Читать книгу: «Блистательный Касимов. Рассказы»

Иллюстратор Зигфрид фон Бабенберг

Дизайнер обложки Зигфрид фон Бабенберг

© Зигфрид фон Бабенберг, 2025

© Зигфрид фон Бабенберг, иллюстрации, 2025

© Зигфрид фон Бабенберг, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0067-7232-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ КАСИМОВ

ПРЕДИСЛОВИЕ

О городе, который помнит всё, но делает вид, что просто зашёл за хлебом

Касимов – это история, которая забыла постучаться в дверь и теперь скребётся в окно.

Здесь ханы пили чай из самоваров, которые позже попали в музей. Здесь купцы торговали рыбой, а теперь торгуют легендами. Здесь колокола звонили так громко, что их слышали в Москве – а теперь их можно купить на «Авито».

Эта книга – не учебник. Это байки, притчи и откровенный стёб над тем, как древний город стал частью «Золотого кольца», но так и не понял, что с этим делать.

Тут есть:

Правда (ну, почти);

Вымысел (зато красивый);

Ирония (куда ж без неё).

Читайте, смейтесь, злитесь – Касимов всё равно переживёт и это.

Автор (который однажды застрял в этом городе на три дня и теперь не может забыть вкус местной воблы)

Сказание о граде Городце Мещёрском

Основание и крещение

Во дни оны, когда земля Русская меж лесов да болот пробивала стези свои, воздвигнут бысть Градец Мещёрский – твердыня на рубежах Ростово-Суздальских. Летописцы первое слово о нём в лето 6660 (1152) положили, глаголя, что князь Юрий, прозванный Долгоруким, повелел заложить крепость сию, дабы стеречь пределы свои от ворогов. Но есть и иная быль, стародавняя, что стоял Городец уж во времена князя Глеба Муромского, крестителя земли Мещерской. В лето 6518 (1010) или близ того пришёл благоверный князь Глеб Владимирович с иноками муромскими, да освятил град сей крестом и молитвой. На камне у храма Георгиева начертано было: «Градец сей прия крещенiе от святого князя Глеба Владимiровича, на Муроме княжившаго». Тогда же, глаголют, воздвигли Богоявленскую обитель, иноческий оплот веры православной. Монгольское разорение и возрождение

Пришли поганые татарове, попалили град, истоптали святыни. И перенесли люди град на Старый Посад, и стоял он там, пока царь Иван Грозный не даровал земли сии царевичу Касиму. Тайна кончины Александра Невского

Мудрецы спорят: где князь Александр, Невским прозванный, душу Богу предал? Одни глаголют – в Городце Волжском, иные же – в Городце Мещёрском. Иван Гагин, муж ученый, в лето 7351 (1843) изрек: «Не могло тело князя за девять дней от Волги до Владимира дойти, ибо путь дальний – лишних 350 вёрст. А от града нашего – ближе». Так, быть может, 14 ноября 1263 года принял схиму князь в Богоявленском монастыре, наречённый Алексием, и тут же отошёл в вечность. Под властью Москвы

В лето 6870 (1362) князь Александр Укович, владетель мещерский, продал град сей Дмитрию Донскому, князю московскому. Но недолго стоял град в покое – в лето 6884 (1376) огнём пожран был дотла. И восстал из пепла град Новый Низовой, и прозывался так до лета 6979 (1471), пока не стал Касимовым – но то уже иная повесть…

(Где-то за Окой, в тумане, сидят три старика на пеньках. Один лузгает семечки, второй чешет бороду, третий хрипит в дудку. И начинают баять…)

Глава 0. Когда ещё и князей-то не было

Лето 800-е. Болота. Много болот.

Жила тут чудь белоглазая – народ весёлый: в шкурах, с каменными топорами, но зато без налогов. Молились Солнцу, Волку и Большой Жабе (такая была, говорят, в озере – размером с избу).

А потом приплыли варяги – рыжие, в рогатых шлемах (хотя рога-то они потом отпилили – неудобно в лодке сидеть).

– Дайте нам дани! – орали.

– А вам за что? – спрашивала чудь.

– За то, что мы вас цивилизовывать будем!

И цивилизовывали – мечом по башке.

(Где-то вдали завыл медведь, но это был не медведь, а пьяный варяг.)

Глава 1. Князь Глеб и его «добровольное» крещение

Лето 1010-е. Опять болота.

Приплыл князь Глеб Владимирович – лицом красив, а взгляд как у совы. С ним монахи, кресты и бочка вина (на всякий случай).

– Креститесь! – говорит.

– А зачем? – спрашивают местные.

– А то в аду гореть будете!

– А у нас тут и так болота горят…

Но Глеб был упрям.

Вариант 1: – Кто крестится – тому медку!

Вариант 2: – Кто не крестится – тому топором по лбу!

(Историки спорят, какой вариант правдивее. Но мед кончился быстрее.)

Итог:

Поставили крест.

