Влад Чарный

я понял, что он безнадежно нормальный человек, и оставил его в покое.

плыл по реке – но так звучала ракета на взлете. И кто-то играл на банджо? Нет, лишь сверчки пели этой летней ночью 2003 года. В городе было слышно дыхание десяти тысяч жарких солнц. Дженис

обитателей. Если не считать зловещего журчания невидимых лесных вод, эта гробовая тишина казалась ненормальной

Льву нет нужды притворяться горлицей – он громогласно демонстрирует свою свирепость. Кобра, что движется беззвучно, предупреждает о своих намерениях шипением и раздувает клобук. Вой голодного волка далеко разносит ветер, и торопливый путник в снежной пустоши дрожит, объятый страхом.

Писать нужно для молодежи собственного поколения, для критиков того поколения, которое придет на смену, и для профессоров всех последующих поколений.

стереть самое память о нем. Увы, это возымело обратный результат, ибо возбуждало у Варда желание узнать, что хотели скрыть и забыть «отцы города» и какие у них на то были причины. До этого открытия романтический интерес Варда к Джозефу Карвену не переходил границы обыкновенного любопытства, однако, обнаружив родственную связь с очевидно «замалчиваемым» персонажем, Вард принялся систематически искать все, что только можно было найти о нем. И в своем вдохновенном поиске он преуспел сверх всяких ожиданий, ибо старые письма, дневники и неопубликованные воспоминания, найденные на затянутых паутиной чердаках Провиденса и из легкомыслия

Немногие знают, какие чудеса способны открыть истории и видения юности; будучи детьми, мы способны слушать и мечтать, и нашему мышлению еще не придана окончательная форма, а зрелость, отравленная скукой и обыденностью жизни, напрасно тщится что-либо вспомнить.