Читать книгу: «Ассертивный человек. Восхождение к себе. Очерки по психологии пассивного, агрессивного и ассертивного поведения», страница 4

Наш опыт знакомства с материалами о жизни и творчестве гениальных людей по воспоминаниям и оценкам их современников и биографов указывает на такие их общие ассертивные черты характера и интеллекта, как высокая духовность («…гений и злодейство несовместны». А. С. Пушкин. Моцарт и Сальери), чувство собственного достоинства, независимость и свобода мышления и оценок, неистребимый исследовательский интерес к природе и самому себе, дерзость поступков и решений, ориентация на процесс, а не на обладание, высокий профессионализм и трудолюбие, бескорыстность и служение Истине, Красоте и Любви. Влюблённость в жизнь. Хотя многие из них по типу темперамента являются очень тревожными, уязвимыми и сверхчувствительными, в человеческих отношениях хрупкими и ранимыми.

Есть ещё одна черта характера, объединяющая гениальных людей, в продолжение их общей и интеллектуальной ассертивной независимости. Это так называемое «творческое непослушание» [10], проявляющееся в том, что эти люди не верят никому на слово, имеют своё особое мнение и отвергают некоторые общепринятые взгляды, традиционные оценки и воззрения, а также некоторые традиции, нормы и принципы, ценности как бытового, так и научного или художественного характера. Бунтуют против них, провоцируя конфликты с ближайшим социальным окружением, коллегами и учителями. Описанное поведение называется ещё «творческим хулиганством». «Я специально говорил и буду говорить крамольные вещи, чтобы не оставаться равнодушным», – не раз повторял профессор Лев Веккер на известных «Веккеровских чтениях» [5; 6]. Этих людей в своё время заносили в специальные «чёрные списки» и делали их «невыездными» и «невъездными». На художественной сцене им не давали ролей, не печатали их книг, выгоняли из научных, производственных и театральных коллективов и лабораторий, фабриковали против них обвинения. Слава богу, проходят эти времена. И кто эти хулители и гонители? Да всё те же бездарные чиновники, подлая задача которых – обеспечить максимальную социальную невостребованность талантливых и гениальных людей, означающую их выключение из социума, из дела, из общения и творчества.

Ещё один источник непризнания и глубокого одиночества гения как раз связан с тем, что он значительно опережает своё время, в течение которого его прогрессивные идеи проходят известный «исторический путь признания», путь от «не может быть» через «в этом что-то есть» и «кто бы мог подумать» до «ну кто этого не знает». Как это произошло с Альбертом Эйнштейном, теорию относительности которого ведущие физики не признавали по крайней мере десять лет. Гении – локомотивы истории и культуры, но человеческое признание чаще всего приходит к ним, к сожалению, слишком поздно. Но к своей чести и нашему общему благу, они мотивированы не будущей славой и жаждой мировой известности, а прежде всего неистребимой тягой к познанию окружающей жизни, природы, истории и самих себя. Такова, на наш взгляд, ассертивность гениальных людей, даже при самом поверхностном анализе их характера и судеб. Но эта тема ждёт ещё своего специального исследования.

2.2. Агрессивный человек

Агрессивный тип поведения. Особенности

Как уже говорилось, наряду с ассертивным типом поведения в теории и практике психологии выделяют ещё два основных типа поведения: агрессивный и пассивный. Рассмотрим их. Первая, наиболее важная отличительная черта агрессивного типа, в отличие от ассертивного, это эгоизм или, шире, эгоцентризм (Л. Сэв).

В отличие от ассертивного, агрессивный тип заботится прежде всего о себе, ради какой-нибудь перспективы выгоды, «прибыли» от вложенного в другого человека «капитала» в виде внимания, заботы, похвалы, защиты или материального стимула. Но именно вклада и именно прибыли, в отличие от ассертивного типа отношений, где «вклад» в другого человека носит исключительно бескорыстный, «надэкономический» характер, то есть, что называется, «от чистого сердца» и «от всей души».

