Двери клуба распахнулись, осветив ночную улицу, и скучавшие мальчишки-факельщики загалдели, наперебой предлагая услуги господам: каждый вызывался проводить джентльмена до дома. Однако их опередил важный лакей, который специальным свистком подал знак одной из карет, выстроившихся на обочине. Зажглись фонари экипажа, и стал виден грум, снимавший мешки с овсом, прикрепленные возле морд лошадей.

Лакей в ливрее повернулся, желая убедиться, что надоедливые факельщики больше не пристают к его хозяину, маркизу Родгару, и единокровному брату его светлости лорду Брайту Маллорену. Мальчишки недовольно отступили и вновь принялись играть в кости.

Хотя одежду джентльменов украшали дорогие кружева и сверкающие драгоценности, маркиз и его брат не нуждались в защите. Оба имели при себе шпаги в позолоченных ножнах с роскошными лентами, которые ничуть не преуменьшали смертоносной опасности оружия, особенно в руках их обладателей.

Они о чем-то болтали в ожидании кареты. Тут двери клуба снова распахнулись, и появилась компания весельчаков, которые громко смеялись, а один из них напевал, немилосердно фальшивя:

Однажды целомудренную даму
Раздетою с мужчиной застают,
Но леди заявляет, что невинна,
Поскольку голым не был он!

Братья повернулись, вытащив шпаги из ножен.

– По-моему, – негромко сказал маркиз, – эта песня вышла из моды почти два года назад. Вы, разумеется, намерены принести свои извинения за столь пошлые куплеты. Не так ли, сэр?

Это была одна из непристойных песенок, которую распевали всюду после того, как леди Честити Уэр якобы застали в постели с мужчиной. Юная леди протестовала, однако потребовалось вмешательство Маллорена, чтобы доказать ее добродетельность и восстановить репутацию в обществе. В настоящее время Честити являлась женой самого младшего единокровного брата маркиза, лорда Синрика, теперь Реймора.

Распевавший, явно навеселе, с усмешкой покосился на шпаги:

– Будь я проклят! Каждый имеет право петь.

– Но не эту песню! – воскликнул лорд Брайт, приставив кончик шпаги к горлу гуляки. Тот не дрогнул, хотя его спутники попятились, тараща от страха глаза.

Маркиз своей шпагой отвел оружие брата.

– Мы не уличные бродяги и не убийцы, Брайт. – Он посмотрел на наглеца:

– Ваше имя, сэр?

Ледяной тон человека, которого многие называли Черным Маркизом, приводил в трепет многих дворян в Лондоне, однако этот даже бровью не повел.

– Карри, милорд. Сэр Эндрю Карри.

– Так вот, сэр Эндрю, вы должны извиниться за свое фальшивое пение.

Раздувая ноздри, Карри тем не менее продолжал презрительно улыбаться:

– Вы все еще пытаетесь приукрасить цветами навозную кучу, милорд. Богатство и власть позволяют сделать это, но от зловония все равно не избавиться.

– Особенно трупного, – заметил маркиз. – Боюсь, нам придется еще раз встретиться, сэр Эндрю. Кто ваш секундант?

Лицо Карри оставалось невозмутимым.

– Гиллер! – позвал он.

Один из приспешников, разодетый, с толстым приплюснутым носом, откликнулся, с трудом сглотнув:

– Да, Карри. Я к твоим услугам.

– С моей стороны будет лорд Брайт, – сказал маркиз, – но думаю, мы уже сейчас могли бы обсудить детали. Какое оружие предпочитаете?

– Шпаги.

– Итак, на шпагах в девять утра у пруда в Сент-Джеймсском парке. Излюбленное место для самоубийц. – Маркиз вложил оружие в ножны и направился к карете с гербом.

Лорд Брайт тоже убрал шпагу и внимательно посмотрел на Карри, который с усмешкой обратился к своему приятелю:

– Гиллер! Поди сюда.

– Зачем? – обеспокоенно спросил низенький толстяк.

– Ты ведь мой секундант, болван, – сказал Карри. – По-видимому, лорд Брайт весьма педантично относится ко всяким формальностям. Иди и скажи ему, что я не собираюсь извиняться.

