Читать книгу: «Дуэль Смертельно Раненых Врагов / Война 17-и Лесов I: Повесть О Храбром Зайце», страница 15

Волкявичюс: Рраздевайся и пррыгай, на? Чувствуй себя… замечательно!

Заяц: Неприятное дело-то?!

Волкявичюс: Ну нет, вполне рразвлекательно!

Вылил волк жидкости скляночек двух. Вода в бассейне красноватой стала! Присыпал порошочку из шелух… дуршлагом кухонным смешал устало.

Волкявичюс: Вискас геррэй, суп твой готов! 2 часа сидеть – срразу пррыгай!

Разделся заяц «до хвостов», сложил пожитки, отодвинул. В бассейн влез нерешительный. Но к удивленью – «…ничего!»

Волкявичюс: И так нырряй медлительно! Чтоб целиком допрробррало!

Заяц воздуха набрал в лёгкие, вжик – «…в кровавую муть!» Сто секунд отсчитав «короткие», воздух встал заглотнуть.

Заяц: Так вот сидеть мне 2 часа?! Краснеть уж начинаю где-то?

Волкявичюс: А ты ж монах с горры, а-ня? Помедитирруйка на это!

Заяц: Я сам-то – не монах! Те горы были мне – тюрьмой!

Волкявичюс: Я б прри таких деньгах – сидел бы голеньким зимой!

Заяц: Деньги? Это какие деньги?! Ты где их видел у меня?! Гроша нет, дырка на коленке!

Волкявичюс: Ну эт сейчас вот, а тогда?! 16 что ли лет назад тому? По старродавние!

Заяц: Ты про «лихие» что ль, я не пойму? …про те, бесславные? Так и тогда-т я был пустой!

Волкявичюс: На эйк ту сАу – я что тупой?! Ты с каждого за рраз один в пол лапы ведь имел! Был на суде ж доказанным ментовский беспрредел!

Заяц: Эх, и снова-здорово! Ты правду хочешь всю?

Волкявичюс: Хочу, коль не очково!

Заяц: Так слушай! Расскажу! Только слушай внимательно! Один раз скажу, в исключенье!

Волкявичюс: И подольше желательно! Время-т есть у нас, без сомненья!

Не успел заяц рта раскрыть, дождь начАлся, да ливень! Брезентом волк успел накрыть, готов был и активен. Накрылись оба матерьялом. «А он ведь дождик предсказал!»

Волкявичюс: Там у меня трряпья навалом! Я по прривычке собиррал! Но это ладно, ты давай…

Заяц: С чего начать-то?

Волкявичюс: Начинай!

Заяц: Ну хорошо, без предисловий! Ловили-т мы банду наркоторговскую. Эт, соответственно, с Приморий. Что прикрывались хитро рыболовствами. Хорошо ловили мы, эффективно! Накрыли цепочку всю – пингвина Пингвиневича! Звали его – «трияйца» (аж противно). Думаю, знал ты его – местного королевича! Вижу я, вижу! …что знал и якшался! Но да ладно уж, так и быть – не зря видать умолк!

Пингвинов постреляли мы, кто дрался! Чиновников повязанных – десятку, и в острог! Грибочков партию – сожгли! Меня же наградили! В столицу выслали, свезли! В дозоры предложили. Пять минут ходьбы от Зелёной! Вон он, Первый дозор империи! А я дурак самовлюблённый! Уж распухал в высокомерии! Я ж только стрелял хорошо. Да вот бегал неплохо!

По наркоманке я-т ещё. В столице ж – суматоха! Тогда в-первые столкнулся я с вашими! Волки штуку одну удумали! В сомах ввозить путями-то лебяжими! Небывалыми раньше суммами! Огромная-т рыба! Тупая! Навроде ж Корабля-Героя! Оружьем не бралась такая! Прислали в помощь китобоя. Моржов, что ли звали его? Моржов, Моржов, большой такой, с бивнями. С ним дело-т получше пошло! Но убили его, агрессивные. Кто до сих пор мне неизвестно! Понятно, из ваших – с волков! Хоть может даже и совместно! Ведь было много игроков!

