Блеск и нищета сумасшедших

Предисловие от автора

Данный текст является вымышленным художественным произведением, однако многие главы основаны на реальных событиях, а персонажи имеют под собой реальные прототипы с другими именами. Все эти истории собирались в течение нескольких лет, а впоследствии были сильно гиперболизированы и пропущены через нездоровую фантазию автора. Воспринимать всё это всерьёз никому не рекомендуется.

Особую благодарность хотелось бы выразить людям, без которых бы не было этой книги:

Р. – За тепло и поддержку во времена написания книги. Береги себя.

О. – За идею канала в телеграме, за бесконечную веру в меня и мои перспективы, за сильнейшую поддержку в самые сложные периоды моей жизни и за всё остальное. Без тебя бы написание этой книги не дошло бы даже до половины.

Спасибо моим родителям и моему психотерапевту.

А также всем подписчикам моего канала, в особенности тем, кто отправлял мне отзывы и критику. Спасибо всем блогерам, которые репостили главы этой книги, и спасибо тем, кто ещё будет это делать.

И отдельное, огромное и необъятное спасибо художнице и дизайнеру Анне Юдаевой за все иллюстрации и обложку. Обращайтесь к ней, она открыта к сотрудничеству. Найти другие её работы вы можете в инстаграме: @anna_juda. Её телеграм для связи: @yonahedgehog.

P.S.

Раньше эта книга имела другое название – «50 оттенков жёлтого», но я решил его сменить на более подходящее, о чём думал уже давно. Спасибо человеку, который всё же склонил меня к смене названия книги, а заодно и мотивировал продолжить работу над ней и скорее направить в печать. Возможно, без тебя бы это надолго затянулось.

P.P.S.

Всю информацию о моём творчестве можно найти в телеграм-канале и паблике ВК:

t. me/batalinz

vk.com/batalinz

Это моё первое большое произведение, но пишу я уже девять лет. У меня есть немало старых работ, множество новых идей и поистине наполеоновские планы в литературе. Если вам интересно то, что я пишу – подписывайтесь, там будет много нового.

Приятного чтения.

Пролог

По-настоящему сильным до тех пор не будешь, пока не научишься видеть во всём смешную сторону.

Кен Кизи, «Пролетая над гнездом кукушки», 1962

Возможно, вы слышали такое выражение: «Армия – лицо государства, по которому видно, что страна из себя представляет». Звучит разумно. Другие говорят, что в гораздо большей степени о менталитете страны говорит eё уголовная среда – в этом тоже есть смысл. Но ни разу почему-то не доводилось слышать, как подобное говорят о психиатрических лечебницах. И решил, что это надо исправить, поскольку наша психиатрия как ничто другое отражает всю глубину величия и падения русской души.

На окраине города N-горска стоит дом. Вeтхоe двухэтажноe зданиe, в котором, говорят, дажe прятались партизаны во врeмeна второй мировой, своим внeшним видом никак о сeбe нe говорит. Eжeднeвно мимо нeго проходят тысячи людeй, нe подозрeвая, что в нeскольких шагах от них начинаeтся аномальная зона. Когда-то окна, выходящиe на улицу, принадлeжали пятой палатe пeрвого отдeлeния и, проходя мимо, можно было замeтить шизиков с бeзумными лицами, умоляющих вас закинуть им в форточку сигарeту или хотя бы бычок, но послe многочислeнных жалоб планировку помeняли, и тeпeрь лишь надпись «N-горский психонeврологичeский диспансeр» слегка намекает на происходящее там безумие. Но люди рeдко eё замeчают. А мы замeтим, и с этой таблички начнётся наша экскурсия в потусторонний мир.

* * *

На небольшой, казалось бы, территории больницы – около 70 тысяч квадратных метров – находится отдельный мир со своими правилами. Семь отделений – четыре мужских и два женских, – пищеблок, кабинет стоматолога, администрация, приёмная и ещё несколько зданий – как выражался один татарин, «государство в государстве». Государство, которое живёт по каким-то своим законам, неведомым чужеземцам. Государство, в котором невозможно не смеяться, но это будет смех сквозь слёзы. Государство, которое словно сквозь увеличительное стекло показывает русского человека, его красоту и безобразие.

Чтобы попасть в этот мир, нам нужно пройти через приёмную. Там вас спросят, куда вы и к кому – пускают обычно только по записи. Но не сегодня.

