Читать книгу: «Да, нет, возможно», страница 5

Глава шестая. Майя

Сегодня суббота.

Обычно в это время папа сидит на оттоманке и смотрит футбол. А мама набрасывает список покупок. После чего мы дружно спорим, чья очередь складывать выстиранное белье.

Но сейчас телевизор молчит. На оттоманке никого нет. И свет в родительской спальне включился вот только что. В доме царит тишина, если не считать хруста, с которым Уиллоу жует свой завтрак из миски у холодильника. Я так крепко сжимаю в руках книгу, что костяшки пальцев побелели.

– Привет, милая, – говорит мама, подходя ко мне и зевая. Поверх пижамы она набросила белый халат. Я внимательно изучаю ее лицо. Чувствует ли она себя так же странно? Каково ей начинать первый наш выходной без папы? Может, ей так легче? Но мамино лицо ничего не выдает. – Что там у тебя? – она кивает на книгу.

– «Святые и грешники».

– Снова?

– Так книжка хорошая. В библиотеке для меня тоже кое-что отложено.

– Я постараюсь заехать к ним по пути с работы в понедельник, – обещает мама. – Какие планы на сегодня? Машина твоя, если понадобится.

– Сара говорит, у нее, возможно, выдастся свободное время днем.

– Это было бы здорово. Вы с ней почти не видитесь. Как ты? Переживаешь, что она скоро уедет?

Я перевожу взгляд на стойку.

– Представить не могу, какой будет моя жизнь без нее.

– Но она ведь так и останется частью твоей жизни, – успокаивает мама. – К тому же существуют каникулы и праздники, на которые она будет приезжать домой.

– Это не то же самое.

– Мне правда жаль, Майя. – Она кладет руку мне на плечо. – Так много всего происходит. Столько испытаний за такое короткое время.

Я смаргиваю слезы.

– А как… твои ощущения от всего остального? – мягко спрашивает мама.

Я пожимаю плечами. Ощущается так, словно меня молотом ударило. Но она-то и так это знает, разве нет?

– Самое ужасное, что я не знаю, сколько это продлится.

– Я тоже, – осторожно отвечает мама.

У меня жужжит телефон. Сообщение от Шелби Янг. Мы учимся вместе.

Шелби: Матео и Оливия собирают всех в кинотеатр на новый фильм «Марвел». Встречаемся в 20:20. Ты идешь?

Майя: Я бы с радостью, но сегодня столько дел. Простите!

Шелби: Из моих знакомых ты самая занятая! Увидимся в следующий раз?

Майя:

Я откладываю телефон.

– Это Сара? – спрашивает мама.

– Нет, Шелби. Звала в кино.

– Звучит неплохо. Тебе стоит пойти.

– Ненавижу смотреть кино в зале. Вечно сижу как на иголках.

– Но разве не здорово было бы с ней встретиться? Вы с окончания учебного года не виделись. Может, ты присоединишься к ним вечером и перекусите вместе после окончания поста?

Я снова пожимаю плечами. Да, Шелби – моя подруга. Весь учебный год мы вместе ходим обедать и обсуждаем «за» и «против» своих крашей из мира звезд (мне уже год нравится Джим Халпрет, персонаж из сериала «Офис», и пока ничего не поменялось). Но она моя школьная подруга. Наши отношения не существуют за пределами кампуса. Я не избегаю общения, ничего такого. У меня множество знакомых. Например, Кевин. Просто я ценю качество, а не количество. И уровень качества, к которому я привыкла, – это уже много лет общение с Сарой.

Телефон жужжит снова.

Это Джейми. Перед тем как уходить из штаб-квартиры, мы обменялись номерами.

Джейми: Не мог не поделиться.

Я открываю сообщение. Это гифка с кадром из «Шрека»: кричащий пряничный человечек отправляется прямиком в печь.

– Боже, нет. – Я смеюсь, закрыв рукой рот.

– Что там?