В переговорах с другими агрессивный тип легко прибегает ко лжи, психологическому давлению, эмоциональному шантажу, лести, приятным обещаниям и другим формам подлой и безнравственной манипуляции. В действительности для него совершенно чужды потребности других людей, и ни о какой социально-психологической экологии он не помышляет. Урвать для себя как можно больше – вот его явное или тайное, часто маскируемое желание. «Растолкать локтями» тех, кто рядом, чтобы самому пробиться «вперёд и повыше», – вот его кредо. И чем хуже его сопернику и конкуренту, тем лучше ему. На деловых переговорах, в политике – позиция силы и «победы» любой ценой, любыми средствами. И в сочетании слов «честная конкуренция» есть некоторое лукавство. А что является для данного типа прибылью и основной движущей силой? Это материальные ценности – любые, начиная от недвижимости, акций и банковских счетов, далее – это власть, часто купленная за деньги, и, наконец, тщеславие, питающее гордыню и высокомерие как чувство собственного ложного превосходства над другими.

Такие типы, независимо от своего, часто ничтожного, а порой даже отрицательного вклада в общее дело, «надувают щёки» в прямом и переносном смысле слова, демонстрируя свою значимость и важность, «примазываясь» к чужим заслугам. Тем не менее в современном обществе это может быть успешный карьерист, «прошедший по головам» на вершину своей карьеры, но человек без совести и чести. Привычно живя во лжи, он легко перекладывает ответственность за личные ошибки и промахи, преступное бездействие и пассивность на других – что называется, «с больной головы на здоровую».

И завершает этот портрет завышенная самооценка и самоуверенность, категоричность и безаппеляционность заявлений и оценок. Его нонконформизм и несогласие с мнением большинства в группе может питать его гордыню, высокомерие, заносчивость или откровенную спесь. При всём при этом агрессивный тип может быть вполне успешным в тех социально-экономических и политических условиях, где названные эгоцентрические характеристики востребованы, поощряются и принимаются вышестоящей властью как норма поведения.

Стиль руководства агрессивного типа – автократический или, если ему вовсе наплевать на дело и людей, попустительский. Регулярная невыплата зарплаты подчинённым, многомесячные её задержки – обычное дело.

Если ассертивный человек в конфликтной ситуации предпочитает кооперирование, с поиском взаимной для партнёров выгоды, или, если последняя невозможна, поиск компромисса, то человек-агрессор предпочтёт конфронтацию (по Томасу), заключающуюся в непримиримой позиции, на которой он категорически настаивает, и не уступит, иногда даже себе во вред [42; 43]. Часто такой позиционный торг приводит к срыву переговоров, когда второй партнёр, что называется, встаёт и уходит, не принимая ни условия первого, ни его несгибаемую позицию.

Из сказанного следует важный вывод: граница между ассертивным и агрессивным (и, как будет показано дальше, пассивным) типом поведения не является чисто психологической, но обязательно нравственно-этической, духовной.

Если ассертивный тип – это человек-созидатель, то агрессивный тип – разрушитель, неважно, чего это касается: разрушение другой личности в результате её подавления и шантажа или вооружённого нападения на другое государство и порабощения или уничтожения его народа и культуры. Агрессия в последнем случае исходит от группы агрессоров, финансовой, военно-политической верхушки (элиты) во главе с президентом страны-агрессора.

Может ли агрессия быть ассертивной

Может ли агрессивность быть позитивной и служить интересам добра, а не зла? Есть ли ситуации, где она неизбежна и оправдана с точки зрения нравственности и морали? Бывает ли она ассертивной? Если да, то при каких обстоятельствах и социальных ситуациях?

По этому вопросу нет единства взглядов. Рассматривая фрустрацию как один из видов реактивного насилия, Э. Фромм пишет следующее: «Агрессивное поведение наблюдается у животных, детей и взрослых, когда остаются неудовлетворёнными их желания или потребность. Такое агрессивное поведение представляет собой попытку… приобрести силой то, чего некто был лишён. При этом, несомненно, речь идёт об агрессии на службе жизни, но не ради разрушения» [29]. Поскольку фрустрация потребностей остаётся обычным явлением, не стоит удивляться, что насилие и агрессия постоянно возникают и проявляют себя. И далее: «Агрессии, вытекающей из фрустрации, сродни враждебность, вытекающая из зависти и ревности» [29]. В том же ряду мы находим у автора и месть – как агрессивную самозащиту, символически распространяющуюся на прошлое. Здесь мы позволим себе не согласиться с Э. Фроммом, так как не можем понять и принять «агрессию на службе жизни». Как будет показано в специальном разделе, все названные здесь негативные чувства – агрессия, враждебность, ревность, зависть, месть и другие, подобные им – не являются ассертивными и, возникая, не должны (в идеале) напрямую руководить поведением, как это происходит у животных, детей, агрессоров и психопатов. У ассертивного типа человека каждое такое чувство, если позволяют условия (например, время), проходит своего рода фильтр на экологическую чистоту, включая и нравственную оценку, и в положительном случае перерабатывается из негатива в позитив. Без такого экологического анализа, с точки зрения возможного разрушения чего-либо или кого-либо, эти чувства проявляются «напрямую» в виде агрессивных разрушительных реакций, характерных для агрессивного типа. Мы недостаточно знаем о том, как это происходит, и можем лишь предположить, что экологическая проверка должна стать привычкой и соответствующим навыком и осуществляться автоматически, для того чтобы «уложиться во времени» в экстремальных ситуациях. Тогда эта привычка (анализа на экологию) со временем становится важной чертой характера интеллигента, на чём настаивал Дмитрий Лихачёв [15].

