Спасибо, что ты есть

Марина с радостью согласилась. Их пригрел первый попавшийся бар. Приятная обстановка, скудное меню несоразмерные качеству цены. Москва. Центр. Другого никто не ожидал.

– Пить, есть хочешь? – спросил Лекс

Марина отрицательно покачала головой.

– Чай, если только.

– С шоколадкой, чай нам в чайнике, – бросил он официантке.

Руки медленно согревались, играла тихая музыка, что-то ненавязчивое и неторопливое. За соседним столиком грелись коньяком туристы из Украины, мечтающие перебраться в Москву.

Чай оказался на удивление неплох.

– А почему ты не вернулся в Москву после совершеннолетия? – все-таки спросила Марина.

– Я хотел жить один, тут жили родители, я не хотел, чтобы они считали своим долгом принимать участие в моей жизни.

– Все так запущено?

– Да, – просто ответил он, спрятавшись за чашкой, говорить на эти темы, он, очевидно, не был расположен.

Марина не настаивала, хотя мысли упорно возвращали ее к вопросу, «какого масштаба должен быть конфликт», чтобы добровольно променять возможности столицы на сонную рутину города, в котором его абсолютно ничего не держало, в котором не было родных или друзей, с которыми его бы связывали теплые воспоминания.

Стеклянная дверь мелодично зазвенела, впустив двух тощих девиц в коротких юбках и шубках нараспашку. Марина не удержалась от смешка, заметив, как поежился Лекс при их виде.

– Как только не холодно им, – буркнул он, – красота красотой, но это уже мазохизм.

Марина присмотрелась к девушкам внимательнее – молодые, одна брюнетка, вторая шатенка, обе высокие, выпирающие прелести одежда не только не скрывала, но и всячески подчеркивала

– Какая красивее?

– Одинаковые, – улыбнулся он, – такие – все одинаковые.

– Какие они эти такие?

– Ну… такие… как Алина, только в масштабе Москвы, вечные студентки мутных платных ВУЗов или, как вариант, офисные менеджеры нижнего звена с повышенной оплатой, хотят замуж, но скрывают это, потому что бояться дешево себя продать. В результате выходят за того, кто предложит и мечтают дальше, короче, дамы в вечном активном поиске – того самого одного единственного. Пока ищут, успевают накачивать губы и сиськи, делать детей, несколько раз побывать в замуже, менять тонны шмоток каждый сезон и тд.

– Под твое определение не подходят только ленивые, – засмеялась Марина.

– Ну не у всех же сиськи 3—4 размера и модельные параметры, если конечно они бдят фигуру.

– То есть дело только во внешности?

– Во многом да, – кивнул Лекс, – модно сейчас иметь в доступе подобный женский типаж. У них широкая целевая аудитория, поэтому и есть иллюзия, что лучший мужик у них еще впереди, но нельзя же всем подряд говорить «нет», они живые и житейские потребности требуют удовлетворения.

– Забавная философия.

Марина задумалась. Она не была высокой, ее второй размер груди полностью ее устраивал, она никогда не хотела быть другой.

– Мне сложно представить тебя с этим типом женщин, что-то мешает, какой-то диссонанс возникает моментально.

– Я тоже плохо себе это представляю. Я не их объект для поиска. Иногда они обманываются на мой счет, промахиваются, но, как правило, очень быстро понимают, что промахнулись и исчезают сами. Это удобно.

– Алина не исчезла.

– Она первая, – пожал плечами Лекс, если бы ее не надоумили, она бы не рискнула врать так беззастенчиво.

– Твоя бывшая? – Марина допила свой чай.

– Скорее всего. Бывшая была немножко из другой категории, она была оригинальнее в своих стремлениях. Она считала, что сможет сделать меня «нормальным» и этим осчастливит. А тут случай удобный подвернулся, восстановить отношения с подругой и наказать меня за то, что недооценил ее стараний.

– Отношения с подругой она этим не восстановила, да и наказать липовым отцовством – не прошло бы это. Нет, она хотела подставить эту Алину и она ее подставила.

