Читать книгу: «Вторая Корона: Мир за завесой», страница 2

Однако примерно в то же время в офисе стали всплывать странные мелочи: начальство словно смотрело на него с лёгкой настороженностью, а некоторые коллеги, прежде дружелюбные, теперь держались на расстоянии. Однажды один из менеджеров прямо сказал:

– Алекс, давай без этих твоих глобальных загонов. Работы и так хватает, а твои планы создают проблемы.

Алекс только вздохнул:

– Проблемы? Да нет же, напротив, это шанс!

Но, возможно, вскоре всё должно было измениться.

Ключевым моментом стала корпоративная конференция, где Алекс готовил расширенную презентацию о «Централизованной платформе распределения ресурсов». Она была смелее прежних проектов и фактически предлагала революционизировать бизнес-модель компании: предоставлять услуги прозрачной логистики и распределения не только для собственных проектов, но и для сторонних партнёров, создавая «зачатки всемирной системы», о которой мечтал Алекс.

Кейт помогала ему готовить визуальную часть и доводила расчёты до презентабельного уровня. Накануне она взяла Алекса за руку и серьёзно произнесла:

– Если это сработает – ты можешь стать героем. Но если нет… боюсь, наживёшь врагов. Начальство не любит больших рисков.

Алекс улыбнулся:

– Мне кажется, они увидят выгоду. Пора перестать бояться!

В день конференции Алекс выступал перед десятками сотрудников и несколькими топ-менеджерами. Он говорил о цифрах, о силе социальных направлений, о том, как рынок оценит инновационность. Глаза у него горели, внутри поднимался такой поток вдохновения, что слова лились мощно и убедительно. Зал слушал, кто-то выглядел воодушевлённым, кто-то – словно загипнотизированным.

Закончив, Алекс перевёл дыхание. Повисла пауза, которую нарушил один из высших руководителей:

– Спасибо за энтузиазм. Идеи интересные, но, боюсь, они слишком оторваны от реальности. Нужно время, чтобы всё это осмыслить.

Другой добавил:

– К тому же нас могут обвинить во вмешательстве в государственные процессы. А это уже политика, парень.

Алекс старался выглядеть уверенным, но чувствовал, что снова упирается в какую-то невидимую стену. Никто не решался прямо отвергнуть его проект, но и не спешили его поддержать.

– Мы свяжемся с тобой, когда закончим внутренний анализ, – подытожил кто-то.

Раздались жидкие аплодисменты. Кейт бросила на Алекса сочувствующий взгляд:

– Не сдавайся…

Однако после конференции никто не подошёл его поздравить. Алекс улавливал в коридоре осторожные взгляды и ощущал тревожный холодок: неужели все восприняли это так прохладно?

Поздним вечером Алекс вернулся домой с картинками конференции в голове. Он опустился на обшарпанный диван в своей съёмной квартире, включил тусклую лампу и почувствовал неприятную пустоту. Где был его триумф? Почему люди, которых он считал союзниками, не проявили ни восторга, ни интереса? И почему многие теперь смотрели на него, как на несносного подростка?

Зазвонил телефон. Кейт говорила взволнованно:

– Как ты? Я переживаю.

– Даже не знаю, – откликнулся Алекс. – Всё прошло, но им как будто всё равно. Начинаю подозревать, что дед был прав: существует какая-то “сила”, гасящая любые крупные перемены. Или это просто люди…

Кейт помолчала и тихо предложила:

– Может, им нужно время. Но понимаю, что тебя это злит. Слушай, давай устроим отпуск?

– Нет, – отрезал Алекс. – Мне не до отдыха. Нужно дожать идею, а то всё канет в тартарары.

Он начал обзванивать коллег, пытаться организовать личные встречи, чтобы глубже разъяснить проект. Пара человек согласилась, но говорили:

– Понимаешь, все боятся, что нас обвинят во вмешательстве во внешние дела или что мы станем конкурентами для каких-то структур. Лучше пока не лезть.

С каждым таким ответом Алекс ощущал тонкое дежавю: раньше ему везло во всём, но сейчас, стоило замахнуться на что-то действительно большое, словно включался механизм «тишины» и скрытого отторжения. Он вспомнил очередные дедовы слова: «До поры тебе везёт, но если ты захочешь “переделать мир”, будь осторожней».

