Читать книгу: «Психополитика: великая комедия бесполезных идиотов», страница 2

3. Видеоигры

С раннего детства я испытывал непреодолимую страсть к видеоиграм. Начиная с 1993 года, когда в одном из продуктовых магазинов я впервые поиграл в тетрис на игровом автомате, превосходящим в несколько раз по своим размерам меня самого, желание играть в видеоигры прочно установило свою власть в моем уме. В то же самое время, желание учиться занимавшее прежде доминирующую позицию в иерархии моих желаний, стало стремительно терять силу в первую очередь в связи с тем, что иллюзии, которые я питал в отношении школы, были разрушены сразу же после того, как я пошел в первый класс. Кроме того, мои родители развелись, и я узнал, что человек, воспитывавший меня с рождения и считавшийся моим отцом, женился на моей матери, когда та уже была беременна, и не имел никакого отношения к моему зачатию. Это обстоятельство привело к тому, что в восемь лет я начал курить и интенсивно ругаться матом. Прежде мне нравилось читать сказки, учить наизусть стихи и зубрить таблицу умножения по дороге домой из садика. На смену этому пришли диснеевские мультики и денди. Моим гидом в мир музыки стали группы «красная плесень» и «сектор газа». Вскоре я научился дышать клеем и бензином, воровать деньги у маминых ухажеров, чтобы купить портвейн, или самогонку, или сигареты, или проиграть их в карты.

Трудно сказать в какой степени происходившее со мной было обусловлено социальным окружением трансформировавшейся системы международных отношений из двухполярной в однополярную и в какой – все это определялось внутренней активностью и личностными характеристиками. Тогда я еще не вел дневников и не пытался всерьез разобраться в том, что я делал и почему.

Как я упоминал выше, в 2007 я увлекся литературой, и это увлечение, укрепившись с помощью дневника, стало продвигать в моем уме психополитику тотальной гегемонии, безжалостно вытесняя прочие увлечения. Все свои навыки стратегического мышления, наработанные при игре в старкрафт, варкрафт, героев и доту, я направил на тотальное истребление страсти к компьютерным играм, прежде владевшей – большую часть времени безраздельно – моим сознанием в течение 15-ти лет. К слову, чтобы понимать, о чем тут собственно идет речь, в один только варкрафт (военное ремесло) с 2004 по 2006 я отыграл в баттлнете около трех тысяч игр, на каждую из которых в среднем требовалось 20-ть минут. Степень увлечения была такой, что я мог прийти в компьютерный клуб утром и просидеть там 36-ть часов подряд до вечера следующего дня, забыв про сон, про еду, про супружеские обязанности перед своей девушкой.

4. Психическая революция

В 2008 году я стал фантазировать о том, что могло бы произойти, если б мне удалось взяться за чтение книжек с таким же увлечением, какое имелось у меня к компьютерным играм. В результате, казалось бы, невинных фантазий в июле 2008 я прочитал залпом 1200-т страничное собрание сочинений Аристотеля, а вслед за ним в три месяца одолел десяти томное собрание сочинений Салтыкова-Щедрина. В процессе чтения Щедрина, обнаруживая себя в большинстве высмеиваемых им персонажей, я переосмыслил весь свой прежний образ жизни и объявил страсть к компьютерным играм сумасбродным тираном, захватившим власть над моим детским умом и удерживавшим эту власть с помощью манипулирования наиболее деструктивными и в то же время мощнейшими психическими элементами. Это была настоящая психическая революция, в которой страсть к познанию, задавленная еще в семилетнем возрасте, прорвалась к власти и принялась писать декреты, объявляя вчерашнего монарха и всю прежнюю аристократию вне закона. Все это проецировалось и вовне. Я стал неистово критиковать почти всех, с кем я тогда общался, нападая на дурные привычки, пустопорожние разговоры, бессмысленное прожигание жизни в погоне за развлечениями.

