Читать книгу: «Подлодка «Курск» (К-141). От очевидца событий»

Глава 1. 1996 – 1998 годы.

Мы стояли на пирсе. Тихо падал весенний снег. Он скользил по черному корпусу корабля, не оставляя следов на толстой резине. 15-сантиметровыми пластинами покрывают корпус титановых лодок для радиолокационной непроницаемости, одним словом, чтобы уменьшить шумность корабля, сделать незаметным его «почерк».

– Любит он море! – как-то совсем буднично сказал Игорь Найденов.

– Кто?

– Да, корабль, – он кивнул на "Курск". – Корабли для того и создают, чтоб в моря ходить.

Любовь… Корабль… Как трагично звучат эти слова: эта подлодка так любит море, что обручилась с ним навсегда?

Трудное это было время, для флота – особенно. Зарплату задерживали, старые подводные волки уходили «на сушу». Новые кадры были слабыми и неподготовленными. Тогда многие стояли на разломе своей судьбы. Легче всего ответить на вопрос, почему уходят ребята? Банальный ответ здесь не проходит, дескать, увольняются слабые, остаются сильные. На мой взгляд уходили гибкие мобильные люди, оставались – стабильные, устойчивые. Жизни нужны и те, и другие. И флоту нужны и те, и другие.

Мы только что выбрались из подлодки, где говорили с ребятами обо всем этом. Из моих оппонентов в живых остался только старпом Михаил Коцегуб – во время курских событий он учился на офицерских курсах.

Игорь Анатольевич Найденов, заместитель по воспитательной работе АПРК "Курск" уйдет «на гражданку» в 1998-м. Кто бы тогда мог подумать, что тихий заштатный военный городок скоро станет центром невероятных событий.

От автора.

Зачем вспоминать то, что случилось 25 лет назад? Конкретных ответов на наши вопросы нет. Так или примерно так я думала некоторое время назад. Пока не случилось трагическое событие – на СВО погиб мой племянник, который до этого служил на одной из подводных лодок видяевского гарнизона.

Древние философы считали, что все происходящие в мире события, как и люди, связаны между собой. К сожалению, мы так отравлены материализмом, что нам трудно эту позицию. Нам не хочется верить в то, что человек – всего лишь частица огромной вселенной, что наша индивидуальность не так уж и уникальна, что мы не вершители своей судьбы, что наша гордыня, взращенная цивилизацией и подпитанная современными установками, является причиной многих наших бедствий.

Эта книга для тех, кто умеет думать.

12 августа 2000 года погиб Атомный подводный ракетный крейсер «Курск». Это случилось в Баренцевом море, подлодка дислоцировалась в гарнизоне Видяево. Те, кто постарше, хорошо помнят эти события, которые не только потрясли мир, но стали началом нашего беспокойного трагического века и первыми решительными шагами российского президента Владимира Путина.

Уже тогда мир начал меняться.

2000-й год стал началом нового века и нового времени, особенно для России. Он мог стать новым, возможно, более гармоничным временем. А мог взорвать мир. Смысл высокой трагедии в том, что она сплотила миллионы людей во всем мире, тысячи моряков и десятки тысяч военных моряков. Само это происшествие могло стать единым нравственнообразующим стержнем, на который бы нанизывались более близкие отношения между людьми и народами. Тогда еще было время для такой позиции, сегодня – нет.

Обо всем этом читайте в этой книге. Скажу лишь несколько слов о том, как я стала свидетелем тех событий. В 1999 году мы из подмосковной коммуналки переехали в Видяево, где муж стал служить по контракту на одной из подводных лодок. А меня пригласили работать в Седьмую дивизию инструктором по работе с семьями, а заодно исполнять обязанности летописца – дивизия готовилась к своему 35-летию, руководство планировало издать книгу. Так получилось, что я записывала все события подряд. Как журналист я работала в крупных издательских домах – в газетах «Жизнь», «Московский комсомолец», «Подмосковье сегодня», последние годы была заместителем главного редактора районной газеты. Пишу это исключительно для создания более доверительной атмосферы.

