Читать книгу: «Однажды была»

Предисловие

Иногда строчка рождает целый мир.

Иногда стихотворение – это не просто рифмы, а шёпот сердца, зов памяти, отблеск чего-то, что однажды было… и осталось.

Это стихотворение я написал в тишине, ночью, много лет назад – как будто кто-то вёл мою руку.

А теперь родилась история.

Она не о портрете, не о холсте. Она – о любви. О той, что невозможно забыть.

О той, которую не каждый сумел бы изобразить – но о которой я попытался рассказать.

Как великий Дали, рисовал он в ночи,

В мастерской до зари, все картины свои.

Рисовал он как Бог, все что выдумать мог.

Очень много дорог и Великий Восток.

Уходили года, но мечтал он всегда.

Написать ту любовь, что однажды была.

Взял он кисти свои. Много свеч он зажег.

И во имя любви, он представил, как мог.

Он представил её, что жила в нем всегда.

Ту любовь что однажды была.

Он любил на земле. Как никто не любил!

И картины все ей, он одной посвятил.

О, Великий Восток!

Твой художник, твой сын. Рисовальщик дорог, прекрасных картин

Перед чистым холстом вдруг всю ночь постоял…

Он её никогда, никогда не писал.

Как великий Дали, рисовал он в ночи,

В мастерской до зари, все картины свои.

Рисовал он как бог, все что выдумать мог,

Но картину одну написать он не смог…

Загоралась заря, но осталась мечта,

Написать ту любовь, что однажды была…

Он любил на земле, как никто, никогда,

Как никто, никогда никого не любил.

Он картины писал, он писал их всю жизнь.

И всю жизнь свою он любви посвятил.

Он любил на земле, как никто не любил.

Он любил… так никто, так никто,

Никогда, никого, до него не любил.

Пролог

Мастерская. Ночь. Тишина. И свет от тысячи свечей.

Он проснулся, как всегда, около четырёх. Ни от звука, ни от снов – от внутреннего зова, к которому тело привыкло десятки лет. Кожа слегка липла от пота, как после долгого сна в жаркий день. Он сел на край кровати, провёл рукой по лицу – как будто пытался стереть возраст.

За окном спал город. Где-то далеко хлопнула дверь машины, и снова стало тихо.

Он встал и направился в мастерскую.

Там всё было так, как он оставил.

Холсты – десятки, сотни. Завёрнутые в ткань, подписанные и безымянные. Начатые и законченные. Картины, которые знал весь мир, и те, что никто никогда не видел.

Он прошёл между мольбертами. У каждого из них – следы времени. Засохшая краска. Обрезки холстов. Высохшие кисти.

Но в центре стоял один мольберт. Один холст. Чистый. Нетронутый. Он стоял здесь всегда.

Он зажёг свечи, как всегда. Много – десятки, может, больше. Он не считал. Ему был нужен живой, тёплый свет. Электрический был мёртв.

На чистый холст он смотрел уже много лет. Всю жизнь.

Сегодня он снова попытался.

Он взял кисть, выдохнул, закрыл глаза. Перед ним снова мелькнуло: изгиб плеча, изгиб губ, глаза, в которых будто растворялась реальность.

Но когда он поднял руку, чтобы сделать первый мазок – всё исчезло. Исчезло, как всегда.

Он сжал кисть. Потом положил её.

Протянул руку к холсту, положил ладонь на ткань. Почувствовал холод. И всё же… она была там. В нём.

Он прошептал:

– Я не забыл.

Глава I
Встреча

Имя её было Лиан.

Она пришла без предупреждения, без звонка. Просто стояла у его двери, хрупкая, в длинном пальто цвета выцветшей охры. Волосы были тёмные, вьющиеся, будто намокшие от дождя. В руке у нее была старая книга.

– Габриэль, простите, – сказала она, – я искала вас несколько недель. Я… я не журналист. Я из фонда изучения современного искусства. У меня к вам… просьба.

Он смотрел на неё долго. Так, как смотрят на давно забытые сны.

– Я не даю интервью, – сказал он.

– Это не интервью. Это… просьба одного художника к вам. Я была с ним знакома. Художника, который уже умер.

Он поднял бровь.

– Интригующе. Кто умер?

– Его имя… вы скорее всего знаете. Он посвятил вам одну картину. Она висит у него в мастерской. И под ней написано: «Я видел её в его глазах» …

Он медленно открыл дверь шире.

– Заходите.

Внутри было тепло. Запах краски, дерева, пыли и воска. Лиан замерла у порога, как будто боялась дышать. Повсюду – картины. Бесконечные. Восток, дороги, маски, лица, пейзажи, невозможные сны и зеркала.

– Всё это… вы писали её?

Он кивнул.

– Но вы ни разу не написали её, – сказала она, глядя в центр комнаты. – Тот холст… он чист.

Он посмотрел на неё пристально. А потом, очень тихо, почти беззвучно, прошептал:

– Откуда ты знаешь?

Лиан смотрела прямо ему в глаза.

– Потому что я тоже однажды видела… того, кого невозможно нарисовать. И потеряла. А теперь, кажется, ищу его во всех других лицах.

И тогда он сделал то, чего не делал уже много лет. Он подошёл к ней, взял её ладонь – бережно, почти боясь испугать.

– Ты чувствуешь, как дрожит воздух? – спросил он.

Она кивнула.

Он посмотрел в её глаза.

И на одно короткое мгновение время исчезло.