Читать книгу: «Трагедия господина Морна», страница 2

ошибся ты!..

Э л л а

Чуть голову направо…

каракуль натяну вам…

Папа,

садись, прошу я… Ведь в глазах рябит.

Т р е м е н с

Ошибся ты! Бунты бывали, Ганус…

Уже не раз на площадях времен

сходились – низколобая преступность,

посредственность и пошлость… Их слова

я повторял, но разумел другое, —

и мнилось мне, что сквозь слова тупые

ты чувствуешь мой истинный огонь,

и твой огонь ответствует. А ныне

он сузился, огонь твой, он ушел

в страсть к женщине… Мне очень жаль тебя.

Г а н у с

Чего ж ты хочешь? Элла, не мешайте

мне говорить…

Т р е м е н с

Ты видел при луне

в ночь ветреную тени от развалин?

Вот красота предельная, – и к ней

веду я мир.

Э л л а

Не возражайте… Смирно!..

Сожмите губы. Черточку одну

высокомерья… Так. Кармином ноздри

снутри – нет, не чихайте! cтрасть – в ноздрях.

Они теперь у вас, как у арабских

коней. Вот так. Прошу молчать. К тому же

отец мой совершенно прав.

Т р е м е н с

Ты скажешь:

король – высокий чародей. Согласен.

Набухли солнцем житницы тугие,

доступно всем наук великолепье,

труд облегчен игрою сил сокрытых,

и воздух чист в поющих мастерских —

согласен я. Но отчего мы вечно

хотим расти, хотим взбираться в гору,

от единицы к тысяче, когда

наклонный путь – к нулю от единицы —

быстрей и слаще? Жизнь сама пример —

она несется опрометью к праху,

все истребляет на пути своем:

сперва перегрызает пуповину,

потом плоды и птиц рвет на клочки,

и сердце бьет снутри копытом жадным,

пока нам грудь не выбьет… А поэт,

что мысль свою на звуки разбивает?

А девушка, что молит об ударе

мужской любви? Все, Ганус, разрушенье.

И чем быстрей оно, тем слаще, слаще…

Э л л а

Теперь сюртук, перчатки – и готово!

Отелло, право, я довольна вами…

(Декламирует.)

«Но все же я тебя боюсь. Как смерть,

бываешь страшен ты, когда глазами

вращаешь так. Зачем бы мне бояться, —

не знаю я: вины своей не знаю

и все же чувствую, что я боюсь…»

А сапоги потерты, да уж ладно…

Г а н у с

Спасибо, Дездемона…

(Смотрится в зеркало.)

Вот каков я!

Давно, давно… Мидия… маскарад…

огни, духи… скорее, ах, скорее!

Поторопитесь, Элла!

Э л л а

Едем, едем…

Т р е м е н с

Так ты решил мне изменить, мой друг?

Г а н у с

Не надо, Тременс! Как-нибудь потом

поговорим… Сейчас мне трудно спорить…

Быть может, ты и прав. Прощай же, милый…

Ты понимаешь…

Э л л а

Я вернусь не поздно…

Т р е м е н с

Иди, иди. Клиян давно клянет

тебя, себя и остальное. Ганус,

не забывай…

Г а н у с

Скорей, скорее, Элла…

Уходят вместе.

Т р е м е н с

Так мы одни с тобою, змий озноба?

Ушли они – мой выскользнувший раб

и бедная кружащаяся Элла…

Да, утомленный и простейшей страстью

охваченный, свое призванье Ганус

как будто позабыл… Но почему-то

сдается мне, что скрыта в нем та искра,

та запятая алая заразы,

которая по всей моей стране

распространит пожар и холод чудной,

мучительной болезни: мятежи

смертельные; глухое разрушенье;

блаженство; пустота; небытие.

Занавес

Сцена II

Вечер у Мидии. Гостиная; налево проход в залу.

Освещенная ниша направо у высокого окна.

Несколько г о с т е й.