Наше повествование будет идти вслед за хронологией событий, которые я записывала в общие тетради, их набралось семь. Значительная часть книги посвящена Любви юных курянок.

Мой племянник погиб на войне.

Дениску все любили, малышом он был на редкость обаятельным и забавным, а когда вырос – стал добрым человеком. Характер, однако, у него был настойчивый и целеустремленный.

Запомнилось, что до трех лет племянник не разговаривал, а показывал знаками, что он хочет, например, месяц – делит ладонь пополам. А в три года заговорил чисто и правильно. Вот также – чисто и правильно – он строил свою жизнь.

Семья Мариненко в то время жила в Казахстане, Денис был средним сыном Вячеслава и Людмилы, моей сестры.

В 1995-м году они переехали в Мурманскую область, в тогда еще неизвестный поселок Видяево, где через пять лет грянула трагедия с подводной лодкой «Курск» – первым вестником нашего трагического века.

Видяево был закрытым военным гарнизоном, и это, конечно, влияло на судьбу местных мальчишек. Многие из них становились подводниками, у них и игры были морские: компас, штурвал, корабль посреди сопки, в зарослях шалфея мелькали вихрастые головки.

В положенное время Денис Мариненко закончил видяевскую школу. В положенное время отправился в армию. Служил в знаменитой Псковской дивизии воздушно-десантных войск. После окончания службы Денис заключил контракт с дивизией и прослужил еще четыре года.

Когда я у него спрашивала, сколько раз он прыгал с парашютом, он говорил, что не считал, много. А когда интересовалась, страшно ли прыгать с такой высоты, он смеялся и отвечал вопросом на вопрос: а что там страшного?

Денис, как водится в тех краях, стал подводником, служил на БАПЛ «Нижний Новгород». Семью почти не видел – вахты, дежурства, походы отнимали все его время. Только в отпуске удавалось тесно общаться со своими детьми, они мечтали после окончания службы уехать в Обнинск, где у Дениса были друзья и куда ездили каждое лето. Ребята росли хорошими, крепкими: четверо своих, и одного он усыновил, всего пятеро, семья немаленькая, кормить, одевать, растить – задача не из легких.

В 2021 году Денис был переведен в Печенгу, до конца контракта оставалась служить три месяца. На это время он и ушел на СВО, но контракт автоматически продлили всем бойцам – и вместо трех месяцев пришлось воевать два с лишним года. Трудно сказать, почему ребята уходят на войну – по разным причинам, и кроме желания защищать родину, наверное, есть и другие причины. Специальная военная операция и, как следствие, трагедии в приграничных городах, в том числе и в городе Курске – вот что стало связующим звеном между подлодкой «Курск» и нынешним временем.

Два раза Деня, так его звали друзья, приезжал в отпуск – уверенный, загоревший, казалось, знал что-то такое, чего нам уже не понять. Уже тогда был награжден медалью «За спасение» – переправлял на катере раненых с правого берега Днепра.

Последний раз, третий, был в отпуске в октябре 2024 года, и меня обдало холодом, когда я увидела его глаза – невыразимую тоску невозможно было скрыть.

Через две недели, 5 ноября 2024 года Денис Мариненко погиб на острове Долгий, который отделяет Егорлыцкий залив от Черного моря. Тогда он привез на катере обеспечение для бойцов, которые базировались на этом острове.

Мама Дениса узнала о гибели сына только через две недели. При каких обстоятельствах это произошло, никто не сообщил, посмертно Денис Вячеславович Мариненко был награжден орденом Мужества, редкой и достойной бойцов наградой.

Ему исполнился 41 год. Осталось четверо несовершеннолетних детей, младшему Андрияну только семь. Конечно, всем нам плохо без него, особенно детям. Как Людмила и Вячеслав пережили смерть сына, об этом не расскажешь. А он? Что происходит с человеком, точнее, с его душой, когда он умирает?

