Читать книгу: «Тьма внутри», страница 3

Сестры

Совесть начала мучить Лиду уже в тот момент, когда она вышла из подъезда дома, где жила сестра. Лида обернулась, глядя на окна, и увидела Инну. Те смотрела ей вслед и, увидев, что Лида оглянулась, радостно улыбнулась и принялась махать рукой.

Инна радовалась – они ведь наконец-то помирились.

Знала бы она…

Лида пошевелила пальцами в ответ, выдавила улыбку. Отвернулась, поспешно пошла в сторону остановки. Больше она не улыбалась.

«Хватит грызть себя! Все ты правильно сделала! А как надо было поступить? Инка сама виновата!»

Инна была виновата в том, что… была.

А ведь как они дружили! Не разлей вода! Не просто двоюродными сестрами были, а лучшими подругами всю жизнь друг друга считали. До недавнего времени.

Матери их были родными сестрами. Почти в одно время вышли замуж, произвели на свет дочерей (Инна была на три месяца моложе Лиды). Через какое-то время обе развелись, так уж вышло, дочек растили одни.

Девочки жили через несколько остановок друг от друга, ходили в разные школы, но постоянно общались: проводили вместе выходные, были записаны в одни и те же кружки во Дворце пионеров, гуляли вместе после уроков, а на каникулах и вовсе не расставались.

Поступили в один вуз, правда, на разные факультеты. У Инны была любовь к математике, а у Лиды особых предпочтений не имелось, пошла туда, куда легче поступить. Но пары часто заканчивались в одно время, так что сестры вместе ездили в институт и возвращались обратно. Танцы, походы в кино, прогулки по парку – никогда не расставались, ни у той, ни у другой не было подруги ближе. И мальчиков обсуждали, и преподавателей дружно костерили, и планы строили.

Потом, конечно, жизнь у каждой своим путем пошла.

Лида сразу после института замуж вышла, вскоре дочку Галю родила. Теперь Галочке двадцать шесть, замужем, у Лиды внук подрастает. Работала Лида товароведом, не жаловалась, все у нее было хорошо, по крайней мере, ровно, без особых потрясений.

Инна замуж так и не вышла. Была с детства нацелена на карьеру: училась гораздо лучше Лиды, институт с красным дипломом окончила, сразу ее на работу хорошую взяли, и потом она только вверх по лесенке поднималась, от одной должности к другой. Трудилась Инна по финансовой части. Как сама говорила, мир цифр был ей понятнее и приятнее всего прочего.

Теперь Инна, конечно, была на пенсии. Жила в трехкомнатной квартире, каждое лето путешествовала, любила красиво одеваться, делала маникюр и модную стрижку. Хоть были ровесницами, Инна выглядела моложе сестры, которая себя, если честно, запустила.

Да и как не запустить? В отличие от Инны, на пенсии Лида дома не сидела, «по заграницам» не ездила, по салонам не ходила. Приходилось продолжать работать, денег-то вечно не хватало. Муж на инвалидности – сердечник. Зять учителем в школе, копейки получает. Дочь в декретном. И все впятером ютятся в двухкомнатной квартирке, которая Лиде от покойной матери досталась. Если внук капризничает, зубки режутся или еще что, так все в доме не спят, а утром Лиде на работу. Какая тут красота и покой?

Но Лида не жаловалась. И, в общем-то, довольна была жизнью. Здоровье не подводило, во всяком случае, не сильно беспокоило. Дети и внуки – это счастье. Муж хороший, спокойный, непьющий. Зять уважительный. А скоро внук подрастет, в садик его отдадут, дочка на работу выйдет, они с мужем вдвоем станут работать и, может, на ипотеку смогут замахнуться, съедут от родителей. Тогда Лида работать бросит, будут они с мужем отдыхать, в санаторий съездят или еще куда.

Сестры продолжали дружить, были близки, как всегда. Регулярно ходили друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, каждый день созванивались. Инна давала денег в долг, не требуя скорого возврата, покупала сестре и всем остальным дорогие подарки, постоянно привозила гостинцы.

Все было бы хорошо, не помри тетя Тамара.

