Читать книгу: «Битва Света и Тьмы. Звёздная Пыль», страница 2

Ещё рассказывают, что в глубинах льда,

Хранятся врата в иные города.

Там древние расы, забытые людьми,

Живут в гармонии, в вечном полумраке тьмы.

Искатели правды, отважные сердца,

Пытались проникнуть в ледяные врата.

Но Антарктида, сурова и строга,

Не терпит вторжения, не прощает греха.

Лишь ветер арктический, воющий в ночи,

Хранит эти тайны, что так горячи.

И шепчет легенды о ледяной стране,

Где боги и чудовища спят в вечном сне.

Так пусть же Антарктида, царица льдов,

Останется тайной, вдали от городов.

Пусть спит Левиафан, пусть дремлют врата,

И вечная мерзлота хранит их навсегда.

***

Левиафан: Песнь о Древнем Ужасе

Из бездны вечной, где не светит свет,

Где тьма клубится, словно древний бред.

Восстал Левиафан, чудовищный и стар,

Владыка вод, кошмарный государь.

Чешуя его – как обломки скал,

Глаза – два солнца, что в пучине пал.

Дыханье – вихрь, что топит корабли,

А голос – гром, что будит мертвых сны.

Он спит веками в ложе из песка,

И лишь во сне дрожит морская гладь слегка.

Но если гнев его вдруг вспыхнет в нём,

То океан вскипит кровавым огнём.

Боги пытались цепи наложить,

Но сталь ломалась, словно хрупкий лист.

Их копья гнулись, словно тростники,

Пред мощью древней, что живёт в крови.

Он – символ хаоса, что дремлет в глубине,

Напоминание о вечной войне.

Война стихий, что мир наш создала,

И Левиафан – её живая тень.

Когда-нибудь он выйдет на простор,

И мир содрогнется, словно в страшный мор.

И города падут, и рухнут небеса,

Пред яростью чудовищного Левиафана.

Но до тех пор он спит, в пучине вод,

Храня в себе и ужас, и исход.

И лишь безумец, жаждущий беды,

Посмеет разбудить его от вечной тьмы.

Так пусть же море будет тихим сном,

И Левиафан останется лишь сном.

Иначе мир познает его свирепый гнев,

И станет жертвой древних, страшных снов.

***

Символ Хаоса: Песнь о Безликом

Из Бездны, где не рождалось света,

Из чрева тьмы, где нет ни дна, ни верха,

Восстал он, Безликий, предвестник бедствий,

Символ Хаоса, что мир повергнет в пепел.

Не плоть и кровь, а вихрь энергий диких,

Не форма, цвет, а лишь мерцанье злое.

Он – шёпот ветра в руинах древних храмов,

Он – отголосок крика в сердце ночи.

В его глазах – осколки мирозданий,

В его дыхании – пепел звезд погасших.

Он – архитектор снов, что разум рушат,

Он – сеятель сомнений, что веру гасят.

Он – змей Уроборос, кусающий свой хвост,

Он – вечный цикл разрухи и творенья.

Он – тайна, что не может быть разгадана,

Он – истина, что сводит с ума мгновенно.

Когда он явится, дрогнет твердь земная,

И реки крови обагрят небеса.

Законы рухнут, порядок обратится в прах,

И Хаос воцарится, вечный и безгласный.

Но помни, путник, в этой тьме кромешной,

Что даже Хаос – лишь часть великой Игры.

И в пепле старого родится мир иной,

Где новые боги вознесутся над землёй.

Так славь же, путник, Безликого владыку,

Символ Хаоса, что мир преобразит.

Ибо лишь в разрушении старого порядка,

Возможно сотворение нового бытия.

***

Песнь Песка и Кости

В сердце земли, где солнце – вечный царь,

Где дюны шепчут сказки древних дней,

Жила богиня, чье имя – звездный жар,

А кожа – цвета ночи, что мудрей.

Имани звали ту, что песок лепила,

В холмы и горы, в реки и моря.

Она дыханьем жизнь в пустыню вдохнула,

И выросли баобабы, говоря.

Но был и демон, тенью в лунном свете,

Зовущийся Умбра, жаждущий лишь тьмы.

Он кости предков превращал в проклятье,

И сеял голод, страх и злые сны.

Имани встала, гнев её – как буря,

В руках её – посох из слоновой кости.

