Читать книгу: «Как я провел два месяца на полярной станции, убирая Арктику», страница 8

Иноземные торговцы на Русском Севере. XVI век: интриги, скандалы, расследования…

«Первый иностранец, прошедший в устье Оби» (В. Ю. Визе);

«По поручению Строгановых он дважды ездил в Сибирь к р. Оби, спускаясь в море по Печоре, и таким образом ознакомился с условиями плавания вдоль сибирских берегов» (С. Ф. Платонов);

«Самый интересный и замечательный первооткрыватель» северного морского пути в Обь (В. А. Кордт).

Кто же этот замечательный арктический исследователь? Неужели иноземец смог то, чего не удавалось достичь поморам, поколениями бороздящих Студеное море (если верить некоторым источникам)?

И почему о свершениях этого славного мореплавателя даже нет статьи в русской Википедии? Несправедливость ли это? Или всё-таки закономерность?

Во второй половине XVI века на Русском Севере сложилась удивительная ситуация. Несмотря на суровый климат, ограниченную ледовым режимом навигацию и удаленность от политического центра страны, в Поморье стремительными темпами развивается торгово-промышленная инфраструктура.

Уже через три года после первой высадки англичанина Ченслера (1553 г) в Холмогорах силами «Московской компании» строится фабрика для изготовления канатов из пеньки; к беломорским берегам прибывают восемь канатных дел мастеров. В Вычегде английскими гостями возводится железноделательный завод. В конце XVI века в Холмогорах живут купцы из туманного Альбиона, имея собственную землю и «прекрасные дома».

Приём Ченслера в Москве Иваном IV. Миниатюра Лицевого летописного свода

В то же время на Мурманском берегу (Кола, Печенга) продолжают функционировать датско-норвежские, а позже и голландские торговые базы. Конкуренция между иноземцами за наш отечественный рынок складывается острой: англичане и голландцы непрестанно доносят царю друг на друга, возбуждая подозрения у и без того крутого нравом Ивана Грозного.

Около 1570 года на торг в Кольскую гавань из Нидерландов прибывает молодой человек, которому не было на тот момент еще и двадцати лет; некто Оливер Брюнель. Через некоторое время для изучения русского языка он проезжает в Холмогоры. Обычно московские власти выдавали иностранцам разрешение на поездку без помех. Но при условии: «буде в них лазутчества не почают». На беду молодого голландца, он оказывается в Холмогорах без «проезжей грамоты» (разрешения на въезд) и попадается на глаза англичанам. При их деятельном участии Брюнеля обвиняют в шпионаже и арестовывают. Вскоре иноземец оказывается ни много ни мало – в ярославской тюрьме.

Английская торговая интервенция в Московском царстве эпохи Ивана Грозного носила ярко выраженный экспансионистский характер, и неизвестно, как бы в будущем сложились для нашего Отечества геополитические расклады, если для пригляда за ловкими англичанами государем не был бы поставлен Аника Строганов (см. предыдущую статью).

«Строгановы являли собой более не повторяющийся тип русских Фугеров, и русских Пизарро, и Кортеса одновременно».

А. А. Введенский «Торговый дом Строгановых в XVI–XVII веках

Кипучая энергия, знание местных рынков, личное благоволение царя, природная предприимчивость и решительность, жесткость и целеустремленность Строгановых (проявленная при освоении пермских вотчин) уравновешивала искусную торговую дипломатию британцев, предотвратив перерастание царских привилегий (льгот) иноземцам в монополию.

Более всего приобретательская деятельность Строгановых воплощалась в собирании земель (вплоть до рабочей колонии на Новой Земле!) и людей. Профессионалам Строгановы знали цену и не скупились, выкупая грамотных специалистов-«немцев» из плена (в успешные начальные годы Ливонской кампании), либо из тюрем.

Одним из таких вызволенцев и стал Оливер Брюнель; по царскому разрешению Яков Аникиевич Строганов взял иностранца на поруки в вотчинную службу, в дальнейшем используя его навыки торгового агента. С 1570 по 1577 год Брюнель сопровождает в заграничных поездках доверенных людей Строгановых с драгоценным грузом пушнины к рынкам Дордрехта, Антверпена и Парижа.