– Она не настолько хитроумна, – возразил Лекс, также допивая остатки чая, – не стоит усматривать злого умысла там, где все вполне объяснимо глупостью – хорошая поговорка.

Покинув уютный бар, они направились прямиком в аэропорт. На метро. И не потому, что на такси дороже, просто так быстрее и надежнее, без пробок. А еще потому что поездка в переполненном метро была лишь частью московского колорита, а совсем не повседневной обрыдшей необходимостью. Впереди восемь часов перелета, стоило постараться хорошенько устать, чтобы спокойно их проспать. Метро имело много преимуществ.

Перелет Москва – Мале – портал в другое измерение. Из недружелюбного, закованного в лед и холод царства в теплые, благоухающие незнакомыми ароматами, поражающие яркостью красок джунгли посреди лазурного бескрайнего океана.

Легкий бриз дыхнул в лицо терпкой соленой свежестью, от непривычно ярких красок и запахов закружилась голова, чтобы не упасть, спускаясь с трапа, Марина буквально повисла на своем спутнике, двумя руками обхватив его за пояс.

В аэропорту их встретил служащий отеля, в котором у них был забронирован номер. Он проводил их к легкому гидросамолету, призванному доставить их непосредственно к нужному острову – отелю. Он же взял на себя все заботы, связанные с багажом.

– У нас вам понравится, – заверил он молодых людей, прыгнув за штурвал пилота, – у нас лучшие отзывы от постояльцев за этот год.

– Очень на это рассчитываем, – буркнул Лекс, заворачивая рукав свитера на загипсованной руке.

Швы с раны сняли, но гипс ему предстояло носить еще пару недель. Марина устроила в ногах громоздкий пакет с верхней одеждой, отчаянно пожалев, что вместе с меховой курткой не сняла еще и шерстяную водолазку.

– Жарко тут у вас.

– Это еще не жарко, только семь утра, днем будет жарче, – заверил ее довольный пилот.

Легкий самолет белой птицей взмыл в сверкающие прозрачной чистотой небеса. Врывающийся в приоткрытое боковое окно ветерок играл с волосами, медленно, но верно выдувая из головы все тягостные мысли, опасения и тревоги. Настоящее было безоблачным и прекрасным, все остальное пыль и дым.

На Мальдивах понятия «отель» и «остров» зачастую являются синонимами. До выбранного Лексом острова пришлось лететь около сорока минут. Впрочем, полет оказался не утомительным и приятным – просто экскурсия, возможность посмотреть на другие отели с высоты птичьего полета. Некоторые острова казались насыпными, другие выглядели совершенно естественными. Остров их отеля представлял собой нечто среднее – с одной стороны расположились ряды домиков на врытых в океанское дно сваях, соединенных с островом деревянными мостками, с другой полоска естественного пляжа и хитро спрятанные среди деревьев и цветов аккуратные домики, поблескивающие миниатюрными бассейнами на широких террасах. Один из таких домиков предназначался Марине и Лексу.

Несмотря на заряд бодрости, позитива и жгучее желание немедленно изучить новые владения, разница часовых поясов, резкая смена климата и долгий перелет сделали свое подлое дело. Едва молодые люди оказались у себя в номере, точнее в доме, были розданы чаевые носильщику и служащему, показавшему им, где найти туалет, а где душ, они закрыли дверь, стянули несоответствующую климату одежду и без долгих раздумий, не сговариваясь, нырнули в нежный плен шелковых простыней, мгновенно провалившись в сон.

Шелестел прибой, жаркие косые лучи набиравшего силу дня постепенно затопили всю спальню, беззастенчиво заглядывая в лица спящих людей. В итоге Марина проснулась, от того, что в комнате стало слишком жарко. Лекса, однако, это нисколько не беспокоило. Стрелки его переведенных на местное время часов подползали к трем пополудни. Сладко потянувшись, Марина нехотя выбралась из постели.

В номере обнаружился кондиционер, чем она немедленно воспользовалась, предварительно закрыв окна и задернув шторы.

