Читать книгу: «Психополитика: великая комедия бесполезных идиотов», страница 3

15. Наращивание физической силы

Стремление к наращиванию физической силы привело меня в секцию ушу. Я начал ходить на занятия два раза в неделю, попутно разрабатывая систему регулярных домашних тренировок, включавших суставные разминки, медитацию, цигун, растяжки, изометрические и дыхательные упражнения, отжимания, приседания, пресс, подтягивания, калистенику, кроссфит. Кроме практики, я также принялся осваивать теорию, изучая видеоматериалы, лекции и литературу по боевым искусствам. Все это отлично сочеталось с еженедельными походами в баню, умеренным моржеванием (поймав гайморит, я перестал нырять в ледяную воду и делать двадцатиметровые подводные заплывы) и пробежками в лесу.

16. Шопенгауэр, Кант и детерминизм

Центром моей познавательной деятельности этого периода являлось углубленное изучение Шопенгауэра и Канта. Прочитав шеститомное собрание сочинений Шопенгауэра, я переосмыслил свое отношение к Гегелю, совершенно перестал интересоваться политикой и начал всерьез вдумываться в проблематику дискурса о детерминизме и свободе воли. Также Шопенгауэр убедил меня в том, что Кант занимает первое место в иерархии выдающихся философов всех времен и народов, что подстегнуло меня не только к чтению восьми томов Канта, но и методическому изучению его «Критики чистого разума».

Несмотря на то, что эти двое, Шопенгауэр и Кант, прочно удерживали власть над моим умом в течение данного периода, я смог также познакомится с работами Успенского и Гурджиева и сопоставить всех четверых с представлениями о буддизме, начавшими формироваться в моем сознании под влиянием занятий ушу и разговоров о «ничто». В этом отношении примечательны два моих текста, опубликованных в интернете под заглавием: «Еще немного о любви» и «Разговоры ни о чем».

17. Таблица по распределению времени

В то же время я взялся за последовательное изучение английского, латыни и даже пробовал заниматься китайским. Используя интернет ресурсы, я решил вернуться к школьной программе по математике, истории и русскому языку, восполняя таким образом пробелы, обусловленные глупостью подросткового возраста.

Еще я стал тренировать память и каждый день по полчаса учить стихи. За несколько месяцев это привело к тому, что чтобы повторить все, что я успел выучить, мне требовалось несколько часов. Пиком моего достижения в этом отношении стало заучивание «Параши» Тургенева. Уже тогда я был близок к умственной перегрузке, но не остановился и вслед за ней зазубрил гамлетовский монолог to be or not to be на английском.

Расчертив таблицу по распределению времени, я стремился сознательно контролировать основные направления своей деятельности, учитывая каждую минуту. Я отслеживал, сколько минут я трачу в месяц на сон, на работу, на изучение Шопенгауэра и Канта, на теорию и практику ушу, на английский, на латынь, на русский, на тренировку памяти, на занятия математикой и поэзией. Однако, закрепить такой подход надолго – и уж тем более перевести все свое время из категории «потрачено неизвестно на что» в одну из вышеперечисленных категорий – мне не удалось. Накопив изрядное количество излишков, я решил сгонять на юг и за три недели, проведенные в Ялте, утратил всю свою дисциплину и организованность.