Гиллер, покачиваясь на высоких каблуках, выглядел так, как будто его собираются насадить на вертел.

– Это ваша обязанность, мистер Гиллер… – заметил лорд Брайт.

– Сэр Парквуд Гиллер, милорд.

– Прошу прощения, сэр Парквуд. В наши с вами обязанности входит попытка примирения противников. Поговорите с сэром Эндрю и, если он изменит свое мнение, дайте мне знать в Маллорен-Хаус на Мальборо-сквер.

– Изменит свое мнение! – воскликнул Гиллер. – Карри? Вряд ли. Лучше попытайтесь удержать маркиза от попытки самоубийства. – Он повернулся и, задрав нос, нетвердой походкой направился к своим друзьям.

Несомненно, Карри был профессиональным дуэлянтом.

Брайт сел в карету, и она тронулась, а позади вновь зазвучала песня. Брайт выругался, но маркиз коснулся его руки:

– Завтра я научу его приличным манерам.

– Приличным манерам? Какого черта ты связался с этим типом? За такую песню его следовало бы просто отхлестать кнутом, и никто не стал бы осуждать тебя.

– Ты думаешь? Мы ведь не во Франции, где процветает деспотизм, и, кроме того, он, кажется, намерен драться на дуэли.

– Обычно ты не отвечаешь на подобные намерения всяких наглецов, – упрекнул маркиза Брайт. Предстоящая дуэль была совсем некстати. Однако маркиз и слышать ничего не хотел.

Родгар слегка улыбнулся в мерцающем свете фонарей кареты.

– Избежать дуэли теперь будет очень трудно, Брайт. Я кое-что знаю об этом человеке.

– Значит, тебе известна его репутация?

– Задира и, вероятно, мошенник, которому все сходит с рук, потому что люди боятся его умения фехтовать. Надо проучить негодяя.

– Но почему именно ты должен сделать это?

Родгар был хорошим фехтовальщиком и часто давал уроки своим младшим братьям, однако всегда может найтись более искусный боец.

Маркиз ничего не ответил, и Брайт снова спросил:

– Полагаешь, он наемный убийца? Черт побери, Бей, кто хочет убить тебя?

– Думаешь, я не достоин того, чтобы меня ненавидели или боялись? – усмехнулся Родгар.

Брайт засмеялся – брат часто смешил его, – однако возразил:

– Но зачем действовать так? В настоящее время за убийство на дуэли могут посадить в тюрьму.

– Это один из тех проходимцев, который готов, ни о чем не заботясь, сбежать во Францию, прихватив с собой кругленькую сумму.

– Чьи деньги?

– Интересный вопрос. Пока я не знаю врагов, которые могли бы прибегнуть к таким крайним мерам. Впрочем, гнев врагов следует рассматривать как признание достоинств того, против кого он направлен.

– Возможно, у тебя есть враги, о которых ты не подозреваешь. – Брайта раздражала беспечность маркиза. – Ты слывешь Черным Маркизом и серым кардиналом Англии, что многим дает повод обвинять тебя во всех своих несчастьях.

Родгар рассмеялся:

– Как старую деревенскую ведьму, которая обычно бывает виновата, если рождается уродливый ребенок или внезапно сдохнет овца?

Брайт тоже не мог удержаться от смеха при таком сравнении, которое меньше всего подходило к его лощеному, утонченному брату. Когда карета остановилась перед Маллорен-Хаусом, Брайт снова сделался серьезным. Кто же все-таки мог желать смерти Родгара?

* * *

На следующее утро после бессонной ночи он продолжал задавать себе этот вопрос, уже будучи на берегу унылого пруда в Сент-Джеймсском парке, где противникам предстояло помериться силами.

– Черт побери! Почему здесь так много людей? Дуэль не театральное представление.

– Какая разница? – холодно сказал Родгар, выйдя из кареты. Маркиз выглядел вполне спокойным, хотя вряд ли хорошо спал этой ночью.

Казалось, в парке собралась бо́льшая часть лондонского общества, по крайней мере мужского. За спинами аристократов в кружевах толпились люди низшего сословия, силясь разглядеть происходящее. Некоторые держали на плечах детей, наиболее любопытные залезли на деревья.