Стараясь не шуметь, она достала из чемодана косметичку с шампунем и прочими косметическими средствами и отправилась изучать достоинства здешней сантехники. В домике была только одна просторная комната, стеклянная дверь выходила на широкую террасу, с небольшим бассейном и плетеным столом, окруженным четырьмя удобными плетеными креслами. Половину ванной комнаты занимала огромная ванна джакузи, здесь же была душевая.

Никогда прежде Марине не доводилось иметь дело с джакузи. Полузабытое чувство новизны и первооткрывательства. Она даже улыбнулась, представив, насколько глупо это бы прозвучало, скажи она об этом вслух. Последний раз нечто подобное она ощутила, когда впервые села за руль. От приятных размышлений о превратностях судьбы, позволившей ей заглянуть в мир непривычных вещей и явлений, ее оторвали мысли куда более приземленные, а именно – где и что можно поесть, ланч они пропустили, а до ужина оставалось много времени. Бурлящие пузырьки живо стали ассоциироваться с бурлением в желудке.

Лекс спал. Марина успела принять ванну, разобрать вещи, которых к слову, они взяли очень немного, привести себя в порядок, осмотреть веранду, изучить содержимое минибара, отослать по интернету сообщение, что они благополучно долетели и все в порядке, а Лекс все еще спал. Будить его не поднималась рука – так глубоко и спокойно, он не спал последние пару – тройку недель, а может и больше.

В конце концов, она решила отправиться на разведку самостоятельно – выключила кондиционер, чтобы он не замерз и, нацарапав и прилепив к зеркалу записку, вышла в полукруглый дворик – сад, окруженный с трех сторон такими же домиками – номерами.

У дорожки, ведущей к основным зданиям отеля, росли классические рекламные пальмы, между которыми кто-то натянул пестрый плетеный гамак. Звуки, запахи, цвета – все казалось нереальным. Казалось, стоит закрыть глаза и пальмы превратятся в голые заснеженные деревья и вокруг снова будет зима.

Из соседнего домика вышли парень с девушкой. Она пухлая миловидная кокетка, он высокий нескладный и худой. Поздоровались с Мариной на английском, но дальше между собой они заговорили на французском. Неожиданно девушка спросила, говорит ли Марина на французском языке.

– Только английский, – улыбнулась та в ответ, – да и то не очень, – добавила уже про себя.

– Жером, – представился молодой человек, снова перейдя на английский, он театрально приподнял смешную дамскую шляпу от солнца, надвинутую на лоб. – Это Клер, я так понимаю, мы теперь соседи. Вы приехали утром?

– Да, но нас разморило от тепла, мы пропустили ланч. Я – Марина, очень приятно познакомиться.

Клер вызвалась показать, где бар – ресторан.

– Тут несколько скучно, мы тут неделю и если бы не Пауль со Стивом, мы бы только и делали, что валялись на пляже и ели.

– Да, эти двое нас таскают на разные экскурсии, заставляют заниматься дайвингом, мотивируют вести здоровый образ жизни, – поддержал ее Жером.

– Это наши соседи, они классные, немного геи, но чудные ребята.

Марина улыбнулась, заметив быстрый взгляд Жерома в свою сторону.

– А вы откуда приехали? – вдруг спросил он, – Мы сами французы, но много лет живем в Бельгии.

– Мой спутник англичанин, я из России.

– Из России? – удивилась Клер, – в этом отеле редко отдыхают русские, мы не встречали пока, и три года назад мы тут были – не видели тут русских.

Марина нисколько не удивилась. Наверняка Лекс именно с таким расчетом и выбирал отель. Вспомнив свою поездку в Турцию несколько лет назад, она не пожелала размышлять на тему предрассудков. Люди имеют право отдыхать в той компании, которая им больше нравится. Ее саму все устраивало.

– Я впервые на Мальдивах, тут для меня все удивительно и ново, – почувствовав, что пауза затянулась, проговорила она.

– Мы приезжали на медовый месяц, вот теперь решили освежить воспоминания, – засмеялась Клер, показав в сторону покачивающейся на воде у берега деревянной платформы, – Вот тут проводили нашу свадебную церемонию. Она, конечно, была символична, мы уже были женаты на тот момент, это было что-то вроде костюмированного представления и одновременно знакомство с местными традициями.