Тетя Тамара, мать Лиды и мать Инны были родными сестрами. Тамара – младшая. Незамужняя, одинокая. Матери Лиды и Инны умерли, а тетя Тамара, как она сама говаривала, никуда не собиралась. Но тут дело такое, собирайся или нет, а срок придет – и отправишься.

Умерла тетя Тамара, немного не дожив до девяноста лет. Грустное событие, но ушла она во сне, тихо, без мучений. Похороны Инна и Лида организовывали вместе.

– Все, Лидусь, вот и тети Тамары нет с нами, – сказала Инна. – Ни родителей, ни тетушки, одни мы с тобой друг у друга. Я имею в виду, что старших родственников нет.

Лида тихо плакала и кивала.

Девятый день прошел, сороковой. А потом пришло время про завещание теткино подумать. Все было без неожиданностей. Кроме «однушки» в спальном районе, у тети Тамары ничего не имелось, а квартиру она завещала своим племянницам, в равных долях (если обе на момент вступления в наследство живы, а если кого-то из них уже нет, то жилплощадь получает та, кто пережила сестру).

Как сказала Инна, по справедливости.

Лида сначала согласилась с этими словами, а потом, лежа ночью без сна и слушая вопли шестимесячного внука, передумала.

Какая же это справедливость? Ведь ей, Лиде, квартира, как ни крути, нужнее в сто раз! Инне-то она на что? Сестра и без того одна в хоромах, как барыня. А они на головах друг у друга, ни выспаться, ни отдохнуть пожилым людям. Как было бы хорошо, достанься жилплощадь Лиде! Она сразу же отселила бы туда дочь с зятем и внуком, а они с мужем зажили бы спокойно.

Чем дольше Лида думала на эту тему, тем более разумным все казалось. Однако она понимала, что прагматичная Инна, любящая, как сама говорила, цифры (а значит, и деньги) больше, чем людей, на такое не пойдет.

Не согласится взять и переписать свою долю в наследстве на сестру. Не сделает Лиде такого подарка. Хорошо, но можно ведь предложить ей что-то взамен? И тут Лиду осенило.

Все просто! Квартира отходит Лиде, а ее дочка с зятем (и Лида поможет) будут Инне ее долю (половину стоимости квартиры) постепенно выплачивать. Как в ипотеку, только без процентов, свои же люди.

На следующий день Лида встретилась с сестрой и выложила все как на духу. Должна же она понять.

Только ничего-то Инна не поняла. Бровки домиком сделала, а после прочла сестре лекцию про то, что нечего командовать и чужой жизнью распоряжаться.

– Выплачивать вы станете через пень-колоду. Как будто я не знаю! Сколько раз такое бывало. То ребенок заболел, то премию задержали, то еще чего; потерпи, Инна, позже отдадим. Честно-честно. А мне попросить неудобно будет, я себя знаю. Далее. Я финансист, в таких вещах понимаю: деньги обесцениваются с годами. Когда вы планируете рассчитаться? Через двадцать лет? К тому моменту это копейки будут.

– Хорошо, а если мы кредит в банке возьмем и выплатим сумму сразу? – скрипнув зубами, спросила Лида.

– Хороший вариант, только нереальный. Ссуду вам никто не даст. Сумма большая, хоть квартира и однокомнатная, я узнавала цены. У вас куча кредитов, ты сама говорила, банк вам больше не одобрит. Нет, давай-ка уж лучше тетину квартиру продадим, как хотели, а деньги пополам!

– Что я на эту половину возьму? – взвилась Лида. – Квартиру не купить, на первый взнос по ипотеке если только, а как ее выплачивать, коли дочь не работает еще, а у зятя зарплата – слезы? Мне платить? Я и так пашу, как лошадь! Побойся бога!

– Бога вспомнила? – прищурилась сестра. – Себя жалеешь? А меня кто пожалеет? Ты всю жизнь вполсилы работала, на работе в основном чаи гоняла, а я днями и ночами землю носом рыла. От мамочки мне что досталось? Комнатенка в коммуналке! Остальное своим горбом заработала! Благополучие мне на блюдечке никто не принес. А теперь у меня мечта: продам все, наследственные добавлю – и уеду к морю жить, может, даже в другую страну. Буду наслаждаться жизнью, возможно, еще и мужчину встречу, замуж выйду. Поэтому нет, дорогая Лидочка. Тебе деньги нужны? И мне не меньше! А что мы разного от жизни хотим, условия у нас разные, так ведь каждый сам выбор делал!

