Читать книгу: «Оборотни Полярного Барроу. Любовь среди льдов», страница 5

Глава 13. Мали́к

По великой милости судьбы Анка не узнал о том, что днем меня вызволил из передряги его школьный приятель с сыном. О произошедшем он обязательно узнает позднее, ведь как иначе объяснить визит мужчин к нам во вторник? Но к тому времени буря поуляжется, да и при гостях отец не сможет гневаться. Илланак и Малик тут же скрасят вечер шутками.

Жаль, что мне не так и не удалось увидеть Эйдана. Я рассчитывала встретиться с ним в другой день, но напрасно. Парень исчез из поля моего зрения. Хотя его отец наведался к нам ровно в полдень.

– Эй, Руби? Постоишь за кассой? Я помогаю мистеру Уэйну с заполнением журнала. – Кричит Шейла с другого конца магазина. Я как раз заканчиваю расставлять шоколад на стеллаже.

– Да, без проблем, уже иду.

– Поторопись.

Шейла быстро проталкивает меня за прилавок и пулей летит в подсобку. Уильямс старший сидит там за крохотным столиком, с трудом помещаясь в единственной комнате, где можно скрыться от глаз покупателей. Мужчина ведет себя с брюнеткой очень приветливо, а вот меня не замечает. Уильямс здоровается, заходя в магазин, но сухо и неприветливо. А потом старается не пересекаться. Другое дело Шейла – с ней он внимателен. Собственно, как с Руфь и грузчиками.

Да, холодность отталкивает, но сегодня есть кому согреть меня вниманием. Этот человек рад встрече со мной и в торговый зал он заходит так, будто пришел в гости.

– Руби, привет! Я говорил, что зайду, – Малик расставляет руки в стороны и чуть не сносит с полок продукты, широко шагая к кассе. Парень смеется и переваливается через прилавок, чтобы приобнять меня. Часть карточек покупателя сыпется на пол, а за ними и сканер. От неожиданности чуть сдаю назад, но в последний момент неловко отвечаю на объятия. Инуит горяч и приятно пахнет костром. Так пахнут многие, кто работает на нефтянке.

– Малик? Да, я не ожидала увидеть тебя так рано. Думала, если заскочишь, то позднее.

– Почему? Ты занята? – Он замечает движение в проеме позади меня, – Аа, тут начальство? Контролируют?

Я киваю, сжав губы.

– Ясно, буду потише.

Хотелось бы.

– Мы не сможем пообщаться?

– Я думаю мистер Уэйн не оценит личные встречи на работе.

Малик нисколько не смущается.

– Во сколько заканчиваешь? Могу проводить тебя, поболтаем.

Этого мне очень не хочется. Мысли заняты Эйданом и чувством, схожим с миксом вины и злости. И еще один красавчик, желающий войти в мою скучную жизнь – перебор. Но вежливость не позволяет отказать.

– Я до трех, но бывает по-разному. Когда позднее, когда раньше отпускают.

– Понял, принял. Тогда заскочу, как закончишь, – Малик игнорирует мою растерянность. Парень улыбается и показывает на пачку шоколадных драже рядом с кассой, – Посчитаешь?

– Да, давай.

От волнения из-за присутствия Уэйна и такого пронзительного, очарованного взгляда инуита, у меня дрожат руки. Парень это замечает, но не комментирует. Он оплачивает конфеты, на месте вскрывает пачку и, подмигнув, прощается.

Возможно, Уильямс не против встреч с друзьями, ведь тут пол города друг друга знает, но я закоренелая отличница и нарушать правила себе не позволяю.

Из-за предстоящей встречи до конца рабочего дня я остаюсь в нервозном состоянии. Однако все зря, ведь Малик оказывается вполне приятным собеседником. Инуит, как и обещал, встречает меня ровно в три с горячим кофе в стаканчике.

– Ого, это приятно.

– Подумал, что тебе понравится.

– Капучино? Угадал.

Малик улыбается.

– Забочусь! Вчера ты хорошо промерзла от ледяного бриза с океана, – Парень подставляет локоть, предлагая сопровождение. В памяти всплывают подобные воспоминания об Эйдане. Позавчера я уже прошлась так к дому. Повторения не хочется. Вежливо отказываю.