– Джейми мне гифку прислал. Мы вчера ходили по домам с агитацией и встретили даму, которая угощала нас печеньем в лучших традициях сказки про Гензеля и Гретель. Она была милая, но мы сначала все равно немного испугались.

– Значит, было не так уж и плохо?

– Не худшее, что со мной могло случиться.

– Не думаешь сходить еще разок?

– «Не худшее, что могло случиться» – довольно широкое понятие. Одного раза достаточно.

Я снова смотрю на гифку и начинаю рыться в телефоне, чтобы тоже что-нибудь ему отправить. Мама прочищает горло.

– Я думала о том, что ты говорила про машину…

Так-так? Я немедленно откладываю телефон на столик.

– Сара действительно скоро уедет в университет, у меня сейчас очень напряженный график, а значит, тебе будет гораздо сложнее ездить по городу, чем раньше…

– Точно, – подхватываю я. – А так я смогу сама и в школу осенью ездить, не дожидаясь тебя или папу. В долгосрочной перспективе это сэкономит тебе время. И мне не нужно что-то красивое. Даже не важно, будет ли кондиционер работать.

– Посмотрим, что мы можем себе позволить. У нас кредиты на учебу, ипотека и расходы на лечение твоей бабушки, так что бюджет трещит по швам. А еще ведь оплата аренды двух домов и их содержания, по крайней мере пока. Все не так просто, как может показаться.

Она упомянула два дома и сказала «пока».

Не «навсегда». Нет. «Пока».

Я хватаюсь за это слово как за спасательный круг.

– Я подумала, – продолжает мама, – раз вы с Джейми неплохо провели время вчера, пока занимались агитацией, почему бы вам не продолжить?

– Мам, нам нужно серьезно поговорить о том, что означает фраза «Не худшее, что со мной могло случиться». Все было нормально, но я не так хотела бы провести лето.

– Давай подойдем к этому так: у меня есть предложение. Ты продолжаешь заниматься агитацией, а мы с папой думаем о том, чтобы купить тебе машину.

– После выборов?

– Ага. В этом случае выигрывают все. Ты отрабатываешь часы волонтерства, о которых все равно потом спросят в школе, и не сидишь сиднем все лето в ожидании звонка от Сары. И за это…

– Я получу машину! Я за нее расплачусь. Как только вы ее купите, я устроюсь на работу и…

– Не обязательно. Агитация – это тоже работа.

– Тогда я сама оплачу страховку и бензин. Вам ни о чем не придется думать. Обещаю, я буду вести себя очень ответственно.

– Конечно, милая, – улыбается мама. – Мы договорились?

– Да! – Я удаляю гифку, которую собиралась отправить Джейми. И вместо этого пишу сообщение.

Майя: Как думаешь, у нас получится присоединиться к агитации сегодня вечером?

Почти сразу я вижу значок: он что-то печатает.

Джейми: С четырех до шести все свободно. Записать нас?

Майя: Увидимся в штаб-квартире.

Если для того, чтобы получить машину, мне придется каждый день играть в Гензеля и Гретель, я соглашусь без раздумий.

В этот раз все адреса, по которым мы должны пройти, находятся в совершенно другом районе. Дома тут и вовсе гигантские, причем каждый окружен лужайкой, так что похож на замок. За тридцать минут мы успели обойти всего пять домов. Из них только в двух нам кто-то открыл и согласился взять листовки.

– Следующие восемь адресов вон там. – Джейми щурится и показывает вверх по улице.

– Так далеко? – охаю я. Нам же придется почти всю улицу пешком пройти. – А что, поближе демократов не нашлось? Или хотя бы тех, кто не поддерживает ни одну партию?

– Тут вообще, кажется, в основном живут консерваторы. Вряд ли нам встретятся милые еврейские бабушки с тарелкой печенья.

Прежде чем двинуться дальше, Джейми еще раз проверяет все бумаги.

