Читать книгу: «Прозрачный паучок»

ГЛАВА 1. КАФЕ «БЕЛЫЙ ШУМ»

Кафе «Белый Шум» было спасением для Алисы. Его главная особенность – постоянный, ровный, негромкий гул, маскирующий резкие городские звуки: скрип тормозов, обрывки разговоров, лай собак. Для Алисы, чей слух был гиперчувствительным, эти звуки были подобны ударам по натянутой струне. Этот же гул был похож на мягкий кокон, в котором можно было спрятаться. Именно здесь, за своим любимым столиком в нише, Алиса пыталась написать книгу, которая стала бы мостом между её миром и миром других людей.

Она была на втором курсе филфака, и у неё было расстройство аутистического спектра. Слова «расстройство» казались ей слишком медицинскими, слишком сухими. Они не передавали главного – ощущения, что ты постоянно говоришь на чуть-чуть другом языке, чем все вокруг. Все правила социального взаимодействия – когда улыбнуться, как долго смотреть в глаза, что значит «как дела» как форма вежливости, а не реальный вопрос – приходилось изучать и запоминать вручную, как сложную инструкцию на незнакомом языке. Её мозг был устроен так, что он видел детали, а не общую картину, паттерны и системы, а не подтексты.

Её книга была попыткой написать эту инструкцию для других. Но не в виде сухого руководства, а в виде сказки-притчи. Её героиней был прозрачный паучок по имени Ликта.

В тот день Алиса с трудом формулировала сцену изгнания. Внезапно её концентрацию нарушило чувство, что на неё смотрят. Она подняла голову, поймав себя на том, что бессознательно раскачивается на стуле – это помогало ей сосредоточиться.

За соседним столиком сидел мужчина. Он появлялся здесь последние несколько дней. Он был не молод и не стар, в его позе была какая-то вневозрастная собранность. Он пил эспрессо и делал пометки в потрёпанном блокноте. Но сейчас его блокнот был закрыт, а взгляд, острый и внимательный, был направлен на неё. Вернее, на наклейку на её ноутбуке – разноцветный пазл, символ аутичного сообщества.

Алиса почувствовала привычную волну паники. Зрительный контакт был для неё сложным; прямой взгляд ощущался как физическое давление. Она опустила глаза на клавиатуру, чувствуя, как учащается сердцебиение. Но что-то в этом человеке было иным. В его взгляде, который она поймала на секунду, не было ни жалости, ни любопытства. Была лишь спокойная, почти профессиональная заинтересованность. И это погасило панику.

Она глубоко вдохнула, вспомнив заученные правила: «Если хочешь начать разговор, задай конкретный вопрос». И, к своему удивлению, первой нарушила молчание. Говорила она немного монотонно, тщательно подбирая слова.

– Вы… тоже интересуетесь чем-то творческим? – спросила она, глядя на его блокнот.

Вопрос вырвался сам собой, рождённый цепочкой безупречной, по её мнению, логики. Он смотрел на её пазл – символ, который видели лишь те, кто знал. Он что-то изучал, делал пометки. Значит, тема ему интересна. Значит, он исследователь. Социальные ритуалы вроде «как пройти в библиотеку» или «прекрасная погода» были для Алисы тёмным лесом, где на каждом шагу ждали ловушки невысказанных правил. Но конкретный вопрос по конкретной теме – это был ясный, прямой путь. Мост, переброшенный через пропасть непонимания. И она шагнула на него, затаив дыхание.

Мужчина улыбнулся. Его улыбка была слегка ироничной, но не злой.

– Я интересуюсь всем, что выходит за рамки обыденного, – ответил он. Его голос был низким и очень спокойным, что было приятно её слуху. – Ваш пазл намекает на особую точку зрения. А точка зрения – это самое ценное, что есть у писателя.

– Откуда вы знаете, что я писатель? – удивилась Алиса, на мгновение подняв на него глаза и тут же опустив их.

Он кивнул на её руки, лежавшие на клавиатуре.

– По тому, как вы яростно стираете написанное. Так делают только писатели и взломщики кодов. Я склоняюсь к первому варианту.

Алиса неожиданно рассмеялась. Это был короткий, искренний, но немного сдавленный звук. Социальные взаимодействия её утомляли, но этот диалог строился вокруг её специального интереса – её книги, – а это была безопасная территория.

– Я пишу книгу. Попытку… объяснить.

– Объяснить что?

– Как мы видим мир. Люди, подобные мне. Через метафору. Это история о паучке. Прозрачном паучке, который родился без узора в мире, где у всех есть свой узор. Это… это про ощущение инаковости. Про то, как ребёнок-аутист чувствует себя в мире нейротипичных людей. Про то, что тебя не понимают, потому что ты воспринимаешь информацию иначе – не общей картинкой, а миллионом отдельных деталей.

Она произнесла это залпом, боясь, что смелость её покинет.

Мужчина внимательно посмотрел на нее, но не настаивал на зрительном контакте, за что она была ему безмерно благодарна.

«– «Прозрачный паучок»… – протянул он, обдумывая. – Интересно. Образ на грани. Рискует скатиться в милую аллегорию для детской книжки, сомнительно, но ок, как говорят классики. Быть видимым и невидимым одновременно – это сильно. Но не увлекайтесь чистотой метафоры. В реальной жизни прозрачность – это чаще всего грязь и отпечатки пальцев. Учтите это.» Позвольте представиться – Витя. В прошлой жизни тоже занимался сочинительством.

– Алиса, – выдохнула она.

– Очень приятно, Алиса. И… можно послушать вашего паучка? – он указал на ноутбук. – Мне как раз интересно, как выглядит мир через чистое, незамутнённое условностями стекло.

И вот это было ключевым моментом. Он предложил ей не светскую беседу, а структурированную деятельность – чтение вслух. Это было понятно, предсказуемо и безопасно. Алиса, забыв о страхе, начала читать. Она прочла ему всю первую главу, погрузившись в знакомый и комфортный мир слов.