18. Бесцельное волокитство

С февраля по июль я избегал всяческих сношений с девушками, перераспределяя творческую энергию на достижение результатов в области науки и искусства. В июле поездка на юг изменила баланс сил, вернув бесцельному волокитству одну из доминирующих позиций, разделявших власть в моем уме. Я использую термин «бесцельное волокитство» поскольку в то время ни при каких обстоятельствах я не собирался вступать в серьезные отношения. Предыдущие и единственные на тот момент серьезные отношения, имевшие место в период с 2004 по 2007, служили мне мишенью для беспощадной и резкой критики. Упражняясь в стрельбе по этой мишени, страсть к познанию за несколько лет превратилась из хилого, задавленного инстинкта в могущественную волю, объединившую под своим началом все самые лучшие элементы моей личности. Перспектива серьезных отношений неизбежно связывалась с риском увязнуть в повседневной рутине, работе, тех или иных обязанностях, эмоциональном давлении и т.д. Мой труд по самопреодолению требовал максимальной сосредоточенности; следовательно, мысль о каком-нибудь семейном счастье являлась нетерпимой ересью. При этом полностью подавить половой инстинкт мне не удавалось, а сублимация в науку и искусство периодически давала сбои, так что «бесцельное волокитство» время от времени объявляло себя «потребностью в любви», подчиняло себе стратегическое мышление, дневник и прочие механизмы управления, после чего, как правило, возникали бунты страстей, и многополярная структура моих увлечений превращалась в неконтролируемую анархию.

19. Бунт страстей

Вернувшись с юга, я обнаружил, что ни страсть к познанию, ни стремление к наращиванию физической силы уже не были способны удерживать массу разнузданных желаний, заявляющих о своем суверенитете и отказывающихся служить каким-либо высшим идеалам. Первый бунт удалось подавить в три дня. Второй – растянулся на десять дней, в течение которых я по 20-ть часов подряд играл в доту, перестав различать день и ночь и травя себя сигаретами, алкоголем и энергетиками. После третьего бунта я забросил дневник и возобновил его лишь в середине ноября. В дополнение к письменному и видео дневникам я также стал активно использовать аудиодневник, укрепив таким образом свое внутреннее правительство и связывая себя все более возрастающим количеством всевозможных обязательств.

20. Запредельная мудрость

Побочным эффектом ежедневных записей, которые с небольшими перерывами я делал на тот момент уже в течение двух лет, было заметное улучшение грамматики. Когда я начинал писать дневник в 2008, я был совершенно безграмотным, делая ошибки чуть-ли ни в каждом предложении. К декабрю 2011, под влиянием чтения классиков, ситуация улучшилась, но незначительно. В последующие два года ежедневная практика письма привела к тому, что я стал замечать в своих дневниках претензию на эстетическое достоинство, сопоставимое с эстетическим достоинством текстов, над которыми я трудился сознательно: стихи, рассказы, философские размышления и т.д. К слову, в конце 2012 года, в так называемый период бушевания страстей, я пробовал вести свой дневник в интернете, сразу же публикуя все, о чем тогда писал. Однако, заметив, что я начинаю подстраиваться под воображаемую аудиторию и формулировать мысли неестественным, вычурным языком, я решил прервать данный эксперимент. В конце 2013 меня стали посещать мысли о том, что можно было бы рассматривать свой дневник как цельное литературное произведение, работе над которым я мог бы посвятить всю свою жизнь, неуклонно совершенствуя ее описание и стремясь к достижению максимальной честности с самим собой. До чего можно дописаться, если я смогу вести подобный образ жизни не два, а, скажем, двадцать лет? Я не был связан ни семейными узами, ни социальными обязательствами; общество поставило на мне крест, выписав диагноз «шизофрения». Для поддержки своего существования мне требовалось в день сто грамм гречки, сто грамм пшенки, сто грамм риса, пара яблок, пара морковок, тарелка супа, буханка хлеба. Все это я мог себе обеспечить, работая два дня в месяц. Необходимо было решить проблему со страстью к компьютерным играм, обуздать половой инстинкт и направить все силы на достижение запредельной мудрости.

21. Дурдом

С августа по ноябрь мне удалось стабилизировать ситуацию с помощью чтения Гоббса, Ницше и Маркса. Двухтомник Гоббса по сути помог мне преодолеть внутреннюю анархию, Ницше – усилил интерес к изучению психологии, а Маркс – способствовал углублению понимания противоречий между теорией и практикой.