В первых рядах толпы Брайт заметил лорда Селуина. Тот испытывал необычайное пристрастие к публичным экзекуциям и путешествовал по всей Европе, чтобы пощекотать себе нервы. Сегодня Селуин хотел получить удовольствие от смерти на дуэли.

Противник Родгара, лорд Карри, уже снял камзол и остался в рубашке и панталонах, выставив напоказ крепкое жилистое тело. Он был примерно такого же роста и сложения, как и Бей.

Карри взял у помощника шпагу и начал разминаться.

– Черт побери, – пробормотал Брайт, – он левша.

– Это дает ему некоторое преимущество, – заметил Родгар, в то время как слуга снимал с него камзол. – Я знаю. Он дрался на трех дуэлях и победил, оставив своих противников с тяжелыми, но не смертельными ранами. Ходят также слухи, что во Франции он убил двоих.

Фетлер, камердинер Родгара, не спеша сложил камзол и жилет хозяина. Ливрейный лакей, державший инкрустированные, позолоченные ножны, также выглядел невозмутимым. Слуги были явно уверены, что Родгар победит. Брайт тоже хотел бы иметь такую уверенность, однако его терзали сомнения.

Родгар повернулся к брату:

– Иди и займись своими обязанностями секунданта.

– У тебя будут какие-нибудь пожелания?

Маркиз покрутил кольцо с рубиновой печаткой, снял его с мизинца и протянул Брайту:

– Возьми на себя мои обязанности в случае неудачи. И молись, дорогой, за мой успех.

– Не говори глупости.

– Тебе ведь хочется получить титул маркиза?

– Ты знаешь, что нет. И разумеется, я буду молиться за тебя.

– Но вряд ли ангелы услышат наши голоса. Иди и сделай последнюю попытку к примирению.

– Есть ли условия, которые удовлетворили бы тебя?

Родгар подобрал кружева на манжетах.

– Ну конечно! Что я, зверь? Если он приползет ко мне на коленях и попросит прощения, то сможет убраться отсюда невредимым.

Хотя его условия, пожалуй, были бы такими же, Брайт не на шутку волновался, направляясь к окружению Карри. Как бы там ни было, по правилам следовало предложить условия примирения.

Сэр Парквуд Гиллер вышел навстречу Брайту, явно наслаждаясь своей ролью в этом спектакле. Он даже держал в руке яркий кружевной платок, которым взмахнул, отвесив низкий поклон и распространив при этом приторный запах сладких духов.

– Милорд!

Брайт, сдерживая отвращение, едва склонил голову в ответ.

– Я пришел, чтобы спросить, не осознал ли участник дуэли свою ошибку.

– Ошибку! – Гиллер снова взмахнул платком, обдав окружающих удушливым запахом. – Нет, милорд. Однако если маркиз понял, что его обида была неуместной…

– Вы шутите.

– Ничуть. Все знают…

– Гиллер, те дни, когда секунданты тоже дрались на дуэли, миновали, но я могу сделать исключение и оказать вам услугу, если вы настаиваете.

Наверное, запах от его платков чувствуется на расстоянии двадцати, а то и тридцати шагов.

Гиллер побледнел, точнее, его багровое лицо порозовело.

– Нет… Я вовсе не настаиваю, милорд. Уверяю вас!

– Очень мудро с вашей стороны. – Брайт изложил условия Родгара, и Гиллер застыл от такого оскорбления. – В противном случае дуэль неизбежна, милорд!

– Всем известно, что Честити шлюха! – выпалил Гиллер.

Родгар словно не слышал этих слов. Брайт тоже больше ничего не сказал, зная, что брат уже настроился на предстоящий бой.

Теперь все ждали, когда Родгар заявит о своей готовности. Брайт, разумеется, не хотел торопить его, но желал, чтобы все поскорее закончилось. Однако, похоже, эта задержка выводит Карри из равновесия – он уже прекратил разминку и нетерпеливо расхаживал взад и вперед перед публикой с явным нетерпением.

Толпа не проявляла никаких признаков того, что она на стороне Карри. Когда речь идет о смертельной схватке, нечего торопиться.

