Трудный возраст 2

Яна Лари

Трудный возраст 2

Глава 1

Лиам

– Это что – шутка?! – Прижимаю к уху телефон, сползая по стене на корточки. – Это же шутка, да?

Из вип-комнаты раздаётся взрыв смеха. Только мне не смешно ни хрена. Я получил степень магистра, вечеринка по этому поводу в самом разгаре, а меня трясёт как эпилептика.

– Неужели я слышу твой голос? Четыре года звонка от сына ждал, – кусает отец сквозь тщательно выверенный будничный тон. – Уже и не надеялся, а ты голос повышаешь. Нехорошо…

Сразу идёт в наступление, вынуждая оправдываться. Только на меня его приёмчики не действуют. Пусть их народу впаривает.

– Как ЭТО понимать?! – Зарываюсь нервно пальцами в волосы.

– Ты по-русски читать разучился?

Механически перевожу взгляд на зажатый в руке клочок бумаги.

Вероятность отцовства: девяносто девять и девять процентов…

– Мать кто?!

– А что, возможны варианты?

Сердце камнем падает в желудок и там колотится со страшной силой… Хочется выплюнуть отбитые внутренности. А ещё проораться…

В том-то и дело, что накосячил я четыре года назад капитально…

И если речь о Марине – выход только в окно. Мы друг друга к чертям поубиваем.

– Алёша – славный мальчик, – продолжает гнуть меня отец. – Покладистый… Чего нельзя сказать о его матери. Отвоевать ребёнка не получится. Приезжай договариваться.

Меня, конечно, контузило новостью, но не настолько, чтоб не понять подтекста. Я единственный наследник, и возможности вернуть меня сейчас на родину он не упустит.

– Уверен, с матерью ребёнку будет лучше, – блефую, расчётливо целясь по его больному месту. – Мне ли не знать?

– Не прилетишь?

По голосу слышно – секунды не верит.

– Прилетал уже раз. Не понравилось.

– Когда не нравится, не разбивают кулаки о стены и не пьют неделями не просыхая.

А кто это заварил?! Вспоминаю и хочется засадить ему в челюсть не меньше, чем хотелось тогда, в девятнадцать. Но у меня было достаточно времени поумнеть. И я теперь тоже неплохо играю во взрослые игры.

– Неужели? – возвращаю иронию в холодном тоне. – Ввиду особенности обстоятельств, ты очень даже заинтересован в моём вмешательстве. Поэтому у меня будет условие.

Молчит. Не ожидал.

– Чего ты хочешь?

– Это не телефонный разговор. Так ты согласен?

– Посмотрим…

– У меня и в Дублине полно дел. Не хотелось бы зря тратить время на перелёт.

Из вип-комнаты выходит роскошная блондинка. Молча встаёт напротив меня и тоже опускается на корточки, беззастенчиво демонстрируя отсутствие белья под платьем.

Про себя я её называю «Номер два». Так как первый вариант в лице её подруги имеет чуть больше шансов уйти сегодня со мной. Точнее – имела. Планы экстренно пришлось списать в утиль, и даже не жалею.

– Будешь бить по моим дедовским чувствам?

– Как это ни прискорбно, – отмахиваюсь от попытки надавить на совесть.

Что-то мои чувства отца не особо раньше заботили. Втоптал и не поморщился.

– А ты не можешь заткнуть амбиции и просто сделать своего сына счастливым?

Резкий выдох, как при ударе, царапает горло. Достаю сигареты.

– Не могу. Я весь в тебя пошёл.

– Договорились, – соглашается после непродолжительной паузы.

И даже не торгуется? Видимо, я сильно недооценил степень его заинтересованности.

Номер два щёлкает у моего лица зажигалкой. Прикуриваю.

– Вылет утром, – выдыхаю, прислоняясь затылком к стене. – Встречать не надо. Сниму квартиру или номер в отеле.

– В конверте фотография. Посмотри. У него твои глаза…

Единственное, на что меня хватает, это завершить вызов. Столбик пепла падает на джинсы, рассыпается.