Не знаю, но вот что интересно. Мы знали, что Денис находится в Херсоне, что он служит рулевым на катере. Через три дня после его смерти мне приснился этот мальчик, веселый, красивый, спокойный, он сказал: зато я в море накупался вдоволь. Я позвонила сестре, она ответила: почему в море, он же на Днепре? И мы решили, что это сон-иносказание, мы не знали тогда, что его уже нет.

Прощался.

Эта книга посвящается моему племяннику, видяевскому подводнику Денису Мариненко, погибшему на СВО 5 ноября 2024 года.

На краю Земли

Самая крайняя точка Европейской части России – 68-я широта. Севернее – только маленький кусочек Норвегии, дальше земли нет – здесь хозяйничает Северный Ледовитый океан. Это Видяево – тот самый гарнизон, где в двухтысячном произошла трагедия, ставшая знаменитой. Но это потом, а сейчас – здесь царит безмятежность, как бывает в местах, где люди спаяны общими трудностями и общими надеждами.

Почему же люди не уезжали из этих мест, если было так трудно? А куда? Для многих эта земля была единственным местом, где у них был дом, другие прибыли на военную службу. А все мы были заложниками нашей страны, в которой наступили очень трудные времена – разруха, голод, безработица.

Но вот появилась возможность уехать, отдохнуть от полярного захолустья. А северяне остаются и почему-то иногда возвращаются, если уехали. Они любят эту землю, как бы ни парадоксально это ни звучало.

В этом году мы вновь побывали в Видяево. Суровая полярная ночь, бесконечный снег и чернеющие скалы – довольно мрачная картина, а видяевцы веселы и как будто довольны. Об этом говорят их улыбки, санки и лыжи, иллюминация на окнах в преддверии Нового года.

Губа Ара

Север – это собрание парадоксов. Полярный день и полярная ночь – один из них. Летом солнца так много, что жители обзаводятся плотными шторами, чтобы выспаться. В июне-июле солнце кругами ходит по небосводу, как заведенное. Днем – по малому кругу над головой, ночью – по большому над горизонтом. Проснешься, стрелки часов застыли на цифре «4» – то ли утро, то ли вечер? Глянешь в окно – солнце сияет, загорелые люди идут на пикник, грибники на сопках с корзинами бродят.

– День? – кричит в окно невыспавшийся мичман.

– Ночь! – хором отвечают с улицы.

Кстати, ориентиров на Севере нет. Солнце не в счет, компас водит за нос, с сопок видны одни сопки. Когда уходишь за грибами – любой встречный военный, запоминая, осматривает нас – на случай, если заблудимся.

Банальное утверждение, что на Севере много воды, не передает всей грандиозности этого явления. Вода везде – это речки, речушки, ручьи, моря и озера – и даже водопады. С самой высокой горы, нависающей над поселком, ее называют Слоновкой, видно, как разбегаются во все стороны ровные цепочки озер. На севере – до Баренца, на юге – до Мурманска, на западе – до Норвегии, на востоке сияет залив Ура-губа. В крохотных озерцах на вершине сопок вода так прогревается летом, что можно купаться. В заливе вода так холодна, что если какой-нибудь подвыпивший гражданин рискнет окунуться, то уже через семь минут он не жилец.

Видяевцы шутят, что на Севере два времени года – 11 месяцев зима, остальное – лето. А на мой взгляд сезонное распределение времен года все же выглядит по-другому: июнь – настала весна, июль – лето, август – осень, все остальное – зима. Зимой видяевцы впадают в спячку, фигурально выражаясь, конечно, в военном гарнизоне спать не полагается, но все ходят в сумраке как сонные мухи и ждут весну.

Из всех времен года видяевцы больше всего любят осень. Это свежий ядреный воздух, яркие краски, крепкий грибной аромат – и встречи друзей, которые вернулись из отпусков.

При чем здесь лорд Великобритании?

– За маленькую, но Империю! – любил произнести тост во время приезда гостей командир дивизии, контр-адмирал Михаил Кузнецов.

