«Как же неприятно умирать вот так бездарно, в глубине темных пещер. И как жаль, что я не отомстил за смерть своих родителей и деда!» – подумал Овадья. Он закрыл глаза и приготовился к смерти, когда чья-то рука крепко схватила его и резко дернула вперед.

– Вам здесь так понравилось, что вы решили остаться? – голос Бен-Аарона вернул Менахема к жизни. – Быстро за мной!

Молодой человек на четвереньках пополз за стариком и собакой. Только сейчас Менахем понял, что плита, закрывавшая проход, открылась. Не успел Овадья вползти в небольшую комнату, как услышал за собой грохот падающего потолка.

Глава 25

Артиллерия непрерывно обстреливала палестинский город. Визг снарядов, взрывы, грохот обрушивающихся зданий отчетливо доносились и до подвала, в котором находились Саид и шейх. Наверху уничтожались дома, рушились жилые высотки, горели школы, на воздух взлетали припаркованные во дворах автомобили, гибли жители, не успевшие скрыться в бомбоубежищах. Израильские снаряды превращали город в настоящий ад на земле.

– Видишь, мой друг, что натворили эти люди, запустившие ракеты из города? – Саид покачал головой. – Любая жестокость порождает ответные действия. В израильских поселениях тоже живут люди, и теперь представь, какого им после наших налетов.

– Саид, в отличие от них мы живем на своей территории и не захватывали чужие земли. Представь, что было бы, если бы мы поселились на их участках.

– Но, мой друг, те земли представляют собой безжизненную пустыню. Мы никогда там не жили. На тех мертвых солончаках даже скот нельзя пасти, одни камни и песок, а израильтяне выкопали глубокие колодцы, очистили и оросили землю, посадили деревья, засеяли поля, построили дома. Там у них настоящий рай, а так эта земля никому до этого была не нужна.

– Ты что, не понимаешь, Саид! Это наша земля, и даже если она никому из нас не нужна, это не означает, что ее можно захватывать. Евреи – коварные люди, они тихо прибирают наши исконные территории к своим рукам, незаметно вытесняя нас в пустыню.

– Но теперь они наши соседи, и, несмотря ни на что, лучше жить в мире, стараясь договориться друг с другом.

Старец исподлобья посмотрел на телохранителя:

– Саид, у тебя какие-то пораженческие настроения! Мы палестинцы, ты это понимаешь? На нас смотрят арабские братья, помогая нам. Весь мир на нашей стороне, осуждает израильтян. А ты хочешь, чтобы мы смиренно опустили головы перед захватчиками? Разве нас после этого будет кто-нибудь уважать? Я посвятил свою жизнь борьбе с Израилем и готов умереть за свободу Палестины.

– Мой друг, – Саид был непреклонен, – ты можешь рисковать собой, мной, нашими соратниками, но кроме нас есть миллионы обычных людей, которые хотят мира, у них одна жизнь, другой не будет, зачем мы принимаем решения за них, обрекая на гибель?

– Ох, Саид, не нравятся мне твои разговоры в последнее время, раньше ты был другим, решительным и бескомпромиссным.

– Взрослею, – улыбнулся телохранитель, – чем старше становлюсь, тем больше начинаю ценить жизнь, нет, не свою, а других.

В это время один из снарядов со свистом пролетел совсем рядом, раздался оглушительный взрыв. Воздушная волна прокатилась по всему кварталу. Стены дома затряслись. Послышался звон разбитых стекол. Потолок над подвалом задвигался. Саид бросился к креслу, закрывая старца своим большим телом. Верхние этажи дома накренились, удерживающие их балки стали лопаться, медленно складывая дом в гармошку. Телохранитель почувствовал, как на него градом посыпались тяжелые куски штукатурки. В глазах потемнело. Что-то тяжелое навалилось на него, он старался изо всех сил упереться в стену, чтобы защитить друга. Стало тяжело дышать, в наступившей кромешной темноте Саид стал медленно проваливаться в небытие.

Где-то в другом измерении еще некоторое время раздавались взрывы и обрушивались дома. Затем визг снарядов прекратился. Из разных уголков квартала доносились голоса людей, среди них выделялся надрывный женский плач. В полном мраке подвала блеснул луч света, он становился все ярче, свежий воздух ворвался в разрушенное помещение. Несколько спасателей очищали его из-под обломков дома. Убежище было почти полностью завалено плитами перекрытия и битым кирпичом. Один из мужчин в оранжевых жилетах с трудом пробрался в темный провал подвала, освещая фонарем руины. Среди обломков он заметил в углу небольшое свободное пространство. «Здесь кто-то есть? – громко крикнул спасатель, покидая подвал. – Нужна тяжелая техника».