Впервые он осознал, как его загадочная удача разбивается о равнодушие и невидимое сопротивление. И дело было не в конкретном начальстве, а в самой структуре общества, которая, казалось, защищалась от слишком резких трансформаций. Лёжа в кровати, он смотрел в потолок и думал: «Дед, выходит, ты был прав. Но я не остановлюсь. Даже если есть такая “сила”, я её сломаю. Не позволю, чтобы страх остановил меня».

Так закончился один из самых тяжёлых вечеров Алекса, предвещая первый реальный конфликт с «системой».

Наутро Алекс проснулся с твёрдым намерением продолжать борьбу. Если компания не захочет развивать его идею, он найдёт другой путь. Но, придя в офис, он заметил напряжённость в воздухе. Люди словно избегали встречаться с ним взглядом. Руководитель отдела скупо бросил:

– Алекс, давай лучше сосредоточимся на текущих проектах, договоры там… А твои глобальные штуки пока отложим.

У Алекса внутри закипело. «Почему всё ставят на паузу, вместо того чтобы идти к реальному прорыву?» Но, стиснув зубы, он промолчал. Кейт, улучив момент, шёпотом успокаивала:

– Не рвись сейчас. Найдём другой момент, будь гибким.

Однако Алекс не хотел ждать. Ему казалось, что вечное «подождём» обрекает любой прогресс на застой. В обед к нему подошёл один знакомый и сказал:

– Слышал, наверху готовят кадровые перестановки. Мол, тебя поставят на проект, но чисто внутренний, чтобы ты не лез во внешние контакты…

– Значит, хотят убрать меня в уголок? – мрачно спросил Алекс.

– Похоже на то.

Это было предвестием серьёзной конфронтации. Либо он принимает правила игры и остаётся в безопасном формате, либо идёт ва-банк.

Вечером он пригласил Кейт в их излюбленное кафе. Она пришла синими под глазами – видно, сама бегала весь день по своим социальным делам, но сразу почувствовала, что в душе Алекса бушует шторм. Алекс решил – я не сдамся, я буду стараться.

– У тебя всё в порядке? Как совет директоров? – тихо спросила Кейт.

– Хочешь знать правду? – вздохнул Алекс. – Похоже, они меня “паркуют”. Не хотят давать ход моему глобальному проекту. Предпочитают, чтобы я работал, как все.

Он рассказал, что ему предлагают роль без внешних полномочий, а Кейт ухмыльнулась:

– Но ведь это тоже рост. Тебя не увольняют, не понижают. Напротив, дают новую должность.

– Да, должность без свободы. Я не хочу вариться в рутине. Мне нужно идти к масштабным переменам, иначе всё теряет смысл!

Они долго спорили. Кейт пыталась внушить:

– Иногда стоит пройти через компромисс. Возможно, ещё не время идти к таким высотам.

Алекс чувствовал болезненную обиду: «Неужели даже она считает мои идеи утопией?» Но понял, что Кейт просто беспокоится о нём. И всё же он упрямо произнёс, глядя в ночные огни за окном:

– Я приму решение. Или внутри компании, или вне её, но всё равно дойду до конца.

На следующий после совещания день, оставившего Алекса в состоянии внутреннего взрыва, он проснулся в своей тесной квартире с давящей тяжестью на душе. За окном выл холодный мегаполисный ветер; утренний свет пробивался сквозь пыльные стёкла. Прежние амбиции кипели внутри, не давая покоя. Наконец, он решился:

– Позвоню тому седовласому мужчине, который предложил мне «поддержку».

Когда-то на конференции этот человек – мистер Грей (Алекс знал лишь фамилию, названную мельком) – упомянул, что готов предоставить инвестиции, если Алекс вздумает начать собственное дело. Теперь казалось, что именно это может стать рычагом, способным перевернуть всю систему.

Алекс отыскал в телефоне номер мистера Грея и, немного поколебавшись, набрал. Гудок… другой… Раздался спокойный, почти равнодушный голос:

– Да? Слушаю.

– Здравствуйте, это Алекс, мы виделись на экологической конференции, вы упоминали глобальные…

– А, да-да, припоминаю. Как у вас дела, молодой человек?

