Читать книгу: «Шанс для истребителя», страница 2

Глава 3
Рутина тренировок

До середины осени в части больше всех летала только наша эскадрилья. Другие командиры боялись выпускать в небо своих пилотов. Не хотели портить себе статистику аварийными ситуациями. Я с удивлением узнал, что многие летчики других эскадрилий совсем не имеют такого же, как у нас, опыта полетов. Как же они воевать-то будут? Если и в других авиачастях РККА такое же положение, то теперь я понял, почему немецкие летчики в 1941 году будут превосходить сталинских соколов по летному мастерству. Многие советские пилоты в начале той войны будут неопытными. А где им опыта набираться, если начальство запрещает летать. А вот немцы будут летать. Много и вдумчиво. Будут учить своих летчиков с полной отдачей. И поэтому подготовка пилотов у них будет гораздо лучше. А отсюда и те огромные потери наших летчиков в Великой Отечественной войне. А кто в этом виноват? Историки СССР об этом будут как-то скромно умалчивать. А начнут прививать советскому народу гордость за такие громадные потери. Совершенно глупые и ненужные потери, на мой взгляд. Вот если бы начальство не боялось испортить свою карьеру и нормально занималось подготовкой летного состава, а не баловалось показухой и очковтирательством, тогда бы, возможно, потери наших ВВС в войне с Германией были бы гораздо меньше. Здесь все это еще не случилось. До большой войны еще шесть лет.

Думаете, что я как те многомудрые попаданцы, которые сразу же знают, что делать, рванул к товарищу Сталину и все ему рассказал? Ага! Держи карман шире! Я не такой наивный простак. Сталин никому не верил. Ни своей разведке, ни НКВД, ни своему окружению. А тут я такой весь в белом. Выкладываю ему весь расклад на много лет вперед. Какой-то не известный никому лейтенантик Матросов и товарищ Сталин спасут Францию. Тьфу ты! Это уже из другой оперы. Не Францию, а СССР, конечно. На Францию нам с товарищем Сталиным наплевать и растереть. Но мы вдвоем и СССР тоже не спасем. Потому что никто мне не поверит. Я бы тоже не поверил на месте Сталина. Я бы такого резвого пророка сразу в дурку закатал. Или шлепнул по-тихому. А я совсем не хочу в психиатрический диспансер попадать и к стенке прислоняться тоже не тороплюсь. Я еще пожить хочу в свое удовольствие. Тут мне сразу же кто-то начнет возражать. Напомнит, что попаданцы в книгах не всегда лично встречаются со Сталиным. Они поступают по-умному. Письма пишут. Сталину.

И этим письмам все там в верхах моментально верят. Немного поразмышляв над таким вариантом, я пришел к выводу, что он мне не подходит. Тоже слишком наивно. Скорее всего, мое письмо даже читать не станут. Думаете, что Сталину в этой стране один я писать буду? Вот! Сумасшедших здесь хватает и без меня. И я уверен, что такие письма вождю отсеиваются еще на ранних стадиях проверки. Их просто выкидывают в мусорную урну, особо не читая. Вождь народов очень занятой человек. У него нет времени на письма от всяких психов. Хорошо подумав, я понял, что сейчас что-либо изменить в этой истории не могу. Вес у меня не тот. Да и не знаю я так хорошо историю этого периода. Только основные события помню, и то не все. А вот в точных датах я плаваю. Только и помню, что Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года. Я даже затрудняюсь сказать, когда Вторая мировая война началась. Вроде бы в сентябре 1939 года. Но я не уверен. Неправильный я попаданец. Ничего важного не знаю. Никаких железобетонных фактов или крутых технологий. Про ту же атомную бомбу ничего не помню. Из чего ее там делали и как? Ничего не знаю. Вот и как я буду доказывать подозрительному товарищу Сталину, что я из будущего? Как? Поэтому я решил пока не высовываться. Буду делать то, что умею. Буду летать. Постараюсь хоть как-то выделиться, чтобы к моим словам потом стали прислушиваться. Вот мой план действий на ближайшие годы. До большой войны с немцами еще время есть. Возможно, потом придумаю, что делать, чтобы изменить существующее положение дел. А пока у меня в голове нет ни одной дельной мысли по этой проблеме.

