Ожог

Глава 1

«Ее труп лежал спиной на невысоком парапете крыши шестнадцатиэтажного дома…» – так напишут в моем некрологе. Или как это называется?

Мои мысли, беззвучно слетевшие с губ, окропили воздух своей мрачной жестокостью. Посмотрела на свою руку, которую подставила ладонью к солнцу и стороной со страшным ожогом к себе. Растопырила пальцы – желтые лучи палящего августовского светила проникли между ними и попали мне на лицо.

– Вот бы сгореть здесь. Дотла.

Лежала на парапете крыши дома, где теперь живу. Моя левая нога свешивается вниз, а под ней пропасть в шестнадцать этажей. Августовская жара сжигает мою кожу под толстой тканью черных джинсов, закрывающих мои тощие ноги. Майка с коротким рукавом прилипла к спине и к груди, через нее особенно сильно чувствую, как накалился бетон подо мной. Могу представить, как волосы длиною до плеч, которые безжалостно выкрасила в черный цвет, художественно раскиданы под моей головой. Уже три года. Это ровно то время, сколько прошло с пожара, изменившего мою жизнь. Давно уже плаваю в уверенности, что умру молодой. Мои подруги и наши родители глубоко убеждены, что у нас всех, у их детей, еще вся жизнь впереди. У них – может быть. У меня точно нет. В шестнадцать лет у меня было все. В девятнадцать – ничего. Мне теперь девятнадцать и единственное, что осталось на память о том, что была счастлива, тот рисунок, который только что закончила рисовать на крыше дома, где живу. Цветок изумрудной лозы. Именно его нарисовала на листе бумаги, вырвала из своего блокнота и подарила Сашке. Через месяц потеряла все.

Возможно ли в жизни быть максимально счастливым? Очень даже возможно. Именно благодаря тому, что когда-то почувствовала на себе тотальное счастье, знаю, что мне здесь больше нечего делать. В этой жизни, я имею ввиду. В шестнадцать лет я жила в прекрасном доме, мои родители были счастливы вместе, у нас было много денег. Меня баловали. Престижная школа, дополнительные занятия у профессоров, шмотки, отдых и подарки. Я была ребенком, который не знал разочарований и бед. Как будто этого было мало, жизнь мне подарила судьбоносную встречу. Однажды. Он спустился в метро. И я влюбилась.

Повертела рукой под солнцем. Этот ожог… Я помню каждый миг того происшествия. Это должно было быть наше первое свидание. Самое невинное, мы даже не целовались и не собирались. Он провел строгую черту, сказал, что до моего восемнадцатилетия никаких поцелуев не будет. Мне было всего шестнадцать, а ему двадцать два. Мы планировали только погулять по элитному поселку, где находился дом, в котором я жила. Саша немного опоздал. Его так звали. Александр.

Наш дом уже горел. Помню крики мамы, отца, они искали меня. Я позже всех поняла, что случилось, была на втором этаже, пока сбежала вниз, в зале… В зале я споткнулась о ковер. Упала на колени – огонь на тот момент почти полностью поглотил дом… Сквозь пламя, дым и шум во всем теле, услышала Сашин голос:

– Слава! Славка!!! Руку!!!

В отчаянии задрала голову, увидела его испуганные черные глаза, машинально подала руку и как только он сжал ее в своей ладони… ковер из-за моего падения, собравшийся складками прямо передо мной, заполыхал! Огонь обнял наши руки и тогда Сашка рванул меня на себя.

На этом мои воспоминания заканчиваются. Наутро была больница и вся та жизнь, которую знала до того жуткого дня – испарилась во вселенной. Деньги отца, наш большой дом, моя престижная школа, «хваленые» друзья и самое главное… Сашка. Осталась лишь моя никому не нужная жизнь и этот ожог на всю руку от пальцев до кисти, как напоминание о том, что у меня все уже было. Сегодня дорисовала на крыше цветок, внутри которого написала два имени: Саша и Слава. Мое полное имя – Ярослава. Но Сашка меня звал Славкой, говорил, что до Ярославы мне еще надо дорасти…