Брюнель – весьма примечательная историческая личность, наделавшая немало переполоха в отечественной историографии. В подзаголовке статьи обозначены отдельные хвалебные эпитеты, которых удостоился Оливер Брюнель (более подробно о полемике относительно вклада Брюнеля в освоение Русского Севера: Г. Красинский. О «путешествиях» Оливера Брюнеля на реку Обь (об одном историческом мифе): Вопросы истории, № 2, Февраль 1950).

Если бы история повернулась иначе, никаких похвал Брюнель не заслужил бы, так и оставшись одним из многочисленных торговых помощников Строгановых. Однако история, как известно, не имеет сослагательного наклонения…

Несмотря на все сложности характера, Иван IV отличался любознательностью, широким кругозором и государственным мышлением. Царь, несомненно, знал о европейских поисках северо-восточного прохода для пути в Китай через Обь и прилагал собственные усилия к его исследованию.

В. М. Васнецов. «Царь Иван Васильевич Грозный» 1897 г. Фрагмент картины

Об этом свидетельствует неизвестный итальянский автор, находившийся в Москве около 1553–1557 гг. ("Донесение о Московии". Чтение Московского общества истории и древностей российских, кн. 2. 1913 г.) Согласно этим утверждениям, Иван Грозный «назначил большие награды для поощрения» поисков северного пути предприимчивыми московскими людьми.

Кроме того, привлекла внимание великого государя и Новая Земля. В 1786 г. архангельский чиновник Ступинцев, имеющий отношение к губернскому архиву, сообщил:

«есть старинное письменное дело об отправлении повелением царя Ивана Васильевича рудокопов искать на Новой Земле серебряную руду по примеру новгородцев».

Само дело не сохранилось, так как архив сгорел.

В русле этих устремлений царя следует рассматривать закладку Строгановыми на своих двинских верфях двух морских кораблей для дальних северных плаваний. Ставку сделали на европейские суда (а не на поморские), которые строили шведские мастера. Команду решили укомплектовать из голландцев – они, в отличие от англичан, тогда еще не пытались проникнуть вдоль русских берегов дальше на восток.

Неудивительно, что выбор Строгановых пал на предприимчивого служащего Оливера Брюнеля. Кого отправить в Голландию для найма голландских моряков? Конечно же – голландца! Что и было исполнено в конце 1580 года, когда Оливер Брюнель по поручению хозяев-Строгановых отправляется в Антверпен.

Ловкий голландец стремился поймать удачу за хвост и решает сыграть свою партию, возглавив экспедицию. Собственные средства у Брюнеля отсутствуют, и он вынужден искать обеспеченных компаньонов. В 1581 году Брюнель знакомит некоего Балака с планом своего северного плавания в Китай. Балак снабжает Брюнеля рекомендательным письмом к известному картографу Меркатору.

"Этот самый человек совершил путешествие на реку Обь как сушей, через страну самоедов и Сибирь, так и морем, вдоль берега от реки Печоры на восток".

Выдержка из письма

Герард Меркатор, европейский географ, автор картографического термина «атлас».

Gerardus Mercator, original caption: "I. Portrait of Mercator at the age of 62, engraved by Frans Hogenberg, 1574

От Меркатора содержание письма становится известным английскому историографу Гаклюйту, который и публикует его в 1589 году.

На службе у Строгановых, активно расширяющих свои владения в Зауралье, Брюнель, по-видимому, приобрел некоторые представления о поморских походах мимо Печоры к Югорскому Шару и дальше (Ямальским волоком) к Обской губе, а затем к Тазовской губе (будущей Мангазее).

Дабы возвысить свой авторитет в глазах компаньонов, Брюнель выдает эти сведения за личный опыт посещения Оби, приукрашивая и заполняя пробелы в собственных знаниях небылицами. Например, Брюнель повествует о семидесяти (!) рукавах в устье Оби. Кроме того, Брюнель сообщает: Обь настолько широка, что туземцы переплывают реку на лодках за три дня, при этом часто погибая в пути, так как не умеют ориентироваться ни по солнцу, ни по звёздам…

Россия и прилегающие территории на карте Меркатора, 1595 г.

Как можно видеть, Myrmanskoi more (Баренцево море), Nova Zembla (Новая Земля) в целом переданы сопоставимо с реальностью: обозначен пролив Карские Ворота и Вайгач

Со слов аборигенов, «передаваемых» Брюнелем европейской публике, вниз по Оби проплывают суда с чернокожими и смуглокожими людьми, гружённые богатыми товарами и драгоценностями. Прадеды этих людей слышали мелодичный звон колоколов, доносившийся со дна Китайского озера, и видели расположенные у этого озера большие и красивые здания.