Приняв такое решение, я налег на учебу и тренировки. Без них я выдающимся асом не стану. Тут одного природного таланта мало. На тренировочных полетах постепенно выхожу в первые ряды. В занятиях по тактике воздушного боя тоже не последний. Кстати, сделать это было не так уж и легко. Рычагов в свою эскадрилью набирал особых летчиков. Особо инициативных и думающих экспериментаторов. Обычно в ВВС таких называют воздушными хулиганами. И большинство командиров их не очень-то любят. Я уже заметил, что в военной авиации Советского Союза инициатива не приветствуется. Не любят большие авиационные начальники экспериментов. Они предпочитают жить спокойно. Без аварий и взысканий. Поэтому от таких вот чересчур активных пилотов многие командиры предпочитают избавляться. А Рычагов, наоборот, таких людей собирал. Все самые отчаянные воздушные хулиганы 5-й Житомирской авиационной бригады Киевского военного округа служат в нашей эскадрилье. И соревноваться с такими кадрами мне было не очень легко, но я справился. Постепенно начинаю выходить на первые места в эскадрилье по успеваемости и пилотажу.

А по стрельбе так я, вообще, стал номером один. Даже старшего лейтенанта Рычагова обошел. Хотя вот кто-кто, а мой комэск является феноменальным летчиком. Из каждых трех воздушных схваток две я ему уверенно проигрываю. Хотя я тоже смог его удивить, показав поначалу несколько оригинальных маневров в воздухе. Это я в компьютерных авиасимуляторах подглядел еще в прежней жизни. И сейчас применяю на практике. Правда, реальность меня быстро поставила на место. Оказывается, что не все маневры, которые я наблюдал на мониторе компьютера, возможно сделать на реальном самолете. Не всему, что мы видим в компьютерных играх, стоит верить. Но кое-что мне все же пригодилось. И пару раз я даже смог подловить самого Рычагова, применив неизвестные ему приемы воздушного боя. Правда, потом Павел их тоже освоил, и свое преимущество над ним я потерял.

Да, да! Вы не ошиблись. Я назвал старшего лейтенанта Рычагова Павлом. За эти месяцы совместных тренировок и экспериментов в воздухе мы стали друзьями. И теперь свободно называем друг друга по именам. Хотя в эскадрилье Рычагова отсутствует казарменная уставщина. И все пилоты здесь относятся друг к другу как к боевому товарищу, а не сослуживцу. И с многими из них я тоже успел подружиться. Поэтому общаемся мы довольно свободно в повседневной жизни. И никого из нас это не напрягает. Нет, перед вышестоящими начальниками или проверяющими из штаба ВВС округа все становятся до ужаса образцовыми уставниками. И общение идет только по званиям и должностям. Никаких имен и фамильярности. И начальники это тоже понимают, но закрывают глаза на нашу вольницу. Вольница вольницей, а Рычагов в нашей эскадрилье поддерживает твердую дисциплину. Никто здесь даже и не подумает его ослушаться. Все пилоты уважают своего командира. Мне это больше напоминает не регулярную армию, а какое-то наемное или добровольческое подразделение. Вот там тоже между бойцами культивируются такие свободные взаимоотношения. И все держится на авторитете командира, а не на уставе. Хотя авиация в РККА считается самым интеллектуальным и привилегированным видом вооруженных сил. Тут практически во всех авиачастях царят похожие нравы. Конечно, уставщины там где-то больше, а где-то меньше. Тут все от личности командира зависит. У нас вот в эскадрилье об уставе редко вспоминают. Тут все нацелено на результат. Наши пилоты должны быть лучшими и летать хорошо. Для Рычагова – это главное. И тут я его поддерживаю по всем статьям. Летчик должен уметь отлично драться в небе. А шагистику и прочие выверты строевой подготовки надо оставить сухопутным войскам. Вот там рядовых бойцов из самых диких мест набирают. Там муштра и шагистика просто необходимы. А авиаторы – это штучный товар. Даже авиатехники, и те у нас интеллектуалы. А вы попробуйте разобраться в устройстве самолета. Попробуйте его починить. Трудно? Вот! Об этом я и говорю. Тут какой-нибудь солдатик без технического образования, призванный из далекого аула, не справится.