Прошло пять лет с тех пор, как я попал в дурдом и провел там две недели под наблюдением, задавленный химическими препаратами. Я по-прежнему стоял на учете и вынужден был регулярно, каждые три месяца, посещать данное заведение, отчитываясь о своем поведении и отвечая на вопросы о состоянии здоровья. С самого начала я не признавал себя сумасшедшим, но вынужден был согласиться, под влиянием химических препаратов и соответствующей обстановки, с адекватностью предпринятых по отношению ко мне мер. На эту тему я написал осенью 2011 года пару сказок. Кроме сказок, я также написал письмо в независимую психиатрическую ассоциацию, где подробно, художественным языком, развил свое виденье случившегося, но ответа не последовало. Когда меня выписывали из дурдома, врач настаивал на том, что мне необходимо постоянно пить таблетки, чтобы избежать возможности рецидива. Я решительно протестовал, утверждая, что смогу разобраться со своими проблемами без постороннего вмешательства. Пришли к компромиссу. Я должен был регулярно ходить в больницу и рассказывать о том, что происходит в моей жизни. Мне это, естественно, не нравилось, и с каждым годом я все сильнее старался доказать, в первую очередь самому себе, что я «нормальный». Под влиянием ежедневной практики письма и тренировки речи, я набрался решимости и в декабре 2013 потребовал, чтобы мое дело было пересмотрено. Меня направили на прохождение психических тестов, а также собрали комиссию, которая, выслушав меня, отвергла мою точку зрения, но при этом пошла на уступки, сократив необходимость моих визитов до двух в год. Психические тесты выявили «нарушенное мышление». Это способствовало тому, что я принялся тщательнее изучать психологию, не оставляя надежды наладить в будущем конструктивный диалог, но и не питая каких-либо иллюзий на этот счет. В первые два месяца 2014 я повторно просмотрел курс лекций по психологии В.В. Петухова, обдумывая основные темы в своих дневниках.

22. Террасомния

Период стабильности, продлившийся с ноября 2013 по февраль 2014, был также отмечен чтением Петрарки, Монтеня, Вольтера, Бэкона, Рабле, Камю и Ошо. Однако я не мог полностью сосредоточиться на познании и боевых искусствах. В декабре я познакомился с девушкой, общение с которой требовало всего моего внимания, проявляя отчетливые империалистические тенденции. Вообразив себя по уши влюбленным, я задействовал весь свой литературный потенциал, чтобы добиться от нее взаимности. Несмотря на то, что мы встречались почти каждый день и проводили вместе по несколько часов, дальше разговоров дело не шло. Я задумал написать ей ряд писем, дополняя наши встречи и разговоры игрой воображения. Эти письма я писал в отдельной тетрадке с намерением отдать ей эту тетрадку, когда наступит подходящий момент. Такой момент наступил 14-го февраля в день влюбленных. Тетрадка к этому времени разрослась до внушительных размеров и включала 32 письма. Позднее я опубликовал их в интернете под заглавием «Террасомния». Взаимности я не добился, потребность в любви была вновь объявлена «бесцельным волокитством», вслед за чем последовал очередной бунт страстей.

23. Вопросы современности

На случившийся в Киеве госпереворот и последовавшие изменения во внешней (и внутренней) политике России я не обратил почти никакого внимания. Шел седьмой год с тех пор, как я перестал смотреть тв. Шопенгауэр и Ницше привили мне отвращение ко всем вопросам современности и разговорам о сегодняшнем дне. Я с нескрываемым презрением наблюдал за тем, как фулфоны овладевали умами человечества, а погоня за роскошью и социальным одобрением принимала все более омерзительные формы. Мое внимание было приковано к выдающимся достижениям прошлого. Если не считать интерес к прорывам в науке, можно было бы сказать, что умом я жил преимущественно в 19 веке.

