Убить Александра
Текст– И черт с ним! – сказал Муравьев. – Иного выхода у нас нет, Густав Карлович.
– Вы уверены, Сергей Алексеевич? Обратного пути не будет.
– Уверен, Густав Карлович.
– Тогда я уже сегодня буду иметь честь говорить с императором. Этот листок откроет мне путь…
***
Зимний дворец.
Император Александр Николаевич.
22 января, 1880 год.
Император принимал очередной доклад шефа жандармов генерала Дрентельна.
– Генерал, я назначил вас на важный пост! Что такое шеф корпуса жандармов? Вы стоите на страже интересов империи! Вы охраняете устои!
– Да, ваше императорское величество!
– Но в Петербурге снова возникла организация революционеров. Только вчера мне принесли их газету «Народное слово». Они и дальше проводят пропаганду своих идей, крайне опасных для устоев Российской империи.
– Точно так, ваше императорское величество, – согласился Дрентельн.
– И вы не будете это оспаривать, генерал?
– Как я могу оспаривать очевидное, ваше величество. Газеты организации «Народная воля» действительно выходили регулярно. Я даже могу сказать больше, ваше величество. Сами революционеры присылают мне лично свежий номер их газеты.
– Вот как? – император удивился. – И с чем связана такая любезность господ революционеров?
Дрентельн рассказал:
– Несколько месяцев назад, ваше величество, я получил от агентов экземпляр их газеты и пошутил по поводу бумаги, на котором сие было напечатано. И ровно через неделю они прислали мне новый экземпляр на бумаге отменного качества. Да еще и надушенный дорогими духами.
Император засмеялся. Шутка ему понравилась.
– А господам революционерам не откажешь в любезности. Но шутки в сторону, генерал. Их программа действий крайне опасна. Вы же читали, что они пишут?
– Так точно, ваше императорское величество.
– И вам надлежало уже давно пресечь все подобные издания.
– Я это понимаю, ваше величество. Но сделать сие весьма трудно.
– Не стоит говорить мне о трудностях, генерал. Вы шеф корпуса жандармов и начальник Третьего отделения! В вашем распоряжении есть секретный фонд и сотня агентов только в Петербурге!
– Уже почти полтора года мои лучшие агенты проводят розыски подпольных типографий. Агенты не щадят себя. Работают сверх силы и всё, что по моему разумению можно сделать для достижения полезной цели, то делается с полнейшим рвением, государь.
– Но результата нет, генерал?
– Есть ваше величество. Совсем недавно одна их типографий революционеров была ликвидирована.
– Что за типография? Где располагалась?
– Я не готов докладывать, ваше величество.
– А вот статский советник фон Берг, который служит в вашем ведомстве, знает больше вашего.
Дрентельн не понял, о чем говорит император.
– У вас ведь есть такой чиновник, генерал? Чиновник по фамилии фон Берг?
– Густав Карлович фон Берг? Так точно, государь. Но он действительный статский советник24, ваше величество.
– Сейчас мы обсуждаем не его чин, а его работу. И вы, как я вижу, не знаете о результатах этой работы. Хоть вы и его начальник, генерал.
– Подробного доклада о результатах мне еще не сделали, ваше величество.
– Так я для вас сделаю этот доклад, генерал, – жестко сказал император. – Фон Берг смог захватить их типографию. И я об этом уже знаю. А вот вы, шеф жандармов и начальник Третьего отделения, не знаете!
–А могу я спросить, ваше величество…
–Woher weiß ich das? У императора есть свои источники информации помимо вас, генерал. D'autres devraient travailler pour vous.
–Comme votre majesté le veut, – ответил Дрентельн.
– И вот вам текст послания, который мог быть напечатан в очередной газетенке под названием «Народное слово». Возьмите лист на моем столе, генерал!
Дрентельн исполнил приказ и взял лист бумаги с рукописным текстом.
– Lisez! – приказал император.
Дрентельн стал читать вслух:
– Высочайшая грамота.