Несколько человек в камуфляже с автоматами в руках оцепили разрушенный дом. Один из них, видимо старший, давал указания спасателям: «Поторопитесь! Быстро разбирайте подвал!» Человек двадцать в оранжевых жилетах бросились выполнять задание командира. В это время по улице, осторожно объезжая глубокие воронки, двигался автомобиль с подъемным краном. Руководитель военных с пистолетом в руках бросился к водителю:

– Быстро сюда, надо срочно разобрать этот дом, – он рукой указал на окруженные солдатами руины.

Шофер, степенный мужчина средних лет, категорически замотал головой:

– Нет, командир, не могу. Мне дано указание разбирать многоэтажку в соседнем квартале, там детские голоса еще слышны из-под завалов.

– Я что, непонятно выразился? – военный запрыгнул на подножку кабины и приставил к голове шофера холодное дуло пистолета. – Выполняй, что тебе говорят, иначе долго церемониться с тобой не буду.

Мужчина, побледнев, сразу закивал:

– Зачем так грубо, сказали бы по-хорошему, не дело чуть что угрожать оружием.

– Поговори еще у меня!

Вскоре шофер, вытащив специальные металлические лапы для устойчивости, установил кран и принялся разбирать завал. После того как верхние плиты были убраны, обнажился заваленный кусками бетона и кирпича подвал. Спасатели бросились разбирать руины, но первым на месте оказался командир военных. Опасаясь самого худшего, он с опаской пробрался через развалины и увидел в углу крупного мужчину, на спине у которого лежал приличный кусок бетона.

– Скорее сюда, помогите мне! – позвал спасателей военный. Вместе они подняли мужчину и только потом заметили под ним старика, который смотрел на всех невидящим взглядом, читая про себя молитву.

***

Бен-Аарон, поднявшись по лестнице, первым пропустил в большую светлую комнату своего спутника:

– Проходите, молодой человек, здесь вы будете в полной безопасности, – он закрыл дверь за гостем и осторожно поинтересовался: – А как они смогли вычислить вас?

Менахем растерянно пожал плечами:

– Не знаю.

– Скажите, а сотовый телефон у вас есть?

– Да, про него почти никто не знает.

– Прекрасно. А вы не могли бы дать его мне?

– Но зачем он вам?

– Дайте, я посмотрю. – Старик взял телефон, затем открыл окно и выглянул на улицу. Внизу проезжал грузовик, он не раздумывая бросил телефон в кузов машины.

– Что вы делаете?! Про него же никто не знает. – Овадья вскочил с намерением выбежать на улицу за телефоном, но Бен-Аарон мягким движением руки остановил его.

– Вам не стоит беспокоиться о телефоне, через него ваши враги все время шпионили за вами.

– Но кто эти люди и зачем я им нужен?