Тем временем Родгар перестал разминаться и, сделав паузу, улыбнулся Брайту, а затем вышел на середину площадки.

Боже, как он был прекрасен!

Родгар всегда двигался с плавной грацией, но сейчас его походка слегка изменилась и в ней появилось нечто устрашающее. Он снял свои туфли на каблуках и теперь был похож на красивого грозного хищника.

Высокий, широкоплечий, стройный и мускулистый, он теперь мало походил на утонченного, изящного придворного. Толпа притихла, и Брайт понял, что собравшиеся испытывали благоговейный трепет в предвкушении дуэли.

Все знали маркиза как аристократа, который обладал большим влиянием в Англии, не занимая высокого государственного поста. Однако не многим было известно, что за его красивыми манерами скрывались блестящий ум и великолепное умение фехтовать.

Карри с явным раздражением самоуверенно вышел навстречу и принял позу фехтовальщика, причем довольно скованную.

У Брайта отлегло от сердца. Кажется, у Родгара была более подходящая стойка.

Но это не имело особого значения. Как только шпаги скрестились, Карри сразу изменился, и стало ясно, что он оправдывает свою репутацию заядлого дуэлянта. Он был сильным, быстрым, ловким и к тому же имел преимущество, будучи левшой. Его шпага сверкала словно молния, а особое чутье помогало уклоняться от неминуемого укола и извлекать выгоду при малейшем промахе противника.

Раздавался звон и лязг скрещенных шпаг, ноги в чулках мягко передвигались взад и вперед по упругой траве, противники наклонялись и изгибались, распрямлялись, отступали назад и делали выпады…

Атакующие удары отражались, но не всегда бесследно. Вскоре, несмотря на прохладное утро, противники покрылись потом и их волосы выбились из-под стягивающих лент. У обоих рубашки сделались красными от ран. Пока это были лишь неглубокие царапины, но любая ошибка приводила к ранению.

Противники сражались молча под звон металла, стараясь не упустить из виду глаза и руку со шпагой соперника. Их движения сменялись с необычайной быстротой. При этом оба знали, что рискуют споткнуться.

Карри усилил напор, и Родгар, неловко парировав выпад, получил еще одну рану, на этот раз в плечо. Карри готов был повторить выпад, метя в сердце, но Родгару чудом удалось сохранить равновесие и отбить атакующую шпагу в сторону.

Оба отступили назад, тяжело дыша и обливаясь потом, затем снова сошлись. Развязка приближалась. Родгар парировал еще один хитроумный выпад и, с трудом сохраняя равновесие, вонзил кончик шпаги в грудь Карри пониже ребер, но недостаточно глубоко, чтобы поразить его насмерть и даже нанести серьезную рану. Карри инстинктивно отпрянул, прижав руку к груди, и толпа затаила дыхание.

Вероятно, все подумали, что он смертельно ранен.

Возможно, Карри подумал то же самое.

Родгар еще одним легким ударом нанес укол ему в бедро, так что кровь брызнула на траву. Карри попытался принять боевую стойку, но шпага Родгара вонзилась ему в левое плечо, минуя незащищенное сердце.

Это была тяжелая рана. Карри был жив, но уже не мог держать шпагу в левой руке.

Побледневший Брайт наблюдал за происходящим. Все вокруг зааплодировали, как будто это была сцена из знаменитой оперы.

Карри, получив передышку, поднял упавшее оружие правой рукой и попытался продолжить бой, но Родгар разоружил его несколькими точными движениями. Его шпага уткнулась в грудь противника. Тяжело дыша, он сказал:

– Полагаю, теперь вы… будете петь… совсем другие песни и не так фальшиво?

В глазах Карри вспыхнула ярость – ярость человека, который считал себя непобедимым и который в конце концов потерпел поражение.

– К черту пение. Леди Честити Уэр была и остается шлюхой…

Он умер мгновенно от укола в сердце, больше не успев проронить ни слова.

Глава 2

Родгар выдернул шпагу из бездыханного тела, и тогда не спеша подошел врач, чтобы подтвердить кончину. Никто из ошеломленных друзей Карри не двинулся с места и не стал оплакивать убитого. Затем в толпе послышались возбужденные голоса, словно из клетки внезапно вырвалась стая птиц.

