Читать книгу: «Битва Света и Тьмы. Звёздная Пыль», страница 3

Вперёд стремится, словно вихрь, не ведая преград.

Он бьётся яростно и смело, врагов круша без жалости,

И кровь рекой течёт по полю, окрашивая траву.

Но рок неумолим и близок, Ахилл, герой ахейский,

Уже нацелил смертоносный свой меч на Сарпедона.

И вот, удар, и Сарпедон, сражённый, падает на землю,

Ликийский лев, повержен в прах, умолк его могучий рык.

Но Зевс, скорбя о сыне милом, повелевает ветру,

Унести тело Сарпедона в родную, милую Ликию.

И сон, и смерть, два брата темных, по воле громовержца,

Омыли тело Сарпедона, бальзамом дивным напоив.

И в Ликии, земле родной, героя похоронили,

И память о его отваге навеки в сердце сохранили.

Так Сарпедон, сын Зевса, воин, исполнил свой путь,

И слава о его героизме сквозь время пронеслась.

Он пал в бою, но не забыт, и в песнях воспевается,

Как символ мужества и чести, что смерти не боясь.

***

Радамант: Судья из Тени

В пещерах Эреба, где вечная ночь,

И души бродят, потеряв свой путь,

Сидит Радамант, суровый и точный,

Верша правосудие, не даст обмануть.

Сын Зевса могучего, брат Миноса гордого,

Он в жизни земной был мудрым и прав,

И после смерти, судьбою особой,

Назначен судить тех, кто в Аид попал.

Не смотрит на титулы, власть и богатство,

Лишь на деяния, что в мире творил.

Взвешивает правду, отбрасывая хвастовство,

И каждому участь по заслугам дарит.

Для праведных душ, что жили честно,

Открывает врата в Елисейские поля,

Где вечное счастье, блаженство небесное,

И нет места скорби, печали и зла.

А тех, кто грешил, кто злобу лелеял,

Кто сеял раздор и обманом жил,

Радамант отправляет в Тартар зловещий,

Где вечные муки их ждут, что заслужил.

Его взгляд пронзителен, голос суров,

Не дрогнет рука, не дрогнет душа.

Он страж справедливости, вечный и строгий,

Радамант, судья, что вершит небеса.

И пусть помнят живые, что в мире творят,

Что каждый поступок имеет свой след.

Ибо после смерти, пред Радамантом предстанут,

И ответят за все, что совершили на свет.

***

Елисейские Поля: Песнь Вечной Весны

За гранью смертных мук, за рекой забвенья,

Где Стиксом плещет тень, и Харон гребет,

Лежат Елисейские Поля, владенья

Бессмертных душ, чей подвиг не умрет.

Там воздух сладок, словно мед небесный,

И солнце льет свой вечный, теплый свет.

Не знает скорби край благословенный,

И старость там не оставляет след.

Герои древние, цари и мудрецы,

В венках из миртов, в танце кружевном,

Ведут беседы, полные хвалы

Богам Олимпа, в царстве неземном.

Там нимфы плещутся в кристальных ручьях,

И песни птиц звучат, как нежный звон.

Амброзия и нектар в золотых чашах

Питают души, что навек спасен.

Там кони белые, как утренний туман,

Пасутся вольно на лугах златых.

И души воинов, что пали за свой стан,

В доспехах славы, в битвах не забытых.

Но не для каждого открыты эти врата,

Лишь те, кто честно жизнь свою прожил,

Кто добротою сердце согревал всегда,

И подвиг ради правды совершил.

Так пусть же каждый, в мире суеты,

Стремится к свету, правде и добру,

Чтоб после смерти, в вечной красоте,

Найти приют в Елисейском саду.

И пусть легенда о Полях блаженных,

Наполнит сердце верой и теплом,

Что после бурь, страданий неизбежных,

Найдет душа свой вечный, светлый дом.

***

Стикс: Песнь о Тьме и Границе

В глубоких недрах, где Эреб царит,

Где вечная ночь свой полог хранит,

Струится Стикс, река скорби и страха,

Меж миром живых и царством Мрака.

Небесный исток, клятва богов священна,

Вода её черна, как бездна забвения.

Девять раз обвивает Стикс царство теней,

Преградой незримой для смертных очей.