Компаньонов для китайского плаванья Брюнель благополучно отыскал – его красноречие не пропало втуне.

В 1584 году Оливер Брюнель в компании (либо на службе) голландского купца Балтазара де Мушерона следует с товарами из Энкгейзена в Китай северо-восточным морским путем. Полярное начинание Брюнеля закончилось бесславно, как единственно и могло закончиться для человека, ни разу не бывавшего в северных морях. Голландец добрался до острова Вайгач и уперся в льды. На обратном пути Брюнель зашёл в береговую бухту в районе устья Печоры, где судно село на мель, и там и осталось.

Стоило Брюнелю предпринять действительную, а не мнимую попытку пройти северо-восточным проходом, как результаты его мореплавания сразу стали широко известны в Европе. Костин Шар, куда подходил Брюнель, через 10 лет (в 1594 г.) отмечали участники экспедиции Баренца, а через 24 года (в 1608 г.) – Гудзон.

Архангельск в XVII веке

Как мы видим, Русский Север XVI века менее всего походил на глухой медвежий угол Московского царства. Для централизации управления в 1584 году основывается Архангельск, административный и торговый центр Поморья. После взятия Казани, а затем и Астрахани открывается новый торговый путь, чем тут же пользуются англичане, испрашивая у царя разрешение на транзитный провоз товаров из Архангельска в Персию. Постепенно значение полумифического северного пути в Китай перестает быть столь значимым.

Вскоре на поиски сокровищ далекой Новой Земли царь Алексей Михайлович Романов отправляет государевых людей. Впрочем, речь об этом пойдет уже в следующей статье…

Русский Север XVII века: поиски серебра и время «закрытых дверей»

После Смутного времени политика новой династии Романовых в отношении Русского Севера претерпевает разительные изменения. С одной стороны, Русский Север остался верным легитимным Шуйским (вопреки прогнозам английской «Московской компании») и игнорировал самозванцев. И даже более того – Строгановы не только финансировали Шуйского, выдавая царю немалые ссуды, но и собирали ополчение, пополняя войска своими отрядами. С другой стороны, страх перед захватом русской земли иноземными захватчиками был слишком велик.

20 февраля 1613 года. На паперти Благовещенского собора Московского Кремля келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын зачитывает решение Земского собора «Об избрании на царский престол боярина Михаила Фёдоровича Романова». («Книга об избрании на царство царя и великого князя Михаила Федоровича», 1672–1673)

С высоты нашего времени, зная о «плане Чемберлена» (английского военно-политического вмешательства во время Смуты под видом предоставления помощи, разработанного капитаном Томасом Чемберленом, участником похода М. В. Скопина-Шуйского на Москву, и предложенного королю Якову I) и происках «Московской компании» (установления британского протектората) – эти тревоги не были беспочвенными.

Студеное море, наполненное иностранными кораблями, виделось Москве угрозой, а морские успехи поморов в освоении северного побережья, как казалось из Кремля, могли привести иноземцев в глубь державы. Подобного власти допустить не могли. В 1616 году выходит царский указ о запрещении ходить в Мангазею морем. Здесь находится точка бифуркации отечественной истории, столь любимая писателями-фантастами (к числу которых относится и автор этих строк); дальнейшее освоение огромных просторов Сибири с опорой на оживленную северную морскую логистику продвигалось бы значительно быстрее, если бы этого поворота в московской политике не произошло.

М. И. Белов. Мангазея, реконструкция

Стоило ли Кремлю столь сильно опасаться влияния европейцев?

Как известно из описания ранних европейских плаваний Барроу, Брюнеля и др., иностранные суда в сложных условиях навигации северных морей не могли составить конкуренцию поморским кочам и лодьям. Кроме того, в 1600 году «королева-девственница» Елизавета I Тюдор своим указом учредила Британскую Ост-Индскую компанию. Отныне пресловутый северо-восточный проход уже не представлялся таким важным для англичан; они приступили к колонизации Индии, будущей «жемчужины британской короны».