Сегодня работает вахтёр Игорь Михалыч, за форму подбородка получивший прозвище Игорь Жопа. Сейчас он с большого бодуна и даже ещё не похмелявшийся, так что расценка действует известная: по пузырю с человека – и проходите куда хотите. А у нас с вами даже таких маленьких проблем не возникнет – мы же невидимые, в конце концов. Пролетим мимо, а он почувствует лишь лёгкое дуновение ветра и продолжит читать газету.

Пройдя вахту, мы попадаем на территорию больницы. Справа от нас будет вход в двухэтажное здание. На первом этаже находится женское второе отделение, а на втором этаже первое – туда-то мы и отправимся.

1. Взрослые люди

Идеальный пациент на поправку не спешит

Добрый доктор-бизнесмен бодро бабками шуршит

Приходи скорей сюда, всё реально по цене

Подлатаем твой чердак, идеальный пациент

Noize MC, 7-й раунд 17-го Независимого баттла hip-hop.ru, 2020

Главврач первого отделения Игорь Николаевич Мышкин мало чем походил на своего знаменитого однофамильца, однако идиотом его в первом отделении не называл только ленивый. И бывали свои поводы, конечно, но в целом главная тому причина – банальная человеческая слепота и недальновидность. Разве может быть идиотом человек, заработавший за пять лет работы психиатром больше двадцати миллионов рублей? И об этом до сих пор почти никто не знает. Кроме нас, естественно. Мы ведь всевидящее око, от нас ничего не скроешь, и не обманут нас его вечные жалобы на маленькую зарплату; не проведёт он нас общественным транспортом и дешёвеньким телефоном без камеры, когда у него дома лежит несколько моделей последнего айфона, а у подъезда стоит новая Toyota RAV4.

Вы спросите: а как, собственно, с зарплатой врача можно так подняться? А я не отвечу; просто тихонечко прошмыгну вместе с вами через замочную скважину в его кабинет, и мы вместе послушаем, о чём там говорится.

Мы увидим достаточно тучного плешивого доктора в потрёпанном пиджаке. Он сидит на кресле перед компьютером и внимательно слушает пришедшую к нему тощую женщину лет сорока:

– Добрый день, Иг-горь Николаевич, – слегка заикаясь, говорит она и протягивает ему непрозрачный пакет с бутылкой элитного алкоголя. – Меня зовут Елена Аркадьевна. Мне вас очень порекомендовали как… Очень опытного и хорошего специалиста, – женщина затягивает паузу. – У меня к вам есть один деликатный вопрос…

– Слушаю, Елена Аркадьевна, внимательно слушаю, – Мышкин отрывает спину от кресла и кладёт руки на стол. В глазах у него загорается огонёк – дело пахнет деньгами.

– Как бы вам так сказать… У меня есть брат… Знаете, даже неловко о таком говорить, просто…

– Не стесняйтесь, Елена Аркадьевна. Мы же с вами взрослые люди.

– В общем, мой брат Миша в последнее время очень плох стал. Но я не знаю, как вам это объяснить.

– У вас с ним недопонимание?

– Да. При этом очень серьёзное. Нам от нашей матери, царствие ей небесное, – женщина перекрестилась – досталась квартира. Я хочу её продать, а он – ни в какую. Он пьёт и ведёт разгульный образ жизни, так и не завёл семью… Мне кажется, он очень нездоров. Игорь Николаевич, мне так тяжело об этом говорить… – женщина уткнулась взглядом в пол.

– Ничего страшного, Елена Аркадьевна. Мы же с вами взрослые люди. Я всё понимаю. У вас возникли разногласия с братом, вы хотите продать квартиру, а он отказывается. Правильно?

– Да, Игорь Никола…

– Хорошо, тогда у меня к вам будет несколько вопросов, – перебил её Мышкин. – Первое. Сколько стоит квартира и какая часть её принадлежит Вам?

– Около полутора миллионов рублей. Нам с Мишей принадлежат по пятьдесят процентов.

– По семьсот пятьдесят тысяч рублей, я понял. Вопрос номер два: состоит ли ваш брат на учёте у психиатра и обращался ли когда-нибудь за психиатрической помощью?