Алекс ощутил прилив решимости и кратко пересказал, что в компании ему не дают развернуться, что он жаждет масштабных перемен, и есть ли возможность «провернуть всё самому». Мистер Грей слушал спокойно, порой кряхтя, словно старик, выслушивающий школьника с восторженной речью. Наконец сказал:

– Встречаться лично пока не к чему, я сейчас за границей. Пришлите мне на почту бизнес-план. Если идея стоящая – я дам знать.

Слова звучали обнадёживающе, хоть в них и скользила холодная официальность. Алекс ухватился за это «дам знать», как утопающий за брошенный круг:

– Вот оно! Шанс выйти на новую орбиту!

В ближайшие дни, забыв о работе, Алекс лихорадочно дорабатывал свой проект «Централизованной платформы распределения ресурсов», пересматривал презентацию, упрощал схемы, чтобы они стали «продающимися» для мистера Грея. Коллеги замечали, что он пропадает и не отвечает на письма. Даже Кейт, в последние недели уставшая от бюрократии и отчётов, начала спрашивать:

– Алекс, у тебя всё нормально? Ты выглядишь нервным. Что происходит?

Он нехотя упомянул о плане «уйти в свободное плавание». Кейт, при всём уважении к его талантам, тревожилась:

– Ты же говорил, что не готов покидать компанию. У нас тут тоже важные проекты…

Алекс лишь отмахивался, погружённый в мысли о грядущем прорыве.

Однако чем настойчивее он писал письма мистеру Грею, тем более туманными становились ответы. «Проверим… Юрист посмотрит… Уточню у коллег…» – всё это звучало так, будто Грей тянул время. Алекс не замечал, что буксует в бесплодной переписке и перестаёт выполнять основную работу. Постепенно к нему относились как к человеку, «сам не знающему, чего хочет». Но пути назад уже не было. Алекс продолжал верить:

– Дождусь ответа Грея и сверну горы!

Так закручивалась спираль его амбиций, опасно близкая к одержимости.

Через неделю, когда Алекс почти выпал из рабочего процесса, его вызвал руководитель отдела – низенький, но надменный мистер Макс. Кабинет смотрелся официозно: узкое окно, стол, заваленный папками, портрет какого-то члена совета директоров на стене.

Макс метнул на Алекса холодный взгляд:

– Что происходит? Твои отчёты просрочены, задачи не закрыты, постоянно жалуются, что ты игнорируешь совещания.

Алекс, стараясь держаться уверенно, начал говорить, что занят «самым перспективным проектом», способным вывести фирму на новый уровень. Макс сжал губы:

– Серьёзно? Недавно директор выразил недовольство твоими проектами. Теперь я вижу, ты забросил реальную работу ради воздушных замков. У нас нет на это времени.

Попытка Алекса возразить – о том, что их компания могла бы стать мировым логистическим лидером, – была прервана:

– Это никому не нужно. Наш бизнес – выполнять конкретные контракты, точка. Или ты работаешь, или уходишь.

Слова упали камнем. Алекс на миг растерялся, в голове вспыхнули картины: офис, коллеги, Кейт, а также дедова фраза: «Берегись, если хочешь изменить мир». Он мрачно подумал: «Всё сводится к рутине и страху выйти из зоны комфорта?» Макс словно прочитал его мысли:

– Если мы влезем в глобальные переделы, то потеряем деньги, партнёров и репутацию. Не надо нам этого.

Повисла напряжённая тишина. Алекс нашёл в себе смелость спросить:

– Допустим, я буду заниматься проектом в свободное время. Это возможно?

Макс ударил ладонью по столу:

– Ты меня не слышишь? Или работаешь по правилам, или ищи другую компанию.

Вечером Алекс всё рассказал Кейт. Она испуганно прошептала:

– Почему не можешь сделать шаг назад, а потом снова попытаться? Зачем ломиться в стену?

– Не могу иначе! Это мой шанс! – чуть не крикнул он.

Словно чтобы подкрепить его упрямство, мистер Грей в тот же вечер ответил на очередное письмо: «Пришлите обновлённый бизнес-план, готов обсудить детали в конце недели». Алекс оживился и показал сообщение Кейт:

– Видишь? Он согласен встретиться! Это мой выход.