Она призвала духов саванны, буйных,

И песнью древней Умбру прогнала в гости.

В мир мёртвых, где нет солнца и надежды.

И вновь запела жизнь в пустыне той.

Имани, вечно бдящая над бездной,

Хранит народ свой, даря ему покой.

Так помните же, дети Африки, сказанье,

О силе духа, что тьму победит.

Имани с вами, в каждом начинанье,

Пока в сердцах огонь надежды горит.

***

Сон Земли Под Южным Крестом

В начале времен, когда мир был юн и тих,

Лишь сны бродили в пустоте густой.

Проснулась Мать-Земля, и в первом вздохе их

Родилась Австралия, под звёздной пеленой.

Из чрева древнего, из пепла и огня,

Взметнулись скалы, в небо устремились.

И Радужный Змей, из вечного дождя,

Прополз по суше и жизнь в неё влилась.

Он вырыл русла рек, наполнил их водой,

И горы взгромоздил, как стражей вековых.

Он создал эвкалипт, с корой его седой,

И кенгуру, что скачет в далях степных.

В песках пустынь, где солнце жжет дотла,

Он спрятал опалы, искры звезд ночных.

И в глубине морей, где вечная волна,

Коралловые рифы, как дворцы морские.

Аборигены, дети этой земли,

Услышали шёпот предков в тишине.

Они познали тайны, что в сердце хранит

Австралия, в своем священном сне.

Они танцуют с ветром, поют с дождем,

И видят духов в каждом камне и листе.

Они – хранители земли, что создана Творцом,

В гармонии с природой, в вечной красоте.

И до сих пор, под Южным Крестом в вышине,

Австралия спит, и видит вечный сон.

И каждый, кто придет к ней, в тишине,

Услышит эхо древних времён.

***

Европа: Миф о Похищенной Красе

В сиянье дня, на берегах Тирийских,

Играла дева, юная Европа.

Смех звонкий лился, словно трель птиц райских,

И взор пленил, как утренняя роса.

Она была прекрасна, словно богиня,

С кожей белой, словно морская пена.

И кудри золотые, как пшеница,

Ветром ласкались, словно в сладком сне.

Но Зевс, громовержец, с Олимпа глядя,

Увидел деву, и пленился ею.

Забыв про Геру, ревностью пылающую,

Задумал план, коварный и умелый.

Он обернулся быком, могучим, белым,

С рогами, словно полумесяц в небе.

И шерсть его сияла перламутром,

А взгляд был кроток, ласков и приветлив.

Европа, не страшась, к нему приблизилась,

И гладила бока его атласные.

Бык кротко лег, и дева уселась

На спину, доверяя силе властной.

И тут, как вихрь, бык взметнулся в море,

И по волнам понёс Европу вдаль.

Она кричала, полная тревоги,

Но крик тонул в морской бескрайней дали.

Он плыл на Крит, остров благодатный,

Где ждали нимфы, хоры и цветы.

Там Зевс предстал во всей красе обратно,

И дева поняла, что пленена судьбой.

На Крите родила она сыновей,

Миноса, Радаманта и Сарпедона.

И имя ей, Европе, стало славой,

И континентом, что цветет веками.

Так миф гласит о похищенной красе,

О силе Зевса, о любви и страхе.

И имя Европы, в веках пронесшееся,

Напоминает о божественном размахе.

***

Сарпедон: Песнь о Герое и Судьбе

Восходит солнце над Троей, багряным пламенем объято,

И Сарпедон, сын Зевса, в доспехи царские одет.

Ликийский воин, сердцем храбрый, судьбой жестокой связан,

Он знает: битва ждёт его, и смерти мрачный свет.

Отец громовержец, с Олимпа взирает с болью тайной,

На сына, что в сраженье рвётся, как лев, на смертный бой.

«Ужели должен Сарпедон, мой сын, герой бесстрашный,

Погибнуть под стенами Трои, в земле чужой, сырой?»

Гера, царица богов, гневливо Зевсу возражает:

«Коль смертных всех ты будешь чтить, и смерти избегать,

То рухнет мир, порядок сломлен, и хаос воцарится!

Пусть Сарпедон исполнит долг, и славу вечную стяжать!»

И Зевс, склонившись перед роком, слёзами кровяными

Омыл поля троянские, предчувствуя беду.

А Сарпедон, в рядах ликийских, с мечом в руке могучей,