– Лучше так. Я не привыкла держаться за кого-то.

– Я подумал это прекрасный способ сблизиться с красивой девушкой.

– Малик, ты всегда такой? – Смеюсь я. Вот теперь к дому веду я, а не собеседник. Малик хоть и знает, где я живу, но совершенно не ориентируется. Может не пытался запомнить, когда довозил.

– Какой «такой»?

– Прямолинейный и счастливый.

– Ты мне нравишься, зачем притворяться? Понравилась еще тогда, когда впервые увидел тебя у магазина утром.

Малик говорит так, что внутри меня рождается тепло. Это не романтические чувства, а доверие. Он как влюбленный друг, который завтра выберет новую пассию, а с тобой продолжит играть в настолки и делиться сокровенным.

– Мило, – Едва сдерживаю улыбку, на повороте добавляю, – Нам сюда.

– Я знаю, я прямой и не всегда думаю, прежде чем сказать. Отец постоянно тормозит. Он говорит, что молчание красит мужчину. А я не могу сдержаться от словесного поно..

– Малик, – торможу, смеясь, – Я поняла, не продолжай.

Пусть я и не дозволяла, но инуит кладет руку мне на спину. Аккуратно так, чтобы подстраховать от падения на льду. Это приятно. Да и парень сам обаятельный. Смотрю на него и понимаю, что нахожу попутчика чертовски красивым. Из-под белой шапки видны черные волосы длины каре. Они небрежно торчат в разные стороны, как будто кто-то нарочно взъерошил и спрятал под шапкой. Вытянутое лицо юноши украшает россыпь черных родинок. Одна над губой, две над левой бровью и у носа. Кожа ровная и смуглая, нос прямой, острый, глаза не по-инуитски широкие темно-карего цвета и губы в вечной улыбке, обнажающей белые, как снег зубы. Малик хорош собой, пусть и одет достаточно просто. С ростом и физической формой парня можно носить мешок и оставаться модным.

– Ты знала, что Анка и мой папа вместе учились?

– Не поверишь, Малик, но Анка недавно говорил об этом. Он хотел, чтобы я познакомилась с тобой. Он не впервые сватает меня за сыновей его друзей.

– У твоего папы есть вкус.

Брюнет радуется неприкрыто и это нисколько не цепляет меня.

– Может встреча на дороге была не случайной, и вы все подстроили?

– О, это слишком коварный план заставить девушку идти по пустынной дороге в платье. Но, на твоем месте, я послушал бы отца.

Киваю, отпив еще глоток горячего кофе. Лучше не развивать эту тему.

– Малик, прости за личный вопрос, но ты мало похож на инуита. Твоя мама случайно не…

– Все верно, она не эскимос, как и твоя. Наши отцы решили нарушить правила. Но я хотя бы визуально метис, а ты совсем не ухватила национального колорита.

– Знаю, об этом многие говорят. Были даже те, кто сомневались в родстве, но Анка мне родной отец. Я унаследовала его дурной характер.

Малик снова подает мне руку, но в этот раз я беру стакан с кофе в другую руку и соглашаюсь на поддержку. До дома остается всего ничего, но с каждым днем все холоднее. Ветер разносит снег по льду, от этого идти сложнее. Пока не сформируется устойчивый снежный покров, скатанный лед – место повышенной опасности.

– Мы почти пришли, думаю дальше я сама.

– Уверена, что не хочешь, чтобы я проводил до дверей?

Отрицательно качаю головой.

– Нет, это лишнее. Спасибо, что уделил время. Мне было приятно поболтать.

– Зайду завтра?

В глазах смуглого инуита надежда. Я не могу ее дать.

– Лучше во вторник. Вы же собираетесь к нам в гости с отцом?

– А ты умеешь отшивать, – смеется Малик и моментально заключает в свои теплые объятия, – Мы придем, даю слово. Тогда до вторника?

– До вторника, Малик!