Родгар обвел взглядом собравшихся.

– Джентльмены, – сказал он, и мгновенно наступила тишина, – как вы слышали, сэр Эндрю Карри пытался опорочить имя известной дамы и тем самым нанес оскорбление не только моей семье, но и нашему всемилостивейшему монарху и его жене. Король и королева приняли леди Честити Реймор при дворе как добродетельную женщину, а их мнение, надеюсь, никто не станет оспаривать.

После некоторой паузы толпа одобрительно загудела и послышались возгласы:

– Верно! Боже, храни короля! Проклятие тому, кто позорит его!

Дружки Карри, беспокойно озираясь, быстро ретировались.

Люди окружили Родгара, поздравляя с победой. Фетлер помог хозяину надеть жилет и камзол.

– Ты действительно так сильно вымотался, как кажется? – спросил Брайт.

Родгар сделал большой глоток воды из фляжки. Это была чистейшая вода, которую он ежедневно набирал из родника среди известняковых холмов.

– Карри был хорошим фехтовальщиком, но, видимо, не мог по достоинству оценить противника.

Братья сели в карету, лакей устроился напротив, и они двинулись к Маллорен-Хаусу.

– У тебя есть серьезные раны?

– Нет, только царапины.

– Надеюсь, его шпага не была отравленной.

Родгар скривил губы.

– Перестань выдумывать.

– От этого негодяя всего можно ожидать…

Когда они прибыли в Маллорен-Хаус, он последовал за Родгаром наверх в великолепные покои. Брайт знал, что в доме были превосходно вышколенные многочисленные слуги, которые могут позаботиться о маркизе, однако не желал оставить брата. Родгар вопросительно приподнял брови, но промолчал, снимая испорченную рубашку. На теле действительно были только незначительные порезы и царапины. Самым существенным оказался порез на плече, да и тот не слишком глубокий.

Брайт вспомнил о недавнем разговоре.

– Как ты думаешь, – сказал он, – это был случайный человек или здесь кроется заговор?

Оставшись в одном белье, Родгар начал мыться.

– Если это заговор, то, полагаю, они предпримут новую попытку. Интересно какую.

– Черт побери, ты ведь не можешь постоянно ожидать нападения.

– Как я могу, по-твоему, предотвратить его? Мне тоже не нравится все это. Лучше иметь дело с открытым врагом. – Родгар насухо вытерся и распорядился насчет одежды. – Ты ведь занимался математикой и должен знать, что одной точки недостаточно, чтобы определить местоположение объекта в пространстве, и лишь три точки дают полное представление.

– В следующий раз это может быть яд или выстрел из пистолета в темноте.

Родгар сел на стул, чтобы явившийся брадобрей мог перебинтовать рану на плече.

– Мне остается только защищаться.

– Но это не выход из положения…

– Боже, избавь меня от забот родственников! – Родгар резко повернулся к брату: – Ничего особенного не произошло, и нет причины так волноваться, Брайт.

Брадобрей терпеливо продолжал свое дело.

Разговор начал принимать нужное для Брайта направление.

– Обстоятельства изменились, – сказал он, возвращая брату кольцо с рубиновой печаткой. – Привыкнув к своему спокойному образу жизни, я с ужасом подумал о перспективе возложить на себя твои обязанности.

– Я постараюсь уберечь тебя от такой участи, поскольку ты еще не созрел для этого.

– И Фрэнсиса тоже сможешь уберечь? – Брайт имел в виду своего маленького сына.

Родгар молча надел кольцо, затем покосился на свое перевязанное плечо и в конце концов утвердительно кивнул. Брадобрей что-то тихо сказал хозяину и, когда тот повернулся к нему, начал брить его.

Брайт стиснул зубы. Он давно хотел поговорить о том, что Родгару следовало бы жениться и родить сына, наследника, но тот упорно избегал этой темы. Поскольку мать Родгара сошла с ума, он решил не продолжать род с испорченной кровью, считая, что один из его единокровных братьев от другой матери мог бы продолжить род Маллоренов.

