Цитаты из книги «Я исповедуюсь», страница 4

Того и гляди выяснится, что Бог существует, а я тут ушами хлопаю.

– А почему вы решили, что я должен это прочитать?

– Ну… я… если вы не хотите…

– Не лукавьте. Почему вы хотите, чтобы я прочел эту книгу?

– Потому что она хорошая. Она очень хорошая, господин Берлин! Адриа Ардевол – человек серьезный и умный. Но он живет очень далеко от центра мира.

Исайя Берлин положил книгу на стол и сказал: я читаю каждый день и каждый день понимаю, что еще почти ничего не прочитал. А ведь бывает, что мне еще надо и перечитать что-то, хотя я перечитываю лишь то, что достойно этой чести.

– А что этого достойно? – Бернат вдруг как будто превратился в Адриа.

– Способность заворожить читателя. Заставить восхититься умными мыслями, которые есть в книге, или красотой, которая от нее исходит. При всем том, что перечитывание уже по самой своей природе содержит противоречие.

– Что ты имеешь в виду, Исайя? – спросила тетя Алина.

– Книга, которая недостойна того, чтобы ее перечитали, тем более не заслуживает того, чтобы ее вообще читали.

Настоящее искусство рождается из разочарования. Счастье бесплодно.

Персонажи, которые пытаются в зрелости осуществить желания юности, идут неверной дорогой. Для тех, кто не узнал или не познал счастья в своё время, потом уже слишком поздно, какие бы усилия они не предпринимали. В любви, возвращенной в зрелые годы, можно найти самое большее с нежностью исполненную копию былых счастливых моментов»

Он думал о Саре и жил ею, и это увеличивало его жажду познания и придавало сил учиться и снова учиться, забывая о ставших уже привычными полицейских гонениях на все, что связано со студентами, которые казались властям поголовно коммунистами, масонами, каталонскими националистами и евреями – то есть представителями четырех великих язв, которые франкизм стремился извести дубинками и пистолетами.

Еврей без Бога, старающийся жить так, чтобы никому не причинять зла, как сеньор Волтес, потому что стараться творить добро, на мой взгляд, – слишком претенциозно. Этот узел мне тоже не удалось распутать.

Будь проклята эта жизнь, которая преподносит нам столько смертей.

Когда холодно, пусть и весной, шаги в ночи звучат иначе, словно сам холод издает звук.

И, сказав, сотворю человека по образу и подобию своему, он подумал о Саре. О Лауре. Нет, о Саре. Нет, о Лауре. Не знаю. Но он подумал.

Жизнь - одна сплошная непредсказуемая случайность.