Сегодня я студентка-второкурсница МГИМО, учусь на факультете фотографии. Мы с родителями живем в Мытищах, в квартире моей тетки, которая уже давно отчалила в Штаты. Отец из преуспевающего бизнесмена благодаря стараниям своих партнеров (коим обязан потере бизнеса и дома), превратился в неудачника. Заведует крохотным продуктовым, потому что на большее уже не способен – пожар съел больше половины его здоровья, так говорит его лечащий врач. Мама устроилась маникюршей. Ногти она всегда прекрасно умела делать. А я учусь, подрабатываю и ищу способы отказаться от этой жизни. Единственное, что меня пока останавливает – болезни отца. Я художник и мое умение фотографировать периодически приносит какую-то достойную денежку. Так что, на данный момент, я единственная надежда отца прожить старость не полным инвалидом.

– Але, Покровская, – проворчала в трубку телефона, продолжая лежать на парапете крыши дома, в котором я теперь живу. Шестнадцать этажей – меньше минуты и я в раю. Может быть, там я встречу Сашку?

– Ярослава? – слишком тонкий и слишком пронзительный женский голосок резанул мое многострадальное ухо. Очередная счастливая невеста. Очередные деньги.

– Да.

– Ярослава, здравствуйте! Меня зовут Каролина. Приятно познакомиться!

– Взаимно, – нехотя отозвалась, крутя обожженную руку перед глазами.

Нет, вру. Отец, обязанности перед ним – это не все, что держит меня на этой земле. Есть еще этот ожог. Умерев, мне придется расстаться с этим телом, а значит и с ним. Я пока не готова это сделать.

– Послушайте, мне вас порекомендовала Лиана Дурова, племянница посла… У меня скоро свадьба! Это случится девятнадцатого августа! Представляете?!

– Поздравляю.

– Ой, спасибо! Это так чудесно! У меня самый красивый и самый лучший жених на земле!

Бла, бла, бла. Понеслась. Очередная невеста с очередным лучшим женихом. Как же вы достали! Никогда не выйду замуж. И не превращусь в такую безмозглую идиотку, чьи мозги перекрыла розовая пелена тупоумия.

– Хорошо, завтра в десять. Адрес пришлете смс?

– Пришлю! Я буду вас ждать, Ярослава! До встречи.

Закончила звонок. Ага, будет она меня ждать. Сначала кастинг. Куча таких фотографов, которых девочка «ждет», прибудет в понедельник, а потом будет нахаляву для нее еще сутки обрабатывать фотографии, чтобы принцесса белой фаты смогла выбрать лучшие и дать работу одному счастливчику. Я прикрыла глаза. Больше не хочу его разглядывать. Устала. Ничего не изменится. Выполню все, что обязана, а потом поищу заклинание, чтобы оставить при переходе в иной мир ожог. Пусть переползает на душу, он, по сути, давно уже там. Тупая идея, но пока ничего умнее я не придумала. Что ж. На сегодняшний день достаточно и этого чернового плана.

6 минут и 3 остановки

«Шесть минут и три остановки» – так могла бы называться моя история любви, если бы кто-то когда-то написал о ней книгу. На самом деле не о чем там писать. Станция метро «Площадь революции». Каждый вторник и четверг ровно в половине девятого вечера я садилась в поезд. В эти дни направлялась к отцу со своих занятий по рисованию у профессора Марьяны Павловны. На Киевской выходила и дальше отец подхватывал любимую дочь на своем новом автомобиле, после чего мы оба ехали домой. В метро никогда не вставляла наушники в уши, не сидела в телефоне. У меня была дурацкая привычка рисовать. Держала в руках блокнот и рисовала кого-нибудь. Я рисовала очень много, но как потом внезапно с ужасом осознала, ни разу даже не попыталась нарисовать Сашку. А тот пожар в доме окончательно стер его облик из моей памяти. Как правило прекрасно запоминаю людские профили, в случае Саши – не помню ровным счетом ничего. Цвет глаз, пожалуй. В день нашего «знакомства взглядами», первым делом заметила именно их. Это было очень легко. Когда весь вагон поезда, от детей до бабушек с дедушками, сидят носами в телефонах, два человека, которые их в этом не поддерживают, мгновенно найдут друг друга в этой отсутствующей толпе. Для первого раза мы лишь обменялись взглядами. Потом, как обычно, вышла на Киевской. Однако запомнила то ощущение тепла, что разлилось по всему телу от его одобряющего, почти веселого взгляда. Парень выглядел обыкновенно. Дешево, как сказал бы мой отец. Скромный работяга, уставший после работы, едет домой к себе в Химки. Ничем не примечательный кроме того, что я заметила его, а он меня.