В главе о таких чувствах, требующих «сублимации» в позитивную сторону, мы ещё вернёмся и рассмотрим соответствующие техники и стратегии работы с ними.

Агрессия на службе жизни?

Единственная ситуация, когда агрессивная реакция имеет право на жизнь, это самозащита этой жизни в условиях, когда экологическая проверка невозможна, например, из-за отсутствия времени. Так, при внезапном нападении на человека и угрозе его жизни или жизни близких ему людей, независимо от того, кажущаяся угроза или реальная, он становится агрессивен настолько, насколько этого требует опасность возникшей ситуации. При угрозе жизни он может даже попытаться убить нападающего врага, не задумываясь о последствиях, если, повторим, экологическая проверка по каким-то причинам затруднена или вовсе невозможна. Таков беспощадный драматизм сложившейся ситуации: «Или тебя – или ты!»

Агрессивный инстинкт самозащиты (себя, родных, своего жилища) сработает автоматически, как защитный механизм по Фрейду, то есть как не контролируемая сознанием человека инстинктивная реакция. Но для запуска этого инстинкта потенциальная жертва должна достаточно сильно испугаться. При осуждении за убийство (или увечье) это может трактоваться как «состояние аффекта» или «не превышение пределов необходимой обороны». В равной степени это касается борьбы «не на жизнь, а на смерть» во время военных действий – например, при схватке врукопашную, где смотришь врагу в лицо: или ты его, или он тебя. Здесь также «выбор без выбора».

Но даже в этой крайней ситуации самозащиты ассертивность может оказаться «не равной нулю», и человек, например, может предупредить потенциального убийцу, врага, пригрозить более мощным оружием, сделать предупредительный выстрел или выстрелить не в упор, а в ногу и т. п.

Хотя для этого нужно обладать большим хладнокровием, смелостью и самообладанием и, конечно же, быть мастером ассертивности, человеком в самом высоком смысле этого слова. То есть иметь соответствующие ассертивные привычки.

Но даже причиняя ущерб другому, ассертивный человек (в идеале) может глубоко сочувствовать и сострадать ему, пусть даже не сразу, если он сам в течение всей своей прошлой жизни был глубоко ассертивным. Вот поэтомусмерть другого человека никоим образом не должна выступать единственным и необходимым условием спасения собственной жизни. Для этого нужно по-настоящему любить жизнь не только в себе, но равносильно – в другом человеке. И тот, кто способен на это, – святой. Так что, убивая другого человека, ассертивный человек в определённом духовном смысле одновременно убивает в какой-то мере и себя самого. В той мере, в какой он сам человечен и ассертивен.

Время от времени происходят случаи, когда мастер по единоборству, способный одним ударом лишить жизни случайно напавшего на него человека, убегает от него и, таким образом, абсолютно ассертивно разрешает смертельно опасную ситуацию. Несмотря на то, что со стороны того, кого он таким причудливым образом спас, это выглядит как трусость; но не со стороны мастера, для которого это – поступок, достойный очень мудрого и сильного духом человека, сделавшего непростой, но глубоко нравственный выбор: «Лучше я один раз покажусь трусом, чем всю оставшуюся жизнь буду убийцей». Но так сработал «на автомате» его ассертивный экологический фильтр. Сработал наверняка, но заранее. Как мы увидим дальше, сработало ассертивное право независимости от чужой воли, «благих» ожиданий и оценок.

