Читать книгу: «Битва Света и Тьмы. Зов из Бездны», страница 4

И озеро, храня его покой,

Напомнит вам о доброте большой.

***

Песнь о Пицене, рождённом бурей и морем

Вздымались волны, словно гривы коней,

И небо рвало ярость громовая.

В тот час, когда стихии в дикой ссоре

Рождали хаос, тьму не унимая,

Из пены морской, под раскаты грома,

Явился Пицен, сын бури и прибоя.

В глазах его плескалась бездна моря,

А голос был подобен ветру воя.

Он был могуч, как скалы у обрыва,

И сердце его билось в такт волнам.

Он странствовал по берегам суровым,

Искал ответы в шёпоте песков.

Он говорил с дельфинами игриво,

И чайки доверяли ему тайны.

Он знал язык приливов и отливов,

И помнил песни древние, бескрайние.

Однажды, в грот хрустальный он забрёл,

Где нимфы хоровод водили лунный.

Они ему поведали про дол,

Где спит дракон, хранитель силы чудной.

Пицен отправился в долину ту,

Сквозь чащу тёмную, где страх таится.

Он победил дракона в честном бою,

И силу ту в себе сумел вместить.

Он стал защитником прибрежных стран,

От бедствий, от чудовищ и от скверны.

Он правил справедливо, мудро,

И имя Пицена звучало верно.

И до сих пор, когда бушует шторм,

И волны бьются о скалистый берег,

В них слышится далекий, властный зов,

Напоминающий о Пицене, герое.

И верят люди, что когда беда,

Над морем нависнет чёрной тучей,

Пицен вернётся, как и прежде, тогда,

И защитит их силой неминучей.

***

Рагнар: Сага о Волчьем Взоре

В тумане северных морей, где буря воет дико,

Родился Рагнар, сын ветров, с душой, что словно льдина.

Глаза его, как волчий взгляд, пронзали тьму и холод,

И в сердце билось лишь одно – отвага, дерзость, голод.

Он рос, как дуб, в суровой мгле, впитав в себя стихию,

И меч его, как молния, сверкал, не зная миру.

Он слышал зов Вальхаллы гром, и жаждал славной битвы,

И в каждом взмахе топора он видел лик судьбы.

Он плыл на драккаре своём, сквозь штормы и туманы,

Грабя прибрежные земли, сжигая города и страны.

Он был грозой для англичан, кошмаром для французов,

И имя Рагнара гремело, как гром небесных кузов.

Он брал Париж, как спелый плод, не дрогнув перед стенами,

И золото текло рекой, к его могучим дланям.

Он пил из черепов врагов, смеясь над их бессильем,

И слава Рагнара росла, питаясь кровью, пылью.

Но боги, видя гордый нрав, решили испытать героя,

И бросили его в змеиный ров, где яд струился злобой.

И там, в объятьях смерти лютой, он не сломился духом,

А пел о битвах и победах, с презрением к недугу.

«Как рады будут поросята, узнав, как страдает старый кабан!» –

Промолвил Рагнар, умирая, и в небо взмыл, как ураган.

И в Вальхалле, средь павших воинов, его встречали с честью,

Ведь Рагнар Лодброк, сын ветров, навеки обрел бессмертие.

И до сих пор, когда бушует шторм, и волны бьют о скалы,

Мы слышим эхо голоса его, сквозь ветра перекаты.

И помним сагу о герое, о волчьем взгляде Рагнара,

Чья слава вечно будет жить, в легендах и балладах.

***

Ламия: Песнь о Матери-Чудовище

В тени олив, где лунный свет дрожит,

Жила Ламия, чья красота пленит.

Царица Ливии, возлюбленная Зевса,

В глазах её горела искра небес.

Но гнев Геры, как буря, налетела,

И счастье Ламии в пепел обратила.

Детей её, рождённых от любви богов,

Убила Гера, не знавшая оков.

Искалеченная горем, обезумев от тоски,

Ламия прокляла свои материнские дни.

Краса её увяла, в злобу обратясь,

И в чудовище ужасное она превратилась.

Змеиным хвостом обвила она песок,

Исказилось лицо, в нём застыл упрек.

Глаза, что сияли небесной звездой,

Теперь горели безумной, голодной тоской.

Она бродила в ночи, словно призрак печали,

Искала детей, что у неё отняли.

И если слышала плач младенца в тиши,

То крала его, чтобы боль свою заглушить.

Ламия, мать-чудовище, символ утраты и зла,

В её крике слышна боль, что мир обожгла.

Она вечно скитается, проклятая богами,

Напоминая о том, что творится с матерями,

Когда отнимают у них самое дорогое,

Когда сердце разбито, и нет ничего святого.

И в шёпоте ветра, в ночном тихом стоне,

Слышна песнь Ламии, о материнской боли.