Жесть.

– Лиам, я не поняла, ты улетаешь? Надолго? Куда? – расстроенно сыплет вопросами Номер два. Лезет ко мне, чтобы стряхнуть пепел.

– Какая разница? Тебя с собой не приглашаю. – Сбрасываю пальцы с колена. – Скажи остальным, чтоб не ждали.

– Как? Совсем?!

Хороший вопрос…

Достаю из кармана джинсовой куртки конверт, не обращая больше внимания на надувшую губы блондинку. Когда пришёл курьер, я даже не стал в него заглядывать, сунул в карман и благополучно забыл. Уже в клубе полез за сигаретами и, не иначе как под действием настойки верескового мёда, любопытство взяло верх. Посмотрел.

Хорошо, что перед этим додумался из випки выйти, руки до сих пор колотит.

Мои. Глаза. Пока не осознаю, что чувствую. Но, когда нащупываю глянцевый прямоугольник, у меня болезненно сжимается под рёбрами…

Не только глаза, волосы тоже мои, светлые, как на самых ранних снимках. Жилетка, белая рубашка, галстук. Взгляд не по-детски серьёзный какой-то, грустный.

Обижают тебя, малыш?

Перечитываю тест на отцовство.

Не то… опять не то… О, вот… Для сравнения профилей ДНК были использованы следующие образцы:

Предполагаемый отец: Бастриков Лиам Олегович.

Ребёнок: Аверин Алексей Лиамович.

Вбиваю в поисковик: Аверина Марина. Не уверен, что фамилия её, а не той случайной из бара. Просто этот вариант меня цепляет больше.

Зависаю в телефоне, разглядывая профили. Впервые ищу хоть какую-то информацию о ней. Надеялся со временем забыть, как она выглядит, как склоняет голову на правый бок, как улыбается. Но узнаю мгновенно даже в заснеженном шарфе на пол лица и с выделяющимся на фоне общей худобы животиком.

Моё сердце сходит с ума. Оно крошит рёбра и, кажется, гонит по венам неразбавленный спирт. Жарко. Так было, когда я первый раз попал под гипноз её голоса. Четыре года прошло. Четыре! Меня когда-нибудь вообще отпустит?!

Пытаюсь представить нашу встречу. Что я ей скажу? Или она заговорит со мной первой? Ага, после того как феерично мы расстались? Мимо пройдёт. В лучшем случае.

Ладно, на месте соображу.

Ну, здравствуй, Маришка… – одержимо впиваюсь взглядом в снимок на экране. – Ждите в гости.

Глава 2

– Лиам… Мне доложили, что ты прибыл. Домой тебя когда ждать?

– Ждать не нужно. Сам приду.

– Я перепёлок с апельсинами запечь хотел. Помнишь, как в детстве?

– И в чём проблема? – внутренне огрызаюсь его попытке угодить. – Я мимоходом загляну. Не бойся, не остынут.

Отцовских перепелов я практически не помню, мелким был. А потом, лет с шести, беспредельничал в пансионе. Думал, если буду несносным, меня оттуда скорее заберут. Ну или хотя бы с позором выставят. Просчитался. Меня исправно наказывали, но ни одна проделка не покинула стен кампуса.

– Ну что, какие планы на сегодня? Сына уже видел? – меняет он тему.

– Пока не успел, обустраивался.

Нервно барабаню по панели взятой в аренду машины. О том, сколько времени стою у здания театра и не решаюсь выйти, стыдно кому-то сказать. У меня нет плана. Не представляю, как это будет.

– Игрушку пацану купи.

Усмехаюсь зло закуривая. Молчал бы…

Мне ты уже покупал «игрушку»…

– Откуда мне знать, что он хочет? – выдыхаю с дымом и не могу сдержать сарказма: – Может, ты знаешь?

– Консультант в детском отделе подскажет… Но ты всё равно ориентируйся на себя. Бери то, на что глаз «загорится».

