Читать книгу: «Серые глаза», страница 7

Н ноября, суббота

Голова идет кругом. Никогда бы не подумала, что смогу вот так взять и всё сказать ему. Выпалила на одном дыхании и не окосела. Ну надо же!

Теперь мы оба пребываем в состоянии нестояния. Он думает, что я больная на всю голову, или так умело играю, или воображаю себе не пойми что. Нет, он не выкинул меня из квартиры. Просто смотрел на меня как на дурочку и ждал, что я буду делать. А я что? Я тоже сидела и смотрела на него. Почти десять минут мы молчали, глазея друг на друга. Потом его губы страстно-ошарашенно целовали меня, руки крепко прижимали к нему, пачкая одежду в палитре его недавних рисунков. Это было странно, но я отдалась чувству, которое влекло меня в тот момент, и обняла его в ответ.

Вряд ли я могу назвать это настоящей любовью, что так часто описывают в книжках. Скорее, это было обдуманное решение и веско взвешенные слова. Говорила я четко и прямо, как никогда раньше. Знала, что я говорю и зачем. Кажется, он тоже понимал, отчего я высказалась именно так. Ну да, он-то давно раскусил меня.

Но я никому не расскажу, как сильно билось мое сердце, когда я вернулась домой, когда, одетая, прижалась к стенке спиной и слушала своё тяжелое дыхание.

Н ноября, вторник

Прошла неделя с того безумного времени, когда меня кидало то в ад, то в рай. Сдав все долги в университете, я снова стала одной из преуспевающих учеников и забрала своё место старосты группы. Ник встречал меня после пар и провожал до дома, мы пили чай с его любимым тортом и расставались на ночь, чтобы утром вместе пойти на учебу. Он более не говорил ни про отъезд, ни про мою опрометчивость, ни про мой «эксперимент». Кажется, все ушло на десятый-двадцатый план. Катя же целыми днями улыбалась, будто насытившаяся кошка, она целыми днями рассказывала мне про достижения Дэна в его институте, восхищалась им и боготворила его. У меня создавалось впечатление, что она сватала мне его.

Однажды она завела со мной странный разговор:

– Почему ты не встречаешься с Никитой?

Я поперхнулась чаем, услышав это. Кашляя, я с круглыми глазами смотрела на подругу и пыталась не выдавать себя, она похлопала меня по спине и продолжила серьезнее:

– Ну, правда, почему?

– Что, ты еще спрашиваешь «почему»? Ты сама говорила мне держаться от него подальше! – я глядела на неё и не могла ухватить ход её мыслей. Всё время она пыталась вдолбить мне, что жить без парня невозможно, а сейчас вталкивает мне того, кого она ненавидит. – Я не понимаю тебя…

– Мне просто интересно, вот я и спросила, – пожала она плечами, опуская взгляд. – Я подумала, что он вполне привлекательный малый.

– Что? – удивилась я, слегка улыбнувшись. Польстила. Да…

– А что такого? У него красивые черты лица, и тело ничего такое, – её щеки слегка покраснели. – Я бы сама, может, взялась за него, но Денис как-то нелестно о нем отзывается, потому не хочу расстраивать брата.

Мне не хотелось ей ничего рассказывать, я думала, что его сейчас никакие девушки не заинтересуют, тем более такие, как Катя. Она в полете. А я за какие-то пару недель стала его подругой. Но дело даже не в этом. Её поведение насторожило меня.

– Кстати, вчера Денис звал нас с тобой куда-нибудь сходить, – её голос снова стал мягким и ласковым, взгляд потеплел.

– Зачем? – спросила я холодно.

– Ну, как? Отдохнем, тебе это тем более полезно, ты всю неделю вкалывала, – она сложила руки вместе и коснулась ими щеки. – Что думаешь? Мы можем сходить в кино. Знаешь, сейчас идет какая-то интересная мелодрама, – она встала со своего места, подсела ко мне, касаясь меня плечом. – Говорят, очень хорошая, – её взгляд словно вытягивал из меня ответ, но я молчала. – Или мы можем пойти в кафе, но это не так интересно, – затараторила она. – Или поехали на шашлыки в лес.