Северный флот владел искусством создания фасадов в совершенстве. У Седьмой дивизии блестящим был не только фасад. На фоне уничтожения ремонтных баз дивизия умудрялась выходить в море, поддерживая свою боеготовность всеми средствами.

Империя держалась на связях контр-адмирала Михаила Кузнецова, а также упорстве и креативности начальника отдела по воспитательной работе, капитана 1 ранга Ивана Нидзиева.

На столе у командира дивизии Михаила Кузнецова красовались разные металлические штучки – он то собирал их, то разбирал: колесики, винтики, шурупы. Как будто играл, но на самом деле за адмиральскими погонами Михаила Юрьевича стояла сложная судьба моряка-подводника, огромный опыт наплаванности – три тысячи суток своей жизни он провел под водой, это 23 «автономки», своего рода рекорд в нашей стране.

За техническую сторону службы 7 дивизии отвечал начальник штаба, капитан 1 ранга Владимир Багрянцев и его заместитель, капитан 1 ранга Виктор Краснобаев.

Империя процветала. Целые фуры из подшефных городов везли в Видяево продовольствие и сантехнику, трубы и ксероксы, мебель и технику. На дворе стояли трудные девяностые. Пишу это исключительно для того, чтобы современники понимали, как неоднозначно воспринималась обеспеченность и устойчивость Седьмой дивизии.

Приезжали к нам и звезды современной эстрады – Иосиф Кобзон, Юрий Антонов, группа "На-на", кстати, они были на "Курске", у меня сохранились фотографии – к сожалению, плохого качества.

И… прежде чем прийти к каким-то выводам о том, что же произошло с атомной субмариной, надо понять, каковы были предпосылки ее, чем жил и дышал российский флот. Комплекс причин возник не вчера, не в 2000-м, а гораздо раньше.

Конечно, не Седьмая дивизия, и не Первая флотилия и даже не Северный флот были причиной трагедии. Но и они тоже.

В укор Седьмой ставился «непотопляемый» "Комсомолец", который погиб в 1989 году (в Шестой дивизии и в другом месте базирования). Подводная лодка К-278 («Комсомолец») была гордостью страны: особо прочный корпус, мировой рекорд погружения (1027м.), 40 процентов живучести (против 14-ти американских). После трагического события Шестая была расформирована, а так называемый человеческий фактор «сослан» в Видяево, где была образована новая Седьмая дивизия. Условия жизни подводников изменились совсем не в лучшую сторону: прежняя база – обустроенный современный город, Видяево – заброшенный поселок с неразвитой инфраструктурой и с плохими бытовыми условиями.

– Седьмая дивизия начинала на пустом месте, – говорит Виктор Краснобаев. – Поселок вымерзал, оставался без воды и электроэнергии. Дивизия при переводе потеряла до 250 классных специалистов, которые вернулись в пункт первоначального базирования, не пожелав расстаться со своими обжитыми квартирами, местом работы членов своей семьи, школой, где учились дети. Это четверть офицерского и мичманского состава дивизии, членов экипажей уникальных титановых кораблей.

Но уже через четыре года в Седьмой дивизии пошли на боевую службу титановые корабли. За это время атомоходы дважды успели сходить на полюс и в высокие широты, несли боевую службу в Ноpвежском и Гpенландском морях, успели даже «снять с должности» 1-го морского лорда Великобритании.

Эта история была широко известна в дивизии, ею гордились. В 1996 году Атомная подводная лодка "Тамбов" несла боевое дежурство вблизи берегов Великобритании. А в это время у матроса Саши Ерохина возник острый приступ аппендицита. Судовой врач ничего не мог сделать – начинался перитонит. Командование в этих условиях разрешило лодке всплыть, Сашу забрал спасательный вертолет и отвез его в английский госпиталь. После этого случая он едва не стал национальным героем Тамбовщины, а на родной лодке на одной из торпед крупными белыми буквами была выведена надпись "За Ерохина!" – это шутка такая, подводная.