– Кстати, о печенье! – Я поворачиваюсь к нему, потому что, честно говоря, это был довольно решительный шаг – взять на себя смелость попробовать выпечку Барбары от лица нас обоих. Не слишком разумно, но смело. – Никаких побочных эффектов после вчерашнего?

– Оно было не такое уж и невкусное. Моя бабушка постоянно такие делает. Там главное – не запечатывать их сразу в пакет, а дать сначала остыть часок. У Барбары, конечно, получилось хуже, чем у бабушки, но их вполне можно было есть. – Он достает телефон и быстро смотрит на экран. – Ты ведь ее видела, мою бабушку. В штаб-квартире. – Тут Джейми замолкает и смотрит в сторону.

– Твою бабушку? – Я краснею. – Это была твоя бабушка? Ой… ой-ой. Я не хотела… – тут уже умолкаю я. Интересно, заметил ли он, как я на нее смотрела?

– Она официальный представитель прессы в избирательной кампании Россума, но свой аккаунт в Instagram¹¹ у нее тоже есть – и он очень популярен. У нее отлично получается делать фотографии и придумывать подписи, и видела бы ты ее хештеги! А вот с фильтрами и историями она пока справляется хуже, поэтому я обеспечиваю ей техническую поддержку.

– У твоей бабушки собственный аккаунт?

– Ага. – Теперь он смотрит прямо на меня. – InstaGramm.

– Да я поняла, что в Instagram*. – Я стараюсь скрыть раздражение. Сначала история с крекерами, теперь вот это. Издевается он, что ли?

– Да нет же, – быстро перебивает меня Джейми. – Это не совсем в ее стиле, но именно под этим ником ее все знают в интернете. Insta – это от Instagram, а Gramm – это же «бабушка». Как в Grandma.

– Ого. Это отличная идея, – говорю я после небольшой паузы.

– Она правда довольно популярна, – улыбается Джейми. Очевидно, что он гордится бабушкой, и это даже мило. – То, что она выкладывает, всегда получает огромный отклик. Не знаю, как ей это удается. Когда я в прошлый раз проверял, у нее было десять тысяч подписчиков. – Он снова достает телефон, нажимает на иконку приложения и передает мне. – Она обычно делает фотографии с Бумером, это ее пес. И людям очень нравится. Она местная звезда.

Я загораживаю экран от солнечных лучей и останавливаюсь рядом с Джейми, чтобы полистать снимки. На одном его бабушка сидит в обнимку с Бумером в парке Пьедмонт. На следующем снова они же, но в одинаковых гавайских рубашках. На третьем бабушка потягивает кофе со льдом, а Бумер старательно портит кадр. На четвертом я замираю. Это старая фотография, но я все равно узнаю бабушку Джейми, несмотря на огромные модные очки. На снимке ей, наверное, около двадцати, а рядом с ней мужчина с темными волосами и такой же, как у Джейми, улыбкой. Они сидят на одинаковых садовых стульях со стаканами холодного чая и смотрят друг другу в глаза.

– Это дедушка, – говорит Джейми. – Он умер, когда мне было девять. Бабушка выкладывает такие фотографии с хештегом #четверг_для_воспоминаний.

– Так мило!

– Они такими и были: даже спустя сорок лет брака все время держались за руки и были влюблены друг в друга.

Мои родители тоже такими были. Держались за руки. Смотрели друг на друга из разных концов комнаты, полной людей, и обменивались улыбками, значение которых даже я не могла разгадать. Помню, как закатывала глаза, если утром перед школой входила на кухню и заставала их стоящими рядом с чашками кофе в руках: головы соприкасаются, из окна льется солнечный свет. Так продолжалось восемнадцать лет. И бо́льшую часть этого времени они были счастливы. По крайней мере, мне так казалось. Хотела бы я знать, почему некоторые люди до старости держатся за руки, а некоторые – нет.