Этот парень единственное светлое пятно сегодняшнего дня. С ним весело, а без него я остаюсь наедине с собой. Стараюсь забить время рутиной. Готовлю ужин, прибираюсь, запускаю стирку, отложенную еще со вчера. А к ночи добираюсь до заданий к сессии. Пусть я и на заочке, но со своим графиком и заботами стараюсь не упустить обучение. Иначе есть риск забросить.

С отцом не говорим. Он спокоен, пусть и чувствует напряжение, между нами. За улыбками, фразами «доброго утра» или пожеланиями «спокойной ночи» кроется обида. Моя обида на него как на отца. Я ждала разговора, ждала попытки узнать, что творится у меня в душе, но этого не было. Он страдал тихо, по-своему и каждый отдельно. Нам страшно не хватает «клея» – человека, который заставит говорить, как делала мама.

Следующий день, воскресный, проходит тихо. Я никуда не выхожу и ни с кем не говорю. Анка на рыбалке. Он проводит там каждое воскресенье и вторник. Обычно я делаю попытку напроситься с ним, но почти всегда получаю отказы. На льду крайне опасно, пока Барроу не сковали крепкие морозы.

А человеку, уставшему от одиночества и ожидания, море по колено. Только не в это воскресенье. Тот самый день для путешествия к рыбакам выпадает на вторник. К нам как раз привозят свежую поставку продуктов, магазин закрывают на учет и Шейла отправляет меня домой раньше срока.

По пути к дому я обнаруживаю, что ключей в кармане нет. Ищу в сумке – безрезультатно.

Анка с друзьями на льду и единственный выход попасть в дом – сходить к отцу. Полная уверенности в том, что я справлюсь, ведь на лед выходить доводилось, двигаюсь в сторону морского побережья. Ледяная полоса, уходящая вдаль к горизонту, бликует от солнца. Повезло застать световой день во всей красе. Но я еще не догадываюсь, чем все обернется…

Глава 14. Загадка

Наши дни

Мало что помню. Отец нависает надо мной. Рядом его друг Илланак, звонит в госпиталь. Я слышу вопросы, но не могу ответить. Ужасно холодно, хоть меня и обернули во все куртки, снятые с мужчин. А еще просыпается боль в ноге. Вот теперь я чувствую, что задела себя основательно при падении.

– Кровь так и идет?

– Нет, жгут наложен правильно. Кто-то был тут до нас. – Цедит Анка. У него у одного не возникает вопросов что было до. И он не спрашивает время, о котором говорил Эйдан. Его настойчивый голос на повторе в голове.

– Тринадцать двадцать два…

– Что, дочка? Повтори?

– Тринадцать двадцать два. Он вытащил меня из воды и наложил жгут, – облизываю губы и жмурюсь, когда кто-то пытается подложить под меня куртку. На фоне доносится информация о том, что к нам выехала машина, – Тринадцать двадцать два. Это важно.

Отец кладет руку мне на лоб и повторяет, – Все хорошо, Руби. Я запомнил, скажу доктору.

Дальше все как в тумане. Бригада помощи подоспела скоро. Меня грузят на носилки и уносят в машину. Анка сопровождающий, а Илланак говорит, что привезет для меня вещи с Маликом. Они должны были навестить нас в гостях вечером. Я ничего не успела подготовить. Если скажу отцу, он посмеется с моих проблем. Лежу в машине, голос пропал, бедро очевидно прорвано и думаю о не приготовленном ужине и несчастной индейке, не дождавшейся своего часа в холодильнике.

Меня доставляют в Госпиталь Сэмуел Симмондс на другой стороне города. Отца просят подождать в коридоре и заполнить данные по страховке. Меня же увозят прямиком в операционную. Успеваю заметить доктора, не похожего на инуита. Вспоминаю, до меня доходили слухи, что здесь работают японцы. Вот им я доверюсь, как доверяю стереотипам. А дальше наркоз и глубокий сон…

– Тринадцать швов, – доносится эхом, – Разрез прямой, мы постарались сделать косметический шов, чтобы шрам остался аккуратным.

Пытаюсь пошевелиться. Кто-то ловит мою руку и сжимает в ладони. Теплая рука, мягкая, большая. Анка.

– Она уже слышит меня?