Когда пошли разговоры о присоединении Крыма и событиях на Донбассе, я был занят своими личными проблемами. В сущности, так получилось, что меня собственно об этом никто не спрашивал; никто не интересовался моим мнением, и у меня не было потребности самостоятельно разобраться в том, что случилось. При этом я был серьезно обеспокоен тем фактом, что несмотря на постоянные письменные обещания самому себе перестать пить, курить и играть в компьютерные игры, я по-прежнему не мог полностью отделаться от этих детских привычек и увлечений. Многомесячные периоды воздержания, в течение которых процветал мой творческий гений и неимоверно возрастала физическая сила, сменялись неделями срывов, спадов, разгулов страстей. Какое мне дело было до того, что происходит за тысячу километров черт знает с кем, если я сам то и дело оказывался не в ладах с собой и не мог прийти к внутреннему единству.

Как гласит китайская мудрость: «Прежде чем наводить порядок в мире, сначала следует навести порядок в стране; чтобы навести порядок в стране, нужно навести порядок в семье; чтобы навести порядок в семье, нужно разобраться с собственным телом; чтобы разобраться с телом, надо прояснить сознание; чтобы прояснить сознание, необходимо понять, что за чем следует». В моем мире воля к знанию боролась за власть с десятью тысячами разнузданных желаний, не желающих подчиняться каким-либо принципам и признавать над собой то или иное руководство. Вслед за Шопенгауэром, я благодарил судьбу за то, что мне не нужно управлять Римской Империей. Я вполне разделял мнение Кодо Саваки, что тому, кому хочется стать министром, не хватает глубины взгляда на жизнь. Существование двух сотен правительств, сражающихся за власть, всеобщее признание и престиж с помощью культурных, экономических и военных рычагов давления, интересовало меня не больше, чем конкуренция на рынке труда могла бы интересовать первоклассника.

24. Человек знания

К тому времени прошел уже целый год с тех пор, как я получил диплом бакалавра юриспруденции. Оценив свои возможности по окончании института и решив, что расходы на дальнейшее обучение в аспирантуре потребуют значительных перемен в образе жизни, я счел благоразумным сосредоточиться на самостоятельном овладении знаниями в интересующих меня областях. Наблюдая беспрецедентный прогресс в овладении русским языком, я намеревался следовать своей стратегии полного погружения в занятия литературой. В связи с тем, что для реализации поставленных задач мне требовалось как можно больше читать и писать, сохраняя баланс между двумя этими видами деятельности, меня совершенно не интересовали ни деньги, ни социальная активность. Книги я брал в библиотеке; затраты на письменные принадлежности, равно как и на предметы первой необходимости, включая питание, не представляли из себя проблему. Я соревновался с величайшими умами выдающихся эпох и цивилизаций за право занимать центральное место в мировой истории с таким же увлечением, с каким прежде целыми днями рубился в варкрафт в баттлнете – какое мне было дело до того, как одеваться, что есть и читает ли меня какой-нибудь балбес с соседней улицы или умник того или иного мегаполиса. Я был совершенно убежден, что если в моих текстах проявится надлежащее достоинство, они сами пробьют себе дорогу и привлекут любознательных читателей подобно тому, как тексты Кастанеды, Аристотеля, Щедрина, Шекспира, Белинского, Гегеля, Гете, Шопенгауэра, Канта, Вольтера, Ницше и т.д. привлекли меня самого. Если же мне не удастся выйти за рамки заурядного кропателя бумаги, то моя жизнь, тем не менее, будет наполнена смыслом недостижимого, но при этом благородного стремления понять все, что со мной происходит, создав цельное литературное произведение, демонстрирующее как праздношатающийся шалопай, под воздействием чтения классиков, превращается в человека знания. Писать по часу в день о своей жизни, неуклонно совершенствуя понимание и стиль – что может быть легче?

25. Боевые искусства

Чтобы восстановиться после февральского кризиса мне понадобилось около двух месяцев. Половину этого времени я играл в доту и проводил в компании, так сказать, старых друзей и подруг. Другую половину – занимался ушу и настраивал себя на новый рывок в области познания. В конце апреля я набрал достаточное количество сил, установил запрет на видео игры и завел новый дневник, положив начало периоду, продлившемуся до сентября.