Другой характерный пример на ту же тему. На параде «Бессмертного полка», прошедшем в День Победы, 9 мая 2016 года, сын военного лётчика, жизнь которого легла в основу сюжета известного фильма «В бой идут одни старики», рассказал про своего отца удивительную историю, произошедшую с ним в период войны. Во время воздушного боя его отец «накрыл» немецкий самолёт и был готов уже нажать на гашетку пулемёта, но успел разглядеть, что за вражеским штурвалом сидит совсем молодой мальчишка, совершенно беспомощный и растерянный. Жизнь его шла на секунды и целиком находилась в руках советского аса, который мог в упор расстрелять противника в тот же миг. Но не сделал этого. Не сделал этого вопреки чувству мести за всех погибших родных и близких, за своих не вернувшихся с поля боя товарищей, за разрушенные родные города и деревни. Не смог вопреки чувству военного долга и требованию «быть беспощадным к врагу». Не смог вопреки чувству самоутверждения в своём лётном и боевом мастерстве. Не смог, потому что всё это для него не смогло перевесить ценности другой жизни, пусть «вражеской». Но ведь жизни! Секунды хватило, чтобы принять это единственное решение, к которому он, очень человечный человек, шёл всю свою предыдущую жизнь… Конечно, этот случай – исключение из жестоких правил войны, где врага чаще убивают, чем щадят, но это одновременно и проявление ассертивности высшей пробы. Здесь чувство сострадания и милосердия превзошли злобу, месть и агрессию. Здесь добро и торжество жизни победило ненависть и зло.

Аналогичную историю рассказал с телевизионного экрана Никита Михалков. Идёт Первая мировая война. Между нашим и вражеским, австрийским окопами затеялась перестрелка. Окопы рядом, «лоб в лоб». Австрийский солдат целится буквально в грудь нашему, российскому солдату по фамилии Шоломов (родной дед В. В. Путина по материнской линии), но тот опережает. Из окопа доносятся тяжкие стоны раненого австрийского солдата. И тогда наш солдат выбирается из окопа, подползает к окопу вражескому, перевязывает раненому плечо и возвращается назад. А когда перевязывал его, тот поцеловал своему врагу-спасителю руку. Стоны скоро прекратились.

А мог бы убить в упор? Нет, не мог, поскольку видел в нём не смертельного врага, а такого же страдающего человека, воина, как и он сам (ТВ «Бесогон», 2016 год). А это чисто ассертивная реакция настоящего «биофила». Является ли эта реакция устойчивой чертой характера российского солдата, вопрос открытый, но известно, что храбрость и великодушие во все времена и во всех российских баталиях отличали наших славных воинов.

В этот ряд нужно поставить и многочисленные примеры, когда победивший в конкретном бою враг предаёт земле тело погибшего противника и даёт торжественный салют, преклоняясь перед его стойкостью и мужеством. Это элемент национальной культуры, имеющей вековые традиции, и не только военные.

Агрессивность, капитал и экология поведения

Отсутствие у части общества каких-либо нравственных ориентиров, системы моральных ценностей, норм и устоев приводит к тому, что на их месте возникает система узкоэгоистических, потребительских ценностей в виде наживы, личного материального благополучия и/или власти. Умение делать деньги (или присваивать чужие) сегодня, к большому сожалению, рассматривается многими членами общества как высшая человеческая доблесть и главный критерий социальной успешности, как умение жить. Богат – значит, успешен, успешен – значит, должен быть богат. Выйти замуж за олигарха – нескрываемая мечта многих современных девушек, в том числе и в России. И не важно, кто он такой, этот олигарх, и как ты к нему относишься в плане сердечной привязанности – деньги, как говорится, не пахнут.

Однако справедливо и другое: весь без исключения современный криминал замешан на деньгах, стоит последним перейти из категории «средства» в категорию «цели». Нам представляется, что такая ущербная ориентация в обществе будет процветать до тех пор, пока деньги и власть не станут для человечества не целью его существования, а всего лишь удобным средством достижения более глубоких и подлинно человечных ценностей и целей. Мало ли у современного человечества таких забот. Чего стоит только одна забота о будущем наших детей, внуков и правнуков, которые должны жить более достойно, чем мы. А для этого необходимо всему человечеству – а значит, каждому из нас – поменять ориентацию «взять» на ориентацию «дать», то есть развернуть вектор человеческих отношений на сто восемьдесят градусов.