Пусть убили-т китобоя – проблема – технику-т мы освоили, смогли! Волкам понятно стало: «глохнет тема!» Уж видно кто, что стоили; всплыли! Забегали-т – не отличить! Друг друга подставлять нам стали! …чтоб свой задок им подприкрыть! Сдавали сошек мелких, швали! Мы взяли с главных одного – ты знал его, Волкявичяу – Волкошов. «Шитый» – погоняло его. Расстреляли, как помнишь ты, за ментов! Не туда он полез. Пацаны ж полегли! За ним хвостик пролез! У нас связи нашли! Всю дорогу «поддерживали» – из теней! Каждый шажочек наш знали уж наперёд! Уволен был дозорный главный прохиндей, за ним «товарищей» других – «на перечёт»! Свинтуса тогда же уволили! …но я потом восстановил. Наверно зря ему позволили! …но это после, поспешил. (…)

Был у меня в деньки те дружище хороший – палач наш, «пытатель»: Слонков. Воин-слон, ветеран! Калека непригожий. С войны вернулся – был здоров! А тут восстанье где-то чинно подавлял – самка безумная покалечила. Детёнышей защищала! …а он не знал! Когтем морду ему изувечила. Он её, конечно, взял и сломал! Одна-единственная самка-т была, что убил он. Сошёл с ума. Лечился, отдыхал. Чего-то в нём она, досель бесчувственном, сломила. На службу-т вернулся, но уж не шла. Пал в палачи, а эт в дозоры! Мы говорить могли с ним до утра! Так подружилися, и скоро.

Разговорились раз мы под берёзку! Душевно так, долго; за покрова. Сказал мне слон, стыдясь: бывают слёзки! …с плечей как ниспадает «голова»! Мол, головы те отрубленные – во снах теперь видит своих! Они стоят пред ним разумные! И просят действий розыскных! (…)

Прознал, что не пытал он никогда! Любые брал на лапу взятки! Ведь палачу ж дают туда-сюда! А он всё брал, и без оглядки! Пьяный вечно, где-то безумный; упал с моста да утонул. Ушёл бессмысленно, бесшумно. А может дьявол подмахнул.

Кстать, слон последним был палачём империи! Их же просто уволили, выгнали Всех! Реформы такие! «На стыке», «в преддверии»! Новый мир строим мы, где «отмщение – грех!» Но это ладно, вернёмся на вечер тот. Вернее ночь уж, да под утро.

Мне душу битую свою слон выдаёт, а мне ответить что, «чтоб мудро»? Я ж существо зелёное, пустое! Биографии-т – не имею! Лишь обещаньями швырять способен! А я же пью, а я косею… Сказал, коль стану я дозорным главным, казнить ему не надо будет ни-ког-да! Смерть отменю порядком православным! «Ловил на слове» слон, ни в шутку подхватя! На день другой вызывает министр меня, и глав-дозорным в Лесу назначает! Каково совпаденье-то? Глупость? Судьба?! (Иль это память моя совмещает…)

Недавно лишь узнал, с чего Меня «подняли» главным! Сам Царь мне рассказал! О том, что заговор был явный! Сказали-т мне тогда обычное, прямое! «Отвага редкая, достоинства, служенье!» А я-т им верил – самомнение слепое! Логичным прочим показалось назначенье! Не понимали мы ещё их сложной логики! Не подсказало нам чутьё, и мы виновники!

Но вот я, дозорный всеглавный! Понять не мог в сей миг отрадный: мне исполнять-то собственно-т – чего?! Указ может быть Царя самого?! Но приказов-то вовсе мне не-бы-ло! Делай, не делай – как хошь! Пьянствуй и дрыхни ты хоть за деревом! Сам на себя наплюёшь! Никто и спрашивать с меня-т не думал! Как только понял это я, дотумкал… Так тут же наладил законы свои я! …в обход любых «ваще» других! В газетах писали потом – истерия! На канцелярском то не в стих:

«Дело о беспрецедентной коррупции столичного дозора и бывшего начальника его зайца Зайцева»

А всё же просто так по существу! Ты прав, Волкявичяу – по большинству… На лапы-т половину я с каждого имел! Такой вот штраф «клин клином» – ещё не беспредел! «Наворовал? Наторговал? Какой урон нанёс ты Царству, мой клиент? На 2 дели материал! Мне 50 заплатишь – с верхом, «…и процент»! Кочевряжиться будешь – сядешь ненадолго! Расплатишься – гуляй, привет! В каких-то случаях заляжешь, чтоб замолкло. На месяц, год! …иль сколько-т лет.» Всё лучше, чем сидеть, мотая срок? Иные-т нарушали без пардона! С такими жёстко мы, без проволОк! «По строгости заслуженной закона!» Так поняли вы вскоре – бандитская-то братия – на пять! …что Зайцева законы вам крайне выгодно засоблюдать!

Глав-вопрос теперь «Денежки!» Куда ушли же деньги? Брал всё я! …и приспешнички! По хорошей расценке! Платить ведь надо всем своим! Навроде премии. Часть уходила рядовым. В «объединении». Со мной оставалась бОльшая часть! Тяжёлым грузом оседала! Имел и деньги я теперь, и власть! …достигнуть жизни идеала! Чего делал я с деньжищами больными? Ты не поверишь: раздавал! Не схоронить в квартире суммы такие! Пускать на дело «капитал»? Из страны выводить куда?! Такие мысли, право, мерзки! Родная вот моя среда! Я в мир глядел миссионерски!

