Читать книгу: «Моё отражение», страница 5

7

Современные люди превращаются в диких охотников, не снимая офисных рубашек. И, как выясняется, я – их добыча. Нет, есть не станут, они хотят красивого, символического.

Я в деревянном ящике. Руки связали парой пластиковых стяжек, рот заткнули какой-то гадостью и завязали скотчем. Куда-то привезли, выгрузили ящик. Наверняка мы опять за городом, по дороге очень трясло.

Слышу их голоса. Марк, Саша, громила. Остальных не взяли. Они ведь жертву не привели. Саша раздаёт указания, она на взводе, почти декламирует. Из её слов я понимаю, что меня собираются сжечь. Говорит надо хорошо привязать, чтобы не побежал, не вырвался, когда подожгут. А криков никто не услышит, никто тут не живёт в округе, можно резвиться как угодно.

Вероятно, всю работу она доверит громиле, они с Марком будут зрителями. Да, он сможет, справится, по нему видно. Интересно, что он единственный кого Саша не называет по имени, вот у кого действительно с ней особые отношения. Не хочу и знать какие именно. Куда же ты лезешь, Марк? Да и остальные из семи гномов, куда вы? Вы не видите, что это за Белоснежка?

Крышка ящика открывается с противным скрипом. Яркий свет обжигает глаза. Тот же амбал посматривает ехидно, чувствую даже какую-то теплоту в его взгляде. Он занят любимым делом. Приподнимает меня за шкирку, ему не тяжело.

Вижу перед собой Марка. У него в руке зажженный факел. И он будет при деле. Не зря ли? В нём нет той уверенности.

– Ну что теперь мы оба почувствуем, что такое смерть. Только с разных сторон, – Марк говорит это и улыбается. Он смущается. Я тоже улыбаюсь смущённо, одними глазами.

Я и правда смущён. Быть жертвой тяжело и безрадостно. И лучший друг дал мне именно эту роль. Чувствую неловкость.

8

Мне снова холодно, как и тогда в неглубокой ритуальной могиле. Но мысль согреться у тёплого очага меня вовсе не прельщает. Это первобытное палеолитическое желание смотреть на огонь умерло во мне навсегда. Впрочем я и раньше был скорее человеком неолита.

Что такое, в сущности, неолит? Переход к скотоводству и земледелию. Мы больше не зависим от природы как дикие звери, мы подминаем её под себя, берём в свои руки ответственность за свою жизнь. Но главное, неолит – это железные орудия труда. И одно складное я как раз с собой прихватил.

Нож в условиях города – это дурость? Проявление кризиса среднего возраста? Да. И тем не менее я взял с собой маленький ножик, когда собрался следить за Марком. Не ахти какое оружие, но достаточное, чтобы разрезать стяжки. Кляп снимать мне без надобности. Не думаю, что у меня получится переубедить их словами.

Мои руки свободны, нет времени на сомнения. Я выхватываю факел у Марка, он его еле держит. Тычу им прямо в лицо верзиле. Пока мы с Марком общались, он успел взять в руки канистру с бензином и открутить крышку. Это получается само. Он рефлекторно подбрасывает канистру, бензин проливается на него. Великан горит. Он кричит, бьёт себя, его руки тоже загораются. Пытается побежать. Натыкается на ящик. Я обливаю его бензином целиком. Он и с ожогами представлял бы угрозу. Бью Марка пустой канистрой, он стоял как вкопанный. Марк падает на колени, закрывается руками, пытается отползти. На него проливаются остатки бензина из канистры. Факел ещё горит. Хорошую вещь они придумали. Наклоняюсь за факелом, Марк убегает.

Бежит и Саша. Они бегут к деревянному дому. Ну да, оба не умеют водить. А могли бы уехать. Тем временем, я понимаю, где мы. То самое место инициации, домик тот самый. Далековато.

Сладкая парочка заперлась в доме. Точнее запереться они не смогли, видимо, от страха. Саша держит дверь руками. Выталкиваю дверь. Эльфийская принцесса получает канистрой по голове. С неё хватит. Марк что-то кричит, кричит и тот громила как бы фоном. От того я и не понимаю, что хочет мне сказать мой друг. Я бью, его, бью долго, но, кажется, не до смерти. Выхожу из дома, подпираю дверь.

Я всё придумал. В бензобаке этого джипа (да, того давешнего, чёрного) должен быть ещё бензин, шланг где-нибудь, да найдётся. Они не должны выжить. Я или они.