Кейт промолчала, заметив, как горят его глаза. Она чувствовала, что Алекс зашёл на опасный путь раздвоенности между реальной работой и безумной идеей, рискуя потерять всё.

– Берегись, Алекс… – тихо сказала она, но он не слышал. Жажда прорыва заглушала голос разума.

Когда настала долгожданная пятница, Алекс с нетерпением ждал звонка от мистера Грея. Тот набрал ближе к вечеру: Алекс уже собирался уходить из офиса, а Кейт ждала его внизу с лимонадом. Услышав звонок, он метнулся обратно в пустой конференц-зал:

– Здравствуйте, рад, что у вас нашлось время, – проговорил Алекс, едва сдерживая волнение. – Надеюсь, вы оценили мой доработанный план…

Голос мистера Грея звучал рассеянно:

– Да, идея интересная, но рискованная. Вы уверены, что сможете собрать команду и договориться с госструктурами разных стран?

Алекс чувствовал внутри огонь:

– Да, у меня уже есть база, я знаю, кого можно привлечь…

Он принялся выкладывать доводы, стараясь произвести впечатление. Грей время от времени вставлял вежливые: «Понятно… любопытно…». Наконец сказал:

– Ладно, я дам знать насчёт возможного партнёрства. Но сразу предупреждаю: если мы войдём в ваш проект, нам нужны жёсткие гарантии и крупный процент владения. Ясно?

– Конечно, – ответил Алекс, хотя внутри всё сжалось. Не слишком ли жёсткие условия?

Окончив разговор, он чувствовал себя измотанным, но воодушевлённым: «Он не отказал!» С этими мыслями Алекс нашёл Кейт, ждующую в пустом кафетерии. Увидев его горящее лицо, девушка только вздохнула:

– Он согласился?

– Пока всё неопределённо, но есть шанс! Представляешь? Если сделка получится, уйду из “XInnovation” и запущу глобальную программу.

Услышав про «уйти», Кейт напряглась:

– А если он просто тянет время, а потом откажет? Ты потеряешь и работу, и…

– И ты тоже уйдёшь? – резко перебил Алекс.

Кейт отвела глаза:

– Я не говорила, что уйду. Но ты ведёшь себя так, будто кроме проекта и мистера Грея ничего не существует.

Слова задели Алекса, в голове которого сейчас кипели лишь схемы «распределения ресурсов». Он не смог найти правильных слов, а Кейт лишь беззвучно покачала головой.

Ночь прошла в очередном бессонном труде над документами для Грея. Алекс понимал, что поставил всё на карту: работу, отношения, будущее. Дни оборачивались кошмаром: он переставал появляться на совещаниях, пропускал важные звонки начальства, а на звонок мистера Грея бросался тут же.

Кейт, видя это, пыталась сначала прикрывать его, сама делая отчёты, но потом поняла, что так дальше нельзя. За пару минут до очередной планёрки она подошла к нему:

– Ты опять не пойдёшь? Все тебя ждут.

– У меня важнее разговор с мистером Греем… – пробормотал Алекс, не отрывая глаз от телефона.

Кейт стиснула зубы:

– Тебя могут уволить. Зачем сжигать мосты? Параллельно ведь можно работать…

– Нет, я устал от этой безынициативной лужи. Хватит.

Он резко отстранился и вышел в коридор отвечать на звонок. Кейт осталась стоять, думая: «Он сам всё рушит…»

Вскоре руководство устроило экстренное совещание без Алекса. Пошли слухи:

– Кажется, Алекса уволят.

– Он совсем потерял берега.

Кейт узнала от секретаря Макса, что если Алекс не придёт немедленно, приказ об увольнении подпишут сразу. Но она не могла найти его – он уже покинул здание. На звонки и сообщения не отвечал.

Сам Алекс в это время мчался в такси по адресу, который прислал ему мистер Грей: «Встречаемся в VIP-зале “Килтон”». Алекс думал, что этот вечер решит всё. Но, прибыв на место, обнаружил, что Грей задерживается. Прошёл час, другой… Алекс, заказав дорогой кофе, смотрел на суетящийся город за панорамными окнами, и сердце его сжималось. Трубка Грея не отвечала:

– Абонент недоступен.