Что говоришь, чего? … Раздавал я кому? Да, знаешь, итого – я многих назову!

…ну я на спор район бомжам отстроил за пол года. (Поопритонили всё там – жалел потом примного!) Почти весь отстроили Нижний Град за бабки-то, за воровские! Райончик депрессивный был, что ад! Теперь хоромы там какие?! Покупал, правда, не я (юридически), а так поганая та… морда! Предавшая потом «безъэстэтически». Но то другое уж – довольно.

Много денег вложил в интернат! (Знаю тоже кормил ты волчат?) В том состоянии немытом – рассадник был злодейств! Уж проститутки в неприкритом! Грибочки тоже есть! Это ж зона, зона была! Подразогнали-т мерзотень! Опять отстроили с нуля, и «яркий праздник каждый день»! «Заработало» ж, непогано! Не всё-т успел я хоть! Арестовали слишком рано! Реальных дел – щепоть!

Храмам жертвовал я «в деньгах». В благотворительность, монахам. Потом я их встречал в горах. (Они мне чай за то, и сахар!) Верил я тогда неособо! Просто денежки подвозил! Какая разница в итоге? Каков души моей посыл?

Я просто слово дал слону! Что-т сделать был я должен?! Хоть попытаться-то могу?! «Мир изменить» возможно? Я же верил действительно! В благородство и в честь! Я ж «герой» поразительный! «…светоносная весть!» Да, ошибался, знать! В башке белиберда! Тому себе – я б сам поддал взашей! Власть молодым давать ненужно – НИКОГДА! Вот вся мораль истории моей!

А о делОв моих болезненных последствиях отлично, Волкявичяу, знаешь сам! Пораспустил коррупцию я безответственно! Преступность жуткую по всем кустам! Я, собрал их всех, пусть и не хотя, в бандитскую партию, или сеть! Идейность некая и техника, идеология нашлась – посметь! Все ссыльные вернулись, и посмели! Предательсво, волкИ, переворот! Я сам вернулся с ссылки оголтелый! (Да, сам уже я ссыльный – идиот!) Возвращаюсь, А НЕТ СТРАНЫ! И я же лапу приложил, коль без позёрств! Я от своей бешусь вины! Я б меньше дури натворил – без благородств!

Заяц: Ещё найдёшь вопросы?

Волкявичюс: Нет-нет. Ты всё сказал.

Заяц: Я-т как? Красноволосый? (Сказав, с бассейна встал.)

Волкявичюс: Ррыжас, светло-ррыжий пока! Ещё-т часок так посиди! Сидеть и мне, поверрь, тоска! Всё рраспрроклятые дожди!

VII

«Вот получалось как оно! Сейчас я прав, а тот – дебил! Не останавливал никто! И я стремглав нагородил! Затем поставили, чтоб городил! Вот кто привёл страну к развалу! И я учавствовал, и я убил! Стремясь к эффекту, к идеалу – я сам убил закон, законность! Легализован мной преступный мир! За тем одна инерционность, решающий проблемы эликсир! Ужели ж как я они искренне верили?! …в благородство, миссионерство своё? Героями мнили себя, пионерами?! «Дело Правое» делали вы, добро? Что ж, дали вам наград златых? Иль может вы уже в тюрьме? Какая «власть», коль есть, при них?! Кто восседает в полутьме? Там некий «сумрачный кружок»? А кто ж, а кто же над кружочком?! Какой-то должен быть божок! Один всегда есть в ряд с височком! (…)

Но привёл-то я его, я! Не могу я уж откреститься! В стороне визжать как свинья, от реальности позакрыться! Нет, нет, я тоже соучастник! Я много-т сделал для раздолья! Один из вас я, безобразник! И я ответственнен сегодня!»

Голове, как и ожидалось, «маловат ещё кррасноты» – «понырять пришлось», и не малость. Щиплет раны от кислоты. Обтёрся зай после, просох; одеваться, тресясь, уж начал.

Заяц: Я так не слишком скоморох?

Волкявичюс: Зависит от – важна подача! Ты шапочку-т ещё одень! (Уж покрасить успел; вцепил рога.)

Заяц: Держаться-т будет дребедень?

Волкявичюс: Как настоящие! Прижмут слегка! Рремень пойдёт, жюррЕк, за Уши! И больно-т будет, коль потянут!

Заяц: Давай тогда уж, да потуже!

Волкявичюс: Давай-ка сам, косой – пррестанут!

Шапочку надел – «сидит как влитая»: просунул зА уши ремни. Кольцом едва заметным овивают; довольно прочны, «без возни».

Волкявичюс: ПатИкрринсим давай, чуток прроверрим!

И потянул волк зайца – за рога! Легонько потянул, не в самом деле: стоят, не гнутся даже! «Эт пока!» Сильнее потянул, подёргал! «Ремни-то уши режут! Трут!»