***

Геймир: Песнь о Ледяном Великане

Из тьмы Нифльхейма, где вечный холод спит,

Восстал Геймир, великан ледяной.

Его дыханье – буран, его поступь – сдвиг плит,

И взор его – как месяц, бледный и пустой.

Он древний, как иней, что землю облепил,

Он старше гор, что в небо гордо взнеслись.

Он помнит время, когда мир ещё не жил,

Когда лишь хаос в пустоте клубился.

Из капель яда, что Эливагар рождал,

И теплой искры, что Муспелльхейм дарил,

Он, первый великан, изо льда себя создал,

И в мир пустой свой ледяной след проложил.

Он пил из вымени коровы Аудумлы,

Что лизала камень, солёный и сухой.

И из-под языка её, как из земли,

Бури родился, Бури – предок богов.

Геймир, отец всех великанов ледяных,

В его крови – бураны, в его костях – скалы.

Он спал, и пот его, как реки, тек с крутых

Его плечей, рождая новых исполинов.

Но боги, дети Бури, восстали против тьмы,

Против хаоса, что Геймир воплощал.

Один, Тор, Вили и Ве, сыны судьбы,

На битву с великаном ледяным призвали.

И грянул гром, и молнии пронзили мрак,

И Тор, с Мьёльниром в руке, на Геймира напал.

Взметнулись льды, и рухнул мир во мрак,

Когда великан под ударом Тора пал.

Из тела Геймира мир новый был рождён,

Из крови – море, из костей – горы встали.

Из черепа – небеса, что звёзд полны,

А из волос – леса, что землю обнимали.

Так пал Геймир, великан ледяной,

Но память о нём живёт в буранах зимних.

И каждый ледник, что скользит над землёй,

Напоминает о силе его былинной.

И шепчут ветры в горах ледяных,

О Геймире, отце всех великанов.

И в осколке льда, в снежном вихре,

Живёт эхо его древнего, ледяного зова.

***

Песнь о Бьёрне, Медведе-Воине

В тумане севера, где скалы бьют волну,

Родился Бьёрн, дитя суровой старины.

Не в колыбели мягкой, а в пещере ледяной,

Вскормлён медведицей, силой наделён земной.

Его глаза, как льдинки, в них ярость и покой,

Владел он топором, как будто собственной рукой.

Не ведал страха Бьёрн, лишь жажда битвы в нём,

И имя его гремело, как гром над ледником.

Он странствовал по миру, сквозь бури и снега,

Сражался с троллями, что вышли из мрака.

Один лишь взмах топора и падал враг ничком,

И кровь его багрянила заснеженный холм.

Однажды встретил Бьёрн дракона в горной мгле,

Что золото стерёг в пещере на скале.

Дыханье пламени опалило бороду,

Но Бьёрн не отступил, презрев свою судьбу.

Он прыгнул на дракона, вцепился в чешую,

И топором своим пробил ему броню.

Дракон взревел от боли, и рухнул в пропасть вниз,

А Бьёрн, покрытый кровью, вернулся на карниз.

Он взял себе сокровище, не ради серебра,

А чтобы доказать, что сила в нём жива.

И слава о герое летела по земле,

О Бьёрне, Медведе-Воине, в северной стране.

И говорят, что дух его, в медведя обратясь,

Бродит по лесам, храня покой и власть.

И если ты услышишь рык в ночной тиши,

Знай, это Бьёрн, Медведь-Воин, стережет твои шаги.

***

Элла: Песнь о Забытой Богине

В тени Олимпа, где боги пируют,

И гром Гефеста куёт небеса,

Забытая Элла, в печали тоскует,

Скрывая в сердце былые чудеса.

Она была богиней рассветной росы,

Что жемчугом чистым ложилась на травы,

И шёпотом ветра, сквозь сонные сны,

Дарила надежду, что мир будет правый.

Её волосы – золото солнца восхода,

Глаза – глубина океанских морей,

И поступь легка, словно песня природы,

Что слышится в шелесте юных ветвей.

Но зависть богов, словно яд, просочилась,

В их души бессмертные, полные зла.

За красоту Эллы, она поплатилась,

И память о ней, словно пепел, ушла.

Её имя стёрто из древних скрижалей,

Её лик не найти средь божественных лиц.

Лишь эхо легенд, в далекой печали,

Напоминает о ней, средь забытых страниц.

Но если ты утром, увидишь росинку,

На лепестке розы, дрожащей слегка,

Почувствуй дыхание Эллы, невинной,

И вспомни богиню, что ждёт сквозь века.

И может быть, вера твоя и надежда,

Вернут ей былое величие вновь,

И Элла, воскреснув, как прежде,

Наполнит мир светом, любовью!

***

Хвитсерк: Песнь о Белом Плаще

В землях Дании, где море бушует,

И ветер с севера воет тоской,

Родился воин, чья слава ликует,

Хвитсерк, сын Рагнара, с душой огневой.