Это была запретная тема, но Брайт на этот раз не мог удержаться. Как только брадобрей положил бритву и начал вытирать остатки мыла, он решительно спросил:

– Так что ты скажешь?

Родгар встал и надел с помощью других слуг рубашку и штаны.

– Возможно, когда-нибудь в будущем высокий пост и власть прельстят твоего сына.

– А если нет?

– Полагаю, он должен быть полезен стране в любом случае. – Родгара облачили в роскошный халат из серого шелка.

Брайт покрылся потом, как будто тоже сражался на дуэли.

Он давно смирился с ролью преемника Родгара. Будучи сыном государственного деятеля, Брайт волей-неволей был посвящен в его дела, а Бей настаивал, чтобы он еще больше углублял свои знания в этой области.

Женившись в прошлом году, Брайт допускал, что его сыну когда-нибудь придется унаследовать титул маркиза. Однако сейчас будущему преемнику, с рыжими кудряшками и очаровательной улыбкой, было всего девять месяцев. Как сложится жизнь Фрэнсиса, и сможет ли он взять на себя невероятно тяжелые обязанности в будущем?

Тем временем брадобрей укладывал на голове Родгара пудреный парик, стянутый сзади черной лентой. Пышность приготовлений брата наконец привлекла внимание Брайта.

– Куда ты собираешься, черт побери?

– Разве ты забыл, что сегодня пятница?

Брайт действительно забыл. Каждую среду и пятницу король устраивал прием при дворе. Присутствие на нем не было обязательным, однако придворные, находясь в Лондоне, считали своим долгом побывать во дворце.

– Ты все-таки намерен пойти? – спросил Брайт. – Король, должно быть, уже знает, что ты дрался на дуэли.

– И потому ему захочется убедиться, что я в полном здравии.

– Там и без тебя будет достаточно много людей…

Родгар прервал брата, подняв левую руку и сверкнув драгоценностями.

– Сельская жизнь притупила твою интуицию, Брайт. Король хочет видеть меня, а кроме того, весь двор должен знать, что я невредим и не потерял присутствия духа. К тому же, – добавил он, глядя на поднос с булавками для галстука, – Афтоны сейчас в городе, и я обещал представить их.

– Кто такие Афтоны, черт побери?

– Владельцы небольшого поместья вблизи Кроуторна. – Родгар выбрал булавку с черным жемчугом. – Весьма порядочные люди. Сэр Джордж решил познакомить сына с достопримечательностями Лондона. Мой секретарь Каррадерз позаботится об этом.

Брайт воздержался от возражений. Родгар мог разочаровать короля, но не мог нарушить своего обещания Афтонам.

Впрочем, сегодня он не собирался кого-либо разочаровывать. Он готовился к торжественному выходу в свет. Второе за сегодняшний день бритье не оставило ни малейшего следа от темной щетины. Все это делалось, конечно, для того, чтобы произвести впечатление утонченности и изысканности. Такие тщательные приготовления, несомненно, объяснялись намерением восстановить образ благородного дворянина после утренней демонстрации грубой силы.

Брайт вспомнил слова Шекспира: «Весь мир – театр…» Сначала жестокая схватка на дуэли, затем салонные беседы, танцы и карточные игры при дворе. Он сам участвовал в подобных спектаклях до женитьбы и получал удовольствие от них, но ему всегда не хватало светского блеска, чего у брата было в избытке.

– Тебе не кажется, что король может отнестись неодобрительно к убийству Карри? – спросил Брайт.

– Если он имеет намерение упрекнуть меня в чем-нибудь, то это самый удобный случай.

– А что, если он захочет предать тебя суду и заключить в Тауэр?

– И это возможно. Но у меня есть много свидетелей честной схватки.

– Однако твой смертельный удар могут посчитать не правомерным.

Родгар повернулся к Брайту:

– По-твоему, я должен укрыться здесь на время, пока не узнаю намерения короля? А может быть, ты считаешь, что мне следует бежать в Голландию или даже уплыть на корабле в Новый Свет?

Нет, пожалуй, правильнее всего было явиться на прием во всем великолепии. Разве Родгар когда-нибудь ошибался в сложных ситуациях?