Это было во вторник. К четвергу уже забыла его. Снова села в поезд, достала блокнот и принялась рисовать. Эти шесть минут два раза в неделю были единственным временем, когда могла оказаться в подобной разношёрстной толпе. Отец на дольше не отпускал любимую дочь, постоянно оберегал ее от внешнего мира. Поэтому всегда спешила нарисовать кого-то нового, попробовать силы художника на новом образе и персонаже. Как-то раз нарисовала пожилую пару, они так мило обнимались, стоя рядом с молодежью, не собиравшейся уступать пожилым места. Дедушка с бабушкой с таким терпением смотрели на новое поколение, что могло показаться, их абсолютно не волнует распущенность последнего. Старики как будто радовались тому, что вокруг кипит молодая жизнь. Тот рисунок сгорел в пожаре. Все мои рисунки сгорели в пожаре. И беременной женщины, ласково поглаживавшей округлившийся живот, и маленькой девочки, испуганными глазами разглядывавшей все по сторонам. Ее веснушчатый нос напомнил мне историю с Пеппи Длинныйчулок, тем более, что девчушка семи лет была настолько же рыжей и один разноцветный гольф у нее очень забавно съехал на ноге. Этот рисунок тоже сгорел. Все они были в моем блокноте, который в тот четверг у меня из рук выхватил придурок из подвыпившей компании, к которой впопыхах так неудачно подсела.

– О, смотрите! У девчонки бабла нет на смартфон! – придурок размахивал моими рисунками в воздухе. Я тогда уже простилась с ними, тем паче, что поезд уже подъезжал к станции. Сделала лишь одну попытку отобрать у идиота свою вещь, не успела – двери уже распахнулись. Киевская. Пора выходить. Не могла подвести отца, и без того уже сильно опаздывала. Пришлось уйти ни с чем. Вечер в тот раз прошел в отвратительном настроении, неудержимо хотелось пореветь, чем я и занялась. Избалованная девчонка.

К следующему вторнику почти забыла о блокноте. Решила больше не рисовать в вагоне, подальше от греха. Тем вечером, на удивление, в вагоне было немноголюдно. Я плюхнулась на двойное свободное сиденье. Уставилась на свое отражение в окне. Спустя полминуты увидела, как рядом со мной садится парень. В отражении узнала его агатовые глаза, однако решила не поворачиваться. В тот раз не знала, что он стал свидетелем моей потери в прошлый четверг. Узнала в ту секунду, когда мой же блокнот лег на мои коленки.

– Ты очень красиво рисуешь, – сказал мне Сашка в первый раз.

Повернулась к нему и лишь теперь увидела огромный синяк у него под глазом. Он не только отбил мою вещь, но и сам пострадал. Понятия не имею почему, на моем лице расплылась улыбка. Как ни странно, Сашка мне тоже улыбнулся. Сначала смущенно, а потом уже мы вместе смеялись над его синяком.

– Большое спасибо, – сказала ему и тогда осмелилась на самый дерзкий шаг в своей жизни – подтянулась и отчаянно поцеловала спасителя в щеку. В эту же секунду невидимый диспетчер объявил Киевскую. Вскочив с места, смело спросила его:

– Как тебя зовут?

– Саша, Александр, – ответил он, пропуская меня на выход и все еще весело глядя мне вслед. – А тебя зовут Славка.

– Откуда ты…

Это я уже спросила, выскакивая на платформу. Его глаза посмотрели на мой спасенный блокнот. Как же, там было указано имя! Двери закрылись, и я проводила его взглядом. Следующий четверг уже ждала с нетерпением.