Лида ушла несолоно хлебавши, оскорбленная и обиженная. С той поры общались сестры только по делу, во время оформления бумаг, разговаривали сквозь зубы.

А ведь им всегда казалось, что поссориться из-за денег они не могут. Лида вспоминала, как они обсуждали полулегендарный случай, то ли с кем-то произошедший, то ли случившийся только в кино, про то, как человек хотел купить билет моментальной лотереи, но ему не хватило пяти копеек. Приятель добавил, а билет оказался выигрышным. И они поссорились из-за выигрыша. Тот, кто добавил, хотел свою долю, а первый желал забрать себе всю сумму, за вычетом пяти копеек.

– Что за дележка! Дураки и скряги, разве можно из-за такого ругаться? – соглашались друг с другом сестры.

А теперь оказалось, можно из-за денег и имущества ругаться, еще как. Лиде было досадно, хотелось отомстить, она строила разные планы. Например, думала, станет затягивать процесс продажи квартиры, вставлять палки в колеса, пусть Инна попробует без нее обойтись! Никуда ведь без ее подписи. Ишь, удумала: принца искать за рубежом на старости лет!

Глядишь, помается, поймет – и согласится на Лидино предложение. Лучше каждый месяц по чуть-чуть получать, чем совсем ничего.

Время шло, и мало-помалу боевой Лидин настрой таял. Допустим, затянет она продажу. Инке-то что, будет себе жить в своем дворце, а ей каково? Хочется скорее решить жилищный вопрос, разъехаться.

Шанс все уладить был перед носом, но не давался в руки, и Лида чувствовала, как растет злость на сестру. Черное отчаяние наполняло душу. Годы идут, она не молодеет. Так и будут они с дочкой на одной кухне толкаться? Надоело на зятя натыкаться всюду; хоть и хороший, а чужой, по сути, человек. Ссоры участились, члены семьи плохо спали, уставали, дергались, раздражались и упрекали друг друга.

И это можно прекратить, согласись Инна, будь она человеком. Так нет!

Инна.

Она стояла между Лидой и ее грядущей, возможной спокойной жизнью. Постепенно превратилась из любимой сестры и лучшей подруги в лютого врага. Потом пришли мысли, что лучше бы ее и вовсе не было. А следом – понимание: если Инны не будет, то вообще все ее имущество достанется Лиде, ближайшей родственнице.

Пусть бы этой стервы не было, крутилось в голове. Но Инна была, никуда не девалась. И не денется, если Лида не предпримет что-то.

Если бы несколько месяцев назад Лиде сказали, что она всерьез будет обдумывать идею, как избавиться от Инны, она бы этому человеку в лицо расхохоталась. Да и не только от Инны, вообще от кого бы то ни было. Это же ужас что такое! Лида хороший, порядочный человек.

Но скачок произошел не сразу, и в постепенности перехода была вся соль. Сначала вполне приемлемым показалось одно, затем другое, а потом и мысль о том, что Инна должна умереть, стала казаться обыденной.

Оставалось найти способ. Не садиться же за убийство в тюрьму.

Тут сработала пословица: на ловца и зверь бежит.

В одну из суббот встретила Лида на рынке бывшую одноклассницу. Разговорились, и та мимолетом упомянула, что у соседки муж загулял, ушел к другой. Чуть не развелись. Но потом супружник вернулся.

– Понял, что лучше родной жены не сыщет?

– Ага, как же! Понял он. Кобелина тот еще, всю жизнь ни одной юбки не пропускал. А она решила – хватит. Пошла к ведьме.

– Да ты что! Всерьез думала, что поможет?

Одноклассница ухмыльнулась.

– Еще как помогло! Сидит теперь, как пришитый, в глаза заглядывает, пылинки сдувает. Не надышится на жену. Сильная ведьма, свое дело знает.

– Что за ведьма?

– Неподалеку от Дворца пионеров живет, в старых домах. Да ты знаешь! Мы еще про нее в детстве всякие страшилки рассказывали.