– Руби нужно прийти в себя. Через час, другой будет в полном сознании, – говорит мягким тихим голосом доктор, – Рекомендую вам оставить дочь под наблюдением до завтра. С утра выпишем вас домой. На перевязки каждые два дня.

– В госпиталь?

– Да, выездных сестер у нас нет.

– Пап, – шепчу я, сжав его руку, – Все в порядке.

Вижу будто через лупу, но могу разобрать выражение лица Анки. Он сам на себя не похож. Бледен, под глазами мешки от слез. Видимо переживал, пока ждал.

– Я знаю, конечно все в порядке. Останешься на ночь?

– Да. Я хочу спать. А завтра заберите меня. Можно позвать Малика, – говорю это, чтобы немного отвлечь отца, – Он сильный. Донесет меня до машины. Попросишь?

– Он не откажет. Договорились.

– Только есть условие!

– Говори.

– Ты должен поехать домой. Тут тебе делать нечего. За мной присмотрят.

Анка хмурится, но я настаиваю.

– Мне так будет спокойнее. Пожалуйста, пап.

Он соглашается, но позднее. Там уже и доктор подключается. Спровадить Анка удается только к пяти вечера. Как раз заканчивается время для посещений.

Меня же определяют в крохотную, но отдельную палату. С окном, телевизором и личной уборной, до которой дойти не так просто с негнущейся ногой.

Предстояла тяжелая долгая ночь. Давненько мне не доводилось попадать в больницу. Здесь все такое холодное. Стены, обстановка и даже больничная сорочка. Я все еще не видела свой порез. Благо доктора заботливо перемотали его бинтами так, чтобы я не подобралась со своими любопытством. Правое бедро спереди. Отметина на всю оставшуюся жизнь. Буду рассказывать байку о своем подледном купании и чудесном спасении.

Робкий стук в дверь отвлекает от размышлений. Как раз должна была подойти сестра.

– Да, входите.

Но это не сестра. В комнатку входит высокий парень с бумажным пакетом, прижатым рукой к груди. Он оглядывается в коридор и закрывает за собой дверь на замок. У меня от неожиданности сводит горло, я натягиваю на себя простынь повыше.

– Эйдан?

Он разворачивается и протягивает мне пакет. Изнутри доносится приятный аромат выпечки. Но меня этим не подкупить.

– Ты что, прокрался?

Парень прикладывает палец к губам.

– Тише ты, – подходит ко мне и садится на кровать у ног, – Надо было не столкнуться нос к носу с твоим отцом. Я выследил как он выйдет и…

– Да что с тобой не так? Сначала пропадаешь, а потом… Нет, я не должна так, ведь ты мне жизнь спас.

– Что?

От присутствия Уильямса становится жарко и сердце предательски быстро стучит. А еще эта тонкая сорочка и тонка простынка. Да я чувствую себя максимально неловко. И почему он спрашивает?

– Ну… Я видела тебя там на льду.

– Руби, ты видно долго в воде пробыла. Меня там не было.

Карие глаза с интересом изучают меня. Я теряю здравую нить.

– Что ты такое говоришь? Ты был там, разделся, вытащил меня из-под льда и наложил жгут на ногу.

Брюнет смеется, протягивает ко мне руку коснувшись лба.

– Разделся? Сама подумай, как бы я успел? И твой отец меня бы увидел.

– Я не успела спросить у него. Может и видел.

– Нет, Руби. У тебя температура.

– У меня давно эта температура. С того момента, как встретила тебя. Но я не понимаю, почему ты врешь. Зачем?

– Руби, я говорю правду. Меня не было на льду. Я узнал о случившемся, когда пришел в магазин. Тут пол города гудит, что дочка Лавойе провалилась под лед. Потому я тут, проведать тебя.

Как же он меня злит. Не могло такое привидеться. Я не схожу с ума.

– Хорошо, пусть так. Тогда как я выбралась?

– Уцепилась за край льдины.

– А жгут?

– Сама.

– У меня ведь и веревки с собой не было?

И на это у красавчика находится ответ.