Половина девятого. Спешу от профессора Марьяны Павловны. Я распустила свои соломенные волосы, которые никогда не могла собрать в своем кулаке – настолько толстой была моя коса. Отец говорил, что я была самой красивой блондинкой, которую он когда-либо видел. «Твои сапфировые глаза в сочетании с твоими светлыми волосами – смерть для любого мужчины. Один раз увидеть и умереть от любви!» – так всегда говорил мой отец. После пожара… У меня короткие черные волосы. Я выжгла блондинку из себя. Как пожар выжег мою жизнь и Сашку.

Но в тот раз я спустилась в метро. Поезд пришел. Сашка уже ждал возле дверей. Он улыбался. Только потом до меня дошло, что после первого нашего «знакомства глазами» Сашка всегда ездил в моем любимом вагоне. Есть… Была у меня тогда такая привычка, ездить в одном и том же вагоне. Даже если он битком набивался, всегда находила щелочку, в которую нырнуть. Была очень нерешительной девчонкой, ходила только проторенными дорожками. Не то, что сейчас.

– Привет! У нас есть три остановки и шесть минут! – Сашка не скрывал своей радости. Его синяк немного побледнел, мы все равно над ним посмеялись.

Это был июнь. Последние мои занятия у профессора перед каникулами. Я сказала об этом Александру, и мы решили сходить на свидание. Только погулять. Тогда же сообщила, сколько мне лет. Он искренне думал, что больше. И не только он, многие так говорили.

– Я думал, тебе близко к восемнадцати. Ты очень взросло выглядишь, – нахмурился парень. Я боялась, что он не захочет со мной общаться, передумает, но вопреки всему, в последний раз Сашка вышел вместе со мной на Киевской и мы договорились, что пока будем просто гулять. Подождем моего восемнадцатилетия, оставалось каких-то два года. Он обещал приехать ко мне в пятницу вечером. Я, дура, тогда даже не подумала, как парень доберется до моего элитного поселка, куда не ходит ни один транспорт, кроме личных автомобилей. Но он нашел выход – достал служебный автомобиль. Все ради меня.

Сашка приехал. Появился вовремя и вытащил меня из огня. Вытащил, после чего растворился в темноте.

– Проклятый ожог!!!

С ненавистью и болью выпалила это в небо. А потом поднялась с парапета и ступая по собственному рисунку, вышла с крыши. Надо почистить карту памяти на фотике. Утром на работу. Проклятый кастинг и чертовы невесты! Чтобы вас всех разорвало! Вместе с вашей проклятой любовью, которую я сама потеряла раз и навсегда в огне, который к моему великому сожалению не забрал меня с собой.

Глава 2

– Пап, мам, я пришла!

– Где ты так поздно ходишь? Уже двенадцать! Неужели фотосессии бывают так долго?

Опустив тяжелую сумку с оборудованием на пол, подцепила носками пятки кед и скинула обувь. До чего же тесный коридор! Еще и коленкой долбанулась на пути к двери квартиры, соседи к своей куче хлама выставили несколько великов. Вот об один из них я и приложилась. Долгая была фотосессия, интуиция меня не обманула, долбанутая девчонка.

– Мам, фотосессии бывают даже ночными, – крикнула родительнице, она, как всегда, смотрит сериал в зале и достает меня, даже не вставая с места.

– Там в холодильнике котлета еще осталась, если отец не съел и пюре в кастрюле.

– Ага, спасибо. Пап, привет!