Прежде я говорил на так называемом «матерном языке», легко находя понимание и сочувствие в среде своих знакомых. Теперь же, под влиянием читаемой литературы и сознательного отказа от использования мата как в письме, так и в речи, я был ошеломлен тем, что мои друзья и знакомые перестали меня понимать и начали уклоняться от последовательных и осмысленных дискуссий. Более того, некоторые из них высказывали предположение, что у меня поехала крыша и пророчили мне попадание в дурдом в ближайшей перспективе. Их пророчество сбылось. К концу 2008 я вновь играл в старкрафт, курил, выпивал, болтал о работе и развлечениях. Две недели в дурдоме вернули мне разум, установив мир и порядок в моем уме. Гарантом этого мира выступал тройственный священный союз: страсть к видеоиграм, страсть к женщинам и необходимость работать. Однако, помня о том, что этот союз был установлен с помощью внешней интервенции после того, как внутренняя революция продемонстрировала полную несостоятельность власти составляющих его психических элементов, страсть к познанию, не собираясь сдаваться, ушла в подполье и направила уцелевшие силы на самоорганизацию. В сущности, этой страсти удалось сохранить дневник, поддерживая интерес к чтению настолько, чтобы за два с половиной года я смог прочесть главные произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Тургенева, Достоевского и некоторых других, менее известных столпов русского языка. Параллельно эта страсть набирала силу, используя обучение в институте для укрепления своих позиций.

5. Дилемма

Таким образом, написав в апреле 2011 года свой первый рассказ, я столкнулся с дилеммой, на одной стороне которой стояла возможность повторного попадания в дурдом из-за очередного прихода к власти страсти к познанию; тогда как с другой стороны, я вынужден был обманывать самого себя и разыгрывать пошлую комедию, прикидываясь дурачком и преследуя десять тысяч целей, не имевших прямого отношения к структурной иерархии моих убеждений, стремлений и ценностей.

Дилемма эта разрешилась тем, что страсть к компьютерным играм – включая игру в покер, которая на тот момент была единственным источником моих доходов – вновь была объявлена вне закона; образ жизни последних двух лет и личная история, зафиксированная в дневниках этого периода, подверглись жесточайшей критике; увлечение литературой сформировало свое внутреннее правительство, установившее приоритет чтения и письма над всеми прочими видами деятельности; и большая часть моего мышления подверглась перестройке, ориентированной на производство стишков. Несмотря на то, что я говорил прозой, думать я стал учиться в стихах.

Все, что ты ищешь: женщин, денег, власти;

Все это только призрачный обман.

Не утолит он в жизни твоей страсти,

Как речка не напоит океан.

Любовь прекрасна, но она проходит,

Иль, став привычкой, гаснет навсегда;

А деньги, что же люди в них находят?

Свободу? Счастье? В них одна беда!

Свободен тот, кто знает, что он смертен,

И знанием подобным дорожит,

И в деньгах счастья искать он не спешит,

Для счастья есть совсем другие мерки.

Быть может в власти думаешь оно?

Но власть, что раньше звали «высший свет»,

Свое значение утратила давно;

Над ней смеется каждый с юных лет…

Каких только не выдавал мой ум выкрутасов, чтобы опорочить прежние ценности.

Ты меришь все рассудочным умом;

Он для тебя единственный закон;

Вот только даже в образе немом

Не отличит о бога от икон.

И что увидит он в моих стихах?

Наборы слов, понятий и их связь?

Он как священник, что во всех грехах

Способен видеть грязь… одну лишь грязь.

Каких только приемов страсть к литературе не использовала, чтобы удержать власть в моем сознании.

6. Белинский

С апреля по сентябрь 2011 я залпом последовательно прочел собрания сочинений Толстого, Пушкина, Шекспира и Белинского. Чтение последнего во многом напомнило чтение Щедрина тремя годами ранее. Мне показалось, что стиль Белинского, его ясность мысли, сила выражения, а также его влияние на русский язык, во многом предопределили появление самого Щедрина. Узнав, что Белинский увлекался Гегелем, и желая превзойти Белинского в искусстве изящной словесности, я решил, что мне также необходимо как минимум внимательно прочитать собрание сочинений Гегеля, а то и взяться за его последовательное изучение.