П е р в ы й г о с т ь

Морн говорит, – хоть сам он не поэт, —

«Должно быть так: в мельканьи дел дневных,

нежданно, при случайном сочетаньи

луча и тени, чувствуешь в себе

божественное счастие зачатья:

схватило и прошло; но знает муза,

что в тихий час, в ночном уединеньи,

забьется стих и с языка слетит

огнем и лепетом…»

К л и я н

Мне не случалось

так чувствовать… Я сам творю иначе:

с упорством, с отвращеньем, мокрой тряпкой

обвязываю голову… Быть может,

поэтому и гений я…

Оба проходят.

И н о с т р а н е ц

Кто этот —

похожий на коня?

В т о р о й г о с т ь

Поэт Клиян.

И н о с т р а н е ц

Искусный?

В т о р о й г о с т ь

Тсс… Он слушает…

И н о с т р а н е ц

А тот —

серебряный, со светлыми глазами, —

что говорит в дверях с хозяйкой дома?

В т о р о й г о с т ь

Не знаете? Вы рядом с ним сидели

за ужином – беспечный Дандилио,

седой любитель старины.

М и д и я

(к старику)

Так как же?

Ведь это – грех: Морн, Морн и только Морн.

И кровь поет…

Д а н д и л и о

Нет на земле греха.

Люби, гори – все нужно, все прекрасно…

Часы огня, часы любви из жизни

выхватывай, как под водою раб

хватает раковины – слепо, жадно:

нет времени расклеить створки, выбрать

больную, с опухолью драгоценной…

Блеснуло, подвернулось, – так хватай

горстями – что попало, как попало, —

чтоб в самый миг, как лопается сердце,

пятою судорожно оттолкнуться

и вывалить, шатаясь и дыша,

сокровища на солнечную сушу

к ногам Творца – он разберет, он знает…

Пускай пусты разломанные створки,

зато гудёт все море в перламутре.

А кто искал лишь жемчуг, отстраняя

за раковиной раковину, тот

придет к Творцу, к Хозяину, с пустыми

руками – и окажется в раю

глухонемым…

И н о с т р а н е ц

(подходя)

Мне в детстве часто снился

ваш голос…

Д а н д и л и о

Право, никогда не помню,

кому я снился. Но улыбку вашу

я помню. Все хотелось мне спросить вас,

учтивый путешественник: откуда

приехали?

И н о с т р а н е ц

Приехал я из Века

Двадцатого, из северной страны,

зовущейся…

(Шепчет.)

М и д и я

Как? Я такой не знаю…

Д а н д и л и о

Да что ты! В детских сказках, ты не помнишь?

Виденья… бомбы… церкви… золотые

царевичи… бунтовщики в плащах…

метели…

М и д и я

Но я думала, она

не существует?

И н о с т р а н е ц

Может быть. Я в грезу

вошел, а вы уверены, что я

из грезы вышел… Так и быть, поверю

в столицу вашу. Завтра – сновиденьем

я назову ее…

М и д и я

Она прекрасна…

(Отходит.)

И н о с т р а н е ц

Я нахожу в ней призрачное сходство

с моим далеким городом родным, —

то сходство, что бывает между правдой

и вымыслом возвышенным…

В т о р о й г о с т ь

Она,

поверьте мне, прекрасней всех столиц.

Слуги разносят кофе и вино.

И н о с т р а н е ц

(с чашкой кофе в руке)

Я поражен ее простором, чистым,

необычайным воздухом ее:

в нем музыка особенно звучит;

дома, мосты и каменные арки,

все очертанья зодческие – в нем

безмерны и легки – как переход

счастливейшего вздоха в тишину

высокую… Еще я поражен

всегда веселой поступью прохожих;

отсутствием калек; певучим звуком

шагов, копыт; полетами полозьев

по белым площадям… И, говорят,

один король все это сделал…

В т о р о й г о с т ь

Да,

один король. Ушло и не вернется

былое лихолетье. Наш король, —

гигант в бауте, в огненном плаще —

престол взял приступом, – и в тот же год

последняя рассыпалась волна

мятежная. Был заговор раскрыт:

отброшены участники его —

и, между прочим, муж Мидии, только

не следует об этом говорить —

на прииски далекие, откуда

их никогда не вызовет закон;

участники, я говорю, – но главный

мятежник, безымянный вождь, остался

ненайденным… С тех пор в стране покой.