Волкявичюс: Отлично в общем! Всё! Как оррган! Ты покрричи, как оторрвут!

Заяц: Ты знал что ли что понадобится? Она же как для меня шита!

Волкявичюс: Прросто к месту оказавшаяся! Я не могу без рреквизита! … Тебе ещё найти бы плащ! Ворротник высокий – покррыть рремень! Балахончик, чтоб подходящ! Ходют козлы же в таком каждый день?!

Заяц: Придётся ж покупать где-т у козлов! Куплю, как денюжки добуду!

Волкявичюс: Не пЯрргивянк, чё-т дам тебе с мешков! Там обменяешь на валюту!

Заяц: Плохой торговец из меня!

Волкявичюс: Деваться некуда, а ня?

Заяц: РЕйкя, рЕйкя, то правда! А что там такое?

Волкявичюс: Коррни рредкие, «с сада»! Прросить надо – втррое!

Заяц: Так это стало быть женьшень? Так у них самих его – валом!

Волкявичюс: Особый вид сий – вожделен! Ррастёт одним и самопалом!

Заяц: Что ль на болотах тех растут?!

Волкявичюс: На тех болотах – всё ррастёт!

Заяц: На что ж расчитывать мне тут?

Волкявичюс: Ну походи! Спрроси наррод! Узнай цены там их на ррынке. Берри повыше, супрратЭй?! Сдавай по-малу, по трравинке! Щас собиррайся, Зайцевей! Рразбиррай свой бассейн! ЛЭйкас яу, поплывём! И давай поскоррей! …иль опять плыть с дождём!

Стащил с бассейна зай брезент – опять ударило в спине! «Не стар ещё, не импотент! Ещё могу я, и вполне!» Палатку собрали да барахло. Отчалили; плыли с теченьем вниз.

Волкявичюс: Ты место-то запомнишь, кой чего? Ты хоррошенько тут поосмотррись!

Заяц: Придётся может покружить с часок, но я уверен уж найду!

Волкявичюс: А не забыл ты ктО теперрь, дрружок? Легенду помнишь? На ходу?

Заяц: Ах, «легенда» та, предыстория! Я, стыдно хоть, «Талалай красный»! «Есть козлов таких категория! Есть и край у них распрекрасный!» Позаучу детальки все потом; глядь, когда-нибудь и привыкну!

Волкявичюс: Рраскусят коль, в моменте ключевом, уж не увидимся – застигнут!

Заяц: Меня раскусывать теперь кому?! Уверен, уж похоронили! Глядишь, концерт сыграли в честь мою! Иль обсмеяли в водевиле! Власти новой нужны враги! Нужны победы, смех и суд! Едва ль поместится в мозги, что мертвецы порой встают! Пройду я рядом хоть, в упор – «свои» ж узнать меня не смогут!

Волкявичюс: А голос как твой? Рразговорр?

Заяц: Скажу я так, чтоб рот был сомкнут! Тише может, скривлю! Подхриплю что ли грозно!

Волкявичюс: А запах уловлю?

Заяц: Духи куплю! …возможно. Я-т не пользовался духами! А теперь, гдядишь, может стану! Не подставляться коль носами, волки почуют ведь не сразу?

Волкявичюс: Ну если в горроде, в толпе! Духи-т забьют! Герра идея! Пррактиковаться над тебе! Скажи мне так, чтоб я поверрил!

И заговорил зай голосами различными: бубнил, цедил, играл акцентами. Талантами блеснуть не вышло артистичными – смеялся волк с аплодисментами. «Э-нет, тут подготовиться нельзя! На месте лишь понятно станет! Чего же стоит масочка моя? Раздолье чёртово покажет!»

Часа три ещё прошло медленных – волкА с самогона подразвезло! С «печалей», «…усталостей въедливых!» Чуть зА борт не упал, а с ним весло. Наконец, не без боя, весло зайцу отдАл! Сам залёг с перепоя, захрапел в весь оскал!

Дошли к деревне рыбацкой под вечер. Проснулся волк – что-т услыхал! Весло забрав, повёл на пирс, на ветер. Продули там гудком сигнал. Волк криком отвечал, матом приморским в ритм и стук! «ЭЙ, КУРРВА НА, ЭЙК ЧЯ! БИБИ-ИС ТАУ И АКИ, КАЧЮК!»

Заяц: А что сигналить-то плотам? Не там что ль встали?

Волкявичюс: О кас па-Айшкино тэй ман?! Не знают сами! Тупые ж до слёз они – кошаки!

Заяц: А что тут за местность-то у реки?