В жизни Родгару пришлось пережить тяжелые испытания и утраты, наложившие отпечаток на весь его облик и манеру поведения.

Его мать сошла с ума и убила своего новорожденного младенца. В то время Родгар был совсем маленьким ребенком и оказался свидетелем этой трагедии. Иногда Брайту казалось, что замкнутость брата тоже являлась своего рода безумием. Маркиз хотел бы превратить весь мир в театральную сцену, где он был бы главным режиссером. Или, может быть, в одну из сложных механических игрушек, которые он так любил. Казалось, им тоже управлял какой-то механизм, отдавая приказы, и это был мир, где он находился в положении пойманного зверя.

С помощью слуги Родгар облачился в облегающий темно-серый камзол, расшитый спереди серебром, который великолепно сидел на нем. Фетлер провел рукой по спине и плечам, хотя там не было никаких изъянов. К поясу Родгар прикрепил изысканно украшенную шпагу, но Брайт знал, что в такой сковывающей одежде он никогда не стал бы драться. Однако и сам Родгар выглядел как стальной клинок. Его панталоны также были серого цвета, как и чулки. Он надел черные туфли с серебряными каблуками и пряжками и взял белоснежный шелковый платок с кружевами. В довершение всего Фетлер приколол на левую сторону его груди серебряный орден Бани, а в середине красовался золотой крест, выделяясь на общем серебристо-стальном фоне.

Затем Родгар повернулся и, изящно взмахнув платком, поклонился с безупречной грацией, красивый и в то же время грозный.

Брайт похлопал в ладоши, и губы Родгара тронула легкая улыбка. Он в совершенстве владел ролью придворного вельможи и часто говорил своим близким, что жизнь при дворе короля похожа на костюмированный бал, однако на этом балу решаются весьма важные вопросы.

Родгар в сопровождении брата вышел из комнаты, источая тончайший аромат, который разительно отличался от запаха дешевых духов того толстого щеголя, с которым Брайту пришлось иметь дело утром.

Он попытался вернуться к начатому разговору.

– Кстати, о Фрэнсисе, – сказал он, чувствуя, что выбрал не совсем подходящий момент.

– Да?

Голос Родгара был холоден, как сталь, но Брайт продолжил:

– Ты сможешь узнать его поближе, когда приедешь на свадьбу Брэнда.

– Я в восторге от Фрэнсиса. У тебя очаровательный ребенок. – Родгар посмотрел на брата и улыбнулся. – Как ты думаешь, Брэнд переедет жить на север, как намеревался?

– Вполне возможно. Его никогда не привлекала светская жизнь. – Брайт понял, что Родгар уводит его от темы начатого разговора. На этот раз более деликатно, но тем не менее твердо.

– Он не сможет полностью избежать ее, – сказал Родгар, когда они ступили на верхнюю площадку главной лестницы. – Кузина его невесты имеет там большое поместье. Ее семья соперничает с Родгарами.

– Ты имеешь в виду графиню Аррадейл? Бей…

– Да. Это весьма воинственная барышня, оружием которой служат густые локоны, блестящие живые глаза, шелковые платья, а также пистолеты. Она научилась ловко пользоваться всем этим.

– Бей…

– Брэнд не рассказывал тебе, что она едва не убила его? А теперь, конечно, старается избегать меня.

Эта праздная болтовня служила Родгару защитой, которой он умел пользоваться не хуже, чем шпагой, и потому Брайт никак не мог заговорить о волнующем его предмете.

– Графиня ведет независимый образ жизни, – продолжал брат, когда они начали спускаться по лестнице в просторный холл. – Она обладает значительной властью и не намерена терять ее.

«Вот он, подходящий момент», – подумал Брайт.

– Не всем нравится властвовать, – решительно вставил он. – Бей, я не хочу, чтобы Фрэнсис стал твоим преемником и взвалил на себя тяжелую ношу ответственности.

– В таком случае, когда Френсис станет достаточно взрослым, скажи ему, что я постараюсь пережить его.

– Я хочу, чтобы ты женился, Бей.

– Нет, даже ради тебя.

– В семье твоей матери больше не было душевнобольных. Возможно, это было лишь исключение!