Однако в процессе принятия московскими властями решения победила психология: уж слишком памятны были недавние нашествия польско-литовских захватчиков и тяжелейшие годы Смутного времени. «Немецкая угроза» столь часто встречалась в переписке царя Михаила Федоровича Романова и воевод, что любые возможные доводы о пользе уже налаженного морского пути казались незначительными.

Русский Север волей московских владык начинает «закрываться».

На какое-то время поморы и мангазейские воеводы сумели отстоять морской ход, однако в 1620 году Москва вновь утверждает «заказ крепкий»: «которые руские люди пойдут в Мангазею большим морем и учнут с немцы торговати мимо нашего указу, а тем их непослушанием и воровством и изменою немцы или иные какие иноземцы в Сибирь дорогу отыщут, и тем людем за то их воровство и за измену быти казненным злыми смертьми, и домы их велим разорити до основания».

Ямальский волок по пути в Мангазею перекрывается во время летней навигации заставой и начинает именоваться «воровской дорогой». Ранее процветающие Пустозерск, Усть-Цильма и Мангазея хиреют и пустеют. Снижается количество иностранных кораблей, заходящих в русские порты. В 1618 году в Архангельск заходят три английских и тридцать голландских кораблей, а уже в 1635 году – лишь один английский и одиннадцать голландских. Справедливости ради стоит заметить, что беспошлинные права «Московской компании» сохранялись с небольшими перерывами и некоторыми ограничениями вплоть до 1698 года, что позволило британцам захватить российский оптовый рынок.

Оценивая происходящие изменения в геополитической расстановке сил на Русском Севере после Смуты, А. В. Головнев, выдающийся специалист по истории народов Северной Евразии, констатирует:

«Колониальный натиск европейцев на Россию в XVI–XVII веках отозвался превращением самой России в метрополию, и этот неожиданный эффект создал ей реноме неудобной для Европы страны».

А. В. Головнев. Европейские мореходы на Русском Севере: путешествия и геополитика XVI–XVII веков, – Вестник Северного (Арктического) федерального университета, 2015 г.

Одновременно с «закрытием» восточного пути продолжается и обратный процесс: ресурсное освоение уже разведанного Русского Севера. В предыдущей статье отмечалось, что уже Иван Грозный задумывался о посылке рудокопов на Новую Землю для поиска серебряной руды «по примеру новгородцев». В XVII веке эти устремления оформились в отправку первых государственных экспедиций к берегам архипелага.

Предположения о богатых серебряных залежах на Новой Земле для московских государей выглядели вполне логичными, ведь серебро на Руси издавна везли с севера. Первая в истории России попытка промышленной разработки цветных руд и драгоценных металлов была предпринята именно в «странах полуношных близ Каменного пояса» (Н. М. Карамзин) – на полярном Урале.

Серебро в Новгород и Москву привозили из-под Пустозерска, где воеводы собирали с югры дань – пушнину, «узорочье и серебро закамское». Еще в 1193 г., когда новгородская рать подступила к стенам югорской крепостицы, местные обитатели предложили осаждающим откуп: «сребро, и соболи, и ино узорочье». В будущем из-за «серебра закамского» между Новгородом и Москвой случались споры. В летописи 1332 говорится: «Великий князе Иван (Иван Калита) приде из Орды и возверже гнев на Новгород, прося у них серебро закамское».

В 1491 г. по приказу Ивана III в эти суровые края для поиска и разработки медной и серебряной руды снаряжается экспедиция во главе с детьми боярскими В. И. Болтиным, И. К. Коробьиным, А. Петровым с участием иностранных мастеров. В Поморье к экспедиции присоединилось 350 работных людей. В 1492 г. «отпустил князь Великой Мануйла Илариева с грека, да с ним детей боярских… с мастеры из Италии серебра делати и меди на реке Цильме…»

Вот как писал об этом Н. М. Карамзин:

«Но издавна был у нас слух, что страны полуношные близ Каменного пояса изобилуют металлами: присоединив к Московской державе Пермь, Двинскую землю, Вятку, Иоанн желал иметь людей, сведущих в горном искусстве. Мы видели, что он писал о том к королю венгерскому, но Траханиот, кажется, первый вывез их из Германии. В 1491 г. два немца Иван и Виктор с Андреем Петровым и Василием Болтиным отправились из Москвы искать серебряные руды в окрестности Печоры. Через 7 месяцев они возвратились с известием, что «нашли оную вместе с медною на реке Цильме вёрстах в 20 от Космы, в трёхстах от Печоры и в 3500 от Москвы на пространстве десяти вёрст. Сие важное открытие сделало государю величайшее удовольствие. И с того времени мы начали сами добывать, плавить металлы и чеканить монету из своего серебра; имели и золотые деньги, или медали российские. В собрании наших древностей хранится снимок золотой медали 1497 г. с изображением святого Николая: в надписи сказано, что Великий Государь вылил сей единый талер из золота для княгини (княжны) своей Феодосии».