Уродство, скука, кровь – все испарилось.

Ввысь тянутся прозрачные науки,

но, красоту и в прошлом признавая,

король сберег поэзию, волненье

былых веков – коней, и паруса,

и музыку старинную, живую, —

хоть вместе с тем по воздуху блуждают

сквозные, электрические птицы…

Д а н д и л и о

В былые дни летучие машины

иначе строились: взмахнет, бывало,

под гром блестящего винта, под взрывы

бензина, чайным запахом пахнёт

в пустое небо… Но позвольте, где же

наш собеседник?..

В т о р о й г о с т ь

Я и не заметил,

как скрылся он…

М и д и я

(подходит)

Сейчас начнутся танцы…

Входит Э л л а и за нею Г а н у с.

М и д и я

А вот и Элла!..

П е р в ы й г о с т ь

(Второму)

Кто же этот черный?

Страшилище какое!

В т о р о й г о с т ь

В сюртуке,

подумайте!..

М и д и я

Озарена… воздушна…

Как твой отец?

Э л л а

Все то же: лихорадка.

Вот – помнишь, говорила? – трагик наш…

Я упросила грим оставить… Это —

Отелло…

М и д и я

Очень хорошо!.. Клиян,

идите же… Скажите скрипачам,

чтоб начали…

Гости проходят в залу.

М и д и я

Что ж Морн не едет?

Не понимаю… Дандилио!

Д а н д и л и о

Надо

любить и ожиданье. Ожиданье —

полет в ночи. И сразу – свет, паденье

в счастливый свет, – но нет уже полета…

А, музыка! Позвольте же вам руку

калачиком подать.

Э л л а и К л и я н проходят.

Э л л а

Ты недоволен?

К л и я н

Кто спутник твой? Кто этот чернорожий

твой спутник?

Э л л а

Безопасный лицедей,

Клиян. Ревнуешь?

К л и я н

Нет. Нет. Нет. Я знаю,

ты мне верна, моя невеста… Боже!

Войти в тебя, войти бы, как в чехол

тугой и жгучий, заглянуть в твою

кровь, кости проломить, узнать, постичь,

ощупать, сжать между ладоней

сущность твою!.. Послушай, – приходи ко мне!

Ждать долго до весны, до нашей свадьбы!..

Э л л а

Клиян, не надо… ты мне обещал…

К л и я н

О, приходи! Дай мне в тебя прорваться!

Не я молю – голодный гений мой,

тобой томясь, коробится во прахе,

хрустит крылами, молит… О, пойми,

не я молю, не я молю! То – руки

ломает муза… ветер в олимпийских

садах… Зарей и кровью налились

глаза Пегаса… Элла, ты придешь?

Э л л а

Не спрашивай, не спрашивай. Мне страшно,

мне сладостно… Я, знаешь, белый мостик,

я – только легкий мостик над потоком…

К л и я н

Так завтра – ровно в десять, – твой отец

ложится рано. В десять. Да?

Проходят гости.

И н о с т р а н е ц

А кто же,

по-вашему, счастливей всех в столице?

Д а н д и л и о

(нюхая табак)

Конечно – я… Я выработал счастье,

установил его – как положенье

научное…

П е р в ы й г о с т ь

А я внесу поправку.

В столице нашей всякий так ответит:

«Конечно – я!»

В т о р о й г о с т ь

Нет. Есть один несчастный:

тот темный, неизвестный нам крамольник,

который не был пойман. Где-нибудь

теперь живет и знает, что виновен…

Д а м а

Вон этот бедный негр несчастен тоже.

Всех удивить хотел он видом страшным, —

да вот никто его не замечает.

Сидит в углу Отелло мешковатый,

угрюмо пьет…

П е р в ы й г о с т ь

…и смотрит исподлобья.

Д а н д и л и о

А что Мидия думает?

В т о р о й г о с т ь

Позвольте,

опять пропал наш иностранец! Словно

меж нас пройдя, скользнул он за портьеру…

М и д и я

Я думаю, счастливей всех король…

А, Морн!