Так вот о стрельбе. Есть здесь такое тренировочное занятие для пилотов. Стрельба по конусу. Это когда пилот на своем истребителе в полете ведет огонь по матерчатому рукаву-конусу, который буксируется за другим самолетом. Обычно роль буксировщика у нас играл старенький Р-5. Еще один антикварный биплан. Этот самолетик был еще более старой версией боевого самолета, чем И-15. Сейчас-то их уже в качестве штурмовиков не используют. Но я вспомнил, что такие вот смешные бипланы будут бросать в бой во время Великой Отечественной войны вместе с печально знаменитыми У-2. Почему печально знаменитыми? Сейчас отвечу. Помните, что я раньше говорил про И-15 и более новые и совершенные самолеты? Вот! И ситуация с У-2 и Р-5 была похожей. Когда пилотов, среди которых было много молодых девушек, между прочим, заставляли идти в бой на таком вот летающем антиквариате. Что это? Дурость или вредительство вышестоящих начальников?

Конечно, потом советские историки сочинят очередную красивую сказку про героизм и самопожертвование пилотов таких вот смешных самолетиков. И там есть доля правды. Героизм, действительно, был. Пилоты там сильно рисковали в таких самоубийственных вылетах. Но что мешало руководству советских ВВС оснастить полки ночных бомбардировщиков не устаревшими в ноль У-2 и Р-5, а хотя бы менее старыми «чайками»? Из И-15 получился бы очень неплохой ночной, легкий бомбардировщик. И не пришлось бы молодым девушкам уродоваться с антикварными У-2 и Р-5. И гибнуть, гибнуть, гибнуть. И я уверен, что в этом случае потерь среди них было бы гораздо меньше. Это как самый простой вариант решения этой проблемы. И самый дешевый, между прочим. Советская промышленность с этим бы справилась легко и просто. Но нет! Никто ничего не делал. А потом пришлось пафосно превозмогать, теряя людей.

Уф! Зла не хватает на этих советских стратегов. Хреново они как-то готовятся к предстоящей большой войне. Теперь о ней говорят все больше и больше. После прихода Гитлера в 1933 году к власти в Германии началось возрождение вооруженных сил. И все в мире понимали, что немцы захотят взять реванш. В Первой мировой войне они проиграли. И теперь будут пробовать опять завоевать господство в Европе. Это было очевидно даже простым лейтенантам. Я со своими сослуживцами на эту тему говорил. И все они были уверены в одном. Войне быть! Вот только кто там в Европе с кем будет воевать? Тут взгляды расходятся. Кто-то убежден, что немцы нападут на Францию, на стороне которой выступит и Англия. Кто-то думает, что немчура двинет против нас, а англичане и французы ее поддержат. Что интересно, но о союзе Германии и СССР в этой войне никто из военных людей даже и не заикался. Интересно, что они запоют, когда советские дипломаты подпишут пакт о ненападении с Германией? Но пока немцев официально союзниками не считают. А красные пилоты на всех буржуев смотрят как на врагов нашего социалистического государства.