Наконец официант извинился, сказав, что зал закрывается для частного банкета. Алекс раздражённо вышел: «Может, Грей опаздывает…» Но, прождав ещё два часа, получил короткое сообщение: «Встреча откладывается, свяжемся позже». Фраза прозвучала, как холодный приговор.

Вернувшись домой далеко за полночь, Алекс зашёл в круглосуточный магазин и купил недорогого виски. Он был слишком опустошён, чтобы соображать ясно. В почтовом ящике его ждал конверт с логотипом «XInnovation»: уведомление об увольнении. «За систематические прогулы, невыполнение обязанностей и нарушение служебной дисциплины…» Строчки плясали перед глазами.

Шатаясь, Алекс поднялся в тесную квартиру, где царил полумрак и затхлый запах. Брошенная посуда, повсюду исписанные бумаги – те самые мечты о глобальной платформе. Он опустился на диван, отвинтил крышку бутылки и сделал долгий глоток. Алкоголь обжёг горло, но это было ничто по сравнению с жжением внутри от осознания провала.

В дверь громко постучали. Алекс с трудом поднялся. На пороге стояла Кейт. В её глазах смешались жалость и гнев:

– Почему ты сбежал? Я звонила, писала… – начала она, но, увидев его состояние, замолкла. – Ты пьёшь?

Алекс поморщился:

– Что тебе надо? Я уволен, Грей меня кинул, всё прахом. Хочешь посочувствовать?

Кейт сжала руки:

– Алекс, не знаю, кто виноват, но ты ведь сам пошёл наперекор всем. Не слушал никого… Я уже не узнаю тебя.

Слёзы стояли у неё в глазах, но она старалась быть жёсткой. Алекс уставился на неё, а внутри всколыхнулось болезненное чувство: «Она не верила в меня до конца…»

– Мне сейчас не до твоих упрёков, – пробормотал он.

Кейт отвела взгляд:

– Понимаю. Знаешь… наверное, нам стоит взять паузу. Ты не в себе, а я не могу смотреть, как ты всё разрушаешь. – Она коротко всхлипнула и, не услышав возражений, повернулась и вышла, хлопнув дверью.

Алекс остался в гулкой тишине. За окном лишь рокот машин и слабый фонарь, пробивающийся через щель занавесок. Он сделал ещё глоток виски и рухнул на диван, уставившись в потолок. Где-то в сознании всплывали обрывки дедовых слов, истории об отце, который не справился с «системой». Алекс видел своё отражение в тёмном экране телевизора и будто спрашивал:

– Неужели я повторяю судьбу отца? Всё действительно треснуло?

Он зашептал про «две макушки», про проклятую силу, не дающую изменить мир, но слова тонули в пьяном тумане. Единственным реальным оставалось чувство безысходной боли. За несколько дней обвалилось всё: работа, отношения, мечты о глобальном старте. Теперь Алекс сидел в полутьме с пустым бокалом и думал:

– Жизнь рухнула. Что дальше?

Сквозь пелену разочарования пробивалась мысль: «С дна есть лишь один путь – вверх». Но хватит ли сил подняться, если уже всё потеряно?

ГЛАВА 3. ПОПЫТКИ НИКА

Узкие лучи вечернего солнца пробивались сквозь тяжёлые портьеры в кабинете, где Фрэнк, влиятельный политик и бизнесмен, сидел за дубовым столом. В этот кабинет обычно приходили люди, стремившиеся угодить ему ради субсидий, должностей и связей. Но сейчас перед ним стоял собственный сын – Ник, скрестивший руки на груди в упрямом жесте. Фрэнк смотрел на него холодно и немного презрительно, а в воздухе витало напряжение, словно щёлкали незримые электрические разряды.

Фрэнк добился всего самостоятельно: в юности он прошёл огонь и воду, влез в политику, совершил деловые прорывы и сколотил состояние, чтобы ни в чём не нуждаться. Теперь, когда Ник достиг возраста, в котором молодёжь поступает в университеты, Фрэнк хотел «проложить» сыну путь.

– Я могу устроить тебя в один из лучших Университетов мира, – говорил он. – Ты даже не представляешь, сколько у меня капитала и связей. Тебе откроются любые двери!