Н. М. Карамзин «История государства Российского»

Из-за очевидных трудностей, связанных с удаленностью месторождения и сложностями в обеспечении продовольствием и охраны приисков, работы были свернуты. Повторно в эти края государство вернулось лишь спустя сто лет.

В разные годы XVII века на север московскими властями целенаправленно отправлялся ряд экспедиций. В 1618–1620 годах к старинным выработкам на Цильме прибыл отряд под руководством московского дворянина Чулка Бартенева и подьячего Гаврилы Леонтьева. Длительные поиски выявили только признаки богатой медной руды, однако промышленных запасов так и не нашли.

После смерти Михаила Федоровича исследование Севера продолжил царь Алексей Михайлович.

Портрет царя Алексея Михайловича. Неизвестный русский художник второй половины XVII века. Школа Оружейной палаты. Конец 1670-х – начало 1680-х годов

В 1651–1653 годах попытки отыскать серебряную и золотую руду в северных широтах и возобновить разработку рудников на Цильме, «где в прежних летах из той руды медь делали», предпринимались экспедицией Романа Неплюева, служившим в 1630-ых годах пустозерским воеводой.

В 1661–1664 годах отряд под командованием дьяка Василия Григорьевича Шпилькина исследовал Канин Нос, Югорский Шар, Новую Землю.

В 1667 г. царь Алексей Михайлович распорядился направить на реку Цильму посадского человека Фому Кыркалова и плавильщика Гаврилу Иконника. Им предписывалось использовать инструменты, приготовленные в своё время для экспедиции Романа Неплюева. Ранее Фома Кыркалов участвовал в экспедициях Романа Неплюева и дьяка Шпилькина.

В нашем повествовании наибольший интерес вызывает экспедиция 1651 года, когда Посольский приказ снарядил на Новую Землю разведывательную экспедицию Романа Неплюева и Фомы Кыркалова. «Посадский человек» Кыркалов – уроженец Мезени, из чего можно сделать предположение, что ранее он бывал на Новой Земле. Экспедиции поручалось искать «серебряные и медные руды и узорочного каменья из жемчугу», а также «всяких угожих мест».

Коч XVII века (реплика). Красноярский краеведческий музей

Из казны бывшему пустозерскому воеводе Неплюеву выделялась сумма для постройки в Мезени четырех кочей с якорями, парусами и прочей судовой снастью. Команду и кормщиков предписывалось набрать из поморов. Побывала ли экспедиция в 1651 г. на Новой Земле, доподлинно не установлено. Профессор А. А. Зворыкин, реставрировавший и изучавший старинный подлинник выписки из посольского приказа 1652 года, предполагает, что отряд достиг-таки Новой Земли. Об этом свидетельствует найденное в документах описание:

«Та земля стала за морем, к матерому берегу нигде не приткнулась и лесов никаких на ней нет, кроме плавника, и то небольшое, и на ровных местах все камень голой».

(подробнее: Зворыкин А. А. Пионеры изучения Арктики, – Природа, 1946. № 12)

После плавания Роман Неплюев прибыл в Москву и стал добиваться организации повторного похода на архипелаг. Казна отчаянно нуждалась в серебре, и потому просьбу удовлетворили. В наказе на новую экспедицию говорилось: «Послан с Москвы на Новую Землю для сыска золотые и серебряные руды и узорочные каменья и для рассмотрения всяких надобных и угожих мест Роман же Неплюев в другорядь, а с ним племянники его жилец Иван, да новгородец Микула Неплюев, да рудознатного дела мастеры с рудознатными снастями, а велено ему на Новой Земле зимовать».

Зимовка на Новой Земле представляла огромную опасность даже для опытных и подготовленных поморов, готовых к суровым испытаниям… Как прошла зимовка, и каковы оказались итоги экспедиции – расскажем в следующей статье.