– Ночь хны была?

– Что такое ночь хны? – удивилась Клер.

Жером затараторил на французском языке, видимо, стараясь немедленно восполнить пробел в знаниях супруги.

– Наверно, ночь хны тут не проводят, – отмахнувшись от него, ответила Клер.

– Берегут часть своих традиций, – вставил Жером.

– Может, они не знают тут об этом, – улыбнулась Марина, – возможно, это популярно в Марокко и Индии, но не тут.

За разговорами они не заметили, как подошли к зданию ресторана. На веранде пили коктейли две женщины, увлеченно что-то обсуждая. Марина попрощалась со своими спутниками, торопившимися на пляж, пообещав непременно вечером встретиться и поболтать.

Расправившись с парой миниатюрных шашлычков из морепродуктов и жареных фруктов, она почувствовала, что наелась, заказав то же самое плюс пару коктейлей в номер. Официант обещал доставить заказ не позже чем через десять минут.

Лекса пришлось разбудить. Запах еды и свежевыжатого сока быстро выманили его из постели. Что-то неуловимо изменилось – исчез, будто не было, внутренний надлом, из глаз ушла тоска. Он казался бодрым, полным сил и здоровья, как будто не несколько часов спал, а несколько дней только и занимался оздоровительными процедурами.

– Как тебе здесь? – на всякий случай спросил он, мечтательно развалившуюся в плетеном кресле Марину, хотя прекрасно видел ее довольно – блаженное настроение, – Пойдет?

– Отлично, – размашисто кивнула она, – купаться пойдем?

– А то, – усмехнулся Лекс, – изучим все пляжи, заодно спросим, где тут скатов кормят.

– Скатов?

– Каждый вечер местное шоу – к берегу приплывают скаты, а люди их кормят, – засмеялся Лекс, – кто рыбой кормит, кто собой.

Марина читала о подобных забавах. Скаты были безопасны и сыты, их приманивали к берегу ярким светом и обилием пищи. Туристы не представляли для них гастрономического интереса.

– Нас соседи пригласили на вечерние посиделки в местный кабак, пойдем или решим пренебречь? – усмехнулась Марина, помешивая сладко-терпкий коктейль, – вкусно кстати, – кивнула она на бокал.

– Что за соседи у нас?

– Пара парней и парень с девушкой, парня с девушкой видела, парней нет.

– И как они? Стоят того, чтобы с ними пить?

Марина пожала плечами.

– Не знаю, на них не написано, чего они стоят, молодые лет по 25—30, обычные, французы. Я всегда держу дистанцию, выпить вместе – не значит подружиться.

Лекс удобнее развалился в кресле, вытянув ноги.

– Если хочешь, пойдем, не хочешь, не пойдем.

– А ты сам чего хочешь?

Он отхлебнул из своего бокала и, откинувшись на спинку, полуобернулся к ней.

– Ничего не хочу, совсем и вообще. Здесь со мной всегда так. В прошлом году я все две недели продрых на подобной веранде, три раза в день ползал поесть и два раза искупаться, если не считать трех последних дней, – вдруг вспомнил он, – да, не две недели, десять дней.

– Ты же понимаешь, что я спрошу про те, три дня, – улыбнулась Марина.

– Три последних дня… я учился виндсерфингу, так и не научился, но пока старался, овощем себя не чувствовал, – хохотнул Лекс, – надо здесь попробовать найти виндсерф, может теперь получится…

Разговор перешел на обсуждение водных видов спорта. Оказалось, Лекс учился когда-то не только виндсерфингу, но и дайвингу и сноркингу, причем ради дайвинга когда-то ездил в Египет, турецкие Алачати, Карибские острова и на Бали, а ради серфинга в Марокко.

Марина дальше Турции и стран ближнего зарубежья не уезжала, потому слушала с живейшим интересом, от души и по-доброму завидуя.

– И ты один ездишь? Не с тусовкой, не с девушками? – удивилась Марина.