– Дело в том, Игорь Николаевич, что нет…

– Плохо, очень плохо, – сказал Мышкин. – Есть ли у него хоть какие-то задокументированные предпосылки для госпитализации? Может, в детстве была травма или что-то в этом роде? Подумайте, Елена Аркадьевна, подумайте очень хорошо. Если вы хотите оставить Вашего брата здесь на, кхм-кхм, очень длительный срок, от этого зависит… Скажем так, цена услуг госпитализации. И с дееспособностью что-то решать надо будет. Вам достанутся те же пятьдесят процентов, а остальные пятьдесят уйдут на лечение вашего брата. Понимаете? Чтобы в дальнейшем с ним не было никаких недоразумений.

– Да, понимаю… – виновато ответила женщина. – И что же мне делать, Игорь Николаевич?

– Я позвоню человеку, который этим занимается, – соврал Мышкин (на самом деле этим занимается именно он). – И… Если нам дадут добро, то вы принесёте сюда ксерокопию паспорта вашего брата, его медицинский полис и документы на квартиру.

– Спасибо вам, Игорь Николаевич. Вы такой понимающий человек, – сказала женщина.

– Вам спасибо, Елена Аркадьевна.

– Я могу идти?

– Да.

– Господи прости… – женщина вдруг пустила слезу. – Что же я делаю… Прости меня господи!

– Не нервничайте вы так, Елена Аркадьевна. Господь простит Вас.

Но она вдруг разревелась:

– Господи, что же я делаю, что же я делаю… Простите меня, Игорь Николаевич, но я передумала, не хочу так с моим Мишей, он же мой брат…

– Конечно же он ваш брат, Елена Аркадьевна. И поэтому вы должны о нем позаботиться. Ведь ему так будет лучше, понимаете? Здесь за ним будут следить…

– Он ведь никогда не выйдет! Если бы наш отец видел, что я делаю, боже, папа, если ты видишь меня сейчас… – она снова перекрестилась и зарыдала ещё сильнее – Игорь Николаевич, я…

– Елена Аркадьевна, успокойтесь. Я вас прекрасно понимаю. Порой тяжело поступать с людьми так, как они этого заслуживают, особенно если это наши близкие…

– Но он не заслуживает такого! – женщина встала – Он мой брат! Не смейте меня подстрекать на такой грех! – и она опять заплакала.

– Елена Аркадьевна, ну что вы… Да, это тяжело. Но вы ведь приняли такое решение. Да, непросто. Да, это можно осудить, но время такое. Кому сейчас легко? Знаете, я вас совсем не осуждаю. Совсем. Если между нами… То у меня тоже был брат. – задумался Мышкин – двоюродный. И там была похожая ситуация с недвижимостью. И вот… – он изобразил стеснение – Если бы я не сделал того, что я сделал, то…

Он сделал паузу.

– То что, Игорь Николаевич?

– То у меня сейчас не было бы всего того, что у меня есть. Я не стал бы практикующим врачом. А сейчас у меня врачебная деятельность и доля в бизнесе… Но это между нами, Елена Аркадьевна. Я же вижу, что вам можно доверять. Это был мой шанс, и я этим воспользовался.

– А что случилось с вашим братом?

– Нууу, с ним всё хорошо. Получил направление в интернат и остался доволен. Там у него даже выход свободный. Он даже благодарен мне.

– А вы сможете сделать так, чтобы мой Миша тоже как-то… – женщина выбирала слова – Хорошо себя чувствовал? Сможете?

– Конечно, смогу, Елена Аркадьевна. Только вам надо принять решение в течение двух недель, потому что потом там важные люди в отпуск уходят и это будет куда дороже…

– А насколько? – насторожилась Елена Аркадьевна

– Ну-у, вместо пятидесяти процентов вам достанется в лучшем случае тридцать. Так что поспешите.

– Хорошо… – и она вдруг опять заплакала и перекрестилась – Господи-боже, что же я делаю!

– Не переживайте вы так, Елена Аркадьевна, всё в порядке, я вас прекрасно понимаю. Мы же взрослые люди.

Женщина ещё немного поплакала, поблагодарила Игоря Николаевича и удалилась. Проводив её до выхода, он ухмыльнулся. Естественно, эта история с братом была выдумкой. Конечно же, ни через какие две недели ничего не поменяется – вся эта схема была отточена до мелочей и интонаций. Ещё раз ухмыльнувшись, Игорь Николаевич открыл ежедневник, написал на последней странице карандашом «+750», закрыл его и положил в стол, а потом продолжил искать себе молодую любовницу в Тиндере.