– Вот именно! Высочайшая! – сказал император. – От моего имени господа революционеры уже издают Высочайшие указы! Читайте далее!
Дрентельн продолжил:
– «Мы повелеваем оставить помещикам только усадьбы и такое количество земли и леса, какое причитается и бывшему их крепостному. Непрестанная, длившаяся больше 20 лет, Наша (государя императора) борьба с дворянством убедила Нас, что мы единолично не в силах облегчить вашей участи и помочь вашему горю. Но сами вы можете свергнуть с себя дворянское иго и освободиться от тяжелых угнетений и непосильных поборов, если единодушно и с оружием в руках восстанете против ненавистных врагов Наших и завладеете всей землей!»
Дрентельн побледнел и вытер со лба пот.
– Это, генерал, призыв к бунту, уже от моего имени! Все эти революционные интеллигенты из «Земли и воли» поняли, что провалили свои собственные призывы. И они решили действовать от моего имени. Это я зову крестьян к бунту против дворянства. А если сии листки попадут в деревни?
– Я лично займусь этим, ваше величество. Я понял всю серьезность…
– Генерал! Александр Романович! Я не хочу давить на вас и вмешиваться в вашу работу! Но вам стоит прекратить интриги в вашем ведомстве и начать работать.
–Интриги, ваше величество?
–Генерал Муравьев неделям ждет вашей аудиенции, и вы не изволите его принимать. Как это понимать?
–Я не знал о просьбе генерала Муравьева, ваше величество.
–Так вот я ставлю вас в известность, Александр Романович. Идите! И сделайте выводы из нашего разговора!
Император махнул рукой в знак того, что аудиенция окончена.
– Ваше величество! – Дрентельн поклонился и покинул покои государя.
В приемной его ждал один из великих князей (его имени я назвать не могу, да и не имеет это большого значения).
– Что? – спросил он.
– Плохо, ваше высочество, – тихо сказал шеф жандармов. – Император многое знает.
Они вышли из приемной.
– Что он знает, Александр Романович? – спросил великий князь.
– Ему некто докладывает о делах в моем ведомстве.
– Может ли это быть? Кто может кроме вас иметь право доклада императору в Третьем отделении?
– Но о недавнем успехе фон Берга он знает. Он знает, а я нет, ваше высочество.
– А вот это ваша вина, генерал! Кто же должен следить за вашими подчиненными?
– Неужели Муравьев смог пожаловаться?
– Муравьев?
– Император знает о том, что я не принял его. А прошло всего два дня. А он уже знает.
– Муравьев это начальник Первой экспедиции?
– Именно так, ваше высочество. И вы знаете, что он желает мне сообщить! Потому я медлил с этой аудиенцией.
Великий князь нахмурился. Дело принимало серьезный оборот.
– Нужно поторопить события, генерал.
– Поторопить? – не понял Дрентельн.
– Именно. А то ваши сотрудники стали чересчур резвыми. Эти качества безусловно хороши, но не в данной ситуации.
– И как же прикажете это сделать, ваше высочество?
– Создайте ситуацию, когда сами революционеры станут спешить!
Дрентельн понял великого князя…
Глава 9
Взрыв в столовой Зимнего дворца.
Февраль, 1880 год.
«Политическое убийство в России единственное средство, которым располагают умные, смелые и уважающие себя люди для защиты против агентов неслыханного деспотизма».
Фридрих Энгельс (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. -2е изд. – Т.19. – С.158).
***
Петербург.
Конспиративная квартира боевой группы Михайлова.
1 февраля, 1880 год.
Андрей Желябов стал по-другому относиться к Михайлову. В последнее время он видел многое из того, что делал для организации «Дворник». Михайлов всегда был в курсе всех дел Исполнительного Комитета «Народной воли». Он знал о работе каждого из его участников, да и не только о работе, он знал приемы, способы действия и привычки людей с которыми работал. Он следил за безопасностью конспиративных квартир и вовремя менял их в случае опасности