– Что? Как ты себе это представляешь? – ухмыльнулась я, поднимая одну бровь.

– Как-как? – буркнула она, поправляя юбку на широких бедрах. – Возьмем папину машину и поедем.

– Так. Стоп, – сказала я твердо. – Остановись. А теперь давай подумаем без лишних движений: на какие шиши мы поедем?

– Ну, что, у тебя совсем нет денег? – спросила она, сложив губы трубочкой и глядя умоляющим взглядом.

– Так, ладно. Допустим, деньги можно заработать. Следующий вопрос. Когда мы поедем? У нас же учеба и сессия на носу! – воскликнула я, сжав ручку кружки.

– Ай, ну чего ты так волнуешься? Ты-то и не сдашь сессию? Не смеши меня, – её нос сморщился, брови сошлись, сливаясь в одну. – Ты согласна?

– Нет, всё это глупо и… – я замялась. – И вообще я не вижу смысла в этих походах и поездках.

– О, верно, можем сходим в поход! – улыбнулась Катя. – Да ладно тебе, я хочу вытащить тебя, а ты? Ну, вот что ты видишь за этими четырьмя стенами? Ни-че-го, – выделила она, положив руку мне на плечо. – А там мы оторвемся, отдохнем…

– Мы вот недавно отдыхали на день города, – отрезала я. – И закончилось это не очень хорошо.

– Когда это было-то? И перестань быть такой занудной! – вскипела она, облокачиваясь на спинку. – Разве это плохо – отдыхать? В конце концов, это повод лишний раз увидеть Никиту.

Кому? Тебе? Наивная.

Но, кажется, она знает, куда целить. Ведь я тоже не против увидеться с ним лишний раз. Хотя мы и так прекрасно проводим время. Всё время болтаем и шутим. Не думала я, что когда-нибудь такое случится со мной. Я и прекрасный юноша гуляем по улицам, держась за руки, прижимаясь друг к другу боками… Ладно-ладно…

– Хорошо, – выдохнула я. – Но, если он откажется, я тоже бросаю эту затею, – ткнула я в неё пальцем.

– Отлично, – Катя засмеялась, хватая мою руку.

Сегодняшний день я хотела провести в одиночестве, с книгами в обнимку. Но мои планы расстроила Катя, приведя Дэна, явно не желавшего выходить куда-то. С постным лицом он сидел напротив меня и смотрел в кружку с зеленым чаем.

– Так вот, – начала подруга, хватая конфетку-батончик, – я подумала, что наше путешествие мы начнем на следующей неделе с похода по магазинам, – она подмигнула, жуя конфету.

– Это еще зачем? – спросила я, подняв на неё строгий взгляд.

– Ну, как? К новой жизни нужны новые вещи.

Я сморщилась, Дэн улыбнулся уголками губ, глядя на меня. Чай холодел, ладони потели, разговор становился скучным. Катя смотрела на меня выпытывающе, ей хотелось говорить, но я молчала, не провоцируя её. Её рука сжалась в кулак, голос потвердел, и она проговорила:

– Ты, что, так и хочешь посидеть на одном месте всю жизнь? Проснись уже наконец! Тебе скоро 19, а ты до сих пор не целовалась! – вспылила она, думая, что выдает тайну века.

Я мгновенно вспыхнула, коротко взглянув на парня. Его глаза удивленно смотрели на меня, не желая отступать или обращать внимание на что-то другое. От стыда я была готова провалиться сквозь землю, Катя только что озвучила «самую страшную» тайну при своем брате, по совместительству он же мужчина. Ох, и актриса была бы из меня хороша! Красная, как рак, сидела, опустив голову, а на самом деле все представляла, как Ник впервые сорвал с моих губ поцелуй в моей спальне. А потом в кафе. А потом у него. Но, правда, я бы и не могла мечтать о поцелуе с ним, а он как-то угадал это. Ну да, он же знает меня лучше, чем я сама себя. На кухне продолжала сохраняться тишина, давящая на меня мгновение за мгновением, пристальные взгляды и легкая улыбка Кати, победившей великую битву. Противопоставить ей что-то я не хотела, но и молчать было невозможно. Поднявшись, я, не глядя ни на кого, бросила:

– Уж лучше так, чем торговать своим телом.