Помимо ушу, я стал заниматься мма и уделять больше внимания вопросам, касающимся развития силы, прорабатывая их в своих дневниках. Идентичность мастера боевых искусств стала теснить идентичность философствующего писателя. Кроме того, я взялся за работу над переводами выступлений TED на регулярной основе, что значительно улучшило мой английский. Я не понимал беглую речь, не мог говорить, но научился легко разбираться в текстах.

26. Романтические иллюзии

Занятия боевыми искусствами и стремление к наращиванию физической силы получили значительный перевес над интеллектуальной деятельностью в начале этого периода, однако завершился он тем, что я ушел в «литературный запой», прочитав залпом трехтомник Добролюбова (2100 страниц) за две недели, полностью отключившись от интернета и вырубив телефон. Между этими двумя крайностями было несколько месяцев, в течение которых я пробовал строить отношения с выпускницей школы, познакомившись с ней в автобусе в день, когда ей исполнилось 18-ть лет. Позднее, пытаясь спасти эти отношения, я, спьяну, предложил ей выйти за меня замуж, на что она сперва дала согласие, а потом отшутилась, сославшись на то, что я был под воздействием алкоголя и говорил вздор. Безусловно, у нее были все основания считать это вздором, поскольку на протяжении всего нашего знакомства я постоянно подчеркивал, чтобы она не строила себе иллюзий, касающихся будущего этих отношений. Она собиралась поступать в институт на юриста и стать мамой в 23 года. Имея диплом бакалавра юриспруденции, я убеждал ее в том, что институт – пустая трата времени, восхваляя самообразование и невероятные возможности, доступные в условиях разумного использования современных технологий. Мы читали Вольтера и Кастанеду, учили латынь, ходили гулять и проводили немного времени дома. Я стремился втянуть ее в круг своих интересов, но допустил массу ошибок, продиктованных в первую очередь собственным раздутым самомнением и неуместной критикой ее образа мыслей и поведения. Больше всего меня угнетала ее зависимость от фулфона, ревность к которому в конечном счете и похоронила эти отношения. Вслед за этим последовал крах господства «потребности в любви» и чистка в среде всех «неблагонадежных элементов» страсти к познанию, поддерживавших это господство в течение предыдущих двух с половиной лет. Результатом такой чистки была внутренняя забастовка, вынудившая меня отказаться от ведения письменного дневника на полгода. Вообще, я планировал год ничего не писать, но в связи с «отупением», «отчаянием», «остановкой всех линий интеллектуального развития» и «бурей страстей» – счел необходимым взяться за ум раньше.

27. Увлекательные монологи

С октября 2014 по апрель 2015, пока я не вел письменный дневник, значительное влияние на мое сознание стали оказывать дневники аудио и видео формата. Чтобы улучшить речь, я принялся декламировать стихи, а также записал целую аудиокнигу. Для работы над книгой я делал массу артикуляционных упражнений и более основательно вдумывался в начитываемый текст. В качестве текста я взял «Путешествие в Икстлан» Кастанеды, записывая в день по одной главе, которую иногда мне приходилось перечитывать вслух до трех раз. Последовавшая за этим трансформация голоса поразила меня достигнутой в результате силой звучания и уверенностью. Однако была в этом и какая-то искусственная наигранность, над которой я часто посмеивался. С таким звучанием и уверенностью любая чушь, высказываемая под впечатлением от того или иного события, приобретала колорит незыблемой истины. Это существенно отразилось на моем общении с другими людьми, сводя все сколько-нибудь продолжительные разговоры к непрерывным, увлекательным монологам. Я легко мог говорить два часа без остановки, последовательно расширяя контекст, объединенный определенной темой, и удерживая связь между отдельными элементами и целым в рамках единого, взаимосвязанного нарратива. Желающих меня послушать, как правило, было немного, в связи с чем я преимущественно общался с диктофоном да видеокамерой. Периодически возникали мысли о создании блога и работе с аудиторией, но стремление к уединению и выслеживание великих умов прошлого, требовавшее полной сосредоточенности и самоотдачи, продолжали удерживать меня в плену собственных фантазий.