– Рыбацкие сети прибивает к берегу постоянно. От шока и холода ты спутала реальность и фантазию. Мозг так нас защищает от травмирующих событий.

Молчу. Не знаю ничего про веревку, но убеждена, что Эйдан обманывает меня. Слишком много совпадений не бывает. Если ему так хочется, пусть играет в свою игру, а я сыграю в свою.

– Как ты себя чувствуешь?

– У меня тринадцать швов на ноге, – цежу, тая с неохотой, – Зато будет чем похвастаться. Первый серьезный шрам.

– Пусть он будет последним.

– Этого не обещаю.

Эйдан сдавленно усмехается.

– Тогда мне придется контролировать тебя.

– Ты уже это делаешь.

Тот, кто исчез на пять дней, не предупредив, берет меня за руку, наклоняется и целует. Мягкие губы приятным холодком ласкают кожу. Клянусь, это невероятное чувство. Я вздрагиваю и столбенею. Эйдан тоже переключается в моменте. Он меняется внешне, придвигается ближе ко мне, а взгляд черных глаз тяжелеет. Еще немного я сама подамся вперед, повинуясь желанию прикоснуться, получить чуточку больше. Напряжение чувствуется в воздухе, а мою руку все еще сжимает горячая ладонь Уильямса.

– Знаешь, я лучше пойду, – хрипло шепчет брюнет, – Мне не стоит тут оставаться.

От меня ответа не требуется. Брюнет быстро встает и в два шага оказывается рядом с дверью. Другого слова как «сбегает» не подберу. Я приподнимаюсь следом, забыв о ноге. Боль отдается волной тока и бьет от бедра в виски. Эйдан с тревогой оборачивается назад, и я выдавливаю подобие улыбки.

– Упс, я забыла о швах…

– Ты ходячая катастрофа.

– Мы еще увидимся?

Уильямс молчит, поджимает губы и кивает.

– Я знаю, где ты работаешь и живешь.

– Не пропадай, – говорю вдогонку, когда рослый парень выходит в коридор, и добавляю к закрытой двери, – Пожалуйста…

Я бы его ни за что на свете не отпустила сейчас. Предложи он остаться, не сопротивляясь соглашусь. Даже если утром нас застанет отец.

Это и есть влюбленность? Когда без него ты только и делаешь, что ждешь встречи вновь?

Глава 15. Обряд

Персонал госпиталя будит меня ровно в семь утра. Особо не церемонятся, открывают дверь, впустив яркий свет из коридора и ставят на стол воду. Затем, будят второй раз, когда я игнорирую первый подъем. Приносят завтрак. Сегодня это молочная каша из злаков, сэндвич с сыром и кружка черного чая. После сестра просит собраться и меня ведут на обязательные процедуры перед выпиской. На часах к тому моменту без четверти восемь.

В кабинете доктора проводят осмотр места разреза, после чего меняют повязку на свежую. С ней прохожу пару дней.

– Шрам будет видно? – Спрашиваю я, разглядывая прямую бордовую линию, стянутую короткими швами с обоих сторон. Сейчас порез выгляди уродливо. На своем теле подобного я еще не видела.

– Вам повезло, лед как лезвие, прошел ровно. Заживет хорошо и будет едва видно. Главное, придерживайтесь правил. Я оставлю рекомендации. Первые семь-десять дней посещайте перевязки.

– Да, сестра мне объяснила.

Для доктора я очередной пациент. Он делает свою работу быстро, не вовлекаясь в разговор. Мне же достаточно знать, что последствия не будут сильно заметны.

– Вот и все. Ждем вас послезавтра.

Благодарю и прощаюсь.

Ходить трудно. Несмотря на то, что порез выше колена, сгибать ногу неприятно. Заметив мои мучения, вежливый персонал предлагают мне на выписку коляску во временное пользование, пока не смогу ходить полноценно.

К девяти в палату приходит отец. По глазам вижу – не спал. Тревожился о случившемся. Ругаю его, а затем переодеваюсь в чистую одежду, подготовленную Анка. Теплые широкие штаны, футболка и сверху флисовая кофта красного цвета. Волосы собираю в пучок на затылке, затем надеваю теплую куртку, добытую папой на смену пуховику. По готовности к нам приходит медицинская сестра с креслом. Садиться в него не хочу, но сдаюсь по настоянию отца.