Волкявичюс: Да беженцев каких-то дерревушки – кАймас здесь унылый, тоска! Коты ж тут и живут с одной рречушки! Не жизнь, а стенка тупика! Я так бегу скоррей! И ты не оставайся, не взиррая! Мне дальше плыть веррней, тебе же тут до горр твоих – пррямая!

Заяц: Ну что ж, Волкявичяу… я выйду тут!

Причалили. Торопятся, «бегут»!

Волкявичюс: А вот порртфель тебе – берри! Там то, что надо, вИскас!

Заяц: Чего ж тяжёл так – что внутри? (Надел портфель, присвистнув.)

Волкявичюс: А всё полезное сложил! Поесть, попить, к прродаже коррни!

Заяц: (Зай на причал уже сходил.) Спасибо, волк! Я буду помнить!

Волкявичюс: Себя и так забыть не дам! Но всё! Яу БЕга чя, коты! (К деревне лапой указал.)

…зай оглянулся на мосты. С них шли коты сюда, к причалу – команда сбита, «группа трёх»! Вооружённые, «в брынчалах» – «…стрелять что ль будут нас как блох?!»

Заяц: Ты что им сделал, волк?

Волкявичюс: Да так-то ничего! Ну был какой-то долг! Нелепость, кой-чего! Поплыл я от грреха! (Веслом от свай отбился.)

Заяц: До новых встреч тогда?

Волкявичюс: Ага, давай! Ррасплылся! ИкИ пасимАтимо, Зайцевей!

Заяц: Ики! Прощай! Плыви, скорей!

Волк отходил от берега дальше и дальше. Всё глубже шёл в туман. Опять сигнал ему (такой же, но почаще). В ответ летела брань. Хотел ещё что-т пожелать, но понял, что рискует! Быстрей веслом стал волк махать; сбежал, ненаказуем!

«Прощай, Волкявичяу, пока! Даст Бог, ещё потом сведёт! (Вновь не спросил я про отца! Боюсь как буд-то наперёд!) Прощай, волк, торопись! Плыви ж! Подсуетись! Хоть раньше был ты волк другим, ты лучший волк из стаи! Случилось много значит с ним! …в болотно-тинном крае! Сломало верно что-т болото, и развернуло душу внутрь! Как изменить ещё урода?! Не вырывая грязных нутр? Так только сознают добро. Лес силой одной к добру принуждает!Сломает череп и ребро! Все зубы, оторвав, пересчитает! Зато ты друг мне от души, уже мне и не стыдно! ВисО герЯусё ир икИ! Сбежит от них – уж видно!»

Команда кошаков; к причалу не спускались. Остановились твёрдо, ждут. «Видать дозор их местный – сорганизовались! Ко мне-то что у вас за зуд?!»

Тяжёлый портфель свой встряхнув, «подпоправил» заяц рога («привычкой стало в счёт минут, уже взмокала голова!»); направился к деревне, к домишкам косым да убогим. Коты сверкнули гневно, закрыли путь строеньем строгим. «Начальничек» – один с троих (он в шляпе с голубым пером). Без церемоний городских, едва ль не в морду крикнул он:

Кот: Добрый день, мя-мя-мяу! Кто такой на?

Заяц: Я известен весьма! Талалай я!

Кот: Кто такой мяу, ты кто?

Заяц: Та-ла-лай я! Чего?

Кот: Что делал, мя-мя-мяу, с волком? На том плоту дерьмовом?

Заяц: В начале шёл-то я пешком! Подсел к волку в портовом…

Кот: Зачем подсел? Что делал, что искал, на кой?

Заяц: Ходил, глядел! Коренья собирал, с едой!

Кот: Куда теперь, мя мяу, ты путь свой дальше держишь?

Заяц: Я в монастырь, я в храм! Да по местам умерших. Я к Ориксу, к горе иду! Как пилигрим, как старый странник…

Кот: Хорош нести белиберду! Плевать откуда ты изгнанник! Чё, мяу, в портфеле по вещам?

Заяц: Поесть, попить там лишь. Жратва! А так я корни вёз козлам!

Кот: Корней зачем? Для колдовства?

Заяц: Полезный для здоровия женьшень!

Кот: И чтой, кудай, поможет?

Кот 2-ой: Не слушай, Китомоми, хренотень!

Заяц: Женшень хорош, надёжен!

Кот: Поможет мне, ну скажем… В особенных, мя-мяу, «в делах»?!

Заяц: Поможет лучше даже! ЛучшЕй не снилося в мечтах!

Кот: (Смутился что-то, в лапы забурчал.) Мне-т, мяу, не надо! Мне-то гадко! Ты-т не тяни – портфельчик показал? Инспекция, мя-мяу, порядка!