2. Раздача лекарств

Коридор с палатами, абсолютно все комнаты без дверей

Из проёмов выглядывают люди, больше похожие на зверей

По-настоящему больных здесь примерно три туши

Все остальные это уголовники и призывники, что стало понятно тут же

МБ Пакет. «Две недели в дурке», 2015

На этой минорной ноте мы покинем ординаторскую. За следующей дверью находится процедурный кабинет, и оттуда слышны прерывистые женские стоны – это один из больных сношается с пьяной санитаркой Вероникой Николаевной. У них есть время только пока идёт раздача лекарств, но пациенту обычно хватает и пяти минут. А санитарка довольна в любом случае – она немолода и непривлекательна, другого секса у неё не бывает.

Пройдём дальше до конца первого коридора. Больным сюда обычно без сопровождения нельзя – эта территория исключительно для персонала. Среди принудчиков она имеет тривиальное название «тот продол». Видите эту белую дверь с облезшей краской? За ней и начинается аномальная зона, и прямо сейчас там раздают таблетки.

Длинный просторный коридор. Семь палат без дверей, из некоторых выглядывают безумные лица. В начале коридора на кресле, аки на троне, восседает плотного сложения лысый медбрат Пал Палыч – сегодня он старший по смене. Пока у Палыча блестят только линзы его очков, но это пока. После некоторых инцидентов его проверяют на трезвость медсёстры на приёмке, поэтому он приходит в больницу трезвый, а синячит уже у себя в отделении. Но об этом ещё будет много сказано позже. Сейчас Пал Палыч трезв, и оттого крайне зол.

1. Раздача лекарств.

Перед ним прямо на полу лежит Макака – полоумный пациент с придурковатой рожей и несколькими оставшимися зубами в кривой ухмылке. Ему 35 лет, он эпилептик и олигофрен, остановившийся в умственном развитии в возрасте десяти лет. Это его личный бунт – ему не дали сорвать розу на прогулочном дворике.

– Нахуя ты розу опять сорвал, гандон? – ругается Палыч.

– А я Баращкиной падайю, ана мине будет манэт делатт!!! Я ей цветок покажу, а она будэт писун сасат!! – говорит Макака и улыбается в свои два с половиной зуба.

Речь о Наталье Филипповне Барашкиной – старшей медсестре, достаточно красивой женщине. Всё больные начинают громко смеяться с очередной фразы Макаки. Палыч хотел было встать и пару раз пнуть надоедливого больного – он часто так делает – но недостаток алкоголя в крови делает его ленивым, и оттого раздача лекарств идёт своим чередом.

– Волуйский! – восклицает Палыч.

– Галоперидол две пятёрки, циклодол, азалептин половинка, – монотонно бормочет сидящая рядом медсестра Леночка.

– Без циклодола обойдётся. Где этот Волуйский, блять? – злится медбрат. – Гондон ебаный.

– Я не гондон! – слышится из шестой палаты.

– А ну сюда дуй, блять, а то привяжем нахуй. – отрезает Палыч.

Волуйский берёт таблетки и поворачивается к санитарке тёте Рае – она сегодня следит, чтобы больные добросовестно пили свои лекарства. Он открывает рот, Рая проводит пальцем под нижней и над верхней губами, кивает головой, и Волуйский уходит.

– Майсян! – той же интонацией бормочет Леночка.

– Масяня! – вторит Палыч.

– Галоперидол две пятёрки, циклодол, карбамазепин, неулептил.

Майсян приходит, кидает таблетки в рот, запивает, поворачивается к тёте Рае. Та тщательно проверяет его, засовывая пальцы прямо в рот, без перчаток. Стерильность? Не, не слышали.

– Спрятал, Масяня спрятал! – ликует толстая и неуклюжая санитарка Рая, вытаскивая изо рта у Майсяна таблетку. – Спрятал!

– Ах ты чуркистанский пидарас! Кусок дерьма! – кричит Палыч, встаёт и идёт по направлению к Масяне. Тот дрожит.

– Дядь Паш, ну не надо, ну пожалуйста, дядь Паш, ну не на…

Далее следует удар поддых, за ним ещё один. Майсян загибается, начинает задыхаться и плакать.

– На вязки этого чмошника. – командует Палыч.