Идея читать Белинского пришла мне на ум после того, как я задался вопросом, почему центральная библиотека в городе названа в его честь. Похожие вопросы, имеющие отношение к названиям улиц и историческому значению личностей, удостоившихся городских памятников, после чтения Щедрина я задавал себе постоянно. Все это время Щедрин оставался для меня непревзойденным литературным идолом, незаслуженно прозябающим в коллективном бессознательном в тени Толстого, Достоевского и Тургенева. Шекспир, несмотря на то, что я прочитал его в переводе, посеял во мне сомнения по отношению к объективности моей оценки Щедрина. Белинский разубедил в том, что язык Щедрина безупречен и недостижим для простого смертного. Гегель заставил забыть не только о Щедрине, но и «снял» (временно) увлечение русской литературой как таковой.

7. Гегель

В центре занятости я подал заявку на получение 58 800 рублей по программе поддержки частного предпринимательства, написал бизнес-план по открытию консалтинговой юридической фирмы, получил деньги, снял офис и с сентября по декабрь сидел там с 9-ти до 5-ти, читая Гегеля и упражняясь в письме. Не желая прилагать каких-либо серьезных усилий для развития этой фирмы и посвящая почти все свое время чтению и письму, за три месяца в офисе я совершенно ничего не заработал. В результате моя предпринимательская деятельность довольно быстро сошла на нет.

Сперва я решил возобновить игру в покер, уделяя ей лишь один час в день и ограничивая доход двумя сотнями долларов – сумма, покрывавшая все необходимые расходы и избавлявшая от забот по поводу того, что делать с излишками. Однако, вместе с покером, в мое сознание вновь прорвалась страсть к компьютерным играм. Я пытался ее сдерживать, установив лимит на одну игру в день, но империалистический характер данной страсти привел к тому, что уже в январе 2012 года я опять просиживал за компом целые сутки. Как я уже упоминал, в декабре 2011 года, под влиянием дневника деда, я развил у себя привычку писать каждый день по одной странице, осмысляя свои действия и сопоставляя их с насущными потребностями и задачами. Ежедневные записи продемонстрировали, что страсть к познанию и страсть к компьютерным играм – несовместимы.

8. Правовое государство

Также в декабре я начал писать дипломную работу на тему «правовое государство». Помимо Гегеля, я взялся за чтение двухтомника, изданного в 1933 году по случаю пятидесятилетия со дня смерти Маркса. Кроме того, я прочел ряд статей о правовом государстве в современных научных журналах, «Утопию» Мора, «Государство» Платона и сделал сравнительный анализ популярных конституций в исторической перспективе. В дополнение к чтению, я нашел в интернете курс лекций по психологии В. В. Петухова, просмотр которого значительно расширил и углубил мои представления как о самом себе, так и об окружающем мире. Я пришел к заключению, что просмотр лекций так же важен для самообразования, как и чтение книг.

Итак, с одной стороны, я вел последовательную работу по написанию диплома, объединяя все свои внутренние силы и направляя все сознательные устремления на достижение результата; с другой, необходимость заработать на кусок хлеба заставила меня возобновить деятельность, повлекшую за собой возврат к тому, от чего я решил полностью отказаться.

Пока я писал диплом, мне легко удавалось подавлять страсть к компьютерным играм, ограничивая ее бунт одним-двумя днями. После того, как в начале февраля 2012 года работа над дипломом была завершена, ситуация стала меняться. Во-первых, периоды залипания в игры увеличились до недели. Во-вторых, я позволил себе вновь увлечься сигаретами и выпивкой, чего не наблюдалось с июля 2011. В-третьих, мой литературный талант был порабощен половым инстинктом, вынудившим меня переключить внимание с самопознания и исследования философских вопросов на волокитство за девушками и утопание в любовной лирике. Я сбрил четырехмесячную бороду и принялся разыгрывать из себя донжуана.

9. Активный образ жизни

Моим новым источником доходов стало проведение социологических опросов, на которых я мог зарабатывать около трех тысяч рублей в день. Чтобы покрыть необходимые расходы, мне требовалось работать несколько дней в месяц; все остальное время я был предоставлен самому себе.