Не знаю уж почему, но нам неожиданно открывают в нескольких домах подряд. Пятеро обещают прийти на выборы, одна дама пожимает плечами и отвечает: «Возможно», но и это лучше, чем стоять у закрытой двери, пока обитатели дома подглядывают за нами из окна на верхнем этаже. Я бы сказала, они ведут себя немного странно, но ведь это мы стучимся к ним, а не наоборот.

Когда нам снова открывают, я даже не сразу понимаю, что узнаю человека, который стоит на пороге. Не знаю, почему меня так удивила эта встреча. Мы ведь всего в шести километрах от моего дома, было бы странно не встретить тех, с кем я знакома. Но я все равно растерялась.

– Кевин? – удивляюсь я и слышу в унисон голос Джейми. Они-то откуда знакомы?

– Майя? – Кевин улыбается мне и переводит взгляд на моего спутника. – И Растяпа фон Криворук, верно? Вы что тут делаете?

Фон кто?

– Мы агитируем население перед выборами, – отвечает Джейми, покраснев. – Собираем голоса за Джордана Россума.

– Точно, – поддакиваю я. – Ваши родители дома, юноша? Мы хотели бы с ними поговорить.

– Мама уехала за покупками, но мне уже восемнадцать, между прочим. Попытаетесь убедить и меня голосовать за него?

– Это дело безнадежное, – говорю я.

– Что? Почему? – переспрашивает Джейми.

– Майя права. Только зря время потратите. – Кевин берет у меня листовку и подносит к глазам. – «За Россума горой – он крутой»? Серьезно?

– Но ты же не решаешь, кому отдавать свой голос, только на основании дурацкого слогана? – не сдается Джейми.

– Джейми… – Я бросаю на него косой взгляд. Значит, не так уж хорошо они и знакомы, раз он пытается уговорить Кевина голосовать за Россума. – Этот парень до мозга костей республиканец. Поверь, мы с ним вместе на историю США ходили.

– Сейчас я скорее либертарианец, – поправляет Кевин. – Но эта предвыборная кампания пока не производит впечатления. Я не думаю, что вообще буду голосовать за кого-то. Если победит Ньютон, его партия получит квалифицированное большинство голосов, сможет избегать любого вето и проводить любые законы, которые пожелает. Естественно, тролли сейчас активно работают против Россума.

– Тролли? – Настал мой черед удивляться. – Я ничего такого не видела.

– И про Фифи не слышала? В новостях на прошлой неделе только об этом и говорили.

– Фифи? – Мы с Джейми снова говорим хором.

– Знаешь этот мем про Фифи, кудрявую болонку? В котором она сидит с чашкой чая и пьет за превосходство белых?

– Я видел. Он по всему интернету сейчас мелькает.

– Уже не только по интернету. Некоторые местные тролли делают наклейки с Фифи, крадут магниты с Россумом, которые люди крепят на машины, и вместо них клеят ее на бамперы.

– У мамы такие магниты на обеих машинах, – вспоминает Джейми.

– А я, кажется, недавно видела у кого-то такую собаку… – Я растерянно умолкаю.

– Она повсюду. И главное, ее просто так не снять. Можно разве что содрать чем-то острым, но тогда ты и машину поцарапаешь.

– Ничего себе, – выдыхаю я. – Это ж…

– Гадко, – кивает Кевин. – Я тоже так думаю. Мне не нравится ваш Россум. У него мало опыта, и дебаты он ведет неважно. Но клеить наклейки на чужие машины без согласия владельца – это вершина троллинга. И я слышал, на некоторых наклейках есть антисемитские лозунги. – Он прячет листовку под мышку. – Я отдам ее маме, когда она вернется. Запишите, что она придет. И точно будет голосовать.

Мы благодарим его, а потом возвращаемся на тротуар.

– Откуда ты знаешь Кевина Маллена? – спрашиваю я, пока мы идем к следующему дому.

– Он работает в «Таргете», том, который возле другого сетевого магазина, «Пабликса». Там еще раньше «Стейплз» находился. Я… мы там столкнулись недавно.