Что-то такое и впрямь мелькало в памяти. Одноклассница еще раз объяснила Лиде, где живет ведьма, и…

Так и вышло, что через неделю Лида пришла к ней за помощью. А что? Ничего она не потеряет. Но вдруг ведьма в самом деле сделает все, как надо? Никакое следствие Лиду не заподозрит. Проблема будет решена.

Ведьма была на ведьму совсем не похожа. Не то чтобы Лиде приходилось часто их видеть, но в книжках и фильмах колдуний другими изображают. А у этой – ни косматых седых волос, ни бородавок, ни горбатой спины, ни черных одеяний. Женщина как женщина. Ухоженная, взгляд твердый, прямой, губы тонкие. Лида подумала только, что ведьма должна быть постарше, а она выглядела едва ли не моложе Лиды. Колдовские чары, не иначе.

Дом у ведьмы тоже оказался обычный, разве что побогаче соседних, а так – ни магических шаров, ни пучков сушеных трав, ни черепов, ни метлы, ни черной кошки. Обстановка современная, стильная, Лиде на такую в жизни не заработать. Забор двухметровый, каменный – богатство и тайны клиентов охранять.

Путаясь и запинаясь, Лида поведала ведьме свою печальную историю, пожаловалась на беду. Ведьма выслушала, никакого сочувствия не проявила, спросила деловито, чего конкретно хочет Лида. Смерти сестры?

Та помялась: нечасто такое в лоб спрашивают, неудобно как-то. Но решилась и ответила, что именно этого и желает.

– Уверены? На попятную не пойдете? Если согласие дадите, ничего изменить не получится.

Лида снова на секунду задумалась, но потом мотнула головой: согласна!

– Только чтобы все выглядело естественно. И на меня никто не подумал.

– Не бойтесь, не подумают.

– А как вы…

– Не ваша печаль, – отрезала ведьма и велела прийти через день, принести фотографию сестры, где она снята одна, а еще – вещь. Новую, специально для сестры купленную.

– Покупайте что-то по-настоящему хорошее, не копеечное, не скупитесь. Такое, что от всей души подарили бы, с любовью, желая порадовать сестру. Лучше из одежды что-то.

– Ой, она платочки, шарфики разные обожает. У нее их миллион!

– Шарфик – это отлично! – Глаза ведьмы вспыхнули. – Несите. И деньги не забудьте.

Женщина назвала сумму, присовокупив, что услуги ее недешевы, зато работает она с гарантией. Лида чуть в обморок не упала – цены-то нынче! Но сказала, что принесет и деньги, и шарфик, и фотографию.

Снова встретились через день. Ведьма осталась довольна. Да и как иначе, Лида все принесла до копеечки (пришлось извернутся, конечно, но достала), фотография была качественная, а шарфик – шелковый, дорогущий, нарядный.

Ведьма велела прийти завтра. Лида пришла и получила шарфик обратно. Удивилась, конечно, а ведьма ее огорошила:

– Сегодня или в крайнем случае завтра пойдете к сестре и подарите. Будет она его носить или нет, неважно. Главное, чтобы приняла из ваших рук. И все. Дальше вам останется только ждать исхода.

Так и сказала – «исхода».

…Вот и вышло, что Лида пришла к Инне в гости впервые после памятной ссоры. Принесла, мол, подарочек, от чистого сердца, прости ты меня, дуру грешную, была неправа, давай мириться и все в таком духе.

Лида волновалась настолько, что говорить не могла, руки тряслись, голос дрожал, слезы в глазах стояли. Но так даже лучше вышло, натуральнее. Инна тоже заплакала, обняла сестру, сказала, что очень скучала, жалеет об их ссоре и своих жестких словах, что Лидуся – ее самый родной и любимый человек.

Шарфик взяла, растрогалась, на шею повязала.

А про то, что согласна на ее предложение, ни словечка не произнесла, отметила про себя Лида, когда они стояли в прихожей в обнимку и рыдали друг у друга на плече.

После успокоились, пошли чай пить.

– Я как раз шарлотку испекла, – сказала Инна. – Ты же ее любишь, и мне захотелось. Увидела яблоки – красные, румяные, дай, думаю, испеку. Прямо как приманила тебя!