– Привет, – слабо отозвался отец. Опять, наверное, давление подскочило. Жара сегодня невыносимая. Насколько июль был теплым в этом году, но август переплюнул всех – уличные фотосеты обещают стать настоящим адом. Вот была бы у меня машина, не было бы никаких проблем. А еще пара помощников. Свет подержать, технику посторожить. Подхватив сумку с пола, через узкий, оклеенный рыжими полосатыми обоями коридор, прошла в свою комнату. В ту, что определили мне. У нас нет своего собственного жилья. По сути, нет ничего. Только моя аппаратура. Сколько лет прошло, а она все еще актуальна. Отец купил мне ее незадолго до пожара и, на счастье (если это можно назвать счастьем) она уцелела. Она оставалась у моего профессора, отец не хотел, чтобы дочка таскалась с тяжестями через весь город, собирались приехать на машине в выходной, когда в городе поменьше машин будет и забрать. Можно сказать, повезло. Отворив дверь в захламленную всем чем комнату, ввалилась и, пристроив сумку на полу, рухнула в рабочее кресло. Одиннадцать метров моего личного пространства, шесть из которых заставлено теткиными вещами. Две секции и шкаф, в которых ее книги, ее посуда, всякая фигня типа фигурок, собранных со всего света. Меня уже давно не заботит то, где я живу. Удобство матраса, разве что иногда напоминает о том, что когда-то у меня была самая мягкая кровать в мире. А все остальное – родители живы и слава богу. Именно так думала с того момента, как очнулась в больнице. Благодарила бога за родителей, а вскоре и проклинала его за то, что отобрал у меня Сашу. Он жив. Отец сказал, что Саша даже приезжал в больницу, узнал, что со мной все будет хорошо и уехал. От совсем глубоких страданий меня уберегли заботы о том, как жить дальше. Партнеры отца не только озаботились пожаром, но и отобрали весь бизнес, вплоть до машин и чуть ли не до трусов всей нашей семьи. Что они там не поделили, папа так и не рассказал, но месть была жестокой.

Взгляд упал на часы. Так, пора за работу. К утру Каролине надо отправить фотографии. Тяжелый вздох вырвался из моей груди – за стеной родители раскладывали диван, они уже собираются спать, мне же пора садиться за работу. Постучала пальцами обожжённой руки по столешнице. Нечего жаловаться, Славка. Сейчас ты пойдешь, слопаешь холодную котлету, проглотишь кусок невкусного пюре (мама так и не научилась хорошо готовить, к тому же еда как обычно будет ледяной) и сядешь за комп. Вздохнув еще раз, включила компьютер, нажав на блестящую кнопку на черном корпусе. Машина тихонечко заурчала. Привет, ночь. Привет, работа. Здравствуй и чтоб ты сдохло, мое одиночество.

Стащив котлету из холодильника, откусила кусок и посмотрела в окно. На этот бездушный район. Тысячи окон напротив, под нами и над нами. Тысячи жизней вокруг, судеб и историй. У кого-то уже все сложилось, а кто-то ненавидит каждый новый день. И последних по степени ненависти возглавляет Покровская Ярослава. Вот, к примеру, сегодняшняя невеста. Напомнила мне меня. Скорее даже не она, а ее светлые волосы, не такие густые, как мои, но тоже длинные. Спорю, она их выпрямляет. Мне не надо было, они сами по себе всегда были прямыми. Скорее, была другая проблема – если хотела сделать завивку, ничего не выходило. Вечно тяжелые и прямые. Ладно, не в них суть. Невеста эта сияла счастьем. Позировала фотографам, как будто хвасталась каждой частичкой своего тела. Надо же так сильно себя любить. Каролина при деньгах, или ее жених спонсирует данное мероприятие – это совсем неважно. Видно было, что девчонка изначально из бедных, только-только дорвалась до денег, командовала всеми окружающими, словно рабами. В том мире, в котором я родилась, такое поведение принималось за необразованность. Богатство не является синонимом невежеству. Не всегда, по крайней мере. Я уважала всех, кто на нас работал, мои родители тоже. Скорее я в первую очередь могла огрести по шее от отца, если случался конфликт с кем-то из работников и только потом уже разбирались кто прав, кто виноват. Дожевав котлету, налила воды из бутылки и ушла к себе в комнату. Все. Пора работать.

Вторник, 4 августа

До свадьбы 15 дней

Мало мне бессонной ночи. Угадайте, кто прошел отбор? Точно! Покровская. Два часа дня, а я мчусь в центр Москвы отрабатывать первую фотосессию неподражаемой Каролины! Спать хочу, глаза слипаются, не накрасилась, все, что успела – нацепить на нос большие солнцезащитные очки. Я как обычно, в черной свободной майке и сегодня в черных коротких шортах, жара, такое ощущение, стала еще сильнее. Мысленно судорожно прикидываю, все ли запихнула в сумку. Свет? Объективы. Аккумуляторы? А зарядку взяла? Так, все еще есть ощущение, что что-то забыла…