Со смехом входит Го с п о д и н М о р н,

за ним Э д м и н.

М о р н

(на ходу)

Великолепные блаженны!..

Го л о с а

Морн! Морн!

М о р н

Мидия! Здравствуйте, Мидия,

сияющая женщина! Дай руку,

Клиян, громоголосый сумасшедший,

багряная душа! А, Дандилио,

веселый одуванчик… Звуков, звуков,

мне нужно райских звуков!..

Го л о с а

Морн приехал, Морн!

М о р н

Великолепные блаженны! Снег

какой, Мидия… Снег какой! Холодный,

как поцелуи призрака, горячий,

как слезы на ресницах… Звуков, звуков!

А это кто? Посол с Востока, что ли?

М и д и я

Актер, приятель Эллы.

П е р в ы й г о с т ь

Мы без вас

решить старались: кто всего счастливей

в столице нашей; думали – король;

но вы вошли: вам первенство, пожалуй…

М о р н

Что счастие? Волненье крыльев звездных.

Что счастие? Снежинка на губе…

Что счастие?..

Мидия

(тихо)

Послушай, отчего

так поздно ты приехал? Скоро гости

разъедутся: выходит так, как будто

нарочно мой возлюбленный приехал

к разъезду…

М о р н

(тихо)

Счастие мое, прости мне:

дела… Я очень занят…

Го л о с а

Танцы, танцы!

М о р н

Позвольте, Элла, пригласить вас…

Г о с т и проходят в залу. Остались:

Д а н д и л и о и Г а н у с.

Д а н д и л и о

Вижу, —

Отелло заскучал по Дездемоне.

О, демон в этом имени…

Г а н у с

(глядя вслед Морну)

Какой

горячий господин…

Д а н д и л и о

Что делать, Ганус…

Г а н у с

Вы как сказали?

Д а н д и л и о

Говорю: давно ли

покинули Венецию?

Г а н у с

Оставьте

меня, прошу…

Д а н д и л и о проходит в залу.

Г а н у с поник у стола.

Э л л а

(быстро входит)

Здесь никого нет?..

Г а н у с

Элла,

мне тяжело…

Э л л а

Что, милый?..

Г а н у с

Я чего-то

не понимаю. Этот душный грим

мне словно сердце сводит…

Э л л а

Бедный мавр…

Г а н у с

Вы давеча мне говорили… Был я

так счастлив… Вы ведь говорили правду?

Э л л а

Ну, улыбнитесь… Слышите, из залы

смычки сверкают!

Г а н у с

Скоро ли конец?

Тяжелый, пестрый сон…

Э л л а

Да, скоро, скоро…

Г а н у с проходит в залу.

Э л л а

(одна)

Как это странно… Сердце вдруг пропело:

всю жизнь отдать, чтоб этот человек

был счастлив… И какой-то легкий ветер

прошел, и вот я чувствую себя

способною на самый тихий подвиг.

Мой бедный мавр! И, глупая, зачем

я привела его с собою? Прежде

не замечала – только вот теперь,

ревнуя за него, я поняла,

что тайным звоном связаны Мидия

и быстрый Морн… Все это странно…

Д а н д и л и о

(входит, ища кого-то)

Ты

не видела? Тут этот иностранец

не проходил?

Э л л а

Не видела…

Д а н д и л и о

Чудак!

Скользнул, как тень… Мы только что вели

беседу с ним…

Э л л а и Д а н д и л и о проходят.

Э д м и н

(подводит Мидию к стулу)

Сегодня вам, Мидия,

не пляшется.

М и д и я

А вы, как и всегда,

таинственно безмолвны, – не хотите

мне рассказать, чем занят Морн весь день?

Э д м и н

Не все ль равно? Делец ли он, ученый,

художник, воин, просто человек

восторженный – не все ли вам равно?