Конечно, зарабатывание денег можно рассматривать и как своеобразный вид спорта. Спорта, требующего от человека определённого склада ума, профессиональной подготовки, опыта и смелости рисковать. Но задайте этому «спортсмену» простой вопрос: «А кому от этого „спорта“ стало хорошо, кроме вас самих и небольшой кучки наследников, которым „свалившийся на голову“ капитал едва ли пойдёт на пользу?»

Чем же агрессивная личность платит за это? Во-первых, тем, что каждый раз, опираясь на конкретную ситуацию, за отсутствием системы нравственных норм и принципов, она регулярно «изменяет сама себе». Без «нравственных скрепов» она дробится на множество мелких «Я», ситуативных и приспособленческих, ориентированных на ожидания собеседника или широкой аудитории. Одной аудитории она говорит одно, другой – прямо противоположное, в зависимости от того, что от неё хотят услышать. Каждый пользователь грязных манипулятивных технологий прекрасно знает основной закон манипулирования толпой: пообещать ей то, что она хочет услышать, и она проголосует за тебя и твои идеи. Агрессивная личность, таким образом, теряет своё лицо, свою идентификацию, в том числе групповую, национальную и религиозную. В итоге она невротизируется, быстро разрушается, часто впадая в наркоманию, алкоголизм, обжорство и сексуальное распутство. И в бизнесе, и в политике агрессивная личность – самый ненадёжный, непредсказуемый, лживый и коварный партнёр, не желающий и не способный отвечать за свои слова и поступки. Именно так выглядит нравственное падение и личностный крах многих политических лидеров прошлого и настоящего.

Наряду с этими людьми с агрессивным типом поведения, как правило владеющими большим капиталом и недвижимостью, всегда находились и находятся ассертивные личности, люди, отдающие в различные благотворительные фонды значительную часть своего капитала. Это меценаты и филантропы, проявляющие высшую человеческую добродетель – желание и способность поделиться с ближним. А сколько ими выкуплено и возвращено в Россию шедевров мирового искусства и музейных ценностей. Мы не знаем многих имён, но слава им и хвала! И не нужно их путать со спонсорами, вкладывающими куда-нибудь свой капитал с целью саморекламы и умножения своей прибыли. Прибыль – дело нужное, но мотивация здесь совершенно другая, в отличие от меценатов, которых характеризуют абсолютная бескорыстность, помощь, скромность, анонимность.

Но есть характерная деталь в общей картине отношения человека к капиталу: чем богаче человек, тем он, как правило, более зависим от него и тем труднее с ним расстаётся, как «скупой рыцарь» А. С. Пушкина в его бессмертных «Маленьких трагедиях». Скаредность, жадность, скупость и накопительство по своей психологической сути и динамике развития такие же сильные зависимости, как и зависимость от наркотиков, алкоголя, азартных и компьютерных игр. И самый коварный миф самого богатого человека – это то, что он владеет капиталом, а не капитал им; что он обладает властью, а не она им. «Мне всё послушно, я же ничему», – уверенно говорит пушкинский барон и бесславно умирает рабом и золота, и власти (А. С. Пушкин «Скупой рыцарь»).

Раз от разу растут ставки, риски, наблюдается неадекватность реакций и «полевое поведение» (слепая зависимость от воспринимаемых стимулов среды), как при лобном синдроме, когда не человек делает выбор и управляет средой и собой в этой среде, а, напротив, среда управляет человеком. Они гонят и убивают время, у них тяжёлая участь переживать текущее настоящее время. Это именно у них возникают так называемые «неврозы выходного дня» (В. Франкл), наполненные ощущением безделья, скуки и отсутствием какого-либо смысла жизни. Жизнь, будущее теряют смысл, а трезвая мотивация уступает место желанию и дьявольски рисковой надежде на «выигрыш». И эта зависимость, со всем последующим грузом разрушения физического, психического и нравственного здоровья, без всякого сомнения, есть болезнь, требующая серьёзного вмешательства психотерапевта или нарколога.