Профессионально пересаживаюсь с одной ветки метро на другую. Привычно расталкиваю граждан и ныряю в толпу. Подумать только, когда-то я боялась этого мира, теперь в нем живу каждый день. Если бы сейчас тот урод, который отобрал у меня тогда блокнот с рисунками, ко мне пристал – ему бы очень не поздоровалось. Славка теперь другой человек. Совсем. Теперь я умею драться. Этому меня научили в новой школе в Мытищах. Новые одноклассники прознали, кем я была до того, как стала сидеть за соседней партой с ними. В первый же день наехали, а на второй избили. Без синяков. Потом били постоянно, а я дралась. Царапалась, кусала в остервенении и в конце концов меня приняли за сумасшедшую (так они договорились между собой) и перестали трогать. Я срезала свои длинные волосы, покрасила их и стала одеваться в дешевые черные шмотки. Подозреваю, стала для них нормальной. Допустимо несчастной в их кругу.

Свадебный салон «Кокос» на Рождественском бульваре. Четырехэтажное здание, коричневая пластиковая дверь и полное отсутствие вывески. Настолько элитный или настолько неизвестный? Скоро получила на это ответ, но в то мгновение, запыхавшаяся, дернула на себя дверь и ввалилась в светлое помещение, окунувшись с ходу в атмосферу «предстоящего счастья». Мои кеды ступили на идеально чистый пол, выстланный дорогим ламинатом. Остановилась, проведя оценку помещения на скорую руку с точки зрения фотографии, потому что, судя по тем вот двум курицам в зеленых креслах с низкими спинками, именно здесь основная часть съемки и пройдет. Так, помещение в идеальном состоянии, свеженький ремонт, прикольная стена за стойкой администратора с цветочным принтом. Остальные стены и мебель белые. Освещение – ок. Окна большие дают много света, защитная пленка на них немного гасит яркость, так что, это самое то. Дневной свет горит. Прекрасно. Салон внутри более, чем достойный. А снаружи так не скажешь.

– Здрасьте, я фотограф, – наконец, сообщила курицам, что уставились на меня.

Мне кивнули. Обе. Снисходительно так. Хмыкнула и сложила аппаратуру на пол, возле одной из них. А куда еще? Завязала волосы в хвост синей банданой. Хватило и секунды, чтобы оценить перспективы работы с обеими. Первая, та, что в кресле дальше от меня и ближе к стойке продавца – полненькая девчонка, чуть старше меня на пару лет, формы впечатляющие. Волосы ниже плеч, их легкая рыжина красиво подчеркивает голубые глаза (ставлю все деньги в моем кармане, а их там немного, но они есть, что это линзы) девчонки. Платье кораллового цвета ниже колен. Разрез от бедра, ноги достаточно ровные, туфли на самом высоком каблуке. Понятия не имею, как она на этом ходит, но для фотографии образ подобран верно, если мы говорим о ее комплекции. Акцент на большую грудь и длину ног, ее круглый живот подправлю на компе. Не в первый раз. Вторая, в отличие от первой, как будто моя бывшая одноклассница из мытищинской школы. Платье с распродажи. Фигурка ладная, но уж слишком все остальное вульгарное. Волосы выжжены черной краской, глаза подведены в три слоя, накладные ресницы, которыми вместо вилки можно пользоваться во время обеда, ну и завершает этот образ обувь – черные туфли на голых ногах. Это к бледному в серую клеточку мини-платью. Жуть. Как с ней работать? Менять цвет туфель в программе обработки? Обидится, возникать начнет. Окей, подумаю над этим позже, а сейчас…

– А вот и наша невеста! – захлопала в ладоши та, что полная и приподнялась в кресле. – Здорово, Каролиночка, когда твоя подруга хозяйка свадебного салона, правда?

– Ясечка, конечно! Но ты же знаешь, что Саша предлагал мне на выбор любой салон в столице! – появившаяся из примерочной невеста, прямо на ходу презрительно фыркнула так, что отношения между этими подругами сразу стали очевидны всем присутствующим. За нашей принцессой следом шла девушка-продавец, худенький цветочек с измученным лицом. Явно невеста уже успела на ней отыграться.