М и д и я

Да сами вы чем заняты? Оставьте —

охота пожимать плечами!.. Скучно

мне с вами говорить, Эдмин…

Э д м и н

Я знаю…

М и д и я

Скажите мне, когда здесь Морн, один

вы сторожите под окном, а после

уходите с ним вместе… Дружба дружбой,

но это ведь…

Э д м и н

Так нравится мне…

М и д и я

Разве

нет женщины – неведомой, – с которой

вы ночи коротали бы приятней,

чем с призраком чужого счастья, – в час,

когда здесь Морн?.. Вот глупый – побледнел…

М о р н

(входит, вытирая лоб)

Что счастие? Клиян пронесся мимо

и от меня, как ветер, Эллу взял…

(К Эдмину.)

Друг, прояснись! Сощурился тоскливо,

как будто собираешься чихнуть…

Поди, танцуй…

Эдмин выходит.

М о р н

О, как же ты похожа

на счастие, моя Мидия! Нет,

не двигайся, не нарушай сиянья…

Мне холодно от счастья. Мы – на гребне

прилива музыкального… Постой,

не говори. Вот этот миг – вершина

двух вечностей…

М и д и я

Всего-то прокатилось

два месяца с того живого дня,

когда ко мне таинственный Эдмин

тебя привел. В тот день сквозным ударом

глубоких глаз ты покорил меня.

В них желтым светом пристальная сила

вокруг зрачка лучится… Иногда

мне кажется, ты можешь, проходя

по улицам, внушать прохожим – ровным

дыханьем глаз – что хочешь: счастье, мудрость,

сердечный жар… Вот я скажу, – не смейся:

к твоим глазам душа моя прилипла,

как в детстве прилипаешь языком

к туманному металлу, если в шутку

лизнешь его, когда мороз пылает…

Теперь скажи, чем занят ты весь день?

М о р н

А у тебя глаза, – нет, покажи, —

какие-то атласные, слегка

раскосые… О, милая… Мне можно

поцеловать лучи твоих ключиц?

М и д и я

Стой, осторожно, – этот черный трагик

за нами наблюдает… Скоро гости

уйдут… Ты потерпи…

М о р н

(смеется)

Да мне нетрудно:

ты за ночь надоешь мне…

М и д и я

Не шути,

я не люблю…

Музыка смолкла. Из залы идут г о с т и.

Д а н д и л и о

(к Иностранцу)

Куда вы исчезали?

И н о с т р а н е ц

Я просыпался. Ветер разбудил.

Оконницу шарахнуло. С трудом

заснул опять…

Д а н д и л и о

С трудом вам здесь поверят.

М о р н

А, Дандилио… Не успел я с вами

поговорить… Что нового собрали?

Какие гайки ржавые, какие

жемчужные запястья?

Д а н д и л и о

Плохо дело:

на днях я огненного попугая —

громадного и сонного, с багряным

пером в хвосте, – нашел в одной лавчонке,

где вспоминает он туннель дымящий

тропической реки… Купил бы, право, —

да кошка у меня – не уживутся

загадочные эти божества…

Я каждый день хожу им любоваться:

он попугай святой, не говорящий.

П е р в ы й г о с т ь

(ко Второму)

Пора домой. Взгляни-ка на Мидию:

мне кажется, ее улыбка – скрытый

зевок.

В т о р о й г о с т ь

Нет, подожди, несут еще

вина. Попьем.

П е р в ы й г о с т ь

А стало скучновато…

М о р н

(открывая бутылку)

Так! Вылетай, космическая пробка,

в лепные небеса! Взрывайся, пена,

как хаос бьющий, прущий… тпру… меж пальцев

Творца.

Г о с т и

За короля! За короля!

Д а н д и л и о

Вы что же, Морн? Не пьете?

М о р н

Нет, конечно.

Жизнь отдают за короля; а пить —

зачем же пить?

И н о с т р а н е ц

За этот край счастливый!

К л и я н

За Млечный Путь!

Д а н д и л и о

От этого вина

и в голове польются звезды…

Э л л а

Залпом

за огненного попугая!

К л и я н

Элла,

за наше «завтра»!

М о р н

За хозяйку дома!

Г а н у с

Хочу спросить… Неясно мне… Что, выпить

за прежнего хозяина нельзя?

М и д и я

(роняет бокал)

Так. Всё на платье.