Но оставим в покое ляпы советского командования. Значит, по конусу я отстрелялся на отлично. Зашел от солнца под углом в сорок градусов и короткой очередью поразил цель. Два раза. Причем огонь я вел издалека. С трехсот метров. Для здешних летунов это очень большая дистанция. Они тут и со ста метров часто мажут. Да и сама эта цель двигалась по прямой (Р-5, тащивший конус, совсем не маневрировал) и летела с небольшой скоростью. Одним словом – легкота. В принципе, в мою пользу можно сказать, что на симуляторах в прежней жизни по самолетикам я настрелял целый вагон виртуальных боеприпасов. Поэтому у меня был кое-какой опыт в этом деле. Да, и стрельбой из ружья по тарелочкам я тоже раньше увлекался. Как и охотой на уток и гусей. А неопытному стрелку попасть по быстролетящей цели очень непросто. Я же был опытным. Ох, сколько я тарелочек, гусей и уток когда-то пристрелил? И вот сейчас мне это умение и пригодилось. А у здешних летчиков такой практики не было. Наши пилоты и из пистолетов-то, бывших их личным оружием, стреляют откровенно хреново. А тут в воздушную цель попадать надо. Двигающуюся, между прочим.

Немного позднее я предложил Рычагову использовать мой опыт. Нет, компьютеров с авиасимуляторами тут не было. Зато охотничьи ружья нашлись. И тарелочки тоже. Вот по ним наши пилоты и начали стрелять в обязательном порядке. И это, действительно, помогло. Многие из них потом стали лучше попадать и по конусу. Правда, дальше нашей эскадрильи мое ноу-хау со стрельбой по тарелочкам не пошло. В других подразделениях 5-й авиабригады пилоты продолжали стрелять так же хреново. Никого из начальников новаторские потуги Рычагова не интересовали. Главное, что он давал результат. А как он это делает, на это всем было наплевать. Кстати, хочу сказать, что с прицелом, стоявшипм на моем И-15, мне пришлось помучиться. Очень уж он неудобен для маневренного, воздушного боя. ОП-1 внешне напоминал мне подзорную трубу или оптический прицел от винтовки длиной в 680 миллиметров. И для стрельбы из него надо было прильнуть к окуляру прицела. Что не совсем бывает удобно делать во время воздушной схватки. Но со временем я к нему приноровился. Неудобно, конечно, а что делать? Другой-то техники у нас пока нет.

Глава 4
Новое место службы

До 2 ноября все шло своим чередом. Мы летали и тренировались. Один раз приехало большое начальство из штаба округа. Нашу эскадрилью тогда использовали для традиционной показухи. Отлетали мы на пять баллов. Начальству понравилось. Мы показали настоящий класс с высшим пилотажем и красивым бреющим полетом в плотном строю прямо над трибунами, где стояли члены комиссии. На мой взгляд, вот такое построение, когда восемнадцать истребителей летят плотным и ровным строем, в боевых условиях совершенно не приемлемо. Но начальникам такое зрелище нравится. И мы его показали. Все проверяющие остались довольны. Больше никаких авралов не было, и нам не мешали заниматься любимым делом. Тренировками. А потом грянул гром.

В конце октября 1935 года на нашего командира пришел вызов из отдела кадров ВВС Южного округа. Павла Рычагова переводили в 8-ю Одесскую военную школу пилотов на должность инструктора авиаэскадрильи высшего пилотажа и воздушной стрельбы. Вместо него нами стал командовать старший лейтенант Долгих. Он был замом Рычагова и звание старлея получил совсем недавно. В принципе, для нас особо ничего не поменялось. Тренировались с Долгих мы так же регулярно, как и при Рычагове. Правда, зимой большую часть тренировок нам обрезали. Морозы очень плохо влияют на технику. Поэтому аварийность возрастает в разы. И наши начальники это прекрасно знали. Потому и свели все полеты к минимуму. Был бы тут Рычагов, то он, может быть, и смог бы выбить разрешение на наши тренировки в воздухе. Но его тут не было. А Долгих был не таким пробивным, как наш прежний командир. Зато я наконец-то смог чаще выбираться в город. Житомир меня не впечатлил. Не очень крупный городишко. Сейчас в 1935 году он ничем особым не блистал. Не мегаполис, в общем.