Харон, старый лодочник, мрачен и тих,

В своей утлой ладье перевозит усопших.

Обол за проезд – закон неизменный,

Иначе блуждать им во тьме беспросветной.

Вода Стикса ядовита и жгуча,

Лишь Ахилл, матерью в ней погруженный,

Обрел неуязвимость, но пятка осталась,

Судьбой роковой, уязвимой досталась.

Боги, клянущиеся водами Стикса,

Не смеют нарушить священного долга.

Иначе постигнет их кара ужасная,

На год от нектара и амброзии отлучены.

Стикс – это граница, черта невозвратная,

Разделяющая жизнь и смерть беспощадно.

Река забвения, река печали,

В её водах тонут надежды и дали.

И шепчет Стикс, сквозь вековую мглу,

О бренности жизни, о смерти в плену.

Напоминая всем, кто дерзнёт приблизиться,

Что царство теней – неизбежная истина.

***

Харон, Старый Лодочник

В туманной дымке Стикса берега,

Где тени бродят, позабыв про свет,

Стоит Харон, фигура дорога,

Для тех, кто жизни завершил свой след.

Старик сутулый, в рубище сером,

С глазами тусклыми, как лунный камень.

Он ждёт усердно, с вечным нетерпеньем,

Свою добычу, что плывет волнами.

Его ладья, из дерева гнилого,

Скрипит и стонет, словно призрак боли.

В ней нет ни места для души живого,

Лишь для ушедших, потерявших волю.

Он требует монету, дань забвенья,

Обол, что в рот усопшему кладут,

Иначе вечно будешь в заточенье,

Бродить по берегу, не зная приют.

Он видит души, их печаль и страхи,

Их сожаленья, неисполненные мечты.

Но он бесстрастен, словно в древней сказке,

Исполняет долг свой, до самой темноты.

Он переправит через реку скорби,

В царство теней, где правит мрачный Плутон,

И там, в забвенье, в вечной тихой злобе,

Закончит путь свой, каждый обречён.

Харон, старый лодочник, хранитель врат,

Меж миром живых и царством мертвых,

Он вечный страж, он вечный виноват,

В том, что уносит души безвозвратно.

***

Везувий: Песнь о Гневе и Красоте

Он дремлет, великан из камня и огня,

Везувий, страж залива, взирает на меня.

На склонах виноградники, сады цветут вокруг,

Не ведают потомки, что таит в себе он, друг.

Когда-то, в дни античные, он был горный пик,

Поросший зеленью, спокойствием велик.

Но в чреве его зрела ярость, копился гнев,

Забытый богом Вулканом, в забвенье он истлел.

И вот, однажды, в полдень, земля затрепетала,

И небо вздрогнуло, как будто зарыдало.

Из жерла, словно демон, взметнулся черный дым,

И пепел, словно саван, накрыл Помпеи, Рим.

Застыли в ужасе лица, застыли города,

Под лавой раскаленной, навеки, навсегда.

Везувий извергался, в безумном танце смерти,

Стирая с лика мира, людские жизни, сети.

Но даже в этом гневе, была своя краса,

В багряном зареве лавы, что рвалась в небеса.

В могучей силе природы, что не знает преград,

В напоминании смертным, что мир хрупок и хлад.

Теперь он снова дремлет, под синим небом юга,

Храня в себе молчанье, и память о недуге.

Но стоит помнить людям, о силе, что внутри,

Везувий, спящий демон, ты вечно будешь жить!

И пусть на склонах зреет виноград и льется смех,

Пусть помнят о Помпеях, о том, что ждет всех грех.

Везувий, страж залива, он вечно будет ждать,

И в час, когда забудут, он снова будет рвать!

***

Пепел и вино

В тени Везувия, где лозы зрели,

Помпеи жили, солнцем обогреты.

Бог Вакх там правил, щедро вино лил,

И жизнь текла, как песня без ответа.

Нимфы плясали в рощах оливковых,

Фавны смеялись, прячась за колонны.

Любовь и страсть, как пламя, были близки,

И каждый день казался бесконечным.

Но гнев богов, как гром среди ясного неба,

Обрушился на город, полный жизни.

Везувий взвыл, извергая пепел,

И смерть накрыла город, словно саван.

Застыли крики, замерли объятья,