– Садитесь, молодой человек, – старик указал на стул за столом. Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с кофейником и двумя чашками. – Давайте выпьем кофе и спокойно поговорим. Помните, я вам рассказывал, что жрецы, не желавшие принять единого бога Амона, собрались однажды среди глухой ночи в храме и пригласили на свою тайную встречу молодого и весьма амбициозного наследника фараона. Молодой человек жаждал власти, но его отец был еще в расцвете сил и не думал оставлять свой трон. Заговорщики нашли общие интересы и решили свергнуть Рамзеса Первого. Они сумели подсунуть фараону в еду ядовитые грибы, и правитель Египта вскоре умер, по традиции его трон занял сын – Рамзес Второй. Новый фараон приказал стереть со всех храмов изображения Амона и своего отца, стараясь придать его вечному забвению. Но на свободе был еще верховный жрец, который хотел обратиться к народу и разоблачить заговорщиков. Предчувствие подсказывало ему, что времени оставалось очень мало. Он успел позвать юного жреца Аарона и вручить ему два свитка: «Вот что, сын, мне надо поднять народ против заговорщиков и вернуть единобожие в Египет, но если у меня не получится, то обещай мне выполнить мою последнюю просьбу. Я хочу, чтобы ты через всю жизнь пронес имя Бога, единого, который создал весь этот мир. Вскоре за одно упоминание только одного Его имени людей будут казнить, и тебе потребуется много мужества, чтобы выполнить мою волю. Кроме того, я оставлю тебе два послания для будущих поколений. В тот момент, когда пройдет время первой эры от создания Мира, на Землю придет посланник с великой вестью о начале нового этапа жизни. Здесь два важных для человечества свитка. Пройдут годы, у тебя появятся сыновья. Вот это письмо с красной повязкой отдашь старшему из них, он как твой наследник захочет власти, и у него будет свой взгляд на мир, а второе передай младшему, тому, кто станет служить на благо народа, а не личным интересам. Эти письма нельзя вскрывать до тех пор, пока не закончится первая эра. Если кто-то ослушается моего завещания, его будет ждать страшная небесная кара. Объясни это своим сыновьям, что они должны пронести эти свитки через два с половиной тысячелетия до того времени, когда их нужно будет вскрыть двум далеким потомкам твоих сыновей». Верховный жрец, отдав письма, проводил сына, а сам вернулся в храм. Через полчаса в помещение ворвались жрецы в сопровождении воинов фараона. Дальнейшую его судьбу ты хорошо знаешь. Аарон не дошел до Ханаана и умер на подходе к Земле обетованной, но перед смертью позвал к себе сначала надменного Елиазария и передал ему завещание, а потом пригласил младшего сына Ифамара и вручил ему другое послание.

– Вы мне рассказывали эту историю, уважаемый Томер. Но я не понимаю, каким образом она касается меня?

– Вы все-таки, Менахем, нетерпеливый человек, – старик отпил глоток кофе. – Дослушайте до конца, иначе понять будет невозможно. Первая эра закончилась совсем недавно, и я вскрыл письмо, которое передал для меня Ифамар. Знаете, что там было написано?

– Нет, – Овадья пожал плечами.

– Все мои предки не знали содержания завещания, по всей видимости, о нем догадывался только Аарон. Великий жрец на прощание объяснил сыну смысл послания. Первосвященник Моисея рассказал пророку о том, что на землю через многие годы придет посланник Бога. Это будет Машиах. Он не явится с неба, а выйдет из обычных людей. Аарон сообщил своим сыновьям, что Машиах появится из рода второго царя израильского, а этим правителем был не кто иной, как Давид. Но род Иуды, к которому относился легендарный царь, был утерян в то время, когда многочисленные захватчики с завидной периодичностью захватывали Святую землю и стали массово истреблять евреев. Иудеи в панике покинули Израиль и разбрелись по всему миру. Десять колен Иакова были потеряны навсегда почти две тысячи лет назад. В завещании было написано об этом, – Бен-Аарон отпил кофе. – А теперь перейдем к вам, молодой человек.

– А что я? Мой отец был ученым, инженером, разработчиком передовых технологий и руководителем, а дед – раввином и, скорее всего, был близок к вам, левитам. Так что я к вашей истории никакого отношения не имею.

– Не спешите делать выводы. Вы знаете, почему убили ваших родителей?

Менахем помрачнел, глаза покраснели, по лицу прошла тень.

– Извините, что приходится причинять вам боль, – старик положил ладонь на руку молодого человека и сжал ее.

– Все эта проклятая капиталистическая система, они убили отца из-за борьбы за деньги, чертова нездоровая конкуренция.

– Нет, вы не правы. Ваш отец не нужен был убийцам.

– Что?! – Менахем от удивления вскинул брови. – Я точно знаю, он перешел дорогу другой могущественной корпорации.

– Нет, это не так. Они приходили за вашей матерью, а отец оказался случайным свидетелем.

– Не может этого быть! – Овадья привстал, лицо густо побагровело. – Что им сделала плохого простая женщина, которая за свою жизнь никого не обидела?

– Я сожалею, Менахем, я пытался ее спасти, но было слишком поздно. Когда я вошел в ваш дом, убийцы, сделав свое страшное дело, уже скрылись, и в этом моя вина.

– Что она им сделала?! – надрывно выкрикнул Овадья.

Старик, опустив голову, замолчал, он дал ему возможность излить душевную боль, которая так сильно терзала молодую душу. Когда Менахем успокоился, Бен-Аарон продолжил:

– Ваша мать была не совсем простой женщиной. Она ведь дочь вашего деда – раввина Иехиэля Кацмана, который родился в Польше и чудом выжил в фашистском концлагере под Майданеком, когда был ребенком. Потом его в возрасте семи лет родители увезли в Израиль. Они поселились в Иерусалиме, где спустя много лет ваш дед познакомился с молодой девушкой тоже из Польши, Саррой Либерман. Ваша бабушка являлась прямым потомком Давида из рода Иуды, который потерялся более двух тысяч лет назад. Моим предкам было передано устное послание, чтобы они отслеживали род Давида, но только по материнской линии, ибо, как вы хорошо знаете, у евреев хранителем генетической чистоты являются только женщины, в отличие от нас, левитов, и коэнов. Так вот, ваша мать продолжила древо второго царя Израиля.

***

Исин пришел в себя и оглядел почти слепым взглядом окружавших его людей.

– Святейшество, вы живы! – Захид Саким облегченно вздохнул. – Вы не представляете, как мы переживали за вас.

Старец нервно заерзал в инвалидной коляске.

– А где Саид?

– Не знаю, возможно, он погиб, но вы не волнуйтесь, я найду вам другого телохранителя.

– Что? Как погиб?! – глаза шейха наполнились пугающим холодом, его лицо исказилось от боли, пальцы впились в ручки кресла. – Не нужно мне никого, кроме Саида! Слышишь! Найди мне срочно Саида! Прошу тебя. Умоляю! – и в этот момент повторился приступ. Тело старца словно ударило током, от чего вздрогнула коляска, потом судорога повторилась. Тело Исина задергалось так сильно, что его коляска порой подпрыгивала в воздухе. Он закатил глаза от боли, лицо искривилось в болезненной гримасе.

– Святейшество, что с вами?! – Саким в панике метался возле шейха. В это время тяжелая рука легла ему на плечо.

– Эй, дружище, отошел бы ты в сторону, и принеси мне быстрее саквояж вон из той машины, – за спиной Захида, едва держась на ногах, стоял окровавленный Саид. Он сел на колени перед старцем. – Потерпи немного, друг, сейчас мы сделаем укол, и тебе станет легче, я найду место, где ты сможешь отдохнуть и прийти в себя.

Старика начало трясти еще сильнее. Телохранитель грубо выругался, прикрикнув на помощника шейха:

– Где тебя только шайтан носит?

– Вот твой чемоданчик! – Саким передал саквояж и отошел в сторону, с ненавистью глядя на Саида.

Первый укол не помог, пришлось увеличить дозу. После второй инъекции судороги начали медленно затихать, отпуская слабое тело старца. Телохранитель приложил ухо к груди Исина и стал внимательно прислушиваться к ударам. Больше всего он сейчас боялся за сердце друга, которое могло не выдержать столь запредельных нагрузок, но дыхание шейха успокоилось. На этот раз сердце выдержало страшный приступ боли.

– Найдите святейшеству приличный дом! – рявкнул Саид. Ноги телохранителя подкосились, голова закружилась, и он медленно стал оседать рядом с коляской друга.

***

В темной бездне было холодно и тоскливо. В глубоких просторах чувствовалась неустроенность. Свет жизни никогда не проникал сюда, и каждый, кто оказывался в этом пространстве, уныло смотрел на сумеречный мир в предчувствии самого худшего, что только могло ожидать. Тело проваливалось глубже в бесконечный мрак, растворяясь в черной мгле, рассыпаясь на мелкие частички, медленно отправляясь в безвестность. Мозг не работал, не выдержав страшных перегрузок и отказываясь выполнять невыносимо тяжелую работу, предпочитая уйти во мрак иного мира, навсегда простившись с подарком небес, которые предоставили душе шанс оставить на земле свой след.

Но в этой кромешной темноте, в полной тиши и молчаливом ожидании смерти вдруг что-то зашевелилось. Маленькая частичка сознания, придавленная тяжелой предсмертной плитой, попробовала очнуться после долгой спячки. Она почувствовала себя крайне неуютно в этом темном царстве, загнанная со всех сторон тяжестью наступающей гибели. Проснувшись, она не захотела сдаваться и начала бороться за жизнь, с большим трудом раздвигая тяжелые валуны, которые несокрушимым гранитом давили со всех сторон. Ей не хватало сил сражаться одной против страшной силы смерти. Частичка сознания, еще живая, стремилась разбудить мозг, вернуть его обратно в светлый мир, чтобы покинуть мрачную бездну. Устав, измученная и обессиленная, она почти готова была сдаться и угаснуть, покорно преклонившись перед смертью, но в это время что-то вспыхнуло в ней: «А как же мой друг? Как он теперь без меня? Кто защитит его?» Тревога за жизнь близкой души оживила частичку, вселила в нее могучие силы. Сознание заволновалось, начало тормошить мозг, раскидывая как пушинки в сторону огромные валуны, под тяжестью которых погибала душа. Частичка стала бороться как лев, не желая больше уступать смерти. Неожиданно проснулся слух, напрягаясь, стал воспринимать голоса, раздававшиеся рядом. Медленно открылись глаза, яркий свет осветил темную бездну мозга, возвращая человеку жизнь.

Саид смотрел пустыми глазами на белую простыню, накинутую поверх его головы, пока еще до конца не понимая, что происходит, но сознание в отчаянии кричало: «Где Исин? Где мой друг?» Рядом проходили врачи, не обращая на крупного мужчину внимания и готовясь вскоре отправить его в морг. Они осматривали других людей, тех, кому еще можно было помочь. Телохранитель постарался подняться. Руки и ноги не слушались его, но неимоверной силой воли он заставил себя пошевелиться. С большим трудом сжав пальцы, он предпринял первую попытку обуздать свое онемевшее тело. Оно отказывалось слушать мозг, все еще предпочитая вечный покой изнурительной гонке за выживание. Но Саид проявил такую силу воли, что тело вздрогнуло и, подчиняясь характеру несгибаемой души, невольно стало послушным. Телохранитель, оторвал голову от подушки:

– Эй, кто-нибудь! Подойдите!

Никто не обратил внимания на человека, которого приговорили к смерти. Врачи занимались своим делом, поглощенные спасением жертв израильского артобстрела. Саид поднялся, сел на кровати и скинул с себя простыню.

– Где святейшество? – его рычащий голос заполнил палату.

Врач, невысокий плотный мужчина в больших очках, стоял у койки другого больного и что-то записывал себе в блокнот. Он невольно содрогнулся от громкого голоса больного, у которого всего час назад сам констатировал клиническую смерть. Врач в испуге уронил ручку и пробормотал едва шевелившимися губами:

– Этого не может быть, ты же умер… – мужчина в белом халате попятился, отказываясь верить своим глазам.

– Где шейх Исин? – прорычал телохранитель, пошатываясь, он встал с постели и направился к доктору. – Где он сейчас находится?

Врач, отступая, уперся в стену, дрожащим голосом прошептал:

– В соседней палате, но тебя туда не пустят, там стоит вооруженная охрана и кроме лечащего доктора больше никого не пускают.

– Спасибо, – Саид повернулся и направился к выходу.

В коридоре было многолюдно. Врачи в белых халатах бегом тащили носилки с ранеными людьми. Пациенты, родственники больных, люди в камуфляже – все куда-то торопились, создавая довольно большую толчею. Телохранитель, прислонившись к стене и отдышавшись, направился к соседней палате, у входа в которую стояли двое военных с автоматами в руках.

– Святейшество здесь? – свирепо спросил Саид.

– Тебе какое дело? Давай, двигай дальше, нечего останавливаться здесь и задавать дурацкие вопросы, – часовой жестко осек телохранителя, грубо оттолкнув в сторону. – Иди по своим делам, пока тебя не задержали.

– Мне нужен шейх Исин, – прорычал Саид.

– Ты что, плохо понял?! – часовой вскинул автомат, пальцы легли на предохранитель. – Иди своей дорогой подобру-поздорову, а то сейчас вызову командира. Он разбираться долго не будет, сразу отправит в контрразведку, там тебе объяснят, если ты такой тупоголовый.

В это время у второго военного зазвонил телефон, и он, повесив автомат за спину, полез в карман за мобильником. Саид покачнулся и стал падать на часового, грубиян непроизвольно попятился. Телохранитель тут же извернулся и коротким ударом в живот вырубил его, второй охранник не успел и глазом моргнуть, как мощный кулак тяжелым молотом опустился на его голову. Он медленно осел у двери, так и не договорив по телефону. Саид быстро ворвался в палату.

У окна сидел старец. Сгорбившись, он опирался о подоконник. Его землистого цвета лицо осунулось. Ссутуленная спина едва заметно подергивалась. Телохранитель незаметно подошел к Исину и осторожно положил руки на хрупкие плечи шейха.

***

– Так что, получается, я прямой потомок царя Давида? Да не смешите меня. Почти все мои родственники из Польши, в большинстве своем занимались торговлей, владели лавками и небольшими магазинчиками. Кто-то был аптекарем. Среди предков встречались ювелиры и лекари и все. Какой царь Давид? – Овадья развел руками.

– Вы действительно прямой потомок великого правителя, – Бен-Аарон жестом указал гостю на источающую приятный аромат чашку. – Попробуйте кофе, я его готовлю по старинному рецепту, такой волшебный напиток сейчас готовить не умеют.

– Но даже если я являюсь потомком царя Давида, это ничего не меняет. Сейчас совсем другое время, и даже будь у меня королевская кровь, я от этого лучше не стану, – Овадья попробовал напиток и восхищенно покачал головой. – А кофе у вас действительно необычный.

– А вы не хотите задать себе вопрос: почему вас пытаются убить? – взгляд старика стал серьезным.

– Конечно хочу! Даже вас спрашивал об этом, а вы мне вместо ответа почти всю историю Израиля рассказали.

– Так вот, в роду левитов была элита потомков Елиазария, состоявшая из первосвященников, амбициозных людей, жаждавших власти не только над евреями, но и над всем миром. Их очень мало, но они были весьма могущественными. Это коэны. Холодные, рассудительные и умные люди, которые первыми познали силу золота и слова Божия. Они были самыми образованными среди евреев, владели письменностью, поэтому и вершили историю, ту, которую мы сейчас воспринимаем. Знали много языков, им не чужды были астрономия, математика, механика, они весьма преуспели в вопросах финансов и банковских дел, но лучше всего коэны разбирались в слабостях человека, в совершенстве владея наукой манипулирования страхом. Когда иноземные захватчики покорили Землю обетованную, коэны, как и большинство евреев, растворились по всему миру, сумев быстро адаптироваться в чужих краях, умело используя свои способности и знания. В наше время коэны стали самой могущественной теневой силой в мире, и то, что Израиль не стерли с лица земли арабские страны, заслуга этих людей. Однако они не могут остановиться в желании подчинить себе весь мир. И у них для этого есть план. Коэны почти дошли до своей цели и готовы начать его реализовывать, но им мешаете вы.

– Опять я! Да сколько же можно пугать меня! Я самый простой человек, и от меня ничего не зависит.

– Молодой человек, не горячитесь, – Бен-Аарон взял паузу, стараясь подобрать нужные слова. – Вы спрашивали о Ковчеге Завета, так вот Моисею его никто не передавал на горе Синай, он хранился в одном из храмов Древнего Египта. История его весьма интересна. Вы помните из Торы, что у Иакова, прародителя всех евреев, было двенадцать сыновей? Самым любимым был младший по имени Иосиф. Старшие братья не возлюбили его и решили избавиться от мальчика, продав египетским купцам, которые проезжали рядом с домом Иакова. Ребенок попал в дом богатого человека, став рабом, помогал по хозяйству. Шли годы, и мальчик вырос, став красивым юношей. Хозяйка дома, когда муж был в отъезде, решила совратить его. Но Иосиф отверг нечестивую женщину, за что коварная развратница донесла на юношу стражам, обвинив его в краже, и Иосифа посадили в тюрьму. С ним вместе в камере сидели повар и винодел, обоих арестовали за то, что они хотели отравить фараона. Юноша посмотрел в глаза винодела и сказал, что утром его оправдают и отпустят с миром, а повару предрек смертную казнь за намерение убить правителя. Наутро пришли стражники, повар признался в грехе, а винодела отпустили. Умение предсказывать будущее сделало Иосифа известным. Один из охранников рассказал о нем фараону, и правитель пригласил к себе юношу и стал просить истолковывать сны. Иосиф объяснял правителю, что значит то или иное видение. Однажды фараон рассказал свой сон: ночью ему приснились семь тучных коров и семь тощих, причем худые стали пожирать толстых. Юноша истолковал видение: «Ждут Египет семь лет урожайных, и будет у тебя, правитель, полные закрома зерна, а потом наступят семь лет засухи, и тогда придет голод на берега Нила». Фараон поверил в предсказание и откладывал каждый год половину урожая на будущее. Все случилось, как и говорил юноша. После этого правитель приблизил к себе Иосифа, постепенно передав ему бразды правления. Он не переживал за будущее Египта, зная, что судьба страны в надежных руках.

Однажды Иосиф увидел на дороге свою семью, которая покинула родные края из-за голода. Он радостно встретил своих братьев, забыв про их жестокость и коварство, тепло обнял отца и мать и дал своей большой семье самые хорошие земли, чтобы родители и братья могли безбедно жить в Египте. Но Иосиф не забыл и про своего Бога, убеждая верховного жреца, с которым близко сошелся, принять единобожие. Однако в Египте таились секреты, которые были недоступны большинству. Верховный жрец поведал Иосифу о том, что втайне высшая власть почитает единого Бога, которым является Амон. Но отказаться от древних традиций невозможно, так как в Египте построено множество храмов, посвященных более чем пяти тысячам языческих идолов, в которых служат десятки тысяч жрецов. Они бережно охраняют свои культы, и любой, кто попробует развенчать их статус, будет свергнут, так как народ не принимал нововведения и находился полностью под властью многочисленных священнослужителей. Фараоны в тайне поклонялись Амону, но не рисковали покушаться на власть жрецов, прекрасно зная их силу. За трапезой верховный жрец, проникшись большой теплотой к Иосифу, раскрыл ему еще одну, куда более важную тайну, о которой не знал практически никто. Он отвел Иосифа в потайное место, недоступное никому из смертных и фараонов. В скрытый от посторонних глаз, засыпанный в песках храм, где хранилось самое главное богатство, то, что помогло Египту возвести великие строения, пирамиды и храмы, создать самую могучую армию и подняться над всем миром. Проведя через множество темных каменных лабиринтов, верховный жрец сопроводил друга в комнату, где всегда сиял свет и излучалось тепло. В блеске лучей Иосиф увидел настоящее чудо – Ковчег Завета. «Пока Достояние Мира с нами, Египту ничего не угрожает. Но эту тайну нельзя раскрывать никому», – верховный жрец попросил Иосифа поклясться, что тот сохранит секрет навсегда. Прошли годы, и потомок того самого духовного соратника Иосифа, верховный жрец при фараоне Рамзесе Первом, свергнутом новым правителем, перед смертью посвятил своего сына Аарона в главную тайну Египта. А Аарон поделился секретом с Моше, когда они вместе планировали заговор против Рамзеса Второго.

– Но как Аарон познакомился с Моисеем? – Овадью увлекла эта мистическая история, и он, не отрывая глаз от старика, с нескрываемым интересом слушал рассказ.

– Они оба с детства жили при дворе Рамзеса Первого. Аарон был чистокровным египтянином, а Моше являлся не приемным сыном фараона, как рассказывает Тора, а родным, рожденным от наложницы – красавицы еврейки. Когда Моше решил поднять бунт против Рамзеса Второго, Аарон указал своему другу место, где хранился Ковчег Завета. С утратой этой важнейшей ценности Египет стал медленно угасать, постепенно теряя свои позиции в мире, и вскоре, лишенный своей главной силы, пал под натиском врагов. А Ковчег Завета дал еврейскому народу возможность выжить в самых суровых испытаниях. Но и иудеи не смогли его сохранить.

– Интересно! – Менахем сделал несколько глотков кофе. – Скажите, а какое завещание все-таки передал верховный жрец Аарону? И почему было два послания? Здесь нет никакой логики.

– Я тоже долго думал об этом, но потом понял. В жизни у каждого человека есть два пути. Один – служение народу, путь постижения духовных ценностей, добродетельного отношения к людям и заботы о них, раскрытия своих неограниченных возможностей, чтобы в душе каждого человека жил Бог. И другой путь – это подчинение себе мира, строгое ограничение возможностей человека, управление людьми с помощью страха, неминуемая кара за любые нарушения установленных законов, чтобы вознести себя на уровень бога. Коэны тоже ищут своего Машиаха из рода Давида. Вы, Менахем, не один на этом свете посланник Бога. Поэтому они убрали всех ваших близких, чтобы невозможно было доказать ваше царское происхождение, а вас хотели убить, чтобы открыть путь своему ставленнику, который обязательно заявит в ближайшем будущем о своем божественном предназначении. Поэтому два пути вскоре пересекутся, кто окажется сильнее, тот и победит. В этой борьбе решающее значение будет иметь Ковчег Завета.