Деньги у пилотов были, и я со своими сослуживцами посетил несколько раз житомирские кабаки. Мои товарищи крутили романы с местными девицами. А мне не везло на этом фронте. В кабаках, конечно, были девки. Но мутить любофф с такими чучундрами я бы никогда не рискнул. Здесь в это время многие венерические заболевания лечить не умеют. А кабацкие дамы имели такой потасканный вид, что мне даже прикасаться к ним было страшно. Не говоря уже обо всем остальном. В общем, ну его на!!! Такая любофф нам не нужна. Нет, тут в городе и нормальные девушки были. Порядочные. Комсомолки, спортсменки и просто красавицы. И некоторые наши пилоты с ними крутили. Но. Есть всегда «но». Нравы тут очень строгие. Если ты девушку (порядочную) поцеловал, то должен жениться. А если ты ее еще и того-этого и не женился, то она может на тебя пожаловаться в политорганы и НКВД. И это уже серьезно. Такое обвинение могло испортить карьеру даже генералу. За аморальное поведение человека военного могут лишить должности, понизить в звании и отправить куда-нибудь на север. Тюленей и белых медведей охранять. В общем, на фиг мне такое счастье. Мне жениться еще рановато. Я еще молодой. Не нагулялся. В общем, гражданская жизнь в советском обществе пока меня не очень привлекает. Уж слишком много тут подводных камней. Не заметишь, где накосячишь и поедешь лес валить в холодные края. Поэтому из части без особой нужды я старался не выходить. У меня есть военная авиация. Меня тут кормят, одевают и дают заниматься любимым делом. Дают летать. И мне пока этого хватает.

Новый, 1936 год встречаю в части. Командование нашей бригады подготовило для личного состава культурную программу. В доме культуры нашей авиабригады поставили большую елку, увешанную игрушками и гирляндами. Комиссар бригады оделся Дедом Морозом и толкнул речь. В которой много было про ведущую роль партии и товарища Сталина в жизни нашей страны. В общем, включил шарманку советской пропаганды. Я на такое здесь уже успел наглядеться. Замполиты тут не зря свой хлеб едят. Речи они толкают с завидным постоянством, объясняя народу линию партии по тем или иным вопросам. Поначалу для меня все эти выступления политработников были довольно диким явлением. Я-то вырос совсем в другой среде. Где агитация и пропаганда были, скорее, ругательными словами. А тут пропаганда рулит. Она здесь везде. Льется из динамиков радиоприемников, светит со страниц газет и журналов. И из уст политруков и разных комиссаров ее можно услышать гораздо чаще обычных слов. За эти месяцы, проведенные в этой реальности, я с этим свыкся. И относился философски. Собака лает, караван идет. Вот и сейчас я особо не прислушиваюсь, что там наш главный замполит говорит. Все равно ничего интересного он не скажет. Обычные штампы про то, как нам всем хорошо в стране советской жить. Я знаю, чем потом закончится весь этот эксперимент по построению коммунизма в СССР. И меня этими речами не проймешь. А люди вон слушают. Некоторые даже искренне верят в сказанное. Конечно, я не дебил и не придурковатый любитель демократии. Я не буду доказывать всем этим людям, что они не правы. Пускай верят. Если эта вера им потом поможет выстоять и перемолоть немецких фашистов в кровавый фарш, то лишней она не будет. А я лучше помолчу и сделаю заинтересованное лицо. Здесь из толпы выделяться опасно. НКВД ведь не дремлет.