Развернулась и удалилась. Знаю, было глупо, еще глупее, чем, когда я бежала через весь двор в домашней одежде. Хотя нет, наоборот. Того позора я до сих пор забыть не могу. Они были явно удивлены услышать такое от меня, потому никто не кричал мне в след. Демонстративно хлопнула дверью, показывая свою независимость. Нет, всё было не так. Катя не продавала себя, просто её поведение говорит о том, что она хочет, чтобы её купили. В современном мире это кажется нормальным, но я чувствую, что это не совсем то, чего она хочет. Отступить от старого образа жизни: ночные похождения по клубам, дневные флирты с незнакомцами, вечно короткие юбки и платья, едва закрывающие ягодицы и пышную грудь, броский макияж и заученные фразы. Как же я была слепа? Она неестественна и лжива, в ней нет ничего подлинного и верного. Для нее моя точка зрения, наверняка, кажется абсурдной, но Ник научил меня многому. И я понимаю, что так зацепило меня в нем. Он такой, какой он есть, он живой и настоящий. А Катя нет, лишь жалкая пародия какой-то поп-дивы, стремящейся завоевать пьедестал славы. Мои слова, слетевшие с губ, верны, ведь по сути она давно продала себя, продала всё то истинное, что в ней было, и замазала эту пустоту ярко-розовой краской притворства.

В комнату постучали, я тут же открыла дверь и увидела Дэна. Он зашёл и тихо прикрыл дверь, не поворачиваясь ко мне спиной. Небольшая пауза хотела вернуть меня к мысли о Кате, но голос парня не дал мне углубиться далеко.

– О чем ты думаешь? Она же твоя подруга.

– О чем ты думаешь, когда позволяешь ей так вести себя? – фыркнула я, подходя к окну.

– Между прочим, это неприятно, – я оглянулась и заметила его черные сдвинутые брови. – Услышать такое, пусть это и правда, очень больно.

– Жизнь сурова, не так ли? – ухмыльнулась я.

В какой-то момент я поняла, что делаю ему больно, и делаю это сознательно, отвечая резко и грубо, чтобы рана, сделанная мной, кровоточила как можно дольше. Мне хотелось сказать как можно больнее и правдивее, чтобы он, как однажды Ник, задавался и задавался вопросами, ломая над ними голову. Задержала дыхание, чтобы выпалить всё, но лишь тихо сказала:

– Извини, я не знаю, что на меня нашло. Это очень обидно, – мне показалось, что я была готова заплакать.

– Да, но мы же люди, мы чувствительны и тактичны, в отличие от животных, – я почувствовала его близкое присутствие и едва не вскрикнула. – Я думаю, ты должна извиниться, – он сказал это так мягко и по-отечески, что слезы навернулись на глаза, но я нахмурилась и согнала всю тщедушность. Широкая ладонь легла на моё плечо, и я на секунду подумала, что так он меня поддерживает, в какую бы отвратительную ситуацию я ни попала.

Кивнув, я вышла из комнаты и прошла на кухню. Катя продолжала сидеть за столом, её недопитый чай остыл совсем, на поверхности появлялись жирные пятна, ладони подпирали подбородок, куда катились слезы, смывавшие тушь. Не выдержав, я зарыдала и бросилась к ней на шею. От нового всплеска эмоций она удивленно смотрела на меня, но обнимала и гладила по волосам.

– Катя, прости меня, дуру. Ляпнула, не подумала совсем, – пыталась говорить я сквозь слезы, вытирая её и себя мокрыми ладонями.

– Да ладно, чего уж там. Я первая начала, – шепнула она, потеряв голос, хрипя и улыбаясь.

– Какая же ты смешная. Вот только была весела, а уже плачешь, – укорила я её.