Однако Ник смотрел на отца снизу вверх и не выказывал ни капли благодарности.

– Я не прошу твоей помощи, – бросил он сухо. – Не хочу быть обязанным ни тебе, ни твоим дружкам. Сам решу, куда поступать и как оплачивать учёбу.

Фрэнк сжал зубы:

– Ты говоришь, как наивный мальчишка. Мир уже принадлежит тем, кто не стесняется брать лучшее. Зачем тебе играть в гордость?

Ник поёжился, но в глазах вспыхнул гнев:

– А я не хочу пользоваться тем, что ты «выбил». У тебя своя дорога, у меня своя. Я сам распоряжусь собственной жизнью.

Фрэнк тяжело выдохнул и выпрямился. В этот момент он хотел сказать: «Ты ещё пожалеешь…», но лишь усмехнулся, видя, сколько шишек сын ещё набьёт. При этом он не забывал, что у Ника, как и у него самого, две макушки. Фрэнк знал: люди с такой особенностью часто добиваются невозможного, но чаще натыкаются на непреклонную «систему». Он надеялся направить Ника «на правильный путь», но сын явно не слушал.

Вскоре спор перешёл в скандал. Ник повышал голос, обвиняя отца в манипуляциях и уверенности, что деньги решают всё, а Фрэнк называл сына неблагодарным глупцом. В конце Ник хлопнул дверью, а встревоженный секретарь заглянул в коридор – возможно, чувствуя, что над этой семьёй сгущаются тучи. Ник уже знал, что уйдёт из роскошного дома и не возьмёт ни цента от отца.

Спустя неделю Ник собрал скромные вещи в старый рюкзак и уехал на поезде в город, где располагался «Fatser-Brian» – Университет среднего уровня, без особых регалий и громких имён. Он выбрал это место намеренно, наперекор Фрэнку, чтобы доказать: «Я сам себе хозяин». Родовые связи, финансовая помощь и влиятельные знакомства – всё это Ник отверг, желая остаться независимым.

Его уход сопровождался лишь тихим одобрением бабушки (матери Фрэнка), которая прошептала: «Мальчик, если чувствуешь, что так надо – иди». Фрэнк даже не вышел, возможно, надеясь, что сын одумается и вернётся.

Университет «Fatser-Brian» находился в провинциальном городке: несколько кирпичных корпусов, обшарпанные общежития, студенты, мечтающие уехать в мегаполис. Но именно здесь Ник почувствовал свободу от отцовской тени. Он снял крохотную комнатку у старого профессора, а чтобы платить за жильё и само обучение, устроился по вечерам в бар. Днём ходил на лекции по физике, электронике и математике, а возвращаясь ночью, успевал лишь ненадолго закрыть глаза, прежде чем утром снова бежать вУнивер.

Иногда, бродя по коридорам, Ник ловил на себе любопытные взгляды однокурсников. Они казалось, что в нём таится какая-то скрытая энергия. Преподаватели отмечали его острый ум и самостоятельность мышления. Но сам Ник не ждал ни славы, ни компании друзей – он упорно шёл вперёд, словно хотел доказать и себе, и отцу, что способен на многое.

Отца старался не вспоминать, лишь изредка, в бессонные ночи, в голову приходили мысли: «Фрэнк хотел устроить меня в топовый Университет, но я отказался». В такие моменты Ник чувствовал укол гордости и смутную тоску. Как-никак, Фрэнк был отцом и видел в сыне потенциал, но Ник не хотел делать шаг к примирению, сосредотачиваясь на формулах, работе в баре и собственном достоинстве.

Так прошёл примерно год. Ник успел скопить немного денег, а его успеваемость оставалась одной из лучших, невзирая на двойную нагрузку. Эта юношеская пора закалила его: он привык к вечной усталости и скромности в быту, но чувствовал себя по-настоящему живым в своей борьбе.

На втором курсе Ник серьёзнее занялся электроникой, особенно магнитными полями и генерацией токов. Из учебной программы он выбрал несколько спецкурсов по альтернативной энергетике. Однокурсники считали это скучной темой, но Ник видел в сухих схемах будущее:

– Если правильно управлять полями, можно создавать недорогую или почти бесплатную энергию для всех.

