Тишин даже не замечает. А ведь я третий год в управе верой и правдой служу, документы переписываю, письма подшиваю.

– Давай ближе к делу, – оборвал я его излияния. – Хотел в чем-то уличить священника?

Пермяков виновато опустил глаза.

– Да. Мне обидно было, что…

– Ясно. Идем, покажешь мне свой наблюдательный пункт.

Вслед за Пермяковым я поднялся по скрипучим ступенькам на второй этаж. Отсюда крутая и хлипкая лесенка вела на чердак.

– Осторожно, она шатается, – предупредил меня писарь.

И привычно полез наверх.

Возле чердачного окна стояла на треноге большая подзорная труба. Рядом с ней – удобное кресло с вытертой обивкой. Видно, Пермяков проводил в этом кресле все свободное время.

Труба была направлена точно на дом отца Иннокентия.

Я наклонился и посмотрел в окуляр. Двор и сад священника отлично просматривались – я видел трепещущую ярко-зеленую пленку портала аномалии. А еще увидел через окно отца Иннокентия – священник о чем-то разговаривал со своей женой.

– Ночью тоже следишь за священником? – спросил я Пермякова, не отрываясь от окуляра.

– Да, – убитым голосом подтвердил писарь.

– Видел кого-нибудь возле аномалии священника?

– С ней что-то случилось, господин губернатор? – оживился Пермяков.

Я молча ждал ответа.

– Видел, – закивал писарь. – Учитель музыки постоянно к ней ходит. И еще дурачок из церкви. Я его два раза видел.

– Кто из них входил в аномалию?

– Оба, – к моему удивлению сказал Пермяков.

Я оторвался от окуляра и нахмурился.

– А ты мне не врешь, часом?

– Что вы, господин губернатор! Своими глазами видел, как они в аномалию входили.

– Вместе? – уточнил я.

Кажется, вокруг безобидной природной аномалии отца Иннокентия плелся целый заговор.

– Нет, ваше сиятельство! – замотал головой Пермяков. – Они поодиночке в аномалию шастали. Вместе я их никогда не видел.

Это осложняло дело. Теперь придется говорить и с учителем музыки, и с блаженным, которого отец Иннокентий так неосмотрительно решил накормить.

– Когда это было? Они приходили днем?

Если днем – то жена священника наверняка знала об этом.

– Ночью, – огорченно сказал Пермяков. – Дурачок два дня назад через забор перелез – и прямиком к аномалии.

– В какое время это было?

– Сразу после полуночи.

– Ты хорошо его разглядел?

– Конечно, господин губернатор, – заверил меня Пермяков. – Луна ярко светила. Через час гляжу – дурачок обратно лезет. Огляделся, и ушел куда-то.

– А учитель музыки? – нахмурился я. – Он когда ходил в аномалию?

– В ту же ночь, – неожиданно сказал Пермяков. – Примерно через час после дурачка. Я уже спать собрался – мне ведь с утра на службу. Гляжу, а он стоит у калитки. Постоял немного и вошел.

– Вот как? – удивился я. – Через калитку, значит?

– Да, – подтвердил Пермяков.

– А почему ты не сказал священнику о том, что в его аномалию ходили посторонние? – спросил я Пермякова.

– Так ведь это не мое дело, кого он в свою аномалию пускает, – фальшиво возразил Пермяков.

– Он врет, Никита, – незамедлительно подтвердил Умник.

– Само собой, – согласился я.

Разумеется, Пермяков врал. Он надеялся, что с аномалией что-нибудь случится. Потому ничего и не сказал отцу Иннокентию.

Вот это “что-нибудь” и случилось.

– Еще что-то можешь сказать? – спросил я писаря.

Пермяков огорченно замотал головой.

– Больше ничего не знаю. Но как только узнаю – так сразу вам доложу.

– Хорошо, – кивнул я и стал спускаться с чердака.

Чертова лестница ощутимо прогибалась под весом моего тела.

– Господин губернатор! – крикнул сверху Пермяков. – А мне какая-нибудь награда будет? Или премия? Я ведь три года верой и правдой…

– Я скажу Павлу Лаврентьевичу, чтобы загрузил тебя работой, – пообещал я. – Так и премию быстрее заработаешь, и за соседями шпионить перестанешь.

*****

– Поехали, отец Иннокентий, – сказал я, вернувшись в дом священника. – Навестим твоего учителя музыки. Выясним, почему он внезапно пропустил урок. Знаешь, где он живет?

– Конечно, Никита Васильевич, – кивнул священник.

Его жена с тревогой взглянула на меня. Когда священник вышел, она тихо спросила:

– Никита Васильевич, неужели Илья украл Авессалома?

Я пожал плечами.

– Разберемся.

Женщина продолжала умоляюще смотреть на меня, и я добавил:

– Вашей вины тут нет. Ведь вы не впускали Резникова в аномалию?