Пауза.

П е р в ы й г о с т ь

Сóлью…

Д а н д и л и о

Есть поверье:

слезами счастья! Всякое пятно

мгновенно сходит…

М и д и я

(к Элле, тихо)

Слушай, твой актер

пьян, вероятно…

(И трет платье.)

М о р н

Я читал в одном

трактате редкостном – вот, Дандилио,

вы книгочий, – что, сотворяя мир,

Бог пошутил некстати…

Д а н д и л и о

В той же книге,

я помню, было сказано, что дому

приятен гость и нужен, как дыханье,

но ежели вошедший воздух снова

не выйдет, – посинеешь и умрешь.

Поэтому, Мидия…

М и д и я

Как? так рано?

Д а н д и л и о

Пора, пора. Ждет кошка…

М и д и я

Заходите…

П е р в ы й г о с т ь

И мне пора, прелестная Мидия.

М и д и я

Нехорошо! Остались бы…

Э л л а

(к Ганусу, тихо)

Прошу вас,

вы тоже уходите… Завтра утром

зайдете к ней… Она устала.

Г а н у с

(тихо)

Я…

…не понимаю?

Э л л а

(тихо)

Где же радость встречи,

когда спать хочется?..

Г а н у с

(тихо)

Нет, я останусь…

Отходит в полутьму к столу круглому.

Одновременно прощались гости.

И н о с т р а н е ц

(к Мидии)

Я не забуду пребыванья в вашей

столице колдовской: чем сказка ближе

к действительности, тем она волшебней.

Но я боюсь чего-то… Здесь незримо

Тревога зреет… В блеске, в зеркалах,

я чувствую…

К л и я н

Да вы его, Мидия,

не слушайте! Он к вам попал случайно.

Хорош волшебник! Знаю достоверно —

он у купца на побегушках… возит

образчики изделий иноземных…

Не так ли? Ускользнул!

М и д и я

Какой смешной…

Э л л а

Прощай, Мидия…

М и д и я

Отчего так сухо?

Э л л а

Нисколько… Я немножечко устала…

Э д м и н

Пойду и я… Спокойной ночи.

М и д и я

Глупый!..

(Смеется.)

В т о р о й г о с т ь

Прощайте. Если правда, гость – дыханье,

то выхожу отсюда, как печальный,

но кроткий вздох…

Все вышли, кроме М о р н а и Г а н у с а.

М и д и я

(в дверях)

До будущей недели.

(И возвращается на середину гостиной.)

А! Наконец-то!

М о р н

Тсс… Мы не одни.

(Указывает на Гануса, сидящего незаметно.)

М и д и я

(к Ганусу)

Я говорю, что вы добрее прочих

моих гостей; остались…

(Садится рядом.)

Расскажите,

вы где играли? Этот грозный грим

прекрасен… Вы давно знакомы с Эллой?

Ребенок… ветер… блеск воды… В нее

влюблен Клиян, тот, с кадыком и с гривой, —

плохой поэт… Нет, это даже страшно —

совсем, совсем араб!.. Морн, перестаньте

свистеть сквозь зубы…

М о р н

(в другом конце комнаты)

Тут у вас часы

хорошие…

М и д и я

Да… старые… Играет

в их глубине хрустальный ручеек…

М о р н

Хорошие… Немного отстают,

не правда ли?

М и д и я

Да, кажется…

(К Ганусу.)

А вы…

вы далеко живете?

Г а н у с

Близко. Рядом.

М о р н

(у окна, с зевком)

Какие звезды…

М и д и я

(нервно)

В нашем переулке,

должно быть, скользко… Снег с утра кружил…

Я на катке была сегодня… Морн,

как птица, реет по льду… Что же люстра

горит напрасно…

(На ходу, тихо, к Морну.)

Погляди – он пьян…

М о р н

(тихо)

Да… угостила Элла…

(Подходит к Ганусу.)

Очень поздно!

Пора и по домам. Пора, Отелло!

Вы слышите?

Г а н у с

(тяжело)

Ну, что ж… я вас не смею

удерживать… идите…

М и д и я

Морн… мне страшно…

Он говорит так глухо… словно душит!..