Инна радовалась, не знала, куда усадить сестру, выставила на стол, кроме шарлотки, много всякого разного, вкусного. Лида и ела, и пила, и улыбалась, стараясь не подать виду, что на душе кошки скребут. Инна была так счастлива их примирению! Она ведь не догадывалась, что Лида пришла фактически ее убить; шарфик теребила, улыбалась. А Лиде захотелось повиниться, сорвать тряпку с шеи сестры…

Но потом она вспомнила свою тесную квартирку, бессонные ночи, вчерашний скандал с дочерью и зятем и решила: что сделано, то сделано.

Уйдя от Инны, пришла домой и сразу легла спать. Всю ночь проспала, настолько вымоталась, что ничего ее не беспокоило.

Потянулось время в ожидании «исхода».

Сестры теперь опять постоянно были на связи, перезванивались, и Инна на второй уже день пожаловалась Лиде на дурное самочувствие.

– Давит в груди. Дышать трудно. Ночью спать не могла. Сердце, что ли?

Лида закудахтала, стала советовать пойти ко врачу, не запускать.

Инна сходила в больницу, отчиталась: кардиограмма хорошая, давление в пределах нормы, но симптомы тревожные, сказал доктор, надо бы дополнительные обследования пройти. И побыстрее. Инна записалась на анализы и прочие процедуры.

Звонила она каждый день, и голос ее с каждым разом становился все более слабым, тихим. Спала Инна теперь сидя, подвернув под спину свернутое в рулон покрывало: по-иному не могла заснуть, задыхалась. Но даже так сон не шел, сердце колотилось, голова кружилась, как от недостатка кислорода.

– Будто камень на грудь положили, – жаловалась Инна Лиде, – тяжесть постоянно.

Лиде было несладко это слушать. И жалко Инну, мучается ведь человек. И страшно: она тому причиной, обрекла сестру. Если есть на свете Бог, как он на этакое зверство посмотрит?

Сколько раз порывалась сказать: я, я виновата, но молчала, конечно. Чего уж теперь. От переживаний Лида и сама занедужила. Животом начала маяться, с пищеварением нелады. Живот вечно надутый, как барабан, побаливает, в туалет не набегаешься. И подташнивает еще.

Лида глотала таблетки, но они не особо помогали, симптомы нарастали. И однажды случилось страшное.

Она принимала душ, когда заметила это. Шишку, вздувшуюся на животе. Лида осторожно прикоснулась к ней. Вроде не больно. Плотная, упругая, но не слишком твердая. Лида продолжала ощупывать странное новообразование, как вдруг шишка прямо под ее рукой шевельнулась. Бугор пополз в сторону, на мгновение пропал, а потом вздулась новая шишка, на сей раз ближе к пупку.

Лида еле сдержалась, чтобы не заорать от ужаса. Кое-как выбралась из ванны, схватила полотенце. Из зеркала на нее смотрело молочно-белое лицо с глазами-плошками.

– Что это такое? – спросила Лида у своего отражения. – Оно живое?

Похоже, так и было. Причина дурного самочувствия именно в том, что внутри Лиды, в животе ее поселилось некое существо. Паразиты? Глисты? Но не могут же они быть такого размера! Какая-то тварь передвигается под кожей, ползает, и каждое ее движение отдается жгучей болью.

Лида перестала есть, ее постоянно подташнивало и лихорадило. Она побледнела, начала стремительно худеть. Домочадцы заметили, перепугались, стали гнать к доктору. Только Лида знала: никакие врачи не помогут. Кара это, самая настоящая кара Господня за дурные намерения.

Инне тем временем тоже становилось хуже, она звонила, жаловалась на здоровье. Сестры говорили друг дружке, до чего обеим плохо, и Инна удивлялась, как все синхронно.

– Мы с тобой всегда чувствовали друг друга. Помнишь, болели в детстве в одно время.

Говорила Инна сипло, слабо. Лида и сама еле языком ворочала. Тварь, которая обитала в животе, пожирала несчастную изнутри. Но никто, кроме Лиды, ее не видел – ни муж, ни дочь, ни доктор, к которому она по настоянию родных пошла. Люди не замечали, что под кожей Лиды движется неведомое существо, не замечали вспучивающихся бугров и шишек, даже если смотрели прямо на них.

«Моя жадность грызет меня», – думала Лида, плача по ночам в ванной.