– Нет, – испуганно округлив глаза ответила женщина.

– И не говорили ему, как снять охранную печать с калитки?

– Не говорила. Да я и не знаю. ее ведь муж ставил. А у меня и Дара нет…

– Вот и хорошо, – кивнул я. – До свидания.

Отец Иннокентий уже завел свою колесницу и ждал меня. С одной стороны, священник мне нравился – хороший человек, и не задает лишних вопросов. С другой стороны – как можно не видеть того, что творится у тебя под носом?

Проходя мимо калитки, я считал магическое поле Печати. Ничего сложного – Печать была совсем слабенькая.

А ведь Пермяков не врал. Эту Печать совсем недавно кто-то вскрыл. Вскрыл умело, но оставил следы. Магическое плетение было повреждено, из Печати висели обрывки магических нитей.

Я озадаченно хмыкнул. Зачем сразу двоим прохиндеям понадобился демон отца Иннокентия?

– Поехали, святой отец, – сказал я священнику, усаживаясь в машину.

Отец Иннокентий кивнул и тронул “колесницу” с места.

– Никита Васильевич, а что сказал Пермяков? – помолчав, спросил он.

– Ничего неожиданного, – усмехнулся я. – Как я и думал, твой демон украл человека. Осталось разобраться, кого именно.

– Может, это его украли? – с надеждой предположил отец Иннокентий.

Я пожал плечами.

– Может быть. Далеко нам ехать?

– Не очень. Переедем через мост и свернем налево.

Я посмотрел в ту сторону, куда указал священник, и увидел столб черного дыма, который поднимался над крышами.

Пожар, что ли?

– Видишь дым? – спросил я. – Учитель живет в той стороне?

– Да, – растерянно кивнул священник. – Горит где-то совсем рядом.

– Прибавь-ка ходу, отец Иннокентий! – велел я.

Учитель музыки жил в отдельном каменном доме с небольшим палисадником перед фасадом. Совсем маленький домик, в два окна по фасаду и с круглым окошком под треугольной крышей.

Сейчас дом горел. Пожар явно начался изнутри – через разбитые окна с гудением вырывались языки пламени.

Видно, пожар начался только что – соседи только сбегались к месту происшествия. Некоторые тащили ведра, кто-то орал в магофон, требуя немедленно прислать пожарных магов Воды.

– Тормози, отец Иннокентий! – крикнул я священнику и выскочил из машины.

Нагревшийся шифер на крыше лопнул с оглушительным треском. Испуганно завизжала женщина, люди подались назад.

Из чердачного окошка, словно искры, разлетались в стороны огненные элементали.

– Не успеют потушить, – авторитетно заявил хорошо одетый господин с аккуратно подстриженными черными усами. – Все сгорит дотла.

– Ксантипп! – на бегу позвал я. – Мне нужна вода. Много воды!

– Опять работать? – укоризненно вздохнул демон. – А кальвадос?

– Быстро! – прикрикнул я на демона и щелкнул пальцами.

Ксантипп не подвел.

Упругие струи воды ударили из земли палисадника прямо в раскрытые окна. Они били так, словно под землей неутомимо качал воду невидимый магический насос.

Толпа восхищенно ахнула.

Огонь взревел, из окон и щелей под крышей вырвались густые облака водяного пара.

– Давай, Ксантипп! – подбодрил я демона. – В боковые окна тоже лей.

– Даю, – недовольно буркнул Ксантипп.

Наверное, мой демон поставил рекорд. Он потушил пожар минут за пять, не больше. Для надежности я использовал еще и магию Льда. На улице повеяло холодом, а закопченные стены дома мгновенно покрылись пушистым инеем.

– Молодчина, – похвалил я Ксантиппа. – Вернемся домой, будет тебе праздник.

– Правда? – обрадовался демон.

Убедившись, что огонь погашен, я шагнул к калитке. Молоденький полицейский в синем мундире попытался было схватить меня за рукав:

– Куда вы? Туда нельзя!

Обернувшись, я вырвал руку.

– Мне можно.

Полицейский узнал меня и испуганно отшатнулся.

– Господин губернатор?

– Стой здесь, и никого не впускай, – велел я ему. – Я осмотрю дом.

Прежде, чем войти, я достал магофон и набрал номер Захарова.

– Алло! – недовольным сонным голосом отозвался Костя.

– Вылезай из постели и пулей лети в Холмск, – обрадовал я Костю. – Ты мне нужен. Адрес я не знаю, но здесь только что был пожар. В общем, найдешь.

– Понял, – коротко ответил Захаров. – Еду.

Изнутри дом учителя музыки выгорел почти дотла. Я даже удивился – сколько разрушений может причинить огонь за короткое время. Над головой что-то опасно затрещало, и я машинально использовал магию Воздуха, чтобы удержать балки, если они вздумают рухнуть на меня.