– С девушкой первый раз, – кивнул Лекс, – с тусовкой лет пять назад съездил на Ибицу, с тех пор нет, увольте. Меня раздражает привязка к некому кругу общения. И потом я часто совмещал поездки по работе и отдых. Мой бизнес как раз и заключается в том, чтобы создавать концепции новых отелей и вводить их в нужный сегмент туристического рынка. Конечно, я не часто лично занимаюсь делами, но иногда это бывает необходимо.

– А кто занимается? Ты их как-то контролируешь?

Лекс поморщился, словно от попавшей на язык кислоты.

– Контролирую только в общем и целом и не их, а общее состояние дел. Занимаются всем профессионалы, но по совместительству мои родители.

Этого Марина не ожидала, удивления скрыть не удалось.

– Да, да, предки мои, а я как бы владелец, – грустно усмехнулся Лекс, – дед постарался, завещал мне весь этот геморрой, точнее самую большую часть бизнеса, ай, ладно, давай, не будем об этом, – он сделал большой глоток и отставил стакан, очевидно жалея, что тема о путешествиях трансформировалась в обсуждение неприятных ему подробностей семейных дел.

Марина слегка пододвинула свое кресло и перекинула свои ноги через его.

– У тебя загар не слез, – кивнула она, намекая на разницу цвета кожи своей и его, – где загорал в последний раз?

– В Израиле на мертвом море, – улыбнулся он, – еще в апреле, но, наверное, это волжский загар сверху прибавился. Хоть и крайне редко, но прошлым летом я жарился на городском пляже в Самаре.

– Так и я тоже. Ну как, идем гулять?

Лекс потер небритую щеку здоровой рукой.

– Идем, только я в человеческий облик себя верну сперва.

– Если надо помочь, ты говори, – засмеялась Марина

Он лукаво улыбнулся

– Сдается мне, тогда прогулка точно отложится.

Марина убрала свои ноги с его колен и встала.

– Ну, собственно попозже пойдем, – легко пробежав пальцами по его волосам, она взяла его за здоровую руку и увлекла за собой в дом.

Конечно, со сломанной рукой ни о каких активных видах спорта не могло идти речи. Лекс это понимал лучше всех. Рука болела даже от самых незначительных нагрузок, будь то плавание на короткие дистанции или встряхивания от песка мокрого полотенца.

Первые несколько дней ушли на изучение спектра развлечений отеля – бар, вечеринки на пляже, бильярд и настольный теннис, где Лекс был только зрителем, Марина же частенько составляла компанию соседям, с которыми они быстро нашли общий язык. Нельзя было назвать это общение дружеским, но оно определенно могло считаться приятельски – партнерским. Дистанция чувствовалась и поддерживалась в равной степени всеми, глобальных непримиримых противоречий не существовало, однако все были слишком разные. Два гея канадца предпочитали активный отдых, спортивные развлечения, целыми днями пропадали на дайверских экскурсиях, говорили в основном на такие же темы – дайвинг, снаряжение, рифы, спорт. Французы спасали собственный брак, пытаясь вернуть угасшие чувства друг к другу и вмешиваться в их отношения совершено не хотелось. Марина и Лекс же просто отдыхали, от зимы и депрессии, от опасений, страхов, горестных размышлений и самое главное от людей. Им было хорошо вдвоем. Перекинуться парой фраз с кем-то за завтраком, поиграть в бильярд или теннис, послушать о важности дайверских исследований – это одно, это всего час – полтора в день, остальное время могло принадлежать только им двоим.

Пестрые краски, неправдоподобно яркие восходы и закаты, теплый ласковый бриз, разбавляющий полуденный зной, белый, удивительно мягкий песок, растворенные в воздухе блаженство и нега – земное олицетворение рая.

Марина чувствовала, как внутри будто что-то развернулось, здесь так легко, так просто было верить в хорошее и в то, что невидимая, но прочная нить судьбы, возможно навсегда, связала ее с Лексом. Он стал родным и близким за очень короткий промежуток времени. Это было странно и очень-очень ценно.

