Читать книгу: «Кто виноват?», страница 3

Глава 4. Жил-был доцент…

Жил, не тужил. На высокие должности внимания не обращал, в чужие кошельки не заглядывал. Папа – профессор, мама – профессорша. Что ещё требуется от наследника – не уронить в грязь лицо и сохранить верность семейным традициям. И вот, надо же…

"Чёрт меня дёрнул – в эту Администрацию устроиться. Сидел бы себе за кафедрой, супчик диетический в студенческой столовой хлебал, учил подрастающее поколение уму-разуму. Так нет, поддался на уговоры – ты да я, да мы с тобой, нам без тебя никак…" Соблазнительно всё это, но уж больно хлопотно. Голосок-то у доцента совсем не командирский, личико скорее к лирическому отступлению располагает – ну, какой из него рукамиводитель, да ещё общероссийского масштаба?! Нет, говорят, вполне справляешься. Уже то, что врагам нашим не продался – заслуга неоценимая. А как тут продашься, когда никто и не предлагает?

Что и говорить, скверная должность досталась. К тому же безликая чиновничья масса – со всех сторон, и кроме отвращения – других эмоций не вызывает. Работают от инструкции до инструкции, по принципу – шаг вправо, шаг влево считается прогул. И никакой инициативы – уж очень риск большой, можно без премиальных остаться.

И кто бы мог подумать, что столь непредставительную фигуру двинут в ферзи? Такое разве что в кошмарном сне приснится. "Да не могу я! Попросту боюсь! Не надо! Не хочу!" Долго отбивался доцент, но силы оказались не равны. Поставили на ещё более руководящий пост и записали кандидатом в президенты.

И вот, с тех самых пор снится по ночам доценту один и тот же сон. Будто уже торжественный марш отзвучал, и фанфары чего-то пропели, – словом, начинается инаугурация. А он никак не может вспомнить, в какой карман шпаргалку с речью положил.

Ну, что с него возьмёшь? Доцент, он и есть доцент…

Этот сон Ивану Лукичу так и не приснился – подручные Морфея отправили его по другому адресу, прямо в спальню Мясоедова. Всё потому, что негоже человеку, даже президенту, лезть в чужие сны, тем более если там речь идёт о претензиях на высший пост в государстве. Ну а Антон Евгеньевич к этому сну уже привык, не обращал на него внимания – тут наяву такое происходит, что не до вещих снов.

Вечером того же дня Антон Евгеньевич рассказал о последних событиях жене – будто президент усомнился в том, что чиновникам нужно повышать зарплату. Та в ужасе:

– Ох, как некстати! Я как раз присмотрела новую «ауди» розового цвета…

– Ещё говорит, какая же это демократия, если пенсии снижают.

– Да как он мог? Это же последнее дело – поднять руку на святое! Мы и так плетёмся в хвосте цивилизованного мира, а если демократию отменят…

– Вряд ли до этого дойдёт, но кое-какие изменения возможны.

– Ах, Тоша, я же тебя предупреждала, нельзя назначать этого Ивана президентом.

– Софочка, так никто его не назначал – народ выбрал!

– Не рассказывай мне сказки! Знаю я, как это у вас делается.

– Что уж теперь? Да я и предположить не мог…

– А что ты вообще можешь? Меня надо слушать, а то вообразил себя чуть ли не пупом всей Земли.

– Ну, ты это… Ты не увлекайся.

– Да как же мне молчать, если интересы семьи ставишь под удар?

– Какие ещё интересы? – после рабочего дня Антон Евгеньевич о том только и мечтал, что добраться до добраться до любимого дивана, а тут, видишь ли, пристала, как банный лист.

– Ты что, уже забыл? – не унималась Софья Павловна. – Ведь столько уже говорила тебе про то, что у каждого политика должна быть своя семья. Ты им помогаешь, они тебе, на этом только демократия и держится.

– Софочка, родная! – умоляющим тоном даже не проговорил, а прошептал Антон Евгеньевич. – Только не сейчас! Пойми, в штаб-квартире партии только об этом и говорим, делом даже заниматься некогда, а приду домой – и ты туда же.

– Да не могу я молчать, когда того и гляди уравниловку введут! – Софья Павловна совсем разбушевалась: – Антон, куда подевалось твоё мужество? Где забота о тех, кто поднимал страну из руин в начале 90-х? Где, наконец, ответственность перед нынешними спонсорами? Да приструни ты как-нибудь этого Ивана, не помнящего своего родства, если не можешь снять его с работы!

Не зная, как успокоить разбушевавшуюся супругу, Антон Евгеньевич ляпнул:

– Как я его приструню? Он президент, а я только пятое колесо в телеге, – и виновато улыбнулся.

– Знала бы, никогда бы за такого размазню не вышла! Короче, я спать пошла, а ты посиди ещё, подумай.

А как тут думать, если от услышанного за день раскалывается голова? Это вам не лекции читать в университете!

На следующий день созвонился с Мишей Идельсоном – так мол и так, подскажи, что делать. Тот долго не раздумывал и сразу выдал:

– Надо избавляться от этого Ивана!

– Но как?