Основали Богоявленский монастырь.

А волхвов – в реку (но они потом вылезли – болотные, живучие).

(Где-то засмеялся леший.)

Глава 2. Юрий Долгорукий и его «великая стройка»

Лето 1152. Дождь. Снова дождь.

Приехал Юрий Долгорукий – руки длинные, мысли короткие.

– Что за городишко? – спрашивает.

– Да так… Местные рыбу ловят, в дуду дуют…

– Не порядок! Надо крепость!

И началось:

Рвы копать!

Тын ставить!

Налоги собирать!

А народ уже скучал по временам, когда только волхвы им голову морочили.

(Где-то упала ворона. Или это был мытарь.)

Глава 3. Александр Невский: «Я умираю? Ну и ладно!»

Ноябрь 1263. Монастырь. Холодно.

Александр Невский (уже Алексий в схиме) лежит, кашляет.

– Братия… – хрипит.

Монахи напряглись – сейчас скажет что-то мудрое!

– Вы там… – князь махнул рукой. – …пельмени хоть сварили?

Монахи переглянулись.

– Нет, княже…

– Эх… – вздохнул Александр. – Ну хоть вина дайте перед концом!

(Вино дали. Князь улыбнулся и умер. А пельмени так и не сварили.)

Глава 4. Татары, огонь и Новый Низовой

1376 год. Всё горит. Опять.

Пришли татары – кривые, злые, на низких лошадях.

– Где золото?

– Да нету золота! – орали местные. – У нас тут болота, рыба да грибы!

Татары не поверили и сожгли всё.

Но русские – народ упрямый.

– Построим Новый Низовой! – заявил купец Терентий Рыло.

– А что, старый уже не модный? – спросил кто-то.

(Его быстро заткнули – не время для шуток.)

Глава 5. А что было ДО крещения?

(Тут вступает старый дед с дудкой и хитрым прищуром.)

– А до крещения-то, детки, жизнь была – хоть куда!

Волхвы предсказывали будущее (но всегда одно: «зима будет холодной»).

Девки в лесу плясали – а кто видел, тот потом женился.

Мёд пили – а потом утром жалели.

– А теперь что? – спрашивают дети.

– А теперь – крестятся, каются, налоги платят…

(Дед задумался.)

– Хотя мёд-то всё равно пили…

Эпилог. А правда ли всё это?

Кто знает…

Летописцы врали.

Археологи копают не там.

Волхвы всё равно где-то смеются.

Но если в полночь выйти к Земляному Стругу, можно услышать:

Пение древних (или это лягушки?).

Звон мечей (или это кузнечики?).

Глеба Муромского:

– Эй, ты! А крещёный?

(И если ответишь «нет» – он тебя покрестит. На всякий случай.)

КОНЕЦ

(или нет?..)

Сказание о Касимовском царстве
Татарский след в русской глубинке

(Где-то в дыму костров, под перезвон колоколов и азан с минаретов, рождается новая история…)

В горенке дымной, за братиной меду, три старца меж собой беседу ведут. Первый – татарин, в чалме, зубы золотом сверкают. Второй – поп местный, ряса в заплатках. Третий – воевода, нос красен, ус в пиве.)

Татарин: Слышь, поп, а ведаешь ли, как царевичи Касим да Якуб от брата родного утекали?

Поп: Ведаю, нечестивец! Как псы голодные, к князю Василью под крышко прибились!

Воевода: (икнув)

А князь-то наш, Василий Темный, хитрее лисицы был! Дал им городишко гнилой средь болот – мол, царствуйте, псы!

Татарин: Не гнилой, а славный град! Мечеть каменную Шах-Али воздвиг, минарет до небес!

Поп: (крестясь)

Ох, грехи тяжкие! На нашей земле басурманские кумиры!

Воевода: А Сююмбике-царица какова была? Говорят, Иван Грозный ее в клетке золотой возил!

Татарин: (махнув рукой)

Врешь, пьяная рожа! В телеге, как всех, везли. Да только слез ее никтоже не видел – гордая была!

Поп: А Саин-Булат-то, ха-ха! Крестился, дурак, думал царство заполучить!

Воевода: (хохоча)

Да Иван-то его на смех поднял: «На, Симеон, поиграй в царя!» А потом – бац! – в монастырь!

Татарин: (угрюмо)

А Ураз-Мухаммед хоть с «воренком» Тушинским за правду бился!

Поп: За какую правду, пес неверный? За мечты воровские?

Воевода: (наливая пиво)

Да плевать мне на ваши распри! Главное – что ныне Касимов наш, православный! Хоть и татарин каждый третий на базаре…

Татарин: (вставая)

И еще двести лет будем тут жить! Мечети наши – как кость в горле у вас!

(На том и разошлись. А на улице ветер гуляет меж минаретом и колокольней, да старухи-татарки с бабами русскими семечки щелкают – всем дела нет до былых распрей.)