Заодно избавился от удушливого запаха дыма.

Судя по остаткам внутренних стен, в доме было всего три помещения. Небольшая кухня, маленькая комната, служившая спальней и зал, который занимал половину дома. Посреди зала, как печальный обломок кораблекрушения, возвышался обгоревший рояль. Из-под прогоревшей крышки торчали лопнувшие от жара струны.

Ни учителя музыки, ни его тела в доме не было. Но я подумал, что надо обратить на дом внимание жандармов. Пусть обыщут все тщательно.

На рояле стояла раскрытая нотная тетрадь, исписанная кривыми закорючками. Верхний левый угол тетради заметно обуглился, строчки расплылись от воды, мокрые листы слиплись. Но сама тетрадь осталась целой.

Я протянул к ней руку, и пальцы словно обожгло.

– Осторожнее, Ник! – предостерегающе просвистел Убийца. – Я чувствую темную магию Только не могу разобрать, какую именно. Это не магия Смерти, хотя очень на нее похожа.

– Разберемся, – пообещал я.

Захлопнул тетрадь и с удивлением увидел на кожаной обложке печать, которую старательно вывели чернилами.

Еще одна охранная Печать, вот как? Интересно!

Интересно, откуда простой учитель музыки знал такие Печати? Это слабо вязалось с его даром Природы.

Я забрал тетрадь с собой, вышел на улицу и сразу наткнулся на Захарова. Он как раз спорил с полицейским.

– Мне можно! – доказывал Захаров.

Но полицейский стоял стеной.

– Господин губернатор приказал никого не впускать.

– Так и есть, – подбодрил я служителя закона.

– Никита, что тут случилось? – спросил меня Захаров, кивком указывая на сгоревший дом.

– Пока не знаю, – сказал я. – Но очень хочу узнать поскорее. В этом доме жил учитель музыки Илья Петрович… демоны, забыл фамилию!

– Резников, – басом подсказал подошедший отец Иннокентий.

– Ага, – кивнул я. – В доме его нет. Ну, или я его не нашел. Костя, дождись жандармов и прикажи им все тут тщательно осмотреть. Потом разыщи мне этого учителя музыки. И вот, держи!

Я протянул ему обгоревшую нотную тетрадь.

– Что это? – спросил Костя, с подозрением глядя на выведенную чернилами Печать на обложке.

– Пока не знаю. Ты ее не открывай, на всякий случай. И не потеряй. Как вернешься домой, сразу передай тетрадь Степану Лабуалю. Пусть он с ней разберется.

– Какие-то ноты, – озадаченно протянул Захаров. – Никита, а ты ведь аристократ? Значит, тебя учили музыке. Можешь напеть какую-нибудь мелодию отсюда?

– Меня учили убивать, – поправил я. – Особенно, тех, кто зря тратит мое время. Костя, ты все понял? Найди учителя музыки, это может быть очень важно!

– Весь город переверну, – пообещал Захаров.

– И губернию тоже, – кивнул я. – Вдруг он уже сбежал из города?

– Думаешь, он кого-то боялся?

– Возможно, – протянул я.

И кивнул отцу Иннокентию:

– Поехали, святой отец!

*****

– Куда едем, Никита Васильевич? – спросил меня отец Иннокентий, усаживаясь за руль своей “колесницы”.

– Одного подозреваемого мы благополучно упустили, – усмехнулся я. – Попробуем поймать второго.

– Второго? – изумился священник.

– Ага. Того самого блаженного, который прибился к твоему храму и бузил в алтаре.

– А он-то здесь при чем?

– Твой сосед видел, как две ночи назад он залез к тебе во двор и проник в твою аномалию.

– Не может быть! – басом ахнул священник.

И растерянно закрутил длинногривой головой.

– А Илья Петрович, получается, тоже?

– Получается, – кивнул я. – Сам удивляюсь. Чем твой демон заинтересовал сразу двух почтенных граждан?

– Он очень хороший, – твердо сказал отец Иннокентий. – И умный.

– Не сомневаюсь. Ты, все же, заводи “колесницу”. У меня ведь есть еще дела, кроме поисков твоего демона.

– А куда ехать?

– Ты говорил, что блаженный каждый день появляется в твоем храме. Вот, туда и поедем. Вдруг он и сейчас там? Кстати, как он выглядит?

– Высокий, худой, – сказал отец Иннокентий. – Лицо строгое. И взгляд пронзительный.

– Цвет глаз, особые приметы?

– Глаза серые, кажется. Нос у него острый.

– Ладно, – кивнул я. – Покажешь, если увидишь.

Храм отца Иннокентия стоял на главной площади Холмска, через дорогу от уездной управы. Впервые приехав в Холмск, я обратил внимание на изящное здание с белеными стенами, золотыми, чешуйчатыми куполами, похожими на луковицы, и высокой башней звонницы.