Саблезубый

– Чего с девчонкой творишь, урод! – влез какой-то незнакомец и попытался огреть меня палкой. Не от

чешь. Это три. Даже если решишь, что привлекать Шаповалова к делам со сбытом побрякушек ты не будешь, то помогу тебе я. С доками тоже. Это четыре. И последнее. Я хочу имя этого старого козла. – Сразу нет! – Сразу да, Катька. Никакие бабки и новые документы не подарят тебе чувства безопасности и свободы настоящей. Проблему надо решать радикально, и я это сделаю.

чала Катькиной теснотой, жарой, а потом вторая волна от взгляда на ее лицо. Отяжелевшие веки… потерянный в удовольствии взгляд… пересохшие от частого дыхания, приоткрытые

если бы хотела. А я не хочу. То есть нет никакого смысла хотеть подобного. Невозможного. Я здесь пробегом. Просто сижу с краешку и смотрю на события чужой жизни, констатирую прочные связи, что протянулись между этими мужчинами. Между Камневым и его Роксаной, и не важно, что ее нет рядом физически, для него, совершенно очевидно, ее постоянное присутствие реальней нашего. Завидую, нет-нет, упаси бог, совсем не по-плохому, но, да, завидую. И мечтаю. О том, что и у

нее в этой пушистой фигне. Она в ней такая съедобная и домашняя. Принадлежащая именно этому дому. Моему.