Г а н у с

(встает и подходит)

Довольно… голос оголю… довольно!

Ждать дольше мочи нет. Долой перчатку!

(К Мидии.)

Вот эти пальцы вам знакомы?

М и д и я

Ах!..

Морн, уходите.

Г а н у с

(страстно)

Здравствуй! Ты не рада?

Ведь это я – твой муж! Воскрес из мертвых!

М о р н

(совершенно спокойно)

Воистину.

Г а н у с

Вы здесь еще?

М и д и я

Не надо!

Обоих вас прошу!..

Г а н у с

Проклятый фат!..

М о р н

Горячий свист твоей перчатки черной

приятен мне. Отвечу тем же…

М и д и я

А!..

Она бежит в глубину сцены, к нише,

и распахивает рывками окно.

М о р н и Г а н у с дерутся на кулаках.

М о р н

Стол, стол смахнешь!.. Вот мельница!.. Не так

размашисто! Стол… ваза!.. Так и знал!..

Ха-ха! Не щекочи! Ха-ха!..

М и д и я

(кричит в окно)

Эдмин!

Эдмин! Эдмин!..

М о р н

Ха-ха! Стекает краска!..

Так, рви ковер!.. Смелее! Не сопи,

не гакай!.. Чище, чище! Запятая

и точка!

Г а н у с рухнул в углу.

М о р н

Олух… Развязал мне галстук.

Э д м и н

(вбегает, в руке пистолет)

Что было?

М о р н

…Только два удара: первый

зовется «крюк», второй – «прямая шуйца».

А между прочим, этот господин —

Мидиин муж…

Э д м и н

Убит?

М о р н

Какое там…

Смотри, сейчас очнется. А, с приходом!

Мой секундант к услугам вашим…

(И замечает, что Мидия лежит

в обмороке в глубине, у окна.)

Боже!

О, бедная моя!.. Эдмин… постой…

Да, позвони… О, бедная… Не надо,

не надо же… Ну, право… Мы играли…

Вбегают д в е с л у ж а н к и: они и М о р н

ухаживают за М и д и е й в глубине сцены.

Г а н у с

(тяжело поднимается)

Я… вызов… принимаю. Гадко… Дайте

платок мне… Что-нибудь. Как гадко…

(Вытирает лицо.)

…Десять

шагов и первый выстрел – мой… по праву:

я – оскорбленный…

Э д м и н

(оглянувшись, порывисто)

Слушайте… постойте…

Покажется вам странно… но я должен…

просить вас… отказаться от дуэли…

Г а н у с

Не понимаю?..

Э д м и н

Если вам угодно,

я – за него – под выстрел ваш… готов я…

Хотя б сейчас…

Г а н у с

По-видимому, я

с ума схожу.

Э д м и н

(тихо и быстро)

Так вот, нарушу слово!..

Открою вам… мне долг велит… Но вы

должны поклясться мне – своей любовью,

презреньем, ненавистью, чем хотите,

что никогда вы этой страшной тайны…

Г а н у с

…Извольте, но к чему все это?

Э д м и н

Вот,

открою вам: он – этот человек —

он… не могу!..

Г а н у с

Скорей!..

Э д м и н

Э, будь что будет!

Он…

(И шепчет ему на ухо.)

Г а н у с

Это ложь!

(Эдмин шепчет.)

Нет, нет… Не может быть!

О, Господи… что делать?..

Э д м и н

Отказаться!

Нельзя иначе… Отказаться!..

М и д и я

(к Морну в глубине)

Радость,

не уходи…

М о р н

Постой… сейчас я…

Г а н у с

(твердо)

Нет!

Э д м и н

Зачем же я нарушил…

М о р н

(подходит)

Что, решили?

Г а н у с

Решили, да. Я не гожусь в убийцы:

мы будем драться à la courte paille¹⁷.

М о р н

Великолепно… Выход найден. Завтра

подробности решим. Спокойной ночи.

Еще могу добавить, что дуэли

не обсуждают с женщиной. Мидия

не выдержит. Молчите до конца.

Пойдем, Эдмин.