В Великобритании, однако, этот случай имел другой резонанс, там как раз шли учения НАТО, и в этот момент под носом великой морской державы всплывает русская подлодка. Палате лордов было не до смеха, а первый лорд Адмиралтейства Великобритании подал в отставку.

Но вернемся в предшествующее трагедии время. Например, по итогам «звездного» 1999 года дивизия заняла привычное четвертое место. Причиной послужило, в том числе, «низкий профессиональный уровень специалистов штаба». Ложь это или не ложь, трудно сказать, скорее, этакая дымовая завеса, которой можно оправдать все, что угодно. В дивизии были крупные специалисты военного дела, к примеру электромеханическую службу возглавлял лауреат Государственной премии, полученной им за освоение кораблей третьего поколения, капитан 1 ранга, сейчас вице-адмирал Виктор Бурсук. Начальник штаба Седьмой дивизии Владимир Багрянцев считался одним из самых перспективных командиров. Флагманский специалист радиотехнической службы Виктор Белогунь, участник всех дальних плаваний кораблей третьего поколения, имел огромный опыт использования современной аппаратуры для обнаружения подводных лодок.

Мало кто знает, что подводная лодка «Курск» после возвращения с последних учений должны были перебазироваться на прежнее место базирования. Это была катастрофа для моряков, многие собирались увольняться, потому что переводили только корабль, экипажу объявили: квартир нет и не будет. А это означало, что экипаж будет добираться на службу за 80 километров, практически не видя семьи, причем за свой счет. Уже в то время моряки скидывались на бензин для автобусов, которые подарили шефы. И делали за свой счет текущий ремонт сложнейшего сооружения: атомная подводная лодка в этом смысле похожа на космический корабль.

Трудно судить о военной необходимости передислокации, ломавшей судьбы подводников, но поговаривали, что была и другая прозаическая причина – сохранность адмиральских погон.

В Первой флотилии числилось 8 лодок. Из них 7 атомных субмарин стояли в Видяево, и 1 – под боком у руководства Первой флотилии в Западной Лице, прошу заметить, что эти сведения являются общедоступными и не являются подрывом обороны страны, Все экипажи Западной Лицы ходили в море на одной АПЛ или по-соседски занимали лодку в Видяево. Не раз и не два лодки после «автономки» возвращались разукомплектованными и восстанавливались Седьмой дивизией. АПРК "Курск" считался лучшим кораблем не только Северного флота, он был лицом Российского флота, особенно после последнего похода в Средиземное море.

– «Война» командования объединения была поддержана командованием флота, им нужен был атомный подводный ракетный крейсер «Курск», – продолжает Виктор Краснобаев. – В связи с тем, что количество кораблей на флоте резко сократилось, а количество штабов и тыловых структур осталось прежним, было необходимым сокращение управленческих структур флота, а это и сокращение адмиральских должностей. Так, при сокращении объединения подводных лодок, сократится как минимум пять адмиральских должностей.

– Раньше АПЛ ремонтировали на плавбазе Специализированной производственно-технической базы (СПТБ-6), потом объявили, что денег на ремонт плавбазы у флота нет, а стало быть, и сама она не нужна. Плавбазу уничтожили, и встал вопрос – где ремонтировать "Курск"? Только на новом месте базирования, где есть свои СПТБ, – поясняет Виктор Краснобаев.

Сегодня, да и после курской трагедии много говорили о нарушении технологий, развале флота, невыполнении флотских требований к безопасности, неумелом руководстве и так далее. Наверное, это все правда. Но в то же время комментаторы забывают, какое это было время и что разруха сопутствовала не только флоту, но и всей стране.