Наконец Дед Мороз перестал трындеть и поздравил нас с наступающим Новым годом. И тут стоявшие в углу большие часы начали бомкать, отсчитывая последние мгновения уходящего 1935 года. Потом большой динамик возле елки захрипел и начал транслировать речь Молотова. Который стал поздравлять весь советский народ с наступившим Новым, 1936 годом. Сначала я удивился. Почему нас Молотов поздравляет? А затем вспомнил, что Молотов сейчас глава правительства. Председатель Совета Народных Комиссаров. Но это не означает, что он управляет СССР. Это что-то вроде премьер-министра без реальной власти. А настоящим правителем Советского Союза был товарищ Сталин. Но он пока еще сильно не рвется выступать по радио. Вот почему вместо вождя советских граждан сейчас поздравляет его говорящая голова. Вячеслав Молотов. В принципе, Молотов ничего нового нам тоже не сказал. Все та же тухлая пропаганда с восхвалением нашего гениального вождя. Культ личности в полный рост.

Вот хорошо всем этим диванным стратегам и теоретикам, которые остались там в далеком и уютном двадцать первом веке. Тем, что с такой ностальгией вспоминают лубочно-красочную жизнь при советской власти. Страдают душой по развалившемуся СССР. И особо все эти деятели любят эпоху Сталина. Хотя сами они тут не жили. Но любят. Заочно. Вот их бы всем скопом сюда засунуть. И посмотреть, как они выкрутятся. Здесь-то времена суровые. И за малейшее несогласие с линией Сталина и его партии можно загреметь в места не столь отдаленные. А то и лоб зеленкой намажут. Это чтобы пуля, пробившая ваш череп, не занесла инфекцию в мозг. Эта обстановка действует угнетающе. Такое ощущение, что живешь в тюрьме. Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству. А прыжок на месте – попытка улететь. И часовой на вышке с колючей проволокой по периметру стреляет без предупреждения. Не очень комфортно здесь жить. Меня спасает только служба. Полеты и тренировки спасают мою психику от нервного срыва. А сейчас, зимой, когда нам запретили летать, то это превратилось в настоящую пытку.

Хорошо, что хоть после всего этого формализма был устроен уже настоящий праздник. Артисты, приехавшие в нашу часть, выступали на сцене. Пели патриотические песни. Слова хреновые, а вот пели они хорошо. Профессионально. И без всякой фонограммы. Живыми голосами. Мне понравилось. Потом был банкет с танцами для офицеров. Упс! Пардон! Чуть не прокололся. Здесь в РККА нет офицеров. Нет тут такого понятия. Это считается старорежимным термином. Еще с царских времен. Поэтому всех офицеров в советских вооруженных силах называют красными командирами, или краскомами. Вот для краскомов банкет с танцами и устроили. А нижние чины веселились отдельно. На этом банкете даже женщины были. Командование расстаралось, пригласив медсестер из госпиталя и учениц одного из житомирских профессионально-технических училищ. Это для холостых лейтенантов. Женатые краскомы же пришли на этот праздник вместе с женами.

Кстати, молодых лейтенантов с супругами тут набралось неожиданно много. Не ожидал я, что здесь так много женатых молодых людей. Слишком молодых на мой взгляд. Двадцать один – двадцать два года.

Совсем еще дети. А уже семейные люди. Да, этой стране демографический кризис не грозит. В общем, больше мне нечего сказать. Выпили, закусили. Поели. На столе здесь я увидел кучу деликатесов. Даже черная икра была. Нормально так живут военные летчики при кровавом тиране Сталине. Я немного даже потанцевал с разными девушками, не отдавая предпочтение ни одной из них. Не глянулись они мне. Почему-то красоток здесь не было. Все какие-то приземистые и кубастенькие с простыми крестьянскими лицами. А еще они все хотели выйти замуж за летчика. И это было видно невооруженным глазом.

Не мой типаж, короче. Мне нравятся более яркие и воздушные женщины. В стиле молодой Анджелины Джоли. Здесь таких я не заметил. Нет, среди жен краскомов было несколько очень даже привлекательных особ. Да, еще пара артисток вполне симпотных присутствовала. Но и они тоже уже были заняты, тусуясь с нашими начальниками. А я же с головой дружу. Я в их сторону даже не смотрел. Зачем зря расстраиваться? В общем, развеялся я немного, тяпнув четыреста граммов коньячку, и зигзагообразной походкой (выполняя противозенитный маневр) удалился в казарму. Спа-а-ать!!!