Из первой палаты идут местные быки-принудчики. Вязать кого-то по приказу начальства не очень по понятиям, но ради общей положухи пацаны закрывают на это глаза. Масяню кладут на кровать. Пока главный местный уголовник Стас держит орущего Масяню, двое других привязывают его к койке. Делается это вязками – длинными толстыми верёвками, похожими на бинты. Одна вязка на две ноги, по одной на каждую руку, и в особых случаях четвёртая проводится под мышками – это делается для того, чтобы больной не мог даже сидеть. Как правило, привязывают на три, а четвёртой вязкой потом угрожают, если привязанный больной плохо себя ведёт и шумит. Часто это помогает – быть полностью прификсированным к койке крайне неприятно.

– Титов! – бормочет Леночка.

– Ебёт котов! – доносится крик из палаты.

По отделению прошла волна смеха. Палыч не обратил внимания.

– Аминтриптилин, три полторашки галоперидола, оланзапин…

– Гришковец! – говорит Палыч

– Ебёт овец! – опять слышно из палаты.

Волна смеха становится неуправляемой, в шестой палате кто-то бьётся в истерике. Палыч молчит.

– Кульбак!

– Ебёт собак! – раздаётся крик.

Уровень смеха превышает все допустимые пределы. Палыч пытается назвать чью-то фамилию, но из-за дикого гогота его никто не слышит. Он встаёт и орёт на всё отделение:

– Кто это там такой умный, щас я приду и сам выебу!

Смех ненадолго замолкает. Совсем ненадолго.

– Кучин! – говорит Леночка.

– Чуча, сюда пиздуй, – злобно отвечает Палыч.

Серёжа Кучин – сифилитик с гниющим изнутри мозгом. Такое называется нейросифилис, и это очень страшно. Когда-то он был героиновым наркоманом и сам помышлял наркоторговлей. Подцепив Купидонову болезнь, Чуча начал сходить с ума, а когда сифилис проник в мозг, он потерял последние остатки разума.

Заиграла музыка из фильма «Бумер». Палыч достал телефон.

– Чуча, мне тут твой брат письмо написал, – усмехнулся Палыч.

– Правда, правда, правда? – Кучин словно ожил. – Что он написал?

– Он написал, что ты ПИДАРАС! – закричал Палыч и засмеялся над собственной шуткой.

Впрочем, смеялся не он один – хохот в отделении стоял такой, что слышно было и за его пределами. Коля Чайкин, молодой эпилептик, от смеха начал биться головой об стену.

– ТЫ БРЕХЛО!!! – заревел Чуча на всё отделение – ЭТО БРЕХНЯ!!! – Чуча встал, топнул ногой по полу. – ТЫ БРЕХЛО!!!

– Заткнись нахуй! – подключается Леночка.

– НЕНАВИЖУ ВАС!!! ВСЕ ПИДАРАСЫ!!! – орёт Чуча. – ПИДАРАСЫ!

Палыч встаёт и грозной походкой направляется к Кучину.

– Что ты сказал?

– Ничего, ничего! – испуганно попятился назад Чуча.

– Все пидарасы? – Палыч с оскалом садиста шёл в сторону Чучи.

– ВСЕ КРОМЕ ТЕБЯ!! КРОМЕ ТЕБЯ!! ИЗВИНИ ПОЖАЛУЙСТА!!

Палыч садится, но Чуча сразу же продолжает старую песню:

– НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!! – орёт он. – Вы все пидарасы! ПИДАРАСЫ ВСЕ!!!

Палыч встаёт.

– Извини пожалуйста, я больше не буду! – Чуча вновь переходит с крика на жалобный голосок.

Палыч садится.

– НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, УРОД ТЫ КОНЧЕНЫЙ, БРЕХЛО!!! МОЙ БРАТ ТЕБЕ ЕБАЛО НАБЬЁТ!!! ВЫ ВСЕ ПИДАРАСЫ!

Палыч встаёт.

– Извини пожалуйста!

На сей раз не действует. Медбрат размеренным шагом идёт в сторону Чучи. Пациенты вылезают из палат, чтобы посмотреть на сие действо. Злобный Пал Палыч берёт в руку швабру, так кстати оказавшуюся под рукой, и начинает лупить Чучу. Тот дико вопит и убегает; из его штанин выпадает говно, и за ним остаётся коричневый шлейф.

– НЕНАВИЖУ ВАС!!! УРОДЫ ВЫ КОНЧЕННЫЕ, ПИЗДА ВАМ ВСЕМ ОТ МОЕГО БРАТА! ВСЕХ УБЬЮ!!!

Палыч гонится за ним и лупит его по спине шваброй. Едва не поскользнувшись на куске дерьма, он оставляет эту затею. К эстафете подключаются другие больные, и роль эстафетной палочки сегодня играет швабра.