В число существенных изменений, с помощью которых я принялся преобразовывать свою жизнь с 2007 года под влиянием усиливающейся страсти к познанию и слабеющей зависимости от компьютерных игр, входили регулярные пробежки в лесу, тренировки дома и в спортзале, еженедельные походы в баню, моржевание и интенсивные велосипедные марафоны. Хоть я и просиживал за компом и книгами по полдня, можно не преувеличивая сказать, что я вел очень активный образ жизни. Таким образом я рассчитывал укреплять свое здоровье, однако многочасовое катание на велосипеде с жесткой седушкой и неумеренные занятия с гирей привели к появлению геморроя. Моржевание и ныряние в ледяную воду способствовали развитию хронического гайморита. В бане я подхватил ногтевой грибок, и для его лечения пришлось полгода травиться таблетками. Все это влекло за собой периодические упадки решимости бороться с своей слабостью, глупостью и разного рода зависимостями. При этом я никогда не впадал в отчаяние и даже в периоды самых безудержных разгулов страстей, когда я переставал вести дневник и отдавался во власть раздирающих меня внутренних противоречий, я был совершенно уверен в том, что все это носит временный характер и победа страсти к познанию в сущности неизбежна. Возобновление дневника каждый раз отмечалось подъемом всех жизненных сил; чем глубже я проваливался в бездну легкомыслия, тем выше я впоследствии взлетал над прежними взглядами, оценками, убеждениями и предрассудками.

10. Империалистические тенденции

С февраля по август 2012 в моем сознании боролись десять тысяч увлечений, среди которых страсть к познанию и физическому развитию, объединившись, пытались удержать status quo, характерный для второй половины 2011 года, тогда как страсть к компьютерным играм демонстрировала империалистические тенденции, внося немалый беспорядок в мою деятельность. В сущности, я хотел заниматься философией, читать и писать каждый день, укреплять психическое и физическое здоровье, развивать полезные привычки, избавиться от всего лишнего и снизить свою зависимость от внешних социально-экономических факторов, насколько это было возможно. Я высказывал подобные пожелания на страницах своего дневника, но по-прежнему продолжал регулярно писать о любовных похождениях и жаловаться на неспособность преодолеть страсть к игре. Я вел дневник для того, чтобы вести дневник, стараясь максимально сжато и точно описывать все, что со мной происходило. Я также ставил себе определенные задачи и добивался их реализации, но, как правило, это имело мало общего с моими действительными потребностями.

11. Гете

Закончив писать диплом, я какое-то время задержался на чтении философских произведений Монтескье, Ш. Фурье, Декарта, Платона, Цицерона, Сенеки и Спинозы. Ни один из этих авторов не произвел на меня такого сильного впечатления, какое прежде произвел Гегель. Философия начала казаться мне все менее и менее привлекательной. При этом у меня все лучше получалось писать стишки, спрос на которые возрастал пропорционально росту новых знакомств. Таким образом, чтобы улучшить свои навыки, я решил, что мне необходимо взяться за мастеров стихоплетства. Я не хотел далеко уходить от Гегеля и поэтому мой выбор остановился на Гете. Взяв в библиотеке десятитомное собрание его сочинений, я несколько месяцев пытался по достоинству оценить значение вклада Гете в мировую культуру. Эта попытка совершенно расстроила мою самодисциплину, и я бросил ее, не дочитав полтора тома.

12. Форсайтное мышление и английский

Еще одним значительным событием того времени стал просмотр курса лекций «форсайтное мышление» Переслегина и появление желания, закончив институт, поступить на бесплатное обучение в Сколково, где этот курс лекций был прочитан. Одним из требований поступления было знание английского языка. Мой опыт по изучению немецкого – впрочем, как и русского – языка в школе был из ряда вон плох. Однако, в школьные годы я находился в рабстве у страсти к компьютерным играм, рабстве, которому пришел конец в 2007 году, несмотря на все последующие попытки его реставрации. В общем, я счел, что начать изучать английский язык в 26 лет – отличная идея.

После того, как я прочел «Энциклопедию философских наук» и «Науку логики» Гегеля, во мне стремительно росло желание заниматься наукой. Подавляющее большинство научных статей в интернете публиковалось на английском. Английский язык доминировал не только в сфере науки, но и задавал тон в культуре, политике, бизнесе и искусстве. Мотивации заниматься английским было предостаточно, и я принялся грезить о том, как организовать себя для этого дела. 6 июля 2012 года обозначено в моем дневнике подзаголовком: «Начало изучения английского языка». Я поставил себе цель заниматься по часу в день и продержался около двух недель.

13. Философия, политика и наука

В то же время, под натиском страсти к компьютерным играм, мне пришлось бросить чтение Гете и вновь взяться за философию. Это помогло мне временно преодолеть тягу к волокитству и бессмысленному общению в интернете. В поисках какого-либо символического жеста, благодаря которому я должен-де был вернуть себе правильный настрой, я подстриг волосы, благополучно отращиваемы в течение пяти лет. Я зарекся не стричься в июле 2007, полностью отказавшись от сигарет, спиртного, компьютерных игр и телевизора. Несмотря на то, что впоследствии я ко всему этому – исключая телевизор – нередко возвращался, длинные волосы служили постоянным напоминанием необходимости работы по самопреодолению. Бесспорно, я был подвержен не только влиянию деструктивных привычек и увлечений, но и находился во власти фантастических суеверий.

Тем не менее, данный жест произвел желаемый эффект и следующие три месяца я был практически безраздельно увлечен чтением. Я прочел основные произведения Фихте, Фейербаха, Шопенгауэра, Локка, Юма, Вольтера, Дидро, Диогена Лаэртского, Плутарха, Эсхила, Софокла, Еврипида, Ксенофонта, Аристофана и Горация. Помимо этого, поставил себе задачу прочитать пятидесяти томное собрание сочинений Маркса и Энгельса, но осилил лишь пять томов. Мне удалось разогнать скорость чтения до 200-250 страниц в день, достигая примерно такой же вовлеченности, наблюдавшейся при игре в какой-нибудь старкрафт или доту. Параллельно у меня стал проявляться интерес к политике. Я более тесно познакомился со взглядами Ленина, прочел гитлеровский «Майн Кампф» и начал прислушиваться к популярным в интернете блогерам вроде Кургиняна, Жириновского, Федорова, Навального, Фурсова, генерала Петрова и пр. и пр. Сравнивая уровень интеллекта тех, кого я слушал, и тех, кого я читал, я посчитал необходимым сознательно ограничить себе доступ к интернету, чтобы уберечь свой ум от погони за всякой пошлостью. Так я стал практиковать «дни без интернета», нередко выходившие за рамки недели. С другой стороны, мой интерес к науке постоянно требовал свежей пищи. Меня привлек курс лекций Бояршинова: «Концепции современного естествознания», в дополнение к которым я также стал заниматься математикой.

14. Внутреннее правительство

В какой-то момент, когда я за раз перечитал день за днем все, что писал в дневнике и через что мне довелось пройти за год, окинув мысленным взором возможное будущее, при условии, что мне удастся удержать похожий темп в ближайшие 30-ть лет, я преисполнился таким тщеславием, что высказал намерение «возродить» философию и превзойти всех авторов, с кем на тот момент мне довелось познакомиться. Это был 75-й день единоличного правления страсти к познанию, вслед за чем последовало восстание, возглавляемое влечением к компьютерным играм в союзе с половым инстинктом. Полностью подавить это восстание удалось в феврале 2013 года. Я сформировал новое внутреннее правительство, утвердив в качестве основополагающих принципов своей деятельности стремление к познанию и наращивание физической силы. Это правительство продержалось шесть месяцев и было сметено новым восстанием в конце июля.

В период с февраля по июль 2013 я укрепил привычку делать записи каждый день, осмысляя свою деятельность и работая с новой информацией. В сущности, ежедневные записи являются фундаментом того, что я называю своим внутренним правительством. В дополнение к записям я создал видеодневник, где ежедневно разбирал все, что со мной происходило, параллельно тренируясь управлять своей речью, избегать всяческих излишеств, слов-паразитов и т.д. Сперва я был ошеломлен осознанием того, насколько неуклюжей была моя речь в сравнении с тем, какой я ее себе представлял. Посмотрев и послушав свои видеозаписи, я обнаружил такое количество всяких «аканий», «эканий», «мэканий», «таксказать», «какбы», «тоесть» и пр. и пр., что одна лишь работа по их устранению могла служить достаточной мотивацией для ежедневных разговоров с самим собой на камеру. Тем не менее, вскоре мне удалось достичь более-менее удовлетворительных результатов и начать уделять внимание в большей степени содержанию, чем форме.