– Мы поедем на машине?

– Да, Руби. Но я не один. – Говорит Анка, чуть скованно. Папа выкатывает меня в длинный коридор. Чуть неуклюже, задевая бордюры, – Илланак согласился забрать тебя. Он с сыном ждут у входа.

– Спасибо им за помощь! – Знаю, что между нами было напряженно в последние дни и присутствие семьи друга поможет сгладить углы, – Они останутся у нас на чай?

– Да, дочка. Я хотел провести обряд, если ты не против?

– Обряд? Никогда не видела. Конечно, я согласна!

– Это для твоего здоровья, – будто оправдывается отец, – Я много лет не практиковал, но Илланак поможет. Он тоже общается с духами.

– Он шаман?

– Да, он всегда этим занимался.

А интересные, оказывается, у нас знакомые. Возможно, и Малик наследует дело Илланака?

Не успев расспросить подробностей, я вижу, как из зала ожидания в холле больницы ко мне несётся молодой инуит. Без шапки его волосы приковывают внимание. Длинные, цвета воронова крыла, они очень гармонируют с его байкерским стилем в рваных джинсовых штанах и черной утепленной косухи. Одет точно не для прогулки.

– Руби! Ого, ты теперь на колесах?

Анка смеётся позади меня, а я пожимаю плечами.

– Вроде того. Временно.

– Иди сюда, сестренка! Рад, что ты не утонула!

Для Малика нет препятствий, он наклоняется и стискивает меня в своих крепких руках.

– Эй, полегче, парень!

– Извини, Анка, просто рад ее видеть.

– Да, Малик, и я тебя, – выдыхаю, аккуратно пройдясь ладонью по бедру. Вроде все в порядке.

– Малик, заводи мотор, – Доносится из дверей. Это Илланак. Он не так весел, как сын. Сосредоточен на важной миссии- увезти нас домой.

– Да, сейчас прогрею, – парень оборачивается к Анка, – Вы скоро или повозитесь еще тут?

– Документы подпишем и свободны.

– Ок, тогда я пошел. Жду! – Малик летит к двери и перед выходом еще раз мне подмигивает. Захотелось спросить какой кофе он пьет по утрам, чтобы излучать столько энергии?

Людей с утра почти нет. Только пожилые горожане у стойки регистрации и единичные посещения местных больных. За высокими стеклянными окнами все так же темно. Разбавляет мрак оранжевый свет фонарей и отражающий его снег. Барроу неизменен, за что его люблю.

Мы с отцом проходим обязательную бюрократическую процедуру выписки. Услышав сумму оплаты по страховке, благодарю Бога за то, что работа Анки покроет ее, иначе мы попали бы в серьезные долги.

Затем меня выкатывают на улицу и Малик подгоняет пикап. Чтобы я не вставала, инуит пользуется возможностью и поднимает меня на руки. Он делает это без предупреждения, так что я ахаю и хватаюсь за его шею. После парень получает нагоняй от Анка.

Малик своей широкой душой и активностью отвлекает не только меня, но и мужчин от угрюмых мыслей.

Дома все неизменно. Чисто. Уютно, но пахнет не моей готовкой. Отец подготовил праздничный стол. Никогда ранее за ним не наблюдала таких познаний в кулинарии. Индейка, не приготовленная вчера, запечена до корочки и стоит на столе. А еще фаршированные томаты, салат с фасолью и инуитское традиционное печенье.

Это лучший обед с тех пор, как мы живем в Барроу. И Самый веселый, благодаря рассказам Малика. Только под конец застолья, я вспоминаю, что хотела расспросить о вчерашнем. Илланак был там с Анка, он должен знать, если отец не станет говорить.

– Простите, что напугала вас вчера. Мне казалось, я пройду по льду без труда.

– Это море, глыбы льда прибивает к берегу и между ними до скрипучих морозов не будет достаточной прочности, – добавляет Малик. Он сидит рядом и смотрит на меня чуть с прищуром. Я улыбаюсь и киваю.