– ПИДАРАСЫ ВСЁ!!! – орёт Чуча, убегая от обидчиков – НЕНАВИЖУ ВАС!!!

Но они не отстают. Подобное поведение только пробуждает садистские наклонности в других больных, и даже не склонные к насилию люди подключаются ко всеобщему безумию, руководствуясь стадным инстинктом. Преследование продолжается ещё около десяти минут, потом раздача лекарств заканчивается. Чучу ведут купать, включается телевизор с МУЗ-ТВ, следы жизнедеятельности с пола быстро вымывают – и жизнь в отделении продолжается, как ни в чем не бывало. Здесь такое никого не шокирует.

3. Туалет. Лысый и Хрюша

Здесь злыми языками власти анал зализан,

Здесь околофутбол гуляет около национал-социализма.

Дядя Женя. Финал 8-го Официального баттла hip-hop.ru, 2008

И всё-таки Россия – удивительная страна. Футбольные фанаты у нас почти обязательно придерживаются радикальных взглядов; шансон – изначально французская эстрадная песня – у нас является музыкой в основном на уголовную тематику. Так и постсоветская психиатрия, подобно шансону, тоже насквозь пронизана уголовщиной.

Жёлтый билет в России всегда был популярным способом уйти от проблем. Совершил ты преступление, залез в долги или просто хочешь откосить от армии – добро пожаловать. С дурака-то чего спрашивать?

Так получилось, что в первом отделении в настоящее время из восьмидесяти больных двадцать шесть – почти треть – лежат на принудительном лечении по решению суда, освобождённые от уголовной ответственности. Кто-то косит, кто-то действительно болеет – у всех ситуации разные. Однако есть здесь некоторая закономерность. Люди, стремящиеся избежать наказания, всячески это отрицают и говорят, что они болеют. А те, кто болеет, зачастую стыдятся этого и говорят, что косят. Сейчас в местном туалете мы познакомимся с представителями этих двух разных классов.

Открывается дверь.

Нигде на свете днём с огнём не сыскать такого грязного и убитого туалета, как в российском дурдоме. Справа перед вами три дырки в полу, одна из них полна до краёв. В течение часа кто-нибудь однозначно нажмёт на кнопку смыва, после чего нечистоты перельются через край и зальют весь пол – по этой причине в туалете всегда стоит быть осторожным.

С другой стороны – слева от нас – расположены три раковины. Ближнюю к нам местные уголовники называют «мужицкой» или «порядочной», всячески отгоняя от неё всех кроме своего круга, остальными же раковинами порядочному «арестанту» пользоваться не положено – это так называемые «фаршманутые» раковины. Однако, экскременты чаще всего появляются именно в первой – назло уголовникам, и, возможно, даже кем-то из них, не зря же мы в аномальной зоне. Поймать за руку или хотя бы примерно вычислить таинственного пакостника до сих пор не удалось.

В углу туалета, смотря в окно, одиноко курит худощавый паренёк в одних трусах по прозвищу Лысый. Лысому сорок два года, это его десятая принудка – поймали в подъезде с пакетом какого-то синтетического наркотика. Неисправимый наркоман, ВИЧ-положительный, с гепатитом и прочими радостями, которые его совершенно не беспокоят. Как-то раз один шизик его спросил:

– Слушай, Лысый, а если бы ты поймал джинна в бутылке и у тебя было бы три желания, что бы ты попросил?

– Флакон тропэна, баян солямбы и проститутку! – ответил Лысый.

Проститутки – отдельная страсть Лысого. Когда ему в руки достаётся чей-то телефон, он открывает сайт «Проститутки N-горска» и листает его часами, не отрываясь.

– Лысый, тебе ещё года два тут лежать, чё ты там забыл? – спросите его вы.

– А я хочу, чтобы у меня сразу по выходу номер был. Не заезжая домой, сразу за баянами и к индивидуалке.

– Так номера же поменяются все?

– А я много запишу…

Назовите любое женское имя – Лысый назовёт вам адреса минимум двух проституток, которых так зовут. Назовите любое мужское – наверняка найдётся такой сутенёр или барыга.

Лысый никогда не упускает возможности упороться. Колет всё, даже раскрошенные таблетки и чужие смывки. Наполняет водой использованные шприцы, пустые пакеты от всякой дряни и потом гонит это по своим венам. Однажды после того, как Лысый двинулся водичкой из-под пустого пакета курительной смеси, который достал из мусорного ведра, ему стало очень плохо:

– Мне холодно, накройте меня вторым одеялом!