Задолго до этих событий начали продавать военные корабли и распиливать новейшие субмарины, уничтожать ремонтные базы, списывать спасательные аппараты. Подводники научились самостоятельно проводить ремонт из подручных материалов либо покупали запчасти в складчину. Это сегодня выглядит более чем странно – высочайший технологический уровень современных субмарин и приваренные или подвязанные провода, самодельные трубки – тогда это была реальность, способ выживания. На «Курске», к примеру, нашли оригинальный способ замены аккумуляторных батарей. Накануне трагедии я видела на заднем крыльце штабного здания выгруженные аккумуляторные батареи. «Шефы помогли достать составляющие, а придумали у нас в дивизии», – ответил на мой вопрос заместитель командира по воспитательной работе АПЛ Александр Шубин. Не уверена, что этот факт имеет значение для гибели корабля, но то, что он иллюстрирует крайнюю степень разукомплектованности флота – безусловно!

На войне как на войне

Да, на войне, как на войне: свои подданные, свой барабанный грохот, свои регалии и своя тактика. В роли воинов – матросы и офицеры, которые больше всего страдают от флотских разборок. Забегая вперед, скажу, что после курской трагедии мало что изменилось в то время. Только спустя несколько лет флот начал меняться в лучшую сторону, как и вся наша страна.

К 2001 году в СССР и России была построена в общей сложности 261 атомная подводная лодка (АПЛ) – больше половины всех мировых субмарин. В основном это были корабли второго поколения с обычным вооружением. Именно на них подводники стяжали себе славу настоящих морских волков, именно эти АПЛ в свое время по многим показателям опережали американские подводные корабли. Мы первыми всплыли подо льдами Арктики («Даниил Московский»). Первыми создали самые прочные титановые корпуса (945 проект). Первыми – самую глубоководную АПЛ («Комсомолец»). Первыми стали стрелять из-под шапки льда межконтинентальными баллистическими ракетами («Тайфун»).

Где сейчас эта гордость? Распилены, уничтожены, ликвидированы. К 90-м годам флот был сокращен на 45 процентов, задушен недофинансированием. Стапели новостроя пустовали, ремонта требовали почти все корабли. Срок службы российских атомных лодок сократили с 20 до 10 лет, так боеспособные лодки уходили «на кладбище». Это факты из статьи «Бей первой, Катя!», опубликованной в газете «Аргументы недели», автор Альбина Коновалова.

Были и предвестники трагедии. Только при мне в Видяево произошло их несколько.

В марте 1997 года на центральном посту "Курска" повесился матрос.

В июне 1997 года с кручи в глубину озера ныряет автобус с московской делегацией шефов. Тогда от разрыва сердца умер матрос-«срочник», не имевший допуска на перевозку людей – автобус летел со скалы высотой десять метров.

17 сентября 1999 года во время выхода в море на АПРК "Псков" погибает капитан 3 ранга В.И. Возиян (он был «курским»). Он вошел в реакторный отсек, заполненный фреоном-114. Этот случай не получил огласки, безутешной вдове быстренько выдали квартиру в Питере.

Особого внимания заслуживают бесконечные проверки К-141, причем вопреки Корабельному уставу ВМФ, который запрещает проведение в дни осмотров и ремонтов мероприятий по боевой подготовке. С 19 по 27 июля 2000 года на «Курске» проводился планово-предупредительный ремонт. И в те же дни проходили тотальные проверки: 20 июля, 25 июля, 26 июля, 27 июля.

Причиной гибели БАПЛ «Курск» стали не эти факторы, но они, безусловно, сыграли свою роль в трагедии. На алтаре подводного братства в то время находилась огромная масса здоровой части нашего общества – офицеры младшего и среднего состава. Они в свое время ушли разочарованными и преданными руководством флота.

Глава 2. 1999 год.

Ворона кидается кирпичами.

Когда подводная лодки уходит в автономный поход, наступает пора бытовых проблем. Вот здесь и нужен инструктор по работе с семьями, который держит руку на пульсе оставшихся в гарнизоне семей. Женщины с маленькими детьми на это время, как правило, уезжают к родителям, «на материк», как говорят, хотя Видяево находится на полуострове – Кольском, как вы знаете.