А утром меня разбудили. Убр-р-р! Легкий бодун все же присутствовал. Голова побаливала. Но щадяще. И глобальный такой сушняк тоже имел место быть. Что-то мне разонравился этот армянский коньяк. Его я больше пить не буду. А посыльный из штаба меня все еще тормошит. Глазами страдающей коровы смотрю на запыхавшегося бойца.

– Чего? – бурчу я, потирая виски.

– Товарищ лейтенант, вас вызывают в штаб бригады! – громко отрапортовал боец с пустыми голубыми петлицами. – Срочно вызывают!

– Да, не ори ты так, товарищ красноармеец! – рявкаю в ответ я, поморщившись от боли в висках. – Понял тебя. Сейчас буду.

Надеваю форму и привожу себя в порядок. Бросил взгляд в зеркало. Блин блинский! Надо побриться. В быстром темпе бреюсь. Перед начальством надо представать во всей своей красе. Хоть с пьяной мордой, но побритый и в чистой форме одежды. А то мне еще взысканий за внешний вид не хватало получить от комбрига. Но они-то тоже с головой дружат или нет? Вот так срочно будить краскома после новогодней пьянки. Совсем края попутали начальники плюшевые. Бр-р-р! Умываюсь холодной водой. Вроде немного полегчало? Пора выдвигаться к штабу.

А в штабе меня встретила широкая улыбка старшего лейтенанта Рычагова. Оказывается, это из-за него меня так резко выдернули из кровати. Как я уже говорил ранее, мой бывший командир эскадрильи был переведен на новое место службы. В 8-ю Одесскую военную школу пилотов на должность инструктора авиаэскадрильи высшего пилотажа и воздушной стрельбы. Я уже про него забывать начал, а он вот про меня вспомнил. И с ходу предложил мне место инструктора в его авиаэскадрилье. Он теперь там стал командиром этой учебной эскадрильи. И хотел перетащить меня к себе. Ну, не одного меня. Еще лейтенанта Захарова. В общем, нас двоих. И Рычагов специально ради этого приехал договариваться с командованием нашей авиабригады. Но нас-то он хоть не забыл спросить. Уже за это ему спасибо. Я ему сразу же простил эту раннюю побудку. А вот и Захаров прибыл. Тоже запыхался. А глаза-то больные. Видно, вчера принял на грудь выше среднего. Интересно, его там обженить не успели, когда я ушел с банкеты? Он тоже пока холостой. Пока Рычагов грузил информацией Захарова, я лихорадочно думал. В принципе, меня устраивает. Служить под командованием Павла Рычагова весело. Он пробивной и инициативный лидер.

– Мы летать-то там хоть будем? – спрашиваю я, прежде чем согласиться.

– Будем, – кивает Рычагов, широко улыбаясь. – Обязательно будем летать. И много.

– Тогда я согласен! – говорю я, улыбаясь в ответ.

Захаров тоже поспешил согласиться. Ему также не очень нравится наше зимнее сидение без полетов. Начальство авиабригады сильно не кобенилось и довольно быстро согласилось на наш перевод. Чем-то Рычагов там их сумел заинтересовать. Я в эти терки не вникал. Не по чину мне это. Тупо сидел с Захаровым на лавке в коридоре и ждал, чем дело кончится. А потом из кабинета комбрига вышел сияющий Рычагов и объявил, что мы теперь переводимся под его командование. На что мы с Захаровым переглянулись и ответили радостным воплем.

– А ну, цыц! – нарочито злобно прошипел Рычагов, указывая на дверь кабинета, из которого только что вышел. – Пошли отсюда, клоуны. Пока комбриг не передумал.