Я фыркнула, прикручивая к фотику объектив. Услышала имя жениха. Саша. Тоже Александр. Спорю, он даже мизинца моего Саши не стоит. Подумав об этом, я как будто почувствовала свой ожог, как будто он нашептывал своей владелице – да, именно так. Наш Саша лучше. При любом раскладе. Прицелившись, сделала первый кадр. Невеста моргнула и только теперь заметила скорее тень, а не фотографа.

– А, Ярослава. Здравствуйте, – теперь уже принцесса стала королевой, а я челядью.

– Здравствуйте. Не замечайте меня, ведите себя так, как будто меня здесь нет, – ответила ей, но могла бы и не предупреждать, она с этой задачей и без того справлялась отлично. Кивнув мне, Каролина посмотрела на своих подружек:

– Ну, как вам первый вариант?

– Это итальянское, прошлый год, – скривилась толстушка. – Я думала, ты что-то подороже выберешь.

– А тебе, Миночка, лишь бы подороже продать! – сверкнула светлыми глазами невеста. – ты не переживай, я у тебя достаточно денег оставлю, у меня очень щедрый жених!

– А я не за деньги беспокоюсь, а за любимую подругу. Если ты говоришь, что он такой богатый, то ваши гости уж точно будут разбираться в моде и заметят, что это коллекция прошлого года. Логично, Линочка?

– Логично, – капризной принцессе пришлось признать свою неправоту.

Я сделала еще несколько кадров. Девчонка вертелась возле зеркала, предоставляя мне разные ракурсы. Благодаря черной одежде и худенькому телосложению, мне удавалось перемещаться достаточно незаметно, по крайней мере, курицы на фотографа не отвлекались. Куриц, кстати, я тоже щелкнула. Заметив это, обе подтянулись, поправили волосы и оттопырили губы. Ну, конечно. Профессионалки в селфи.

– Жаль, оно мне понравилось, – крутясь перед большим зеркалом, разочарованно заметила Каролина.

– Оленька, – обратилась толстушка к продавцу, – покажи-ка Каролине платье из Нью-Йорка! Вот это настоящий шик, детка! Сходи, примерь!

– Я уже посмотрела многие, не видела там шика, – проворчала невеста.

– Почему ты вечно со мной споришь? Иди, давай. Ты не могла его видеть, оно еще пока не вывешено в зале, специально для любимой подруги припрятала. Давай, первой в Москве будешь в этом платье!

– Ой, спасибо Ясечка! – девчонки «мило» расцеловались. Так, чтобы боевой раскрас не испортить. Я это тоже запечатлела. Клиенты любят подобные кадры.

Невеста с продавцом скрылись в стороне примерочной, а полненькая поднялась на свои ходули и предложила молчаливой подружке:

– Ну, а мы с тобой, Лерочка, по кофейку! Ты, кстати, – пройдя за стойку администратора, где, по всей видимости, был спрятан кофейный аппарат, сказала хозяйка магазина, – жениха-то Каролинкиного видела?

– Неа, я его не видела. Никто из наших не видел. До сих пор не понимаю, откуда он взялся. К тому же, эта свадьба по залету, прикинь?

– Ну, то, что Каролинка в положении, я знаю, – налив первую чашку и выставив ее на стойку, ответила Жасмин, – но жениха тоже и правда не видела. Митьку помню. Долго у них было. А несколько недель назад Каролинка вдруг звонит и сообщает такая радостная, что замуж выходит. Ну, я такая простота спросила, за Митьку? Говорю. Нет, говорит, жениха зовут Александр! Вот так.

– Да, – протянула Лера, тоже поднявшись с кресла и просеменив в узкой до жути юбке к стойке, – удивила нас всех.

– Вам тоже? – не слишком вежливо осведомилась толстушка у фотографа.

– Да, спасибо большое.

Кофе надо выпить. Хрен знает, сколько еще продлится фотосессия. Не успела с собой ни еды прихватить, ни воды. Если как вчера, то пусть уж потрудится хозяюшка салона и напоит кофейком рабочий персонал. У нее не убудет, даже не смотря на ее эту кислую мину, что самой пришлось мне кофе делать. Действительно! Кнопку нажала!