Конечно, она позвонила ведьме. Сразу позвонила, как заметила существо в животе.

– Ваше колдовство ко мне вернулось! По мне ударило!

– Исключено. Полностью. Быть такого не может.

– Значит, я была права, – провыла Лида, – бог наказал.

– Я с богом дел не имею, – ответствовала ведьма. – С всевышним сами разбирайтесь. Вы сделали заказ, оплатили, я все выполнила в точности, как вы хотели. Еще несколько дней – и вопрос с вашей сестрой будет окончательно решен.

– Ага! И мой тоже! Я помру вместе с ней! – крикнула Лида. – Чувствую, так и будет! Давайте все вернем назад, как было! Я не хочу, отмените то, что происходит с сестрой.

Ведьма негромко рассмеялась.

– Как говорится, фарш невозможно провернуть назад. Я предупреждала: если согласие дадите, ничего изменить не получится. Вы знали, на что идете. Ничего не поделаешь, милочка. Ваша сестра не выживет. Это факт.

Лида уговаривала, взывала к совести ведьмы – ничто не помогало. Силы Лиды таяли, она и с постели поднималась с трудом, дни ее явно были сочтены. Как и дни Инны, которая уже и говорить не могла.

Несколько раз, пока они еще общались по телефону, Лида хотела рассказать сестре правду, повиниться, попросить прощения, но не могла заставить себя признаться. Да это и не помогло бы.

Зачем, зачем она все затеяла? Как хорошо было: и столько лет впереди, и совесть чиста. Надо было сделать, как положено, продать квартиру, деньги пополам. Не затевать этих разговоров, глупого спора, не ссориться – и жили бы припеваючи, и общались, и, может, Инна вправду поселилась у моря, а Лида с мужем к ней в гости ездила.

А теперь…

Тварь в утробе, по ощущениям Лиды, выросла до гигантских размеров и теперь не ползала, тело ее не выпирало тут и там в виде шишек, она лишь ворочалась, заняв все пространство в раздувшемся животе Лиды.

Дочь, муж, зять, даже крошка-внук плакали, переживали, места себе не находили. И тогда Лида решила предпринять последнюю попытку спастись. Снова позвонила ведьме и заявила, что придет к ней, сядет у ворот и не уйдет, пока та ей не поможет.

– Терять все равно нечего, – сказала Лида. – Так и эдак помру.

Ведьма вздохнула, разрешила прийти, обещала подумать, что можно сделать, назначила время. Лида собралась и поехала.

Вышла из дома гораздо раньше, чем было нужно: боялась опоздать к назначенному часу, а потому добралась намного ранее. Идя по улице, Лида снова и снова думала о том, как могла она столь жестоко поступить с сестрой. Сейчас это казалось диким, невозможным. Не иначе бес попутал.

Лида подошла к дому ведьмы. Еще полчаса подождать придется. Поискала глазами, куда присесть, увидела на другой стороне улицы лавочку. Села, приготовилась ждать.

Внезапно ворота ведьминого дома открылись, со двора вышла женщина. Предыдущая посетительница. Ведьма специально назначала прием так, чтобы клиенты не встречались. Не приди Лида чересчур рано, не увидела бы ее.

Она вскочила с лавки, позабыв про слабость и боль в животе.

– Инна!

Сестра вскинула голову и наткнулась взглядом на Лиду. Худая, изможденная, волосы сальные, нечесаные, под глазами синяки, лицо белое – сама на себя не похожа.

Лида хотела о многом спросить и многое сказать, но слова встали поперек горла, как…

Наверное, как кусок шарлотки, которую испекла тогда Инна. Конечно, она обрадовалась появлению сестры: не пришлось самой идти, угощать Лиду пирогом с проклятьем.

Инна тоже застыла, смотрела на Лиду, не в силах ничего сказать, только открывая и закрывая рот, шевеля бледными губами.

Почему ведьма не сказала, не предупредила, знала ведь, все знала!

Но что ведьме до их дел? Взяла деньги с той и с другой. Это был их выбор.

«Как мы с тобой дошли до такого?» – думала Лида.

Инна думала примерно о том же.

Так и стояли сестры по разные стороны дороги, глядели друг на друга и молчали.