Другие остаются, и у них возникают разные проблемы, чаще всего бытовые. Но бывают и другие, например, устройство ребенка в детский сад, получение пайковых денежных средств, помню, однажды решали, что делать с дочерью подводника, подростком, которая что-то своровала в школе. Конечно, бытовые проблемы существуют и до «автономки», но отремонтировать сантехнику или починить кран не всегда удавалось, не хватало сил и средств на всех моряков. А вот если муж ушел в плавание – это святое для коммунальных и руководящих служб. Этими вопросами и занимается инструктор по работе с семьями.

Все события и планы записываю в толстые тетради – по датам и по экипажам. Их никто не конфисковал в отличие от других материалов. Седьмая дивизия готовилась к празднованию 35-летия, поэтому я оказалась на должности инструктора, которую по старой флотской традиции обычно занимают жены высокопоставленных офицеров.

Такие мирные, такие злободневные записи. Например, 31 мая 1999 года – прием у начальника гарнизона. Решить надо такие вопросы: ремонт подъезда, получение пайковых или пособия по уходу за ребенком. А вот необычная просьба: установить козырек над подъездом, ворона подкарауливает людей и сверху кидает обломки кирпичей.

Следующая запись – 29-31 мая приезд Воронежской делегации шефов АПРК «Воронеж». Экскурсия по музею, посещение храма, знакомство с родной субмариной. Гости с удивлением оглядывают зону отдыха – сауну, душ, бассейн, тренажеры в спортзале, телевизор, магнитофон, аквариум, кресла в комнате отдыха. Затем следует обед в кают-компании и разные приветственные речи. Одна из гостей рассказывает, как отправляла сына служить на подводную подшефную лодку, как волновалась, глядя на его тоненькую шейку. И вот результат – сын вернулся крепким, накачанным, здоровым.

В 1999 году приезжали гости из Свято-Данилова монастыря, провели Вечер духовной песни.

5-7 июня 1999 года прибыла делегация шефов из Тамбова подводной лодки «Тамбов». Такие праздники готовились тщательно и с большим размахом. Если позволяла погода, в сопках устанавливали столы с традиционной ухой из семги, готовили шашлыки. Много пели, шутили и говорили прекрасные тосты. Часто гостей прогуливали на катере до полуострова Рыбачий.

10-12 июля 1999 г. – Курская делегация шефов АПЛ «Курск». В программе – посещение крейсера «Петр Великий», авианосца «Адмирал Кузнецов», и, разумеется, К-141. А затем праздник на берегу речки Уры, территории Ура-губинского рыбколхоза, откуда губернатор Курской области Александр Руцкой вывез целый багажник семги, которую он вместе с молодой супругой наловил с маленькой лодочки на маленькой речушке. Но мы, конечно, видели, что речка была перегорожена сетями и «лов» велся большими сачками. Потом машину губернатора погрузили в грузовой люк самолета Руцкого. Я ничего не имею против Александра Руцкого и его жены, а также против семги. Губернатор много сделал для экипажа до гибели подлодки – и много для членов семей экипажа. И семгу, он, наверное, любит… Просто показываю картинку двойных стандартов.

24 июля прибыла Костромская делегация шефов субмарины «Кострома». Один из них с редким мужским именем Альбин Еремин сказал:

– Вас, подводники, у нас в Костромской области знают больше, чем в Мурманской. Когда вы к нам приезжаете, у нас весь Судиславский район перестает косить.

5-7 сентября 1999 года была московская делегация шефов БАПЛ «Даниил Московский». Для шефов подготовили любопытный сюрприз – осмотр системы противовоздушной обороны, а затем труднейший спуск с высокой гористой сопки в ущелье, а там – накрытые столы. Накануне моряки с ног сбились, собирая по всему поселку резиновые сапоги нужного размера.

17 сентября – Курская делегация.

23 октября 1999 года – Тамбовская делегация.

Гости были в восторге от таких приемов. И все это было таким настоящим и искренним. «Сердце истосковалось по чистым людям, которых мы здесь видим», – сказала одна из гостей. Такими она их видела, такими они и были в своем большинстве.