– Все имеет свое начало. Я предпочитаю не рисковать.

– А мои интересы для тебя не имеют значения?

На нижней ступеньке Родгар повернулся к брату:

– Я пекусь об интересах всей нашей семьи. Единственно правильным решением было бы отдать мне ребенка на воспитание в качестве моего преемника. – Брайт не знал, что сказать на это, и Родгар продолжил: – Есть и другой вариант. Я должен умереть как можно скорее, и тогда ты станешь маркизом, освободив Фрэнсиса от грядущих обременительных обязанностей. Следует ли мне позволить убийцам выполнить свои намерения?

Черт бы побрал этого бессердечного человека! Несмотря на взаимную любовь и дружбу, продолжающуюся долгие годы, между ними нередко возникали разногласия из-за различного положения в обществе, склада характера и образа жизни.

– Ты все-таки мог бы жениться. Попробуй рискнуть, – не унимался Брайт.

Родгар удивленно приподнял брови:

– Ты хочешь, чтобы я рискнул продолжить свой род нездоровым поколением только ради спокойствия твоего сына? Думаю, нет. Ты должен воспитать Фрэнсиса готовым с достоинством нести бремя ответственности, которое может лечь на его плечи. Это единственно правильный путь. Как бы ты ни оберегал его, ему придется со временем исполнять какие-то обязанности. А я по крайней мере мог бы научить его тому, что знаю сам.

Он повернулся и принял плащ и шляпу из рук камердинера, затем вышел через высокие двустворчатые двери и сел в украшенный золотом портшез, чтобы проделать короткий путь до дворца Сент-Джеймс. На этот раз Родгар оставил без внимания просителей, толпящихся у дома в надежде, что влиятельный маркиз поможет уладить их дела.

Одетые в ливреи носильщики подняли портшез и двинулись вперед в сопровождении вооруженной охраны.

Маркиз Родгар снова был на сцене в своей привычной роли. Брайт отвернулся, дрожа от негодования. Иногда он был готов сам проткнуть брата шпагой, если бы был способен на это.

* * *

Харроугейт, Йоркшир

– Черт возьми! – Графиня Аррадейл отпрянула, защищаясь от кончика рапиры, которая могла бы поразить ее прямо в сердце, если бы не шишечка на острие и не специальный подбитый ватой нагрудник.

Учитель фехтования снял маску.

– Вы недостаточно тренируетесь, миледи.

Диана тоже сняла маску и отдала ее служанке Кларе.

– Как я могу тренироваться без вас, Кэрр, если вы редко появляетесь в Аррадейле?

Клара убрала маску и поспешила развязать шнурки на нагруднике хозяйки.

Уильям Кэрр также снял с плеч защитное приспособление.

– Вы знаете, я преклоняюсь перед вами, миледи, но не могу посвятить вам все свое время.

Диана бросила взгляд на красивого ирландца с темными вьющимися волосами, блестящими голубыми глазами и довольно резкими чертами лица. Иногда ей приходило в голову позволить ему пофлиртовать с ней, но она инстинктивно чувствовала, что слишком опасно играть с ним в такие игры. Он, как и большинство мужчин, захочет полностью завладеть ею, ее положением и богатством.

– Однако вы можете убедиться, что в стрельбе я все-таки преуспела, – сказала она, подходя к зеркалу и распуская каштановые волосы.

– Увы, стрельба не способствует появлению на ваших щеках такого очаровательного румянца.

– Разве? Тем не менее она заставляет мое сердце биться быстрее.

– Это благодаря ощущению своего могущества, миледи, – улыбнулся он. – В вас крепнет боевой дух, отчего вы становитесь красивой и опасной… очень опасной женщиной.

Кэрр всегда знал, как угодить ей. Опасная. Ей нравилось такое определение.

Отражение в зеркале подтверждало слова учителя: щеки ее сияли румянцем, а глаза возбужденно блестели. Она принадлежала к тому типу женщин, которые привлекали мужчин, даже не обладая положением в обществе, богатством и властью. Однако беда Дианы заключалась в том, что именно положение в обществе, богатство и власть удерживали ее от поощрения поклонников.