Вечерами, когда находилось немного свободного времени, он возился с простыми макетами. Профессор Мартин, у которого Ник снимал жильё, иногда заходил и говорил:

– Парень, у тебя задатки крупного учёного. Но не боишься, что тут, в глуши, мало возможностей?

Ник смеясь отвечал:

– Мало, верно. Но, может, именно отсюда и произойдёт что-то важное.

Случались и тяжёлые периоды: университет то сокращал стипендии, то урезали часы в баре. Ник учился жить буквально на копейки: разогревал позавчерашнюю еду, носил подержанные вещи, пил самый дешёвый кофе. Но гордость не позволяла просить денег у отца или других. Со стороны могло показаться, что он обрёк себя на лишения из-за юношеской обиды, но сам Ник чувствовал силу в этой самостоятельности.

Фрэнк несколько раз пытался связаться с сыном – через общих знакомых или напрямую. Ник упрямо не откликался. Он знал: отец мог дать любые средства или устроить зарубежную стажировку, но Ник называл это подкупом, разрушающим свободу. Пару раз Ник даже отвечал на звонок, но, услышав голос отца, холодно говорил «Не нуждаюсь» и вешал трубку. Фрэнк понимал, что сын выбрал путь непреклонной самостоятельности, и не настаивал.

К концу второго курса Ник практически довёл свою успеваемость до максимума. В группе ходили разговоры, что «он способен на всё, если захочет». Однако он не искал похвалы, а лишь поглощал знания, предчувствуя грядущий прорыв.

На третьем курсе жизнь Ника начала меняться. Во-первых, университет признал его успехи и декан предложил ему небольшую стипендию за исследования в области энергетики, что слегка облегчило финансовые заботы. Во-вторых, бар, где он работал, закрылся, и Ник нашёл место развозчика пиццы. Как ни удивительно, это оказалась более удобная работа: крутить руль и одновременно прокручивать в голове идеи о магнитных полях.

Несмотря на все бытовые препятствия, мысли Ника всё больше захватывала мечта о создании нового типа генератора, способного выдавать почти дармовую электроэнергию. Профессор Мартин время от времени ворчал:

– Молодость и благородные порывы… Если ты действительно дашь миру нечто революционное, будь осторожен. Мир не так прост.

Ник усмехался:

– Ну и пусть. Если я сделаю открытие, все только спасибо скажут.

Между тем Фрэнк, теряя связь с сыном, всё же держал «уши» при университете, узнавая, что Ник не только не впал в нищету, но и активно развивается. Глубоко внутри Фрэнк гордился, что сын не пропадает зря, но тревожился – он не по наслышке знал историю людей с двумя макушками: чем сильнее они стремятся менять мир, тем сильнее «система» может их сломать. Но Фрэнк тоже понимал, что вмешиваться открыто бесполезно: Ник не принял бы опеки.

Так Ник продолжал идти своим путём, каждый день выкладываясь на учёбе и работе, постепенно подбираясь к грани, где обычные амбиции уже становятся чем-то большим, поднимаясь до опасного уровня противостояния с миром. И пока никто – ни отец, ни сам Ник – не знал, к чему это приведёт.

И именно в этот переходный момент, когда Ник ощущал себя почти непобедимым и парил на волне юношеского энтузиазма, судьба завела его в местную научную библиотеку. Там он впервые встретил Аделин. Она сидела за тяжёлым дубовым столом, изучала медицинские справочники и что-то записывала в ежедневнике. Чёрные волосы, стройная утонченная фигура и жёсткий взгляд сразу привлекли его внимание. Проходя мимо, Ник непроизвольно задержал на ней взгляд – и вдруг ощутил, как внутри вспыхивает любопытный импульс. Возможно, именно здесь начиналась история, которая повлечёт за собой новые грозовые тучи.

Ник робко проговорил – привет мое имя Ник, – А я Аделин, очень приятно познакомится!

Аделин не была студенткой этого университета. По её словам, раньше она служила в военном медкорпусе при одном из военных конфликтов. Теперь же искала материалы по травматологии и реабилитации. В тот вечер они разговорились и Ник раскрыл свои мечты: он обмолвился, что хочет «прорыва» в энергетике. Аделин усмехнулась:

– Прорыв? Звучит громко. И как же ты собираешься это провернуть без поддержки?

