Цитаты из книги «Петербургские трущобы. Том 2»

Чему хочется верить, тому веришь так охотно!

Замечательно, что у русского человека в сивушно-пьяном образе все его мысли главнейшим образом и почти постоянно сосредоточиваются и путаются около одного представленья о том, что он может, и чего не может, а также и о том, что могут и чего не могут другие. Это почти общая характеристическая черта.

Между ними ярко выдавалась актриса Лицедеева, разодетая в великолепное, шумящее, черное шелковое платье, belle femme, в полном смысле этого слова, лет, начинающих уже становиться преклонными, то есть сорока с хвостиком, и с физиономией, которая ясно изобличала, что обладательница ее, хотя к небесно-божественному приникает, но и от греховно-земного укрыться плотию своей неизможет.

честный, великодушный, благородный порыв, но… я боюсь за тебя!

радостного, счастливого чувства свободы. Он все шел и шел, улыбался и глядел на все такими

вопросила его промеж постороннего каляканья хлыстовская матушка.

ктуально исполнителен до тошноты, до омерзительности

неразрывно идет общественное положение, которое она обязана прежде всего поддерживать

Что это было за свидание и что перечувствовалось ими, того передать невозможно. Да такие сцены и не описываются: они могут иногда только переживаться людьми, могут, пожалуй, до некоторой степени, хотя и очень слабо, воображаться посторонним человеком, но описать их как следует едва ли может перо простого рассказчика, тем более, что автор и не мастер изображать яркие минуты беспредельного человеческого счастья. Его удел - сколько самому ему кажется - изображение человеческого горя, нищеты и страдания: такие стороны жизни изображать не в пример легче, быть может, оттого, что они чаще встречаются в действительности и что к ним успешнее можно приглядеться.

Сведения его об отечестве простирались, впрочем, настолько, что он знал, что существует страна, которая называется Россия, населенная мужиками.