– Всё благодаря тебе, – она хихикнула, и новая слеза капнула на колготки. – Да и чего всегда смеяться, иногда и плакать нужно, ведь так?

– Конечно, – кивнула я.

Вскоре они ушли, оставив меня наедине с моими мыслями.

Однако ничто не вернет меня к старой жизни. Но ведь я этого и не хочу. После того, как я встретила его, еще тогда, первого сентября, он толкнул меня, интуитивно я почувствовала его непохожесть на других. И с каждой новой встречей, и с каждым новым взглядом, я понимаю, что совершенно не такой, как все. Хоть он и выглядит как нормальный человек, но внутри он другой, он искренний не только с остальными, но и с собой, он настоящий, он никого не копирует, он – прекрасное человеческое естество, которое потерял каждый из нас. И что больше всего странно: мы все его зарыли глубоко на дно, а он сохранил его.

Н ноября, пятница

В результате мы никуда не поехали, не пошли.

Катя оставила все попытки вывести меня не понятно куда. Она даже перестала пошло шутить, хотя иногда делала колкие заметки ниже пояса, на которые я снисходительно закрывала глаза. Ничего, невозможно все искоренить разом. Хотя её короткие юбки никуда не делись. Шикарные ноги не должны быть спрятаны.

Вчера меня поймала в коридоре Оксана, третьекурсница, которая, так сказать, и ввела меня в этот мир университета. Спрашивала о моих успехах в учебе, справилась о здоровье, похвасталась своими достижениями на эстрадной сцене и пожелала удачи. Да, скоро экзамены.

Дэн уезжает завтра вечером, и мы с Катей идем провожать его. Кажется, пришло его время отдать долг родине. Поздновато, но у каждого по-разному.

Никита купил билеты на поезд. Скоро и он поедет. Оставит меня тут одну. Он обещал писать и звонить. Это, конечно, не заменит его реального присутствия тут, но пусть будет хоть что-нибудь. И я уже сейчас чувствую, как мне будет не хватать его. Несмотря на то что сблизились мы совсем недавно, за этот небольшой промежуток времени я узнала его намного больше и ближе. И ничего он не холодный, и ничего он не закрытый. Просто он был таким, пока я не растопила его ледяные замки своим острым желанием поддержать его. Ведь все же так просто: говоришь близкому, что он всегда может положиться на тебя, что всегда найдет в тебе опору, что непременно будет счастлив несмотря ни на что. Несколько слов, а какое тепло, какая радость. Главное, не изменить этим словам и как можно чаще выражать свою готовность помогать.

Пусть я не самый хороший друг, не самый положительный человек, но всё же я стремлюсь к чистоте своих помыслов и действий. Хочу быть такой же натуральной и правдивой, как Ник. Не только со всеми, но и с собой. Чтобы ни совесть, ни закон не могли упрекнуть меня в чем-либо. Просто хочу жить по своим законам. По законам своей души.

Н ноября, суббота

Сидим на кухне. Пьем чай. Нас заметно поредело на одного человека. Дэн уехал и вернется лишь через год. Это не навсегда, но ощущается, будто мы его не увидим никогда больше. Такой юный, румяный на холодном ветру, с трясущимся пальцами и кривящимися губами. Уезжал вдаль, уносимый стуком поездных колес. Через год мы его не узнаем.

Молчим. К чему что-то говорить? Лишь редкие быстрые взгляды дают знать, как переживаем за него и за самих себя. Вот сейчас мы здесь, а через час – там. И никто не удостоверит, что ты не попадешь под машину, тебя не упекут за что-нибудь, ты не заблудишься в нескольких улицах, а телефон будет противно пищать, прося энергии. Жизнь такая непредсказуемая. И люди таковы же.

29 ноября, суббота

Утро не задалось. Меня разбудили настойчивые звонки тетушки, пытавшейся дозвониться до меня около получаса. Вчера я так устала, заканчивая сочинение, вырубилась мгновенно, и сейчас не хотелось вставать. Тетушка отчитала меня за то, что я безнравственная и бездушная по отношению к ней. Лишь она и все она звонит мне, а я нагло пользуюсь её добротой и отзывчивостью. Нудный голос усыплял, я лишь угукала в ответ и старалась пропустить всё мимо ушей. Внезапно она сказала:

– Через неделю мы приедем к тебе.