Говоря об экологическом поведении пассивно-агрессивного типа человека, невозможно ещё раз не упомянуть о его разрушительном характере. Агрессор – это всегда разрушитель: окружающей природы (его животного и растительного мира), социальной среды (социальные конфликты, войны), другого человека (манипуляции, шантаж, обман, подавление) и, конечно же, самого себя (аутоагрессия, депрессия, садомазохизм). Этому в значительной степени способствует отношение агрессивной личности к окружающему миру и другим людям как к неодушевлённым вещам и материальным ресурсам, дающим прибыль и обогащающим и без того богатых людей и обедняющих и без того людей бедных. В настоящее время это расслоение общества значительно возросло, что порождает социальные протесты малоимущих и бедных людей, а также всех тех, кто сочувствует и помогает им.

Пассивно-агрессивный тип личности и правонарушения

Проблема нарушения законов, по которым живёт общество, уголовного и административного законодательства и в целом основного закона, Конституции, – это тоже экологическая проблема.

Все обсуждённые проявления агрессивной и пассивной личности, показывают её асоциальность, эгоизм, лживость, стяжательство, двойные стандарты, склонность к манипулированию другими во вред им и разрушение всего окружающего. С таким «букетом» негатива этот тип человека-разрушителя легко преступает закон и становится преступником. В своей душе он уже давно это сделал, переступив законы нравственности, и только ждёт удобного, подходящего случая безнаказанно поживиться, нарушая чьи-то интересы и права. Только страх наказания может временно остановить его (а может не остановить). К сожалению, далеко не каждый преступник оказывается уличённым, привлечённым и наказанным по административным или уголовным статьям. Далеко не каждый и далеко не сразу, успевая прилично ограбить государство или таких слабо социально защищённых людей, как пенсионеры или работники социальной сферы.

Чем агрессивный чиновник-коррупционер отличается от бандита, вора, насильника или рэкетира? По сути, ничем. Отличие будет лежать в пределах латентного периода времени, по истечении которого негодяя поймают «за руку» и докажут его вину, накажут по всей строгости закона. То есть отличие чисто внешнее, техническое, не по существу личностной и духовной организации и сути человека.Дело лишь времени и подходящего случая, поскольку он становится преступником не в момент совершения преступления и даже не в момент планирования преступления, а гораздо раньше, именно тогда, когда в нём закладываются основные принципы некрофильной, агрессивной ориентации: «Бери от жизни всё».

Но не пойман – не вор, и наказывать кого-то только за одно намерение залезть в чужой карман никто не собирается, хотя на многочисленных современных ток-шоу многих телеканалов с удовольствием оценивают и осуждают «фигурантов дела», как говорится, «без суда и следствия». Своего рода самосуд. Пугает другое – с каким нахрапом, бесстыдством такие типы рвутся во власть, покупая «хлебное место» по приемлемой цене и переплавляя его в миллиарды украденных у государства и его граждан рублей. Связь обогащения преступным, коррупционным путём с властью рискнём описать в виде некоторого социально-экономического закона «деньги – власть – деньги плюс». Если деньги понимать как любое богатство (счёт в банке, акции, недвижимость и пр.), выборы в государственные органы власти стали чаще использоваться как выгодный коммерческий проект. Поэтому агрессивный тип чиновника – это потенциальный преступник. И пусть он недолго ходит на свободе. С пассивным типом поведения дело обстоит принципиально так же, разве что масштабы коррупции могут быть мельче в силу того, что в табели о рангах эти чиновники (они же коррупционеры) занимают нижние строчки. Ещё с царских времён чиновнику полагалось брать мзду – «по чину», а не больше. Таков был строгий порядок и уклад.

Агрессивность и война

Агрессия в масштабе государственных конфликтов есть не что иное, как насильственный захват чужой собственности: территории, ресурсов, имущества, денег, дешёвой рабочей силы и т. д. Разрушение – способ захвата власти и подавления сопротивления врага. Цель – нажива или террор.

А как же быть в том случае, когда речь идёт о войне с врагом, который по определению должен быть уничтожен, например, как завоеватель? И как в этом случае отнестись к таким побуждающим агрессивным чувствам, как чувство справедливого гнева, ненависти и мести? Можно ли, так сказать, из благих целей стать на время весьма агрессивным, чтобы дать отпор врагу? То есть разрушить его, смести с лица земли? Уничтожить его культуру? Но тогда защитник отечества становится «победителем-разрушителем», то есть таким же, по сути, агрессором, как и напавший, но впоследствии побеждённый неприятель. Оправдает ли его агрессию право называться народом-освободителем?