Накрыли.

– Мне очень холодно, накройте меня третьим одеялом!

Накрыли.

– Мне всё равно холодно, накройте меня четвёртым одеялом!

Четвёртого одеяла не нашли.

– Накройте хотя бы матрасом!

Накрыли матрасом.

– Мне холодно, накройте вторым!

Короче, накрыли Лысого двумя матрасами. Ребята с разных палат собрались, чтобы посмотреть на это чудо и посмеяться. А Лысый кричал:

– Дайте мне сигарету, я умираю! Дайте покурить перед смертью!

Один добрый человек дал ему сигарету, второй дал ещё одну. Но умирал Лысый очень долго, и в конце концов сигареты ему давать перестали. Тогда он просил разбудить Вартанчика с пятой палаты – своего старого товарища. Сказал, что хочет попрощаться перед смертью. Но Вартану каждый день давали лошадиную дозу снотворного – его просто не могли поднять с кровати. Лысому сообщили об этом. Тот сказал «попросите у него одну сигарету, скажите, что я умираю», и в итоге Вартанчик в полусне передал Лысому сигарету. Но тому не хватило.

– Давай уже умирай скорее, ты всех заебал уже! – пошутил Фарик.

Но Лысый не умирал. Он курил сигарету, высовывая голову из матрасного сэндвича, и умолял:

– Пацаны, ну у вас же осталось там немного на завтра, я же знаю. Дайте мне поставиться и умереть спокойно! Родные мои, ну хотя бы чуть-чуть, хотя бы децл…

В конце концов его оставили одного лежать в этом бутерброде до самого утра. Он, к счастью или сожалению, остался жив, и на следующий день снова укололся смывками. Но давайте пока вернёмся в туалет.

Вокруг Лысого столпились, словно зомби, одурманенные никотиновым голодом пациенты. Каждый хочет докурить за ним бычок. Следующую сцену можно было бы назвать «10 поводов оставить покурить».

– Оставь покурить, ну оставь покурить! – Промямлил бомжеватого вида шизик по прозвищу Горшок.

– Не оставлю! – отрезал Лысый.

– Ну оставь, когда выкидывать будешь!

– Пошёл нахуй! – не меняя интонации, ответил Лысый.

– Ну оставь буквы почитать! – не угоманивался Горшок.

Под этим нехитрым выражением подразумевалась двухмиллиметровая часть сигареты с надписью «донской табак».

– Ты уже на целую библиотеку прочитал!

– Оставь, я ж тебе оставлял!

– Не пизди, не оставлял ты мне никогда!

– Ну буду оставлять!

– Ты чё, охуел, я буду после тебя, фаршмака, курить? – возмутился Лысый.

– Ну оставь, тебе это на небесах зачтётся!

– Я не верю в бога.

– А он есть! – выкрикнул из толпы горбатый Попёнок – во славу Отца, Сына и Святаго Духа, оставь покурить этому рабу божьему, а он оставит мне!

– Я тебе не оставлю! – возмутился Горшок.

– Да, не оставишь, потому что и тебе никто не оставит, пёс ты помойный, – усмехнулся Лысый. – Чего вы столпились? Кина не будет!

– Ну оставь, ну оставь, ну оставь! – загалдела толпа.

И тут в туалет заходит Хрюша.

Хрюша как раз принадлежит ко второй категории принудчиков – к тем, кто действительно болеет и стыдится этого. У него принудительное лечение по 322-й статье – незаконно пересёк границу России с Украиной. Сам Хрюша утверждает, что он закосил от тюрьмы, а на деле по уголовной линии ему светило условное наказание, но по причине жёлтой справки Поросёнка – так его ещё называют – направили на полгода в больничку. Будь он здоров – был бы на свободе и отделался штрафом.

Хрюша – тот ещё экспонат. Ему 35 лет, ростом он около ста шестидесяти сантиметров, а весит 115 кг, отчего его лицо напоминает раскормленное свиное рыло. Нигде никогда не работал, но утверждает, что он «Частный предприниматель Мирончук» с зарплатой два миллиона гривен в месяц. Не единожды лежал в украинских дурдомах, но всячески это отрицает. Никотиновая зависимость на высочайшем уровне – без сигарет не может в принципе – но через границу к нему, естественно, никто не ездит, а полы мыть или как-то иначе работать за сигареты ему лень, поэтому он ограничивается массажем за бычок и ещё кое-чем. Сами сейчас увидите.