Перед тем как уехать, французы устроили вечеринку в пляжном баре. Их второй медовый месяц подошел к концу. Отпуск канадцев должен был завершиться двумя днями позже. Получилось нечто вроде вечера прощаний. Все были немножко откровеннее и прямолинейнее, чем обычно. Жером, всегда пенявший Лексу, что тот «раб пагубного пристрастия» вдруг попросил у него закурить и, не взирая, на взгляды – молнии, которыми одаривала его жена, рассказал, что их брак трещит по швам.

– Я надеялся, что все можно исправить, но, видимо, нет.

– Ты ничего не делал для этого, – фыркнула Клер, собираясь уйти, – ты пьян, так что следи за своим языком, – она нарочно говорила на английском, видимо не считая эту тему достойной особой приватности.

Играла тихая музыка, на открытой веранде зажгли светильники, напоминающие традиционные китайские фонарики, слышался смех и тихие голоса.

– Чтобы я не делал, тебе не угодить, – бросил Жером, – ты бежишь, и мне не хочется тебя догонять.

Пауль примирительно положил ему руку на плечо.

– Ну, расскажи тогда, почему все так, не стесняйся, – взвилась Клер, сев обратно на стул, – ты изменил мне с моей подругой, пока я мечтала о ребенке, ты… – ее голос сорвался.

Воцарилось неловкое гнетущее молчание.

– Мне кажется, вам лучше обсудить это наедине, – наконец решился высказаться Стив, – хотя, мне кажется, все имеют право на ошибку. Если бы он не хотел ее исправить, его бы здесь не было. Это только мое мнение.

– Ты прав, конечно, – вздохнула Клер, – извините нас. Любовь живет три года, – усмехнулась она, – три года прошли, все логично. Мы расстаемся.

Компания расположилась за столиком в полутемном углу веранды. Лекс и Жером сидели на перилах, чтобы табачный дым уносило посвежевшим к вечеру ветром.

– А вы давно вместе? – вдруг спросил Пауль Марину, стараясь увести разговор со скользкой темы.

– Полтора месяца? Или два уже? – кивнула она Лексу.

Тот засмеялся.

– Скоро два месяца, да.

Канадцы удивленно переглянулись.

– Мы думали дольше, – признался Стив, – вы так свободно и тепло общаетесь.

– Согласен, – кивнул Жером, – очень свободно для тех, кто в самом начале отношений. Как будто вы не пытаетесь уже выглядеть лучше, чем вы есть друг для друга.

– Мы, наверное, не слишком эмоциональны, – улыбнулась Марина.

– Дело не в эмоциях, – возразил Пауль, – вы как будто очень хорошо друг друга знаете. Сложно так узнать друг друга за два месяца.

– Вы чем-то похожи, – заметила Клер, – что-то в вас в обоих есть такого, что я не понимаю.

– Емкое объяснение, – буркнул Жером.

– Вы больше похожи на старых друзей, чем на пару, – опередив приготовившуюся отпарировать мужу Клер, сказал Стивен.

Лекс спрыгнул с перил веранды, потянулся за пепельницей.

– Похожи, это есть. И я этому очень рад.

Марина бесцеремонно залезла в карман его холщовых брюк и вытащила оттуда свою заколку, убрала в нее растрепанные ветром волосы, машинально подставив свою руку между столешницей и загипсованной рукой Лекса, оградив ее от столкновения с твердой поверхностью. Лекс не обратил внимания, заметил Жером.

– Я всегда считал, что это долг мужчины оберегать свою женщину, а у вас ты оберегаешь его…

– Считал-то, считал, но не делал этого, – съязвила Клер.

Лекс непонимающе обернулся к ним, но не успел ничего спросить, Пауль и Стив шумно встали и предложили пойти потанцевать.

В шумной толпе веселящихся туристов выяснять отношения было трудно. Клер и Жером ненадолго забыли о своих разногласиях.

Лекс умел отлично танцевать, рука здесь ему нисколько не мешала. Канадцы, видимо, устав от разборок, воспользовались суетой и громкой музыкой и затерялись в толпе танцующих людей. Вскоре Марина позабыла обо всех соседях, настроение зашкалило у отметки «эйфория». После заказанной кем-то медленной композиции они решили передохнуть, пройтись вдоль пляжа.

