Читать книгу: «Летающий пролетарий», страница 5

 
              детишек лаская:
     Дайте Чухломскую!
      Коммуна Чухломская?..
     Прошу –
             Иванова Десятого! –
     – Которого?
                 Бритого? –
           – Нет.
 Усатого!..
     – Как поживаешь?
     Добрый день.
     – Да вот –
                только
      вылетел за плетень.
     Пасу стадо.
     А что надо? –
     – Как что?!
Давно больно
     не видались.
 Залетай
         на матч авиобольный. –
     – Ладно!
              Еще с часок
         попасу
     и спланирую
в шестом часу.
     Может, опоздаю…
      Думаю – не слишком.
     Деревня
             поручила
     маленькое делишко.
     Хлеб_а_ –
               жарою мучимы,
     так я
            управляю
    искусственными тучами.
     Надо
          сделать дождь,
        да чтоб – без града.
     До свидания!
 
 
ЗАНЯТИЯ.
 
 
     Теперь –
              поучимся.
       Гражданин
в минуту
     подлетает
               к Высшему
        сметанному институту.
     Сопоставляя
новейшие
         технические данные,
     изучает
             в лаборатории
          дела сметанные…
     У нас пока –
 различные категории занятий.
     Скажем –
              грузят чернорабочие,
            а поэзия –
             для духовной знати,
     А тогда
             не будет
     более почетных
   и менее…
     И сапожники,
 и молочницы –
                все гении.
 
 
 ИГРА.
 
 
     Через час –
д_о_ма.
        Отдых.
               Смена.
     Вместо блузы –
   костюм спортсмена.
     В гоночной,
всякого ветра чище,
     прет,
           захватив
                    большой мячище.
     Небо –
            в самолетах юрких.
     Фигуры взрослых,
     детей фигурки.
     И старики
               повылезли,
         забыв апатию.
     Красные – на желтых.
         Партия – на партию.
     Подбросят
               мяч
  с высотищи
             с этакой,
     а ты подлетай,
   подхватывай сеткой.
     Откровенно говоря,
       футбол –
                тоска.
     Занятие
     разве что –
        для лошадиной расы.
     А здесь –
               хорошо!
      Башмаки – не истаскать.
     Нос
         тебе
              мячом не расквасят.
     Все кувыркаются –
      надо,
            нет ли;
     скользят на хвост,
       наматывают петли.
     Наконец
             один
 промахнется сачком;
     Тогда:
            – Ур-р-р-а!
       Выиграли очко! –
     Вверх,
     вниз,
 вперед,
         назад, –
     перекувырнутся
   и опять скользят.
     Ни вздоха запыханного,
           ни кислой мины –
     будто
           не ответственные работники,
              а – дельфины.
     Если дождь налетает
        с ветром в паре –
     подымутся
               над тучами
         и дальше шпарят.
     Стемнеет,
               а игры бросить
             лень;
     догонят солнце,
    и – снова день.
     Наконец
             устал
  от подбрасывания,
   от лова.
     Снизился
              и влетел
      в окно столовой.
     Кнопка.
             Нажимает.
      Стол чайный.
     Сын рассказывает:
      – Сегодня
                случайно
     крыло поломал.
   Пересел к Петьке,
     а то б
            опоздал
   на урок арифметики.
     Освободились на час
        (урока нету),
     полетели
              с Петькой
       ловить комету.
     Б-о-о-о-льшущая!
     С версту – рост.
     Еле
         вдвоем
                удержали за хвост.
     А потом
             выбросили –
        большая больно.
     В школу
             кометы таскать
           не позволено. –
     Сестра:
             – Сегодня
      от ветра
     скатился клубок
    с трех тысяч метров.
     Пришлось снизиться –
         нитку наматывать.
     Аж вся
            от ветра
    стала лохматовая. –
     А младший
               весь
 
 
   в работу вник.
     Сидит
           и записывает в дневник:
     «Сегодня
              в школе –
       практический урок.
     Решали –
              нет
 или есть бог.
     По-нашему –
религия опиум.
     Осматривали образ –
        богову копию.
     А потом
     с учителем
       полетели по небесам.
     Убеждайся – сам!
     Небо осмотрели
   и внутри
            и наружно.
     Никаких богов,
   ни ангелов
              не обнаружено».
     А папаше,
               чтоб не пропал
             ни единый миг,
     радио
           выбубнивает
      страницы книг…
 
 
 ВЕЧЕР.
 
 
     Звонок.
             – Алло!
    Не разбираю имя я…
     А!
        Это ты!
                Привет, любимая!
     Еду!
          Немедленно!
     В пять минут
     небо перемахну
   во всю длину.
     В такую погоду
   прекрасно едется.
     Жди
         у облака –
                    под Большой Медведицей.
     До свидания! –
     Сел,
          и попятились
      площади,
               здания…
     Щека – к щеке,
   к талии – талией, –
     небо
          раза три облетали.
     Что млечным путям
       за кометной кривизной,
     а сзади –
               жеребенком –
           аэроплан привязной.
     Простор!
              Тебе –
    не Петровский парк,
     где все
             протерто
     задами парок.
     На ходу
     рассказывает
 бывшее
        в двадцать пятом году.
     – Сегодня
               слушал
     радиокнижки.
     Да…
           это были
                    не дни, а днишки.
     Найдешь комнатенку,
        и то – не мед.
     В домком давай,
    фининспектору данные.
     А тут – благодать!
       Простор –
не жмет.
     Мироздание!
     Возьмем – наудачу.
     Тогда
           весной
 тащились на дачу.
     Ездили
            по железной дороге.
     Пыхтят
            и ползут понемножку.
     Все равно,
                что ласточку
            поставить на н_о_ги,
     чтоб шла,
               ступая
     с ножки на ножку.
     Свернуть,
               пойти по л_е_су –
     нельзя!
             Соблюдай рельсу.
     А то еще
              в древнее время
             были,
     так называемые
   автомобили.
     Тоже –
            мое почтеньице –
     способ сообщеньица!
     По воздуху –
 нельзя.
     По воде –
               не может.
     Через лес –
                 нельзя.
     Через дом –
тоже.
     Ну, скажите,
 это машина разве?
     Шины лопаются,
   неприятностей –
  масса.
     Даже
          на фонарь
                    не мог взлазить.
     Сейчас же –
ломался.
     Теперь захочу –
    и в сторону ринусь.
     А разве –
               езда с паровозом!
                Примус!
     Теперь
            приставил
     крыло и колёса
     да вместе с домом
      взял
           и понесся.
     А захотелось
 остановиться –
     вот тебе – Винница,
        вот тебе – Ницца.
     Больным
             во время оное
     прописывались
  солнечные ванны.
     Днем
          и то,
                сложивши ручки –