Ник почувствовал в её голосе нотку иронии, но быстро понял, что Аделин вовсе не насмехается, а скорее заинтригована. Они проговорили в читальном зале до закрытия. Аделин подкупила его своей прямотой, а она в нём оценила жёсткую искренность. Сказала:

– Мир не поменяется сам. Люди боятся больших перемен. Если хочешь менять, готовься отражать удары.

Они обменялись телефонами и уже на следующий день пошли вместе на ужин в недорогую закусочную. За тарелкой лапши выяснилось, что оба – «безкомпромисные» личности. Аделин, хоть и была старше Ника на пару лет, рассказала о том, как во время службы видела, что крупные корпорации наживаются и на войне, и на медобеспечении.

– Такая уж наша планета, – констатировала она.

Ник возражал:

– Я не верю, что мы обречены. Нужно ломать старые модели.

Аделин вдруг широко улыбнулась:

– Ладно, посмотрим, насколько ты крепок.

Ник ощутил резкую волну симпатии: эта женщина не боялась радикальных решений. Ему стало казаться, что она поймёт его лучше, чем кто-либо. С каждой встречей Ник убеждался, что нашёл в Аделин «родственную душу» по части упрямства. Между ними вспыхнула физическая страсть, хотя она выглядела скорее конфликтом двух сильных характеров, чем нежной романтикой.

Параллельно Ник продолжал учёбу: писал диплом по прикладной энергетике и проводил небольшие опыты в лаборатории университета. Иногда он делился с Аделин своими мыслями об индукционных контурах генератора, но она спрашивала:

– А как на этом заработать миллионы?

Ник отмахивался:

– Да не нужны мне миллионы. Хочу дать людям бесплатную энергию.

Тогда в её взгляде появлялись недоумение и раздражение, словно она считала его утопистом.

Через пару месяцев Ник и Аделин стали жить вместе. Она почти переехала в его тесную комнатушку – и хотя условия были убогими, её это не смущало. Им нравилось говорить о высоких материях: Ник о схемах магнитных полей, а Аделин – о политических интригах, мешающих прогрессу. Однако Ник заметил, что Аделин часто пытается им руководить:

– Давай найдём инвесторов! Давай знакомиться с влиятельными людьми!

Он ворчал:

– Ненавижу влиятельных, они все как мой отец!

Естественно, в разговорах всплыло имя Фрэнка. Аделин быстро смекнула, что отец Ника – крупная политическая фигура, человек богатый и неглупый. Но Ник отзывался о нём с холодной неприязнью. Про две макушки и осторожность отца он не рассказывал. Аделин лишь решила про себя: «Окей, пока что пусть это не мешает нашим планам». Она также увидела, что Ник упрям, как осёл, и никакие предложения Фрэнка он не примет. В глазах Аделин это выглядело слабостью: для неё цель оправдывала средства.

Вскоре между ними стали чаще вспыхивать ссоры. Аделин напирала:

– Если хотим воплотить твою идею с генератором, надо искать финансирование. Нельзя вечно торчать в захолустье, играясь со схемами!

Ник кипел:

– Не позволю кому-то купить мой труд и сделать из него товар!

– А как иначе? – бросала она в ответ.

Иногда они ругались так, что Аделин хлопала дверью и уходила, а Ник винил себя за грубость. Но переступить через свои принципы не мог.

Одновременно он защитил диплом в «Fats-Brian» с отличием. Декан хвалил его:

– Ник, вы смело смотрите на будущее энергетики. Может, пойти в аспирантуру? Или податься на грант?

Ник раздумывал: аспирантура – вариант, но стоит ли ему застревать в «среднем» Универе? Может, судьба сама укажет дорогу в более серьёзную лабораторию? Он чувствовал, что пришла пора идти дальше, и при минимальных ресурсах собирался собирать более сложную модель генератора. Аделин поддерживала:

– Ладно, только не забудь включить меня в процесс. Я могу обеспечить «силовое прикрытие».

Она намекала на связи из своего военного прошлого, но Ник по-прежнему избегал «больших игроков», так что дистанция между ними лишь росла.