Ласковые волны льнули к ногам, яркие южные звезды, рассыпанные по черному бархату неба, отражались в воде. Запах свежести, соли, цветов – ночь была потрясающе, сказочно хороша. Не хотелось даже допустить мысль о чем-то неприятном.

Неожиданно из-под ног метнулась какая-то живность, то ли краб, то ли ящерица. Марина оступилась и, вскрикнув, упала, подвернув ногу. Лекс присел рядом на колени.

– Встанешь?

– Не знаю, – оторопело пробормотала Марина, ощупывая лодыжку, ногу терзала дергающая боль.

– Здесь темно, ничего не разглядишь, идем до домика, – он придвинулся ближе, – я не смогу красиво взять тебя на руки, так что, давай, цепляйся сама и держись крепче, – он заставил ее обхватить себя за шею руками и ногами за пояс и легко, словно ребенка поднял, поддерживая за спину одной рукой.

– Мы так далеко не уйдем, – Марина крепче обняла его.

– Не каркай, – хохотнул Лекс, – надо же так не верить в меня.

– Я верю, – усмехнулась Марина, уткнувшись лицом в его шею, – мне даже нравится такой способ доставки меня домой, но…

– Никаких но, только вперед, – крякнул Лекс, сворачивая к тропинкам, ведущим к гостиничным номерам.

Нога давно перестала ныть, но признаться в том ей не хотелось, тем более Лекс, по-видимому, прекрасно это понимал, так как пошел не самой близкой дорогой и на вопрос, не тяжело ли ему, только отмахнулся:

– Твой бараний вес, не такая уж тяжесть.

В гамаке у дома лежал Жером, явно ожидая не их. От вопросов уйти не удалось.

При свете, спрятанного в кустах фонаря, Марина разглядела на ноге только неглубокую царапину и небольшой синяк от подвернувшегося ей во время падения камешка.

– Я выживу, – резюмировала она.

Лекс присел на крыльцо и закурил, Марина привалилась к его плечу.

– Ты много куришь, – заметил Жером.

– Не всегда, – пожал плечами Лекс, – в основном вечером и ночью и не каждый день.

– А ты не хотел бы бросить?

– Нет, оно мне не мешает, я не понимаю этих сверхценных идей о том, что все обязаны хотеть бросить курить.

– Может, ты другим мешаешь этим?

– Каким образом? – усмехнулся Лекс, – Ты далеко, не ври, ветер в другую сторону, до тебя не долетает. Завидуй молча.

– С тобой рядом девушка сидит, – буркнул Жером, – я бросил, когда это стало проблемой для Клер.

– Для меня это не проблема, – отозвалась Марина, – я сама курю, редко, но курю.

– Как можно редко курить, я не понимаю, – Жером даже привстал для убедительности выказываемого сомнения, – сначала редко, потом часто.

– Ерунда, – твердо возразила Марина, – я курю больше десяти лет, редко, пачки мне хватает от четырех недель до четырех месяцев, всегда так было, за десять лет я не стала курить чаще.

– Значит, у тебя нет зависимости, редко так бывает, – вздохнул Жером, – тогда зачем вообще курить?

– Мне нравится и все. Зачем есть трюфели, шоколад, имбирь? Нравится – этого вполне достаточно.

– Странные вы, – Жером улегся обратно в гамак, – хотел бы я проще смотреть на некоторые вещи, но не могу.

– Каждому свое, – выдал на латыни Лекс.

– Иногда думаешь, нашел свое, а оказывается все не так.

– Грустно, – вздохнула Марина, – Где Клер, кстати?

– Не знаю, она не очень-то хочет меня видеть.

– Хочешь дурацкий совет от странного человека? – криво усмехнулся Лекс, затушив сигарету в карманной пепельнице.

– Давай.

– Если она тебе нужна, иди, найди ее, скажи ей об этом и если она не пошлет тебя немедленно, тащи домой и трахни так, как если бы это был твой последний секс в этой жизни. Увидишь, все рассосется само собой.

Жером резко встал.

– А знаешь, я тебя послушаю, терять мне уже нечего.

– Если забрезжит луч надежды с тебя бутылка виски, – хохотнул Лекс, подавая руку Марине.