«Автономка»

В середине сентября 1999 года начинаем подготовку к возвращению БАПЛ «Курск» из автономного плавания. 13-14 сентября 1999 года я посетила все семьи АПЛ «Курск», на то время в Видяево жили 17 семей, еще 8 должны были приехать. У женсовета свои заботы, записываю, где взять поросят (именно так: зажаренным поросенком встречали подводников в годы Великой Отечественной войны); как этих поросят запихнуть в обычную духовку; придумать памятный знак; подготовить стол для матросов-срочников.

Летом 1999 года БАПЛ «Курск» вернулась прославленной из похода по Средиземному морю, где уже длительное время ни один корабль ВМФ не плавал.

Известный автономный поход АПРК "Курск", после которого Геннадий Лячин удостоился приема у Владимира Путина, проходил с 5 августа по 19 октября 1999 года. Если быть точным – он был первым и стал последним. АПЛ прошла по всему Средиземноморью, обманув бдительность соперников. На экипаж посыпался дождь наград – 72 члена моряка были представлены к высшим государственным наградам, Геннадий Лячин – к званию Героя России, субмарина признана лучшей на соединении. 5 боевых служб и соединений АПРК признаны отличными. И высшей победой в гарнизоне считали визит командира к Президенту страны, где Геннадий Лячин держался достойно, чем снискал почет и уважение.

К-141 вернулся из похода.

Фильм был снят под водой моряками БЧ-5 (электротехническая боевая часть корабля) 01.10.1999 г.

Наверху – ласковое Средиземное море. А внизу, на крейсере «Курск» – своя жизнь. Ребята выпускают стенгазету.

«Боевой листок", 20 августа 1999 года, Максим Сафонов:

«Хочется особенно отметить, что наша ПЛ выполняет задачи боевой службы при активном противодействии стран НАТО. Пройдено два противолодочных рубежа, где нас ждали самолеты ПЛА "Нимрод", ББК Норвегии, Ирландии, Англии, АПЛ США и Англии.      Конечно, приятно сознавать, что нашему крейсеру уделяется такое внимание, но не стоит забывать и об основном качестве ПЛ – скрытности и постараться сделать так, чтобы все противолодочные силы НАТО остались в пролете".

Другой эпизод – экипаж празднует под водой День минера. «Хотя корабль – мужского рода, – говорит капитан 2 ранга Анатолий Гончар, – но лодка женского рода, и поэтому мы все любим ее».

Проводится финал игры "Что? Где? Когда?" Ребята разыгрывают сценку "Дети капитана Гранта". Первый сын – капитан-лейтенант Дмитрий Колесников сидит со сдержанной улыбкой. Второй сын – каплей Дмитрий Репников произносит: «Наш корабль любит также открывать моря и океаны, но открывает их для себя». Третий сын – каплей Максим Сафонов. Роль сестры Терезы, студентки университета Дружбы народов исполняет мичман Максим Вишняков: тряпица вместо юбки, капор.

Ребята поют под гитару. Самые удачливые игроки – Дима Репников и Дима Колесников. Сверкают улыбки, блестят озорные глаза. Ну и так далее, после трагедии все это приобретает какое-то особенное значение.

В октябре 1999 года я встречалась с экипажем К-141 на борту корабля, в командном отсеке, брала интервью у тех, кто был на дежурстве.

– Лодка новая, и важно было проверить, насколько надежными окажутся ее материальная часть, особенно в сложных условиях большого противостояния противолодочных сил флотов НАТО, – рассказывал после похода Геннадий Лячин. – И экипаж проходил испытание на зрелость и стойкость. Задача была такая – поиск и слежение за авианосными ударными группировками потенциального противника. Нам пытались активно противодействовать в первую очередь патрульная противолодочная авиация, а также надводные корабли и подводные лодки. Мы их своевременно обнаруживали, но случалось, что и они нас засекали. Но установить за нами длительное устойчивое слежение они не могли.