«Какого ж «порядка» инспекция?!» Пришлось снимать портфель! «Чтоб не читали дурню лекцию… – уйти скорее цель!» Одна-т беда возможна! Зай сам не знал, что у него! Портфель сдал осторожно, но «всё по нормам» – пронесло! Еда простяцкая, бутыль, бумага… под ними 30 килограмм корней! («А корешки-т тяжёлые, собака!») Зашерудил кот лапками бойчей! Принюхался, покривился, махнул и отпустил.

Кот: Инспекция порядка, мяу! Ни падыл, ни бузил!

«Может волк-то и прав? Зачем здесь остановка? Хвост до ворот поджав, петлять со всей сноровкой?! Стремительно, в поля! Идти однако ж в ночь? Паду я опосля! Ночёвки-то не прочь! На завтра прямо вот с утра, да в скачку, в путь-дорогу! Часов в 16 как-то я пробьюсь уж понемногу!»

Деревня умещалась «в лапоньке зверька». «Невинный пасторальный сон!» Домцов-домишечек в рядочка плавных два, и площадь в центре со столбцом! Дорожек узких узелок, мосток и грязи, грязи, грязи… Грибы кругом и мох-дымок, коты мурчат и точат лясы.

Таверна ж и гостиница (иль вроде)… «конечно, здесь одна!» Мест не нашлось уже свободных в доме – «…сядь-выпей, мяу, пока!» Зай предложил в уплату корни. Хозяин тут же отослал. Вон, говорит, торговец вздорный. «Не посмотри, что пьян в повал!» «Ещё сидит, негоциант! Пусть пьёт побольше, задержи!» К пьянчуге зай снёс провиант – там обступили алкаши. Один из них корней купил. Негоциант поставил пойла. Сидел с ним заяц, пойло пил. Кот оказался-то назойлив! Уж он и сам корней купил, чтоб говорить весь вечер! Он «одолжением почтил!» Открыт, чистосердечен!

Торговец много где бывал, и видел тоже много! Он что-то плохо сочинял, а что-то помнил плохо. Реальность, сказка, анекдот – сплетались в песнях барда! Любой безумный поворот – вписать мог для азарта! Лишь о поездке до Раздолья «…что-т вроде правды выдавал! Подходит видимо к застолью, их новомодный карнавал!»

Торговец: …не советую щас туда! Странно, шатко и шибко! Никто не верит в чудеса! Паденья ждут ехидно! Не признаЮт билетики цветные (из тех же в общем побуждений)! Не царские монетки золотые, да много ж мяу ограничений! Раздольерцы-то мяу переделкины, мне говорят, ненужны уже деньги! А торговля как? Крупная, мелкая? Билетики рисуют на коленке! Мол, по билетам всё распределят! Пробил, присел – как на театре! Купили коль несчастные – глядят! …все от медведей до андатры! Так же пойдёшь ты в магазин! Глядеть с толпой, коль есть там что-то! Но это им, а нам в торгсин! А там цена для идиота! Продал добро я, барахлишко, и что я получил взамен? А вон, со мной, она – чек-книжка! Форфор с клеймом, мяу, «сокровен»! Мне чеки-т здесь куда? Форфор продал – в ходу тарелки! Надежда-т есть одна! На бартер выгодный, на сделки! Но он же запрещён! Меня поймали, выслали! Недельно помещён, делился с ними мыслями! «Скажи ещё спасибо, кот, что, мяу, не расстреляли!» Видать уж дел не в проворот! Лежал бы на канаве!

Как торговать-то, мяу без денег!? Иль уж… ненадо торговать? На этом выиграет мошенник! И станет нам преподавать! «Экспроприация – не воровство! Субординация – как естевство!»

Ты понимаешь, талалай? Непротив я-мяу новшества! Но получается-т раздрай! У власти напоровшейся! Хочу привычное, понятное! Удобство в простоте! А не новаторство невнятное, стремление к мечте! Оно тоже-т вроде по форме, иль около где-то того! Но подвергается реформе, и не поймёшь уж ничего!

Чем отличается «мяу» от «мяу», мяу, ты знаешь?! «Мяу» допускается, а «мяу» нет, мяу! Смекаешь? Понятен, полагаю я, заход? И я не понимаю, А Я КОТ!

Кстати, банда-то волчья! Мяу, ихний «чёрный комитет»! К ним ходют тихо, молча! …прям избегают яркий свет! Говорят все «бесы», «вампиры»! За меня хоть то ж говорят! Но не брехают так трактиры, когда пред мордой весь расклад! Я тебе, талалай, расскажу, мяу, секрет! Сам узнал невзначай – тут не клык те, скелет! (…)

А дальше начинались «песни»! Фантазии, фольклор! О погруженьи мира в бездну, и прочий форс-мажор. «Но не сам же он выдумал? Вампиров комитет? Значит есть индивидуум, что им спел сий куплет! Ходят слухи и негативные! Пусть сказки, пусть брехня! И недовольство-то пассивное – ужЕ не размазня! На площадях кричали пафос! Надеждой жили чудаки! Прошли от них восторг и радость! Дела-т какие их, скажи?!