– Мне нравится этот «Таргет».

– По-моему, это лучшее место на планете.

Я смеюсь, но у Джейми лицо серьезное, кажется, он говорит совершенно искренне.

– Да ты шутишь! А как же «Дисней», Большой Каньон, Исландия?..

– Майя, у них в пекарне можно бесплатно взять печенье! На табличке написано, что это до двенадцати лет, но я всегда беру штучку, и никто даже глазом не моргнул. Это же здорово. Я бы там жил, если бы можно было.

– Возможно, тебе и разрешат, раз сотрудники магазина тебя уже узнают.

– Я произвел на Кевина неизгладимое впечатление, – смущенно признается Джейми.

– Чем именно?

– Маленькой оплошностью.

– Он поэтому назвал тебя фон Криворуком?

– Все из-за того стенда с танжело. – Джейми морщится. – Я взял один, а остальные тут же посыпались на пол.

– Погоди-ка! – Я замедляю шаг. – Так это ты был? Я там тоже была!

– Ага, – краснеет он. – Я вроде бы тебя видел…

– Ты устроил переполох.

– В свое оправдание хочу сказать, что пирамида из совершенно круглых фруктов – это как бомба замедленного действия. Но Кевин был ко мне очень добр. – Джейми робко поднимает на меня взгляд. – Как и ты, когда я стал человеком, который опрокинул стол с едой в помещении, где все целый день не ели.

– Поверь, если бы ты пробовал те пышки на вкус, то точно знал бы, что сделал остальным одолжение. – Я бросаю быстрый взгляд на часы. Уже почти шесть. Ничего себе!

– Хорошие новости: остался только один дом, вон тот, напротив. – Он указывает на здание, отделанное серой штукатуркой.

– Жильцы точно дома, – говорю я, указывая на открытую дверь гаража и стоящие внутри машины.

– Теперь посмотрим, откроют ли они дверь, – отвечает Джейми. – Ставлю на то, что нет.

– Ставлю на то, что откроют!

– Проигравший угощает победителя пончиками на обратном пути, – предлагает Джейми, прыгая по ступенькам.

«У меня пост, Джейми!» – едва не кричу я, но он уже звонит в дверь. Ну как можно быть таким: сначала крекеры в машине, теперь это. Впрочем, я могу взять пончик с собой и съесть вечером, если выиграю. Желудок согласно урчит. Пончик сейчас пришелся бы очень кстати.

Но когда дверь открывается, все мысли о пончиках и посте улетучиваются из моей головы. На пороге стоит мужчина. Он немного старше моего папы, лысоват и одет в голубую футболку с изображенной на груди рыбой-мечом.

И смотрит на нас.

Я бы даже сказала, таращится.

Прямо на меня.

И вся непринужденность, которую я чувствовала, исчезает.

Джейми, похоже, тоже что-то почувствовал. Он молчит.

– Итак? – Мужчина обводит взглядом нас обоих. – Что вам нужно?

– Ох, простите. – Джейми прочищает горло. – Вы… – Он опускает глаза на папку, которую держит в руках. – Вы Джонатан Хайд?

– Джонатан Хайд – владелец этого дома. Он его мне сдает. Сам не живет тут уже много лет. Что вам от него нужно?

– Мы проводим агитацию от лица Джордана Россума. Он баллотируется в сенат штата на внеочередных выборах, – быстро говорю я. Кажется, я выучила эти слова наизусть, потому что могу произнести их несмотря на то, как бешено колотится сердце. – Россум обещает нашему округу надежду и перемены, поэтому каждый голос очень важен. Вот тут есть подробная информация.

Я передаю ему листовку.

Он смотрит на нее, но не берет в руки.

– Этот парень – демократ, верно? – В его устах это слово звучит как ругательство, словно ему физически неприятно произносить его. – Правильно ли я понимаю, что, раз вы ломитесь ко мне в дверь, я снимаю жилье у демократа?