– Ок, – Жерома как ветром сдуло.

– Интересный у тебя способ решать проблемы, – заметила Марина, когда они вдвоем зашли в домик.

В полутьме из зеркала у входа на нее смотрело белое привидение – белые короткие брюки, белый топ – это первое что бросалось в глаза. Рядом появились белые мужские брюки. Щелкнул дверной замок.

– Клер не самая сложная натура, так что решение стандартное, она могла бы казаться милой, если бы не была такой занудой.

– На тебя не угодить, – она поймала его руку, положила ее себе на талию, – стандартные решения могут быть самыми лучшими.

Он привлек ее к себе, нежно и одновременно властно, в зеркале два нечетких белых силуэта слились в один, а после этот один исчез в направлении кровати.

На следующий день под дверью Лекс нашел бутылку «Джек Даниэлс». Совет, очевидно, пошел впрок.

Дни утекали словно вода сквозь пальцы – беззаботное, солнечное, полное нежности и тепла короткое лето посредине зимы.

К концу второй недели отдыха в сердце стала закрадываться тоска, хотелось максимально растянуть оставшиеся дни, воспользоваться и ощутить каждую их драгоценную минуту. Марина и Лекс много гуляли, ездили на экскурсии на необитаемые острова, загорали и плавали в теплой, словно парное молоко воде прозрачных бирюзовых лагун и говорили. Обо всем и сразу. За пару последних дней Лекс рассказал о себе больше, чем до этого за два месяца.

Его вырастил дед, родители, видимо, были слишком заняты и не слишком заинтересованы в ребенке. Дед же был самой значимой фигурой в его жизни. У Марины создалось впечатление, что дед Лекса считал его не внуком, а сыном, посвящал ему все свое внимание и силы. После его смерти Лекс в буквальном смысле остался один, формально, конечно, у него была семья, но стать полноценными родителями пятнадцатилетнему подростку не такая уж легкая задача, особенно учитывая обоюдное нежелание сторон прилагать к этому какие-либо усилия. Лексу уже не нужны были родители, а родителям не нужен был лишний геморрой в виде колючего подростка. Отношения не сложились. После совершеннолетия Лекс получил право распоряжаться наследством и семейным бизнесом. Все отношения с родителями свелись к деловым и формальным, родители стали бизнес партнерами и это устраивало и их самих и Лекса.

Рассказал Лекс и об автокатастрофе, оставившей на нем кучу шрамов и лишившей его почки. Главным ее виновником был кокаин, впрочем, кроме себя Лекс никого не винил. По окончании длительного и тяжелого периода реабилитации и восстановления он на пять лет уехал в Канаду учиться. После кризиса 2008 года российский филиал семейного бизнеса решено было закрыть, не в последнюю очередь сыграло роль желание Лекса, который хоть и утверждал, что старается не вмешиваться в текущие дела, но, судя по тому как он говорил об этих делах, имел весьма широкие властные полномочия и периодически ими пользовался с жесткостью абсолютно авторитарного управленца.

В бытовой жизни Лекс казался плюшевым, по крайней мере, с точки зрения Марины, с ним ей было легко сосуществовать на одной территории. Он не имел сколько-нибудь отвратительных ей привычек и никаких претензий не предъявлял. Однако назвать его снисходительным к чужим недостаткам не повернулся бы язык. В этом они с Мариной были похожи – оба прекрасно осознавали, что они хотят видеть и с чем иметь дело, а от чего так или иначе постараются избавиться или максимально отдалить от себя. Просто так совпало, что глобальных расхождений по ключевым пунктам у них не было.

В домик французов заехали немцы, а в домик вскоре отбывших канадцев – швейцарцы. И те и другие приехали в свадебные путешествия, говорили по-английски намного хуже, чем прежние соседи, поэтому все общение с ними ограничивалось дежурными приветствиями и прощаниями.

Частенько сидя у себя на веранде, Марина и Лекс слышали, как немецкие молодожены выясняют отношения, правда, понять разговаривают ли они на повышенных тонах в силу привычки или ссорятся, мешал языковой барьер.