– Ах ты мой толстый поросёночек, свинюшечка моя, иди ко мне! Вот кому я оставлю покурить.

– Правда? Я хочу курить! – возрадовался Хрюша.

– Повторяй: «Хрюша хочет покурить», – начал Лысый.

– Хрюша хочет покурить, – вторил Хрюша.

– «Маленький поросёночек хочет пососать бычок».

– Маленький поросёночек хочет пососать бычок, – Хрюша повторял за ним, словно робот.

– Очень хочет?

– Да, хозяин, – отвечает пресловутый предприниматель. – Твой поросёночек очень хочет пососать бычочек. Оставь покурить маленькой Хрюше.

Лысый подходит к нему сзади.

– Давай сюда свои поросячьи копытца!

Хрюша послушно даёт Лысому свои руки.

– Ух, какая сочная свининка, какие толстенькие пальчики-колбасочки! – восторгается Лысый.

Потом берёт его за предплечья и начинает хлопать его ладонями у него над головой – «хлоп-хлоп-хлоп-хлоп!»

– Повторяй за мной: «Я плавниками ебашу».

– Я плавниками ебашу.

*хлоп-хлоп-хлоп-хлоп*

– «Они у меня слишком обширные!», – громко и с выражением говорит Лысый.

– Они у меня слишком обширные, – монотонно вторит Поросёнок.

*хлоп-хлоп-хлоп-хлоп*

– «Предупреждаю: могу задеть!».

– Предупреждаю, могу задеть.

*хлоп-хлоп-хлоп-хлоп*

2. Хрюша ебашит плавниками

Лысый отпускает руки. Хрюша с жаждой смотрит на дымящуюся сигарету в его руке.

– Поросёночек заработал бычочек?

– Нет. – ухмыльнулся Лысый.

– Ну почему? – спросил Хрюша и тут же завыл: – НУ ПОЧЕМУУУУУУУУ???

– Не старался. Тихо и без выражения. А надо громко и с выражением! Как в театре, понял, свинья?

– Я КУРИИИИИИТЬ ХОЧУУУУ! – завыл Хрюша на всё отделение.

– Ладно. Сжалюсь над тобой. Ударь вон того по голове, – Лысый показал пальцем на трясущегося над туалетной дыркой деда, пытающегося справить большую нужду.

Хрюша послушно подошёл и ударил деда. Но дед был не промах – в советское время занимался боксом. Он трясущейся рукой врезал Хрюше по голове. Тот остолбенел, после чего дед взял мусорное ведро, полное использованной туалетной бумаги и памперсов, и надел Хрюше на голову. На пол посыпался мусор. На грохот и всеобщий смех пришла огромных размеров грозная медсестра Жанна Ивановна по прозвищу Жаба.

– ЧТО ЗА ХУЙНЯ ЭТО ТУТ ПРОИСХОДИТ? – грозно проорала Жаба Ивановна. – КТО ОПРОКИНУЛ ВЕДРО?

– Это всё Хрюша! – хором закричала толпа.

– Неправда! – закричал Хрюша. – Это всё дед!

Но Хрюшу никто не слушал.

– МИРОНЧУК, ШАГОМ МАРШ В НАБЛЮДАТЕЛЬНУЮ ПАЛАТУ! – заорала Жаба Ивановна.

– Но это не я! – воспротивился было Хрюша.

– НА ВЯЗКИ ЕГО, ЧТОБЫ НЕ ПИЗДЕЛ! – опять заорала на всё отделение Жаба.

Так и не покурившего Хрюшу под всеобщий хохот повели в наблюдательную палату. Пока его привязывали, он не сопротивлялся, только ревел во всё горло:

– Я КУРИИИИИИИИИТЬ ХОЧУУУУУУ!

А тем временем оставшиеся в туалете психи жадно смотрели на Лысого. Тот смаковал крепкий «Донской табак», выпуская изо рта колечки дыма, и с издевкой смотрел на толпу.

– Нет, не смотрите на меня так. Я никому не оставлю, – сказал Лысый, и выкинул бычок в туалет, после чего ушёл.

Кучка дураков столпилась около дырки, в которой с шипением тонула почти четверть сигареты – невиданная для них роскошь. По уровню драмы это было сравнимо с тонущим Титаником.