Здесь видятся две принципиально разные позиции. Одна из них – агрессивная, и тогда настоящий агрессор из «благих» побуждений отдаёт приказ сбросить на Хиросиму и Нагасаки атомную бомбу (США, август 1945 года, Япония). Но кому угрожали эти мирные японские города и мирные люди, за секунды превращённые в собственные тени, впечатанные в гранит городских зданий? И как тогда оправдать массовое, чудовищное и позорное уничтожение безоружных и беззащитных жителей, женщин, стариков и детей, заложников любой войны, заживо сожжённых вместе с родным городом?

Вторая позиция ассертивная. Суть её – принудить воинствующую сторону, врага, завоевателя и агрессора к миру, не прибегая к массовым разрушениям городов и деревень и не убивая их жителей и простых солдат армии другого государства. Чтобы сохранить самое ценное, что есть у каждого, – жизнь. И если мы не научились по достоинству ценить чужую жизнь, то мы одновременно не научились также ценить свою собственную жизнь, что неизбежно обрекает нас на саморазрушение и самоуничтожение, а в итоге – на историческое вымирание. И самой большой иллюзией некоторых современных политиков, политических и военных экспертов является убеждение, что их государства, народа это не коснётся. Все пропадут, а они останутся. При этом, как показывают данные социологического опроса (США), очень многие надеются и рассчитывают на превентивный атомный удар. И интересно было бы проанализировать, откуда эта иллюзия растёт и чем питается. Мы можем только предположить, что питает её всё то же зло – корысть и прибыль от роста бюджетных статей на вооружение и войну.

В случае ассертивной позиции военные разрушения минимальны по сравнению с последствиями первого варианта. Но у позиции «принуждения к миру» очень дорогая цена: нужно обладать силой, ощутимо превосходящей силу противника, по его же оценкам. Недаром говорят, и это проверено временем: «Хочешь мира – готовься к войне». Но куда проще нажать на гашетку и сбросить с самолёта смертоносный груз на спящих людей, не заглядывая им в лицо и не мучаясь совестью. Но только агрессивное мышление и соответствующая ему разрушительная мотивация американских генералов и лётчиков, относящихся к людям другой нации как к неодушевлённым предметам, вещам, могло привести к этой страшной трагедии, за которую американское правительство по прошествии уже более семидесяти лет официально так и не извинилось.

Как было сказано, принуждение к миру агрессора требует от второй стороны большей военной силы (агрессор считается только с силой), но лишь как потенциальной угрозы, а не как силы оружия в реальных боевых действиях. За ассертивной стороной защитников отечества всегда будет стоять ещё и правда – как один из главных условий их победы, как основной ассертивный принцип и право «не жить во лжи». И важная часть этой правды будет заключаться в заботе о судьбе не только своего народа-победителя, но и «побеждённого» народа (отношение к пленным и коренным жителям завоёванных территорий, создание для них приемлемых условий жизни и работы, их социальная защита и т. п.).

Что же касается «благородных» чувств негодования и ненависти к врагу, то нужно признать, что подлинное благородство и разрушительная агрессия принципиально, по нашему глубокому убеждению, несовместимые чувства и понятия. К тому же можно сказать, что воюет не народ, а крупные финансовые и политические группы и корпорации, переплавляющие кровь войны и смерть своих граждан и собратьев в свои сверхприбыли. Самое низменное и отвратительное историческое изобретение, придуманное человечеством, – война и уничтожение друг друга.

Но, к чести истинно благородных воинов любых армий, не будем забывать и о фактах похорон с воинскими почестями солдат и офицеров чужой, вражеской армии за их воинскую доблесть, мужество и патриотизм. Вот где подлинно высокая духовность и настоящая ассертивность, которая даже в предельно крайних социальных условиях жизни, войны остаётся той нравственной силой, которая позволяет не потерять себя, сохранить своё человеческое лицо и достоинство, помочь всем тем, кто попал в ещё более худшее положение и упал духом. Раньше мы рассказывали о подобном поступке-отношении к врагу, но уже со стороны советского лётчика, у которого не поднялась рука на жизнь юного немецкого пилота, ещё совсем не пожившего. Механизм ассертивности, у кого он есть, в такие моменты срабатывает автоматически, безотказно и нравственно безошибочно, хотя иногда вопреки здравому смыслу, когда, например, человек, услышав крики о помощи, бросается спасать тонущего, забыв о том, что сам не умеет плавать. И пусть их успеют спасти обоих.