– Мы обходим демократов и тех, кто не поддерживает ни одну партию, – неуверенно поправляет его Джейми. – Вы хотите взять листовку и прочитать остальное?

Мужчина продолжает смотреть на нас, уперев руку в дверь. Я бросаю быстрый взгляд на Джейми. Почему он вообще ждет ответа? Этот человек точно не собирается голосовать за Россума. Можем вычеркнуть его из списка и продолжать жить спокойно.

– Слушайте, – говорит наконец мужчина, – не хочу никого обидеть, просто скажу как есть. Думаете, вы кого-то здесь заставите голосовать за своего кандидата, если она так и будет стучать в двери? – Он поднимает волосатый палец и тыкает в моем направлении.

Не притрагивается.

Он вообще метрах в двух от меня и наполовину прикрыт дверью.

Но я чувствую себя так, словно меня ударили.

– Вы подумайте, – говорит он Джейми. – Нужно внимательнее относиться к тому, что лучше бы скрывать. – Он снова кивает в мою сторону. – Я все понимаю, политкорректность – это важно и все такое, но так голоса не получишь. Не в этом районе. Вы бы передали это своему Россуму. Нам и правда нужны перемены, да только не те, которые он обещает.

И прежде чем мы успеваем сказать хоть слово, он захлопывает перед нами дверь.

Джейми сейчас похож на белку, которую мама чуть не сбила на дороге, когда в прошлом году утром везла меня в школу очень-очень рано. Ей пришлось резко нажать на тормоза, потому что белка сидела и смотрела прямо в глаза приближающейся смерти, но, кажется, была слишком напугана, чтобы двинуться с места.

Я знаю, некоторые разделяют взгляды этого мужчины. Но как можно было сказать мне все это в лицо, так буднично, словно речь шла о погоде? Я нередко слышу расистские замечания, особенно когда выхожу куда-то вместе с мамой, потому что она носит хиджаб. Люди бормочут их себе под нос, проходя мимо, или так смотрят за стойкой кассы, что ты сразу понимаешь, что́ этот взгляд должен означать. К такому я привыкла. Но это…

Нужно убираться отсюда. Прежде чем он снова выйдет на порог. Прежде чем сделает что-то похуже. Я окидываю взглядом дверь и делаю глубокий вдох. Полотно двери сделано из темного красного дерева, я даже вижу его узор. Дверная ручка цвета выцветшей латуни, края ее потерты.

– Эй, – различаю я вдруг голос Джейми. – Майя, ты меня слышишь?

Я поворачиваю голову и встречаю его взгляд. Сколько раз он уже окликал меня по имени?

– Ты в порядке?

Я оцепенело киваю. Джейми осторожно берет меня под локоть, и мы аккуратно спускаемся по ступенькам, чтобы выйти на тротуар.

– Слушай, – говорит он, – этот мужчина… он был… он вел себя как чудовище. Знаешь, что я думаю? Думаю, нам стоит… – Он замолкает и смотрит на меня в нерешительности.

«Боже, Джейми, – думаю я, закусив губу и стараясь не заплакать. – Прошу, только не говори, что собираешься вернуться, снова постучать в дверь и попытаться заступиться за меня». Уверена, что могу легко предсказать, куда зайдет подобный разговор.

Но он предлагает не это.

Следующая фраза Джейми оказывается настолько непредсказуемой, что выводит меня из ступора.

– Как насчет «Таргета»?

– Что?

– Он как раз по пути в штаб-квартиру, – быстро добавляет Джейми. – Ты уже видела отдел товаров для террас и внутренних двориков? Там есть голубая подсветка и много чего еще. Заходишь туда, и кажется, что попал на самую странную в мире вечеринку в саду. Хочешь посмотреть?

В его глазах я вижу тревогу. И если честно, мне будет хорошо где угодно, лишь бы не здесь.

– Класс, – говорю я. – Поехали.