– Если законопроекты не подпишет, нужно объявлять импичмент.

– Миша! Я по образованию юрист, и со всей ответственностью заявляю, что легальных оснований для импичмента нет и не предвидится.

– Кто из нас председатель партии, ты или я? Вот и проведи с депутатами работу. Они ведь тоже страдают от инфляции..

– Депутатские страдания – это не повод для импичмента.

– Пусть пораскинут мозгами, что-нибудь придумают. Да не мне тебя учить! Причин можно найти немало, скажем, неизлечимая болезнь…

– Он здоров как бык! Мне бы такое здоровье в его возрасте.

– Так покопайтесь в его прошлом. На любого человека можно компромат найти.

– Не суди по себе! А он чист перед законом, накануне инаугурации ещё раз проверяли.

– Ну, тогда не знаю… Надо посоветоваться с Яшей Либерзоном, он мастак в таких делах.

– Постарайся, Миша! На одного тебя надежда.

Глава 5. Жил-был олигарх…

Жил он счастливо. Детей у него было видимо-невидимо, а слуг – ещё больше. А всё потому, что денег навалом – в разных там баночках, шкапчиках и сундуках понапихано, даже в вазоны расфасовал, не говоря уже о том, что под матрацем у олигарха всегда наготове была солидная заначка.

И чему тут удивляться, ежели каждое утро спозаранку, не успеет ещё солнышко над лесом показаться, олигарх уже спешит в тайгу. С лопатой наперевес, и кузовок вместительный за плечами. Зайдёт в лес поглубже, носом в разные стороны поведёт, воздух ноздрёй потянет – "ага, здесь!". И только землю раскопает, как оттуда, словно рябчики из травы, начинают выпрыгивать монеты золотые, одна за другой, одна за другой. И прямо в кузовок ровными рядами ложатся, чтоб пересчитывать потом легче было.

Наполнит олигарх кузовок, ямку землёй забросает, потопчется чуть, да хворосту ещё на это место подкинет – и домой! А по дороге к дому всё думает, куда ещё можно монеты добытые распихать.

Долго олигарх так семье капиталы на пропитание добывал, но однажды стал примечать, что следом за ним кто-то по лесу ходит. Раз ходил, другой, а на третий раз олигарху боязно стало. Чего уж тут – вот приложат обухом-то по голове, кузовок отберут, а чем же я семью кормить буду?

Подумал олигарх, погоревал немного о нераскопанном ещё богатстве и решил удариться в бега. Избу продал, а на полученные деньги дюжину подвод купил, чтобы сундуки да шкапчики с монетами на них сподручнее было увезти. И в путь!

Прошло время. Устроился олигарх с семьёй на новом месте, как раз у самого синего моря, где золотая рыбка обитала. Только рыбка эта ему вроде ни к чему – он и сам со своими желаниями вполне справляется. Что ж ещё надо, если на каждом берегу моря – по белокаменному дому да по персональной ладье?

Только стал олигарх с некоторых пор замечать, что народ окрестный как-то недобро посматривает на его дома, да и ладьи его под белоснежными парусами, похоже, у кого-то зависть вызывают. Ох, как бы до шкапчиков и баночек с монетами не добрались?

И решил он тогда вот что. Все монеты свои дворовым раздал, дома сыновьям отписал, а дочерям – лодки. С женой троекратно облобызался, собрал в платочек горсть родной земли и за ворота – пошёл куда глаза глядят! Только его соседи, сбежавшиеся на плач да причитания супруги, и видели. Вот и всё. Народ посудачил, покряхтел и довольный разошёлся.

А на следующее утро через те самые ворота заходит во двор некто чумазый и босой, в одном исподнем и с узелком в руке. А бывшая супруга олигарха на глазах у сбежавшихся соседей его дворовой челяди и представляет – вот вам новый управляющий, по-заморскому, топ-менеджером называется. Чтоб у него – ни-ни!

Всё бы ладненько, да только уж больно он на прежнего олигарха смахивает – рожа кривая, глаз с поволокой и волчья пасть. Ну до чего похож!..

На этот раз Иван Лукич ничуть не удивился, когда очередное сновидение оказалось то ли с криминальным, то ли с политическим подтекстом. Как и многие пользователи интернета, он был наслышан о деловых связях Мясоедова с неким олигархом. После того, как владелец небольшой нефтедобывающей компании Михаил Идельсон за несколько лет стал миллиардером, много слухов ходило по сети о причинах такого удивительного взлёта, и все сошлись на том, что, если человек умеет дружить с нужными людьми, тогда успеха в бизнесе обязательно добьётся. Вскоре Идельсон оказался в списке Форбс, да ещё и занял второе место в категории самых богатых предпринимателей России.

А всё началось с того, что он получил право на добычу газа в одном из дальних регионов на севере Сибири – злые языки утверждают, что решающую роль тут сыграла дружба с Мясоедовым, само собой не бескорыстная. Нажитый таким образом капитал Идельсон частично переписал на членов семьи, да кое-что перевёл «за бугор» от греха подальше, и этому не стоит удивляться в нынешних реалиях. Так что содержание последнего сна Ивана Лукича мало отличается от того, что произошло на самом деле.