Наверно армию поднять – в приоритетах! Я огнестрелы видел, танк! «Пацифисты» вчерашние… при пистолетах! Милитаризма бумеранг! За этим делом – Волченко, скажу, стоит. А под прицелом там хоть кто уж может быть! Поняли, что без лапы крепкой не удержать им вовсе власть! Не зря ведь с жабами волк в сцепке! ЖабьЮ нежалко нас покласть! Свои бы брезговали, жалели! А жабы-т рвать будут – без совести! Квакер, может быть, самый там зрелый! На грамчик меньше в нём жестокости.

Система есть судебная! «Блеск справедливости», суд и законы! Казнят контрУ враждебную! Ровняют в прииски да на перроны! А лагеря-т закрыть пообещали?! Всеобщая амнистия в стране? «Своих» лишь отпустили, полагаю! Сгнобили дикобразов «на тюрьме». Кончается надежд период! Раздрай, хаОс, дробленье впереди! Придёт нечайно деспотия! Судить себЯ начнёте посреди!

В торговле что задумали-т они? От денег отказаться, обнулив?! Теперь за состояния свои – чесотки не получишь от крапив! Поесть не купишь без билета! Номер не возьмёшь за кольцо! ДОлей страны была монета! Теперь бумажное словцо! С продовольствием перебои? Торгуют бартером не зря! Не зря их ловят мордобои! Товар-то ходит втихаря! Есть товар где-то значит, а билетиков нет! То ли голод маячит! …то ль важней пистолет!

Вот всё, что узнал я в «таверне». …хоть мало кто, что подтвердит! Конечно, слухи маловерны, но в них сам виден колорит! Ну нету ж поводов для счастья! «…очароваться я б не прочь!» Страдал бы я от безучастья! Просил бы их себе помочь! Век прощенья б просил… И всё честно! И искренне! Не жалеючи сил, к ним стремился б как к истине!

Мешает чувство лишь в груди: известны цели уж, «бандиты»! Как первобытные вожди, народ в орудье превратите?! От нерождённого-т ещё к в сей миг приговорённому на казнь! Да будет каждый извращён! Войны чтоб разумел больной соблазн! Приветствуй, дьявол из огня! В основе он – всё равнодушное! «Дай сделать мне с тебя меня! Дай мне сломать в тебе ненужное! Пусть прочий каждый станет мной, а я никем, кромЯ не буду!» В ад революций цирковой, в движеньи сдохнем к абсолюту!

По себе лишь «катиться» будет! Углом в мировую войну! Ища абстрактных правосудий, мы потеряли уж страну… Лишь разрушением будем памятны! Эх, войны избежать бы! Войны! От чего ж так слепы и безграмотны? …были наши властнЫе лгуны?! (…)

Я верно пьян как этот кот. Уже пойду, знай, я! Пойду! …»

И развезённый от тягот, поковылял зай как на льду. Торговец был так добр и так пьян! Ключ дал от номера зайцу. Говорит, «дотащи менямяу – мордоюмяу, к одельяцу!»

Взвалил на спИну пьяного кота; шатаясь вместе с ним, спустился в «номер». Вошли, в проёме встряли, « …м-мать! СПИНА!» «Менямяу положи… шоб я не помер!» Роняя слюни, кот уж спал. «В отключке полной алкота!» Зай сам в кроватку камнем пал, как уложил пред тем кота.

«Сейчас лишь чувствую: я здесь, на воле! В порУ столь грустную, актёром в роли! Тюрьма как демон вышла из меня! В коленках тремор – кончится, фигня!»

VIII

Проснулся заяц утром рано. В часов наверно 5. «Идти весь день сегодня надо! До станции-т пилять! Я буду только к ночи! Возьму чего с еды. Немного б, узелочек! Важней набрать воды.»

Кота не было в нумерах. Запах был его стойкий! «Убежал, поди, впопыхах?! Заплатил он? …за койки?»

Закрыл на ключ и сдал: оплачен! Хозяин тоже уж не спал. За деньги малые дал всячин. …что кот вчера не обгладал. «Огурки, помидорики, от зайцев на морковь! Ты за гроши-т и нолики попробуй изготовь?! ФруктЫ сушёные-т на рот, вот на, с колбаской, с калачём! Вонять вонизьмою начнёт – тогда с опаскою …с врачём!»

Заяц вышел с таверны, по улочке побрёл – к вратам. Врата кривы, мизерны, «…за то есть капище Богам!» Там стояли коты вчерашние – «…дозорные те, перья в шляпах!» Дела решались верно важные – разил вблизи знакомый запах.