– Ты прав. Но вчера случилось кое-что, чему я не нахожу объяснения… Я не помню, как оказалась на льду после падения. Как вы узнали, что я там?

Анка и Илланак переглядываются. Малика не было на льду, он ничего не знает.

– Мы рыбачили и тут телефон Анка заиграл, – начал друг отца, – А дальше он крикнул, чтобы мы помогли ему. Он сказал, дочь под лед провалилась.

– Руби, ты могла мне позвонить и сказать, чтобы я вернулся. Но ты пошла на лед, это необдуманно.

Анка пытается сменить тему и это еще больше убеждает меня в том, что здесь что-то не так.

– Кто тебе звонил? Мужчина?

– Я не понял, дочка. Наверное, кто-то видел тебя с берега и решил позвать на помощь.

– Не с берега, – поправляет Илланак, – Тот, кто звонил, вытащил ее из проруби и наложил жгут.

– Может и не вытаскивал. Судя по ободранным рукам, она успела ухватиться.

– Я не успела, – прерываю папу, – Меня вытащили из воды. Я не знаю его, но он спас мне жизнь рискуя своей жизнью.

Мы с Анка переглядываемся. Он прекрасно знает к чему я веду, а я понимаю, что он знает имя спасителя.

– Да этот мужик как Бэтмен! – Смеется Малик, – Спас девушку и исчез. Жаль меня там не было. Я бы не думаю нырнул за тобой.

– Спасибо, Малик. Я не сомневаюсь.

Поведение Анка убеждает меня в правоте. На сердце становится спокойнее. Если он знает кто спас его дочь, не сможет прогнать. Я обязана Эйдану жизнью.

Больше к теме не возвращаемся. Мужчины вспоминают об обрядах, и отец решает переодеться. Малик убирает стол в коридор, чтобы освободить пространство. Илланак расстилает пару ковров, которые заботливо привез с собой, зашторивают окна и расставляют благовония. Мужчины закрываются в комнате, оставив нас с молодым инуитом вдовем среди тусклого освещения в окуренной ароматными палочками, кухне.

– Малик, – шепчу я, чуть придвинувшись к юноше. Мы сидим на полу, подложив подушки за спины, – Ты знаешь, что будет?

– Да, – в красно-оранжевом свете свеч улыбка брюнета выглядит чуть зловеще, – Держи меня за руку, я буду сжимать, чтобы ты понимала, когда надо благодарить все живое и неживое мысленно.

– Это как?

– Все просто: ты дышишь свежим воздухом – благодаришь, ты спасена от смерти – благодаришь, ты ешь утку – благодари.

– А потом?

Парень берет меня за руку и подносит к своим горячим губам. Лишнее, но я смущена.

– Доверяй. Обряд древний. Ты быстрее поправишься.

Все, что происходит далее – магия. Бьет барабан. Сначала тихо, затем громче. В комнату в обрядовом танце входят двое мужчин в длинных костюмах и шапках с мехом. На лицах белая краска полосами. У одного в руках небольшой странный металлический предмет. Отодвигая его язычок и ударяя им, Илланак производит громкий тяжелый звук, уходящий в повторяющееся эхо, а отец держит в руках барабан из кожи животного, натянутой на древесный ободок и бьет в него молотом из дерева и ткани. Мужчины не замечают нас, они общаются друг с другом музыкой, неизвестными мне словами и горловым пением. Иногда Малик сжимает мою ладонь, отчего я чуть не плачу, испытывая самые странные чувства. В моменте меня накрывает сострадание и любовь. Настолько сильные, что это трудно сдержать. А потом сознание мутнеет, я плыву в музыке и танце. Отец помогает мне встать, а Илланак произносит молитву низким, басистым голосом…

Прихожу в себя уже после, спящей на коленях Малика. Кто-то заботливо накрыл меня пледом, а отец и его друг общаются за столом, выпивая ароматный чай.

– Который час? – Потягиваюсь я. Малик помогает присесть.

– Девять.

– Девять?

– Да, уже вечер, Руби, – парень заботливо убирает выбившуюся прядь за ухо, – Ты прошла обряд. Все в порядке.