Сон как рукой сняло, я подскочила и охрипшим голосом спросила:

– Зачем? – я прекрасно знала, что она скажет, если увидит этот балаган в моей квартире: вечно ругающаяся и заводная Катя, прикалывающийся Ник, разбросанные бумаги и гора немытой посуды.

– Пока в нашей квартире ремонт, мы решили проведать тебя, – её голос стал теплее и несколько нежнее.

Я не знала, что и ответить. Она быстро попрощалась и повесила трубку.

Начинался день, ставший для меня концом очередного этапа. Сегодня я заметила, что тетрадь подходила к концу, но мне так этого не хотелось. Да, всё имеет конец, как и у независимого житья.

Вспомнив, что мне не нужно идти в университет, я медленно встала и поплелась к умывальнику. Синяки под глазами становились глубже, цвет лица серел и выглядел неестественным. Едва передвигая челюстями, я читала текст на коробке из-под хрустящих хлопьев. Мысли о приезде тетки выбили меня из колеи. А сегодня еще и Ника провожать. Черт! Как я могла забыть!

Одевшись, я широким шагом пересекла двор и взошла на четвертый этаж. Постучала. Пятки скоро застучали по полу. Улыбка и горячие объятия.

– Ник! – вырвалось у меня.

– Заходи, холодно же.

В коридоре стояли коробки, на них располагались маленькие, еще незапечатанные. Зал был прекрасно убран, ни единой бумажки не лежало на ковре, ни единого рисунка не торчало из шкафа. У стены стояли два чемодана.

– Я подумал, – оборачиваясь ко мне, проговорил он, – наверное, я все же вернусь сюда. Не хочу расставаться с этой квартирой. Все же я тут прожил четыре года. Только, знаешь, могу я тебя попросить продать всё, что стоит в коридоре? Мне это точно не понадобится. Всё важное я забираю с собой, и у тебя не получится вернуться на мое место как Татьяне Лариной.

Я закатила глаза. Больно мне это нужно. Всё, что я так хотела узнать, уже давно было в моих руках.

– Не бойся, даже под дверью сидеть не стану, – посмеялась я.

– Ладно, Хатико, отчаливаем.

Он скоро переоделся и, краснея, вытащил чемоданы за дверь. Вызвали такси. Ехали медленно, словно машина обязательно должна сломаться, как только скорость ее увеличится хоть еще немного. Сидели позади, держались за руки. Он смотрел вперед, едва моргая черными ресницами. Серые глаза слабо светились от умирающего луча солнца. Ник оглянулся на меня, видимо, чувствуя мой пристальный взгляд. Едва улыбнулся. Как же я буду скучать по нему, по его редкой улыбке, по его смешливому выражению лица, по его объятиям.

Сидели на вокзале. Ждали поезда.

Стояли на перроне. Он, как обычно, держал руку в кармане. Лицо его было спокойно. Шум железа раздавался все ближе. Светлые волосы колыхались под дыханием холодного ветра.

Да, я смотрела на его все это время. Видела, как в первый раз, со спины. Я, стоя около колонны, прижимала руки у груди, и он, высокий, красивый в серых одеждах. Он подошел ко мне, глядя прямо в глаза. Господи, не дай мне забыть этот прощальный поцелуй! Я не хочу! Не хочу отпускать это мгновение! Но наши губы разъединились. И он ушел. Наши лица разделились расстоянием.

Пролетел этот сладко-терпкий запах его духов, взгляд серых глаз, призрачных, таинственных, прошел сквозь меня, длинные ноги прошагали вдаль.

Я стояла, глядя на него полными слез глазами. Пересохшими губами я зашептала, а он отдалялся, не поворачиваясь.

– Ник! – крикнула я, пугая людей.

Я чувствовала взгляды окружающих, но нужного мне – нет. Сердце сжалось. Слезы брызнули из глаз.

– Ник!!!