(К Мидии.)

Я ухожу, Мидия.

Ты будь спокойна…

М и д и я

Подожди… мне страшно…

чем кончилось?

М о р н

Ничем. Мы помирились.

М и д и я

Послушай, – увези меня отсюда!..

М о р н

Твои глаза – как ласточки под осень,

когда кричат они: «На юг!..» Пусти же…

М и д и я

Постой, постой… смеешься ты сквозь слезы!..

Морн

Сквозь радуги, Мидия! Я так счастлив,

что счастие, сияя, через край

переливается. Прощай. Эдмин,

пойдем. Прощай. Все хорошо…

Морн и Эдмин уходят.

Пауза.

Г а н у с

(медленно подходит к Мидии)

Мидия, что же это? Ах… скажи

мне что-нибудь – жена моя, блаженство

мое, безумие мое, – я жду…

Не правда ли, все это – шутка, пестрый,

злой маскарад, – как господин во фраке

бил крашеного мавра… Улыбнись!

Ведь я смеюсь… мне весело…

М и д и я

Не знаю,

что мне сказать тебе…

Г а н у с

Одно лишь слово;

всему поверю я… всему поверю…

Меня пустая ревность опьянила —

не правда ли? – как после долгой качки

вино в порту. О, что-нибудь…

М и д и я

Послушай, —

я объясню… Ушел ты – это помню.

Бог видел, как я тосковала. Вещи

твои со мною говорили, пахли

тобой… Болела я… Но постепенно

мое воспоминанье о тебе

теряло теплоту… Ты застывал

во мне – еще живой, уже бесплотный.

Потом ты стал прозрачным, стал каким-то

привычным призраком; и, наконец,

на цыпочках, просвечивая, тихо

ушел, ушел из сердца моего…

Я думала – навеки. Я смирилась.

И сердце обновилось и зажглось.

Мне так хотелось жить, дышать, кружиться.

Забвенье подарило мне свободу…

И вдруг, теперь, вернулся ты из смерти,

и вдруг, теперь, врываешься так грубо

в тебе чужую жизнь… Не знаю, чтó

сказать тебе… Как с призраком ожившим

мне говорить? Я ничего не знаю…

Г а н у с

В последний раз я видел сквозь решетку

твое лицо. Ты подняла вуаль,

чтоб нос – комком платочка – так вот, так вот…

М и д и я

Кто виноват? Зачем ушел? Зачем

бороться было – против счастья, против

огня и правды, против короля?..

Г а н у с

Ха-ха… Король!.. О, Господи… Король!..

Безумие… Безумие!..

М и д и я

Мне страшно, —

ты так не смейся…

Г а н у с

Ничего… Прошло…

Три ночи я не спал… устал немного.

Всю осень я скитался. Понимаешь,

Мидия, я бежал: не вынес кары…

Я знал бессонный шум ночной погони.

Я голодал. Я тоже не могу

сказать тебе…

М и д и я

…И это – для того,

чтоб выкрасить лицо себе, а после…

Г а н у с

Но я хотел обрадовать тебя!

М и д и я

…а после быть избитым и валяться,

как пьяный шут, в углу, и все простить

обидчику, и, в шутку обратив

обиду, унижаться предо мною…

Ужасно! На, бери подушку эту,

души меня! Ведь я люблю другого!..

Души меня!.. Нет, только может плакать…

Довольно… Я устала… уходи…

Г а н у с

Прости меня, Мидия… Я не знал…

Так вышло, будто я четыре года

подслушивал у двери – и вошел,

и – никого. Уйду. Позволь мне только

видать тебя. В неделю раз – не боле.

Я буду жить у Тременса. Ты только

не уезжай…

М и д и я

Оставь мои колени!

Уйди… не мучь меня… Довольно… Я

с ума сойду!..

Г а н у с

Прощай… Ты не сердись…

прости меня – ведь я не знал. Дай руку, —

нет, только так – пожать. Я, вероятно,

смешной – размазал грим… Ну вот…

Я ухожу… Ты ляг… Светает…

(Уходит.)

М и д и я

Шут!..

Занавес