Один из котов: Поосторожней, мяу, в дороге! Всякого развелось скота! Коли затребуют налоги, знай – это воры, сволота! Друг друга резать началИ! Не ходь туда, монах!

Заяц: Спасибо, добрые коты! Удачи вам… в делах!

Один из котов: Удачей мяу-мяу, «в добрый путь!»

«Потише где бы мне пройти! От всех бандитов улизнуть, и игнорировать мосты. Как буд-то нет меня, как буд-то только тень!»

«…а это в правду ль я, с рогами-т, как олень?!»

(…)

В себя погрузившийся, мрачный, зай шёл. Бежать хотел, но с сумою не мог. ЗемлИ километры пятой перечёл, искав неприметные из дорог.

(…)

Часы прошли долгие буд-то дни. Шаги, вновь шаги и шаги. Ходы часовные, заведены. В глазу мелькают – башмаки. Кругом же дЕрева, поля далече! «Непеременчиво здесь в междуречье.»

(…)

…разогнался уж, «расшаркался» после – почти и бежал, обливаясь! Хотелось выбросить портфель где-т возле, «…но ведь добра-то сколько, жалость!» И жарко стало, духота! «Палит то как, жжёт и печёт!» «Как солнце ярко! Тошнота! Глядишь, с нутра всё изорвёт!»

Светяще, давяще, колюще, клоняще! «Башку кружит, очертанья ушли!» …вдруг небо почернело как чудовище! «…затмение как буд-то на дали!»

Дышать тяжело… и внезапно! «Толи нету уж лёгких на мне…» «От чего же мне так похабно?!» Затряслись уже лапы втройне! «Не от страха-т тряслись, знать, они?!»

Но вот шаг ещё, и упал!

«…как ударили палкой в ступни!» Небо чёрное без прогал.

«А может только у меня в глазах… в глазу моём и почернело?! Я чудеса ищу в иных мирах?! Сошёл с ума уже всецело? Но что ж со мной? Болезнь, простуда?! А где болит оно? ЗА ЧТО, К ЧЕМУ?» В ушах звенит железным зудом! И голова трещит от шва ко шву! Трещинок-змеёнышей кишащий поток! По телу кровь гремит, везде! Сердцебиенья усилялся «…МОЛОТОК! Взорвётся всё сейчас во мне!»

Мгновенье на пол слова! Резкий вдох! Вот звон прошёл, и зуд, и темнота. Ушла пульсация и треск заглох… Вернулась необычно – тишина!

…а с ней угроза непонятная, и страх! «Был кто-то здесь, иль нету никого?! Лежишь как мазанный в порезанных кусках! Затмение вернулось – как темно!»

«…не слушаются лапы, ни одна! Как буд-то мышцы в них сгорели фитилями!»

«И тишина внутри, и тишина! Что коли нету никого там за корнями? Что коли нету вовсе ничего?! Какой же я к чёрту лесному рыцарь?! Всё плод воображенья моего?! Уж к краю подошёл, и вот граница! Да что, да что вообще такое – та война? Да что в башке моей за бред?! Тогда на площади волк выстрелил в меня! И то не лук был! Пистолет! С той-то пули и крутит больные мозги! Всё это там и началось! Каких-то образов расхожих кувырки – НЕ ПРИНИМАЙ ЖЕ ТЫ ВСЕРЬЁЗ!

Никто я, и звать меня никак! Ничто я не могу доделать с пользой. Уж поднять не могу свой башмак! Лапищей шевелю хоть этой мёртвой! (…)

…хоть не уверен уж, что шевелю! А я-т шевелю! Хочу шевелить! Но так спокойно в сердце, так люблю! Пусть страшно сий покой заторопить! Мне хорошо ж в таком покое? Лежать без смысла словно пыль! Влачить к чему пережитое?! …дряной распластанный мотыль!

Вот здесь лежать и гнить с землёю! Готовность эта есть впервой! Жизнь оказалась западнёю! Я проиграл, и чёрт со мной!»

Так заснул зай глубоко-глубоко, как рождённый опять насильно. Без снов, без образов, без ничего. С глупейшей мордою умильной. Повисшая слюна, улыбочка тупая… «…с такой ли мордой, право, хочешь умирать?! … Что ж, отдохника ты, на время не взирая! Я не явлюсь к тебе сегодня, докучать! Я не явлюсь к тебе и завтра тоже! На год уйду, вообрази! Как дома отдохни, что нет дороже! Любимых в сердце воскреси!»

…

Часов 17 заяц спал. И пробудился от дождей! Пусть и немного полежал, теперь как буд-то б и свежей. Во рту лишь слиплось сухо-мерзко, да лапа с боком затекла! «Жарой и солнцем был истерзан, упал от веса барахла! А настроения печальные, вчера пришедшие так вдруг! То лишь наклонность театральная, но и конечно же испуг!»