Затягиваюсь до шума в голове. В груди ломит.

Марину он мне по тому же принципу выбирал?! Тоже глаз загорелся?

– Созвонимся. У меня дела.

Отключаюсь. Фильтр жжёт пальцы, гашу его. С нажимом веду по лицу горячими ладонями.

Мне невыносимо тесно в собственном теле, изнутри разрываюсь криком. Но я запираю в себе свою злость, надеваю солнцезащитные очки и выхожу из машины.

Порыв ветра толкает в грудь, будто прогоняет. Шагаю во двор, чувствуя, как дикий хохот прошлого закладывает уши. И Марина снова вгоняет в меня свой яд, обольщая влюблённой улыбкой.

В этот момент я её ненавижу за обезумевший грохот в груди, за то, как остро взрывает нетерпением, за то, что ни черта не забыто! Годами эту тягу адскую не могу в себе загасить.

Её дом изменился. Уютное кружево занавесок заменили безликие жалюзи, вместо искажённого радиопомехами блюза гремит попса. Стены те же, но из них будто вынули душу.

– Марина дома?

Девочка-подросток щурит правый глаз, разглядывая меня.

– Она здесь больше не живёт. Дом продан.

– А подруга её? Не помню имя… – Щёлкаю пальцами, кивая на соседний двор.

Девчонка флегматично выдувает жвачку.

– Не знаю. Летом здесь никого не бывает.

– Понятно. Не подскажешь новый адрес Марины?

– Не-а. Может, ты маньяк, – улыбается она бесстрашно и нагло из-за забора.

Проще было у отца узнать. Но хочется самому…

– Нормальный я.

– Маньяки именно так и говорят. Кто потом со мной будет заниматься английским?

Достаю из кармана бумажник, показываю купюру.

Тонкие пальцы цепко выхватывают взятку.

– А может, ты представился поклонником… – задумчиво размышляет мерзавка. – В моём возрасте все такие романтичные дуры! Стоит услышать про любовь, и мозг отказывает.

Закатываю глаза, протягивая ещё одну купюру, иначе мариновать меня здесь будут ещё долго.

– Я очень пылкий, умирающий от любви поклонник.

– Записывай… – хихикает алчно.

Вбиваю адрес в навигатор. Проложенный путь приводит меня в элитный район города.

Удивлённо разглядываю новостройки, зелёную зону во внутреннем дворе, современную игровую площадку с огороженным полем для баскетбола. Для матери-одиночки с преподавательским окладом нехилые перемены.

В холле консьерж. От него узнаю, что Марина уехала, ещё не возвращалась.

В машине на меня накатывает дикий хохот. Нервы сдают. Курить и ждать, когда она появится…

До зубного скрипа знакомо…

В бардачке лежит бутылка виски. Для полноты картины осталось надраться. Но с ней ребёнок, а перегар не лучший спутник при знакомстве с сыном. Мельком проскальзывает мысль, что я что-то важное забыл и не сделал. Распирающий ком в груди не даёт на чём-либо сосредоточиться. Эмоциональный взрыв выжигает из меня всё остальное.

Марина, как и всегда появляется эффектно. Как удар под дых. На брутальном немецком внедорожнике, при виде которого раненый зверь во мне свирепо скалится!

Контрольный удар настигает меня с осознанием, что она сидит с пассажирской стороны. Какой-то кудрявый франт выходит первым, помогает ей выйти.

Кто он такой вообще?! Водитель? И мне хотелось бы так думать, но – нет…

Судя по дорогому костюму – скорей всего поклонник.

Намеренно громко хлопаю дверью, чтобы привлечь к себе внимание. Кудрявый бросает на меня равнодушный взгляд и ныряет на заднее сидение.

Я открыто фокусирую внимание на застывшей изваянием Марине.

Откровенно скольжу взглядом по её телу. Она неуловимо изменилась…

В руке охапка полевых цветов, венок из них же на голове… Белая ткань сарафана обтягивает грудь, на пару размеров больше, чем я запомнил. Пальцы покалывает от спонтанного желания узнать её нынешнюю тяжесть, сравнить с тем, что запомнилось. Это была первая грудь, которую я трогал. На ощупь, в полной темноте… на кураже, в полубезумстве гормональной эйфории…

В моих руках побывало достаточно женских тел. Ощущения давно притупились, не вызывая прежнего восторга, но сейчас смотрю на проступающие через ткань соски, и фантомный терпко-сладкий привкус её помады вяжет язык, будто коктейль, который я имел однажды дурость попробовать. Это когда айриш крем сворачивается от сочетания с соком лайма, превращаясь во рту в настоящий бетон. Мой язык сейчас точно так же прирастает к нёбу.

Глава 3

Марина не моргает, пока я так же неотрывно смотрю ей в глаза. Так шок, неверие и паника. Будто внезапно налетела на бомбу. Часовой механизм мигает нулями…

Сердце колотится как ненормальное, затрудняя дыхание. Хочется подлететь к ней и вытряхнуть все те счастливые часы, что она мне задолжала. Я не давал согласия растить сына одной, она их у меня украла!

За мгновение меня охватывает ярость. Так легче не зацикливаться на собственной растерянности. Да, я знал, что сейчас её увижу, морально настраивался. Только хреново, видимо. Настройки слетели первыми и теперь пришла моя очередь застыть изваянием…

Возня из машины мне не даёт покоя. Не разрывая зрительного контакта с Мариной, прислушиваюсь к голосам.

Слышу, как кудрявый с энтузиазмом сообщает, что осталось найти последнюю деталь. Объясняет, что пистолет – плохая игрушка, а магнитный конструктор – полезная… И мама снова будет переживать, если Лёша затеет драку на детской площадке.

Моя бровь претенциозно взлетает.

Какого чёрта моему ребёнку указывает какой-то левый пудель?!

– А завтра, я обещаю, что привезу тебе настоящий футбольный мяч. Спортсменов тоже уважают. Необязательно доказывать силу кулаками. Постарайся быть послушным ради мамы. Ты же не хочешь её огорчать?

– Не хочу… – звучит насупленный бубнёж из салона.

Мои челюсти и кулаки сжимаются.

Знаете, как это называется? Бессовестная манипуляция – вот как!

Делаю несколько широких шагов к машине. Марина решительно встаёт у меня на пути.

Так и застываем в метре друг от друга. Воздух сгущается… Она сменила духи, и эти новые полосуют лёгкие инеем.

В нашу немую бесконтактную схватку влезает кудрявый.

В углу глаз за прозрачными стёклами очков расходятся лучи морщин. Он старше Марины лет на пять, может, больше.

– Марина, что-то случилось?

Напрямую у меня не спрашивает. Сразу видно, кто в детстве играл только в хорошие, полезные игры…

– Нет, старый знакомый… – натянуто улыбается она, сжимая пухлые детские пальчики.

– Мам, больно! – выдаёт ступор матери Лёша, прослеживая её взгляд на меня. Хмурится совершенно по-взрослому с различимым любопытством и настороженностью. – Ты кто?

Смотрю с зелёно-голубые глаза сына и чувствую, как в раскуроченной груди разливается незнакомое тепло.

– А это, Алёша, никто, – сухо отвечает Марина.

Свирепо втягиваю воздух.

Вот так, да?.. Кудрявый, значит, хозяйничает, а я пустое место?

– Как это – никто?

Лёша аж приоткрывает рот. Не понимает…

– Это не надолго, – ухмыляюсь, испепеляя её взглядом.

Марина зажимает букет подмышкой, достаёт из небольшого рюкзачка ключи и порывисто протягивает своему растерянному мужику.

– Иван, вы пока поднимайтесь. Я догоню.

Его губы сжимаются в неодобрительную нить.

– Ты уверена?

– Топай, Ванечка, – Из последних сил стараюсь выглядеть непринуждённо, пряча кулаки в карманах брюк, чтобы окончательно не напугать сына. – Ты ведь не дурачок, верно?

Меня бомбит от того, что Марина доверяет ему ребёнка и ключи от квартиры. Но присутствие Алёши меня сковывает, я не слишком хорошо себя сейчас контролирую, поэтому вынужден поддержать её в этом решении.

Мальчишка переминается с ноги на ногу, не спеша следовать за более понятливым старшим.

– Анечка не дуачок. Он – ебужонок! – вдруг выдаёт сын на полном серьёзе, прижимая к груди коробку с конструктором.

Агрессия, повисшая в воздухе, внезапно разряжается и застревает в горле истерическим смехом.

Мелкий жжёт!

Иван обескураженно поправляет очки под моё судорожное покашливание.

– Идите уже! – стонет Марина, закрывая руками лицо.

Я тяну время, наблюдая за тем, как кудрявый помогает Лёшке преодолеть ступеньки.

– Серьёзно? – поворачиваюсь к ней одновременно с хлопком парадной двери. – Ты доверила воспитывать ребёнка… ебужонку?!

– Он Верблюдов! Просто Лёше сложно выговорить полную фамилию, а сокращение «верблюд» в его исполнении звучит ещё хуже…

Марина продолжает смотреть на дом, отчаянно кусает губы, стараясь скрыть едва заметную улыбку.

Проглотив едкий комментарий, лишь веду бровью, не узнавая в этой умилённой женщине стервозную училку, которая постоянно щёлкала меня по носу, когда теряла контроль над ситуацией.

У тебя появились личные слабости, да дорогая?

– От кого у тебя ребёнок?

– А на каком основании ты меня допрашиваешь?

То, как она смотрит на меня, явно расчленяя в своём воображении, будоражит кровь, добавляя разговору особую пикантность.

– Простая математика: мне – почти двадцать три, Алёшке – года три. Вычитаем срок беременности, учитываем, что он совершенно не похож на Гарика и однозначно не в родстве с этим горбатым… Мне продолжать?

Я, конечно, могу признаться в лоб, что у меня на руках результат ДНК экспертизы, но хочу услышать правду от неё.

– И что? Помимо Гарика вокруг полно других мужчин.

– Хватит! – рявкаю, теряя терпение. Не хочу слышать ни про каких «других», даже если те у Марины действительно были. – Доказать отцовство проще простого.

– То, что ты участвовал в зачатии, ещё не делает тебя отцом, – задыхаясь, цедит она, бесстрашно делая шаг мне навстречу. – За столько лет ни одного звонка. А я, может, ждала! Ты меня из своего дома практически выставил. Мне что нужно было ломиться в закрытую дверь?!

Дёргаю её за плечо, прижимая к себе.

– Ты не имела права скрывать! – рычу ей в лицо.

– А что нужно было, чтоб у меня отняли ещё и ребёнка? Не велика ли цена за чёртову разбитую машину?!

Я зависаю.

– Какую машину?

Она недоверчиво смотрит на меня и начинает хрипло хохотать…

– Ты даже этого не потрудился выяснить? Красавчик… Отца спроси, узнаешь много нового о людях.

Не догоняю, но меня бросает в жар. С ним я вообще не говорил, хватило Нонны…

– Я-то спрошу, но это уже в прошлом. А сын у нас здесь – в настоящем.

Марина мажет нервным взглядом по окнам, чертыхается.

– Отпусти, ты напугаешь Алёшу.

Отступаю на два шага назад. Она права, на бегу мы ни к чему не придём.

– Нам нужно поговорить. Выдели мне час своего времени.

– Не выйдет, Лёшу не с кем оставить. А утром мне на работу.

Одна живёт…

Это эгоистично радует меня! В этот раз я не отойду в сторону, даже если придётся наступить себе на горло. Потому что без неё жить уже пробовал, не получается…

– Хорошо, тогда я вечером к тебе зайду, – ставлю перед фактом.

Я это сделаю, Марина понимает.

– Как у тебя всё просто…

– А зачем усложнять?

На её губ