– Каролина! – крикнула вглубь салона Жасмин. – А какая у твоего жениха фамилия? А? Барсов, говорит, – повторила она второй курице.

– Как? – сделала вид, что поперхнулась своим кофе, красотка в черных туфлях. – Бурсов?

– Барсов! – раздраженно поправила Жасмин. – Она Будет Каролиной Барсовой. Каролинка, слышишь, а ты свою фамилию менять будешь? С Ильиной? Или двойную сделаешь…

Невеста вернулась в зал. Я защелкала фотоаппаратом. Прекрасно, сияющее лицо невесты. Платье действительно оказалось очень красивым. Где-то внутри меня проснулся червячок черной зависти. Если бы я мечтала о свадебном платье, оно должно было быть именно таким. Классический крой, вырез в форме сердца, узкая талия и счастливая… Ильина. Фотографировала, почувствовав, как дрогнули руки. Черт! Будет несколько смазанных кадров. Стоит признать, что не зря ненавижу работать на свадьбах. Не всегда невесты встречаются злыднями и с плохим вкусом. Самое обидное, что мы в какой-то степени с этой невестой могли бы быть похожи. Одного роста, близкого телосложения и, если бы я не обрезала свои волосы…

– Я буду Барсовой, девочки! По-моему, звучит просто шикарно! И мой ребенок будет Барсовым.

– Ну, ладно. Хотела спросить, вы с ним, с этим Саньком, хоть сексом уже занимались, а потом вспомнила, что ты в положении, – прыснула со смеху Жасмин. Я думала, невеста обидится, а нет, она тоже рассмеялась. Я опять защелкала фотоаппаратом. Отличные кадры.

– Вот! Другое дело! – придирчиво осмотрев подругу с ног до головы, заявила хозяйка салона. – Эксклюзивный шик!

– И сколько стоит этот эксклюзивный шик? – поинтересовалась Валерия. Подружка покрылась плесенью зависти.

– Семь, – отмахнулась толстушка, сделав вид, что это совсем не имеет никакого значения.

– Семь штук? Так дешево? – удивилась Лера, задрав на лоб тонкие брови.

– Семь миллионов, дорогая, – презрительно поправила ее Жасмин.

Закашлялась. Не она. Никто из них. Это была я. Семь миллионов рублей??? Пожалуй, это будет самая дорогая свадьба, на которой мне приходилось фотографировать! Девчонки оглянулись на меня, но долго на фотографе не задержались и вернулись к расспросам невесты.

– Хороший у тебя Саша, – признала поражение Лера. – А кем он работает? У него денег-то хватит на этот наряд?

– Хватит, – фыркнула Каролина, – у меня в сумочке безлимитная карта!

– Лерка, ты знаешь, что такое безлимитная карта? – расхохоталась Жасмин еще раз.

Да уж. Я тоже не знаю, что такое безлимитная карта. А мой отец когда-то был очень состоятельным.

– Подумаешь, у меня замужество еще впереди.

– Ага, Каролине тоже двадцать один и она уже успела залететь и замуж выходит. Я к своим двадцати пяти развелась и вон, смотри, какой салон имею. А ты пока в девках, дорогая моя!

– Девочки, не ссорьтесь! Все прекрасно! И Лерка тоже выйдет замуж. Вы лучше посмотрите, какая красота, все родственники ахнут!

– Это верно. Красотка. Твой Митька на такое платье за всю бы жизнь не накопил. А Сашка отстёгивает не глядя. Так кто он у тебя?

– Саша? Саша владеет сетью строительных магазинов, – повела плечиком невеста.

– Это же, сколько ему лет? – удивилась Жасмин. – Ты нас обманываешь, зая? За старика замуж собралась?

– Саша был когда-то моим соседом по лестничной клетке. Ему всего двадцать пять, ты не поверишь. Так получилось. Сначала работал обычным курьером в строительном магазине, его хозяин стал разоряться, потому что не умел управлять такими делами, а у Саши оказался талант. Так он в два счета поднял тот магазинчик, срубил денег и выкупил бизнес у неудачника. За год открыл первый большой магазин, а за прошлый еще три. Вот так, девочки! Просто Саша умный.