К этому следует добавить, что Идельсон с недавних пор стал одним из спонсоров предвыборной кампании той самой партии, которую возглавлял Мясоедов – наверняка и депутатов подкармливал от щедрот своей души. Но вот чего не знал Иван Лукич, так это имени той «светлой головы», которая разработала уникальную комбинацию по добыче золотых монет из сибирских недр – тех самых недр, что, согласно конституции, по-прежнему числятся народным достоянием.

Подобные идеи, как известно, не рождаются просто так – нужна веская причина для того, чтобы заставить работать мозговые извилины на пределе их возможностей. Обычно всё сводится к деньгам – человек со скромными потребностями никогда не станет напрягать свой мозг, чтобы заработать миллион, если ему достаточно и половины этой суммы. Но есть категория людей, для которых содержимое кошелька является мерилом всех ценностей, существующих в подлунном мире – таким человеком и был Миша Идельсон.

Когда-то он трудился рядовым инженером на НПЗ, однако Яше Либерзону, в то время занимавшему пост вице-губернатора одной из областей в Поволжье, понадобился надёжный человек для того, чтобы наложить лапу на весьма прибыльные местные активы. Сам он не мог действовать в открытую, а Мише, с которым в школе сидели за одной партой, вполне можно было доверять – не сдаст ни при каких условиях. Сказано – сделано, и за относительно короткое время оба обзавелись солидным капиталом. Однако Идельсону масштабов одной области показалось мало:

– Яша! Ты из нас самый головастый, придумай, как мне выйти на более высокий уровень?

– Родственников поищи на Старой площади или в Кремле.

– Да нет там никого! Ни кума, ни троюродного дяди. Неужели других вариантов не найдёшь?

Яша долго думал, и вот в его голове родилась уникальная идея – наверняка её давно уже используют за рубежом, однако в России ничего такого не было:

– Учреди благотворительный фонд.

– Ты совсем сдурел? Лучше я свои капиталы на Кипр переведу или куплю недвижимость в Москве…

– Эх, Мишаня, как был ты лаптем, так им и остался. Недвижимость твою могут отобрать, зарубежные счета блокируют, а вот благотворительный фонд никуда не денется. Не посмеют они оставить без помощи сироток и бедных стариков!

– А мне-то что с того?

– Так это смотря, на кого будет работать этот фонд. Если на благо человека влиятельного, занимающего высокий пост в столице нашей Родины, тогда вполне можешь рассчитывать на ответную любезность. Тут действует простая логика – чем ты богаче, тем больше ему перепадёт.

– Это что-то вроде взятки?

– Ой, только не надо меня уголовным кодексом пугать! Это не то, что у нас с тобой – ты мне, а я тебе. С ним такой фокус не пройдёт, поскольку риск слишком большой. А вот если изобразить всё это как благотворительность, тогда он точно не откажется.

– Так где такого взять?

Самым подходящим для этого дела оказался Мясоедов, с ним и заключили негласный договор. И понеслось!

Всё бы хорошо, то есть лучше не придумаешь, но в последнее время возникло некое недопонимание с московским мэром. Только начал Идельсон возводить на юго-западе города комплекс офисных зданий для своей компании, не забыл и гостиницу для заезжих фирмачей – чем мы хуже «Газтрона»? – как вдруг буквально в нескольких метрах от его детища появилась целая армия бульдозеров и прочей землеройной техники. Пока Идельсон пытался сообразить, что бы это значило, они уже выкопали котлован, а вслед за этим стали забивать в землю сваи – того и гляди стены возводимых зданий треснут или грунт просядет. Оказалось, что прокладывают новую линию метро открытым способом – дело нужное, но почему с ним не согласовали?

Когда пожаловался Мясоедову на мэра, тот только руками развёл, мол, этот Судыкин частый гость в Кремле, так что тягаться с ним партийному функционеру не по силам. Идельсон, конечно, возмутился:

– Как пользоваться услугами моего благотворительного фонда, так ты первый, а когда я нуждаюсь в помощи, ты сразу в кусты!

– Миша, пойми, что Судыкин не обязан согласовывать со мной свои планы по реконструкции Москвы. Да и поздно уже закапывать этот котлован. Ну а если стены треснут, обращайся в суд.

– Вот ты как заговорил! Ладно, я это тебе припомню.

Вызвал Идельсон главного своего юрисконсульта и поставил перед ним задачу: добиться, чтобы стройку метро признали незаконной:

– Пошевели мозгами! Может, почва там непригодная или жителям это метро вовсе ни к чему, да ещё страдают от грохота днём и ночью.

– Михал Прокопич, я бы не советовал. В московском суде судиться с московским мэром – это дело гиблое.

– Неужели судьи взятки перестали брать?

– Проблема тут в другом. Если судья примет решение в нашу пользу, ему газ в квартире могут отключить или дочку не примут в институт. Вот если бы он жил за пределами Москвы… Да нет, и тогда найдут, как жизнь испортить. Помнится, одну милую женщину за то, что приняла сторону пострадавших от властей, обвинили в беспробудном пьянстве и отстранили от ведения серьёзных дел.