Грехоборец

Покончив с бесами, стрелок неторопливо приблизился к ним. Баррет вцепился в край платформы, судорожно поглядывая то вверх, то вниз. Выбор был непростым. Предыдущий уровень они миновали довольно давно, а до следующего предстояло выиграть немного времени. Стрелок отер желчь с клинка гладия о край собственного плаща и убрал меч в ножны.

– Негоже трястись от ужаса, человече. Мой гнев не лежит супротив рабов божьих.

Штейн осторожно поднялся на ноги и помог встать Баррету.

– Нил, это ты? – спросил детектив.

Стрелок промолчал. Ответа и не требовалось.

– Зачем ты убиваешь, Гордон?

– Мой хадж в сердце тьмы еще не окончен.

– Война давно позади.

– Нет. Мы так и не заслужили искупления. Разве похож тот ад, в который обратились наши жизни, на райские кущи?

– Возможно, чтобы заслужить искупление, следовало бы для начала покаяться.

– Мне каяться не в чем. Всю жизнь делал что должно.

Штейн вздохнул:

– В этом-то и проблема. Мы все делали, что нам приказывали, не задумываясь и не рассуждая. Просто веря.

Стрелок отмахнулся:

– Вы – черви в сырой земле. Прочь с пути истинного праведника, пока я вас не растоптал.

Штейна с Барретом не стоило просить дважды. Они соскочили на ближайшей остановке, но детектив еще долго смотрел вслед поднимающейся на верхние уровни Адского Котла платформе лифта. Одинокая фигура последнего солдата святого воинства все так же пристально и неотрывно вглядывалась в бездну.

7

Пока грехоборцы преследовали Гордона, Штейн почувствовал возвращение Сефирота. Крест призыва нагрелся, и ангел-хранитель возник на его плече.

– Задание выполнено, феофил.

– И?

– Наш юный друг отправил весточку отцу – преподобному Конраду Баррету, архиепископу Синода. Тот, ознакомившись с письмом, отослал два сообщения. Я умудрился проследить за обоими, потому то это и заняло так много времени. Одно предназначалось неизвестному миссионеру в Адском Котле, завербовавшему манкурта Гордона. Второе капитану Ломбарде.

Штейн спросил Баррета:

– О чем настучал папаше, парень?

В глазах офицера поселилась грусть:

– Поведал о том, как идет расследование, и о том, что мы напали на след убийцы. Я просил его помолиться за наши грешные души.

– Молитвами дело не обошлось, а? – подтрунил Штейн. – Теперь мы с тобой как мухи в банке с пауками.

– Что он наделал?

– Еще не понял? Твой достопочтимый отец, преподобный Конрад Баррет чужими устами промыл мозги беглому манкурту, чтобы тот устроил бойню в Адском Котле. Синоду никогда не давало покоя вынужденное соседство с бесами.

– Но зачем Синоду беспорядки в Котле?

– Уточни у него на досуге. Сейчас нам следует остановить убийцу.

Когда грехоборцы достигли «Посмертия», Штейн понял, что не ошибся. Последней целью Гордона был Мурмур. Потрошитель больше не таился. На входе валялись изрешеченные в сито трупы чертей-охранников. С окрестностей стали собираться зеваки, но внутрь зайти никто не решался.

Грехоборцы переглянулись и достали пистолеты, заряженные освященными патронами, доставленными с Паргелиона. Бесы, черти, демоны, манкурты и прочая нечисть были невероятно живучи. Их уничтожение обычными средствами представлялось весьма сложной задачей. Освященные патроны воздействовали на их ДНК, разрушая аномалийные цепочки, отличные от адамовой генетической линии. Изменение химической структуры нитей запускало процесс каскадного клеточного апоптоза, приводящего к быстрой гибели постчеловеческого существа.

Штейн вошел в клуб первым. Баррет прикрывал.

Внутри они застали жуткие последствия бойни. Выжившие либо разбежались, либо прятались по углам. Десятки трупов были разбросаны по залам «Посмертия». Повсюду кровь и желчь. Безжизненные тела людей и бесов лежали бок о бок, в смерти обретя невиданное доселе единство и позабыв о разногласиях. Лужицы разлитой выпивки и просыпанные дорожки ангельской пыли светились в ультрафиолете и неоне подобно люминофорам.

Синод снарядил Гордона впечатляющим арсеналом. Ангельские лучеметы, освященные патроны, елейные бомбы – без них его бы задавили числом, но он не считался со средствами. Убийца рвался к цели, сметая все на своем пути.

Гордона и Мурмура грехоборцы обнаружили на главной сцене клуба.

Демон и манкурт боролись из последних сил под грохочущий аккомпанемент поврежденного музыкального аппарата. Светомузыка то вспыхивала, то гасла, сбивая с толку. Огнестрельное оружие давно было разряжено. В ход пошли орудия ближнего боя. Гордон был резок и проворен. Он разил без пощады, но короткая длина клинка гладия играла против него. Мурмур умело держал манкурта на расстоянии при помощи плети грешника. Электрический хлыст танцевал по воле его руки обжигающим облаком, не давая убийце приблизиться.

Гордон сделал выпад и намотал шипящую плеть на лезвие гладия. Сделав полуоборот, он вырвал хлыст из рук Мурмура. Отбросив плавящийся клинок в сторону, убийца набросился на демона, словно дикий зверь. Он повалил Герцога на пол и принялся молотить по лицу кулаками, превращая идеальные точеные черты в кровавый фарш.

Штейн навел Святого Гавриила на фигуру манкурта и выстрелил. Пуля попала в плечо. Гордон оглянулся, оценив ситуацию. Поняв, что времени не осталось, он сорвал маску и вцепился зубами в глотку демона. Из перегрызенных жил фонтаном брызнула желчь. Штейн чертыхнулся. Световая какофония не давала нормально прицелиться.

Сефирот завис у него над плечом:

– Стреляй, феофил, я подправлю траекторию освещенных снарядов.

– Хороший мальчик!

Детектив спустил курок и палил без остановки, пока Гордон не осел на тело своей жертвы. Все было кончено.

Штейн подошел к сплетенным манкурту и демону, не опуская пистолета. Он перевернул Гордона на спину, с трудом оторвав от Мурмура. На лице солдата застыло безумное звериное выражение. Демон, лежавший рядом, булькал и хрипел, захлебываясь желчью. В его глазах затаился страх жертвенного агнца. Сложно сказать определенно, кто из этой пары больше напоминал исчадие ада.

– Мне же обещали… – просипел Мурмур.

Штейн присел на корточки и нагнулся поближе:

– Что обещали?

– Власть…

– Кто обещал?

Демон тяжело поднял руку, указав пальцем наверх. Штейн ухмыльнулся, представляя, как в голове Баррета переворачивается привычное мироустройство. Клирики Вышеграда, договаривающиеся с демоном, – вот ведь умора. Устроить беспорядки – это одно, но, похоже, Синоду был нужен карманный князек в гетто, и, узнав о вакансии благодаря проведенному на крови Баррета ритуалу, Мурмур предложил свою кандидатуру.

Вслух Штейн произнес:

– Манкурты – оружие ненадежное, а любой фанатик не остановится, стоит только выдернуть чеку. Миссионер, пытавшийся отговорить манкурта идти по твою душу, познал это на собственной шкуре. Хотя получилось как нельзя лучше для тебя, Герцог, ведь так? Станешь героем-мучеником, очистившим склоны Адского Котла от безумного потрошителя чертей. Наврешь, что сам сразил его. Мне ли тебя учить?

– По-мо-ги мне…

– Что скажешь, Баррет? Готов помочь этому отродью Антихриста, приставленному твоим отцом надзирать над бездной?

Офицер молча склонился к демону и зажал рваную рану на шее двумя руками.

– Воистину город меняется, – констатировал Штейн. – Синод решил постепенно ассимилировать Адский Котел. Избрал жестокий и лицемерный путь, кровь и ложь, но все же это лучше слепой бессмысленной ненависти. Куда все это приведет?

– Бог весть, – отозвался Баррет.

– Нет, сие есть дело рук человеческих. Поживем – увидим, – Штейн обратился к ангелу. – Сеф, приведи оперативную группу и медиков, да поскорее, иначе мы рискуем не успеть поднести корону новоявленному королю помойной ямы.

Ангел-хранитель прислушался.

– Они уже на подходе, феофил.

– Ну конечно! Второе письмо предназначалось Ломбарде. Требовалось защитить своего новоявленного князька от бешеного пса, сорвавшегося с поводка.

Штейн перезарядил Гавриила и направил его на Нила Гордона. Тот смотрел в лицо грехоборца.

Жалкий пережиток былых времен. Знамя святого воинства в его лице обратилось пугалом. Лесной пожар проредил дремучую чащу, и прикормленный волк поставлен во главу дикой стаи.

Штейн покачал головой. Бедный Гордон – чертов дурак! Распад личности ли сделал его безмозглым орудием, либо он был таковым всегда? Не были ли все они такими когда-то? Иерополь менялся. Не осталось в нем больше места святым и фанатикам.

Штейн встретил тяжелый взгляд манкурта и выстрелил ему в голову во исполнение общения, данного Саре. Он не оставит бывшего сослуживца бесконечно тлеть на костре Инквизитория.

– Прощай, боевой товарищ. Твой хадж завершен. Наш жестокий и бессердечный Спаситель оценил бы.

Стало тихо.

– И что теперь? – пробормотал Баррет, изгвазданный в желчи, медленно отходя от аффекта первого в жизни боевого задания.

– Дело закрыто.

8

Дождавшись подкрепления из Бюро в лице отряда грехоборцев и группы анатомов, прилетевших на стареньком десантном транспортнике времен Священной Войны, переделанном под полицейские нужды, Штейн с Барретом протолкались через толпу зевак и отправились обратно в Иерополь для доклада капитану Ломбарде.

Тот, как всегда, пребывал на привычном посту в своем кабинете. Казалось, он сросся с ним. Стал неотъемлемой его частью.

Увидев напарников на пороге, Ломбарда оторвался от печатной машинки и достал из пачки очередную сигарету:

– Докладывайте, грехоборцы! – произнес он.

Штейн с легким сердцем предоставил бы подобную честь Баррету, но тот молча осел в кресло, тупо уставившись на стол капитана. Пришлось взять дело в свои руки. Нарезая круги по кабинету с медленно тлеющим окурком в зубах и ангелом-хранителем на плече, детектив вкратце пересказал ход следственных мероприятий.

– Хорошая работа! – констатировал Ломбарда. – Мы мечтали очистить гетто и начать наводить там порядок. Синод наконец-то прислушался к нашим словам и докладам. Адский Котел станет полноценным районом Иерополя. Пока неофициально, конечно.

– Интересный Синод избрал путь, – невзначай бросил Штейн.

Ломбарда внимательно посмотрел на него:

– Думаю, не стоит уточнять, что про участие клириков Вышеграда в данном инциденте мы не будем распространяться за пределами этой комнаты?

– Естественно. Иначе вся кровь и желчь пролились напрасно. Виновен безумный манкурт-пустышка. Точка!

– Все так.

– Надеюсь, когда я обращусь пустышкой, кто-то из вас окажется рядом.

– Не сгущай краски. Мы делаем благое дело!

– Но какова цена… – прошептал Баррет, глядя на руки, измазанные по локоть в желчи.

– Не больше необходимой! – отрезал капитан, а потом, смягчившись, добавил: – И еще одно. Поздравляю с повышением, детектив Баррет!

– Спасибо, – с трудом выдавил из себя молодой грехоборец.

Ломбарда чертыхнулся:

– Штейн, я думал, что юноша заразит тебя своим энтузиазмом, а ты столкнул его в оголтелый пессимизм.

Манкурт пожал плечами. Сефирот же неожиданно рассмеялся заливисто и непринужденно, по-детски:

– Смотрю я на вас и понимаю: смешные вы – люди! Дай вам Бога, и вы изобретете свою бюрократическую религию, понаставите храмов и выстроитесь в очередь на поклон космосу с проблемами насущными, сугубо мелочными, которые бесконечность даже близко не способна уразуметь и воспринять. Муравьишки, возлагающие дары льву – царю зверей. До чего же забавные! Дай вам Спасителя, и вы понаделаете идолов, чтобы продавать втридорога, наживаясь на вере простаков, отдающих последний грошик за гипотетическое очищение от налета вашей генетической звериной природы. Средневековые аристократы, умащенные, дабы перебить вонь нечестивых тел и дел своих. До чего же ушленькие! Дай вам заповеди, и вы установите законы, запреты и наказания, преумножая власть властолюбцев. Из духовного и вечного вы строите практичное и сиюминутное. Вы таращитесь в космос, но видите лишь пустоту. Таков ваш рок! Чада, ограниченные своим малым ростом. Младенцы, пытающиеся осознать родителей своих. Сколько уж минуло лет, а вы все так же копошитесь в навозной куче, будто жуки какие. Но истину глаголю вам – день покаяния уж близок!

Ангел-хранитель исчез в вспышке света. Крест призыва привычно нагрелся на груди Штейна.

Детектив хмыкнул:

– Обосрали – обтекай! Это что-то новенькое в его исполнении. Похоже, мой малец развивается. Нужно будет понаблюдать за ним.

Он подмигнул Ломбарде, махнув на прощанье рукой:

– Завтра увидимся!

Время было позднее, а до дома путь предстоял неблизкий. Следовало поторопиться. Его по-прежнему ждали бутылка и родная привычная пустота.

Баррет нагнал Штейна в дверях Бюро Чистоты. Манкурт обернулся. Новоявленный детектив стоял в нерешительности. Штейн в кои-то веки улыбнулся, хлопнул паренька по плечу и протянул руку:

– Добро пожаловать в грехоборцы, детектив.

Баррет неуверенно пожал ее.

– Скажи, Гор, как мне теперь поступить? Тело осквернено, в мыслях раздрай, а в душе сомнения. Что делать?

– Все просто. Работай неустанно, поступай по совести, будь честен с собой и с другими. Вот мои главные заповеди.

– И все?

– И все. Поверь. Это очень много.

Детектив поправил шляпу прощальным жестом, повернулся и, подняв ворот пальто, побрел к ближайшей станции монорельса. Баррет долго смотрел ему вслед, стоя в дверях Бюро, пока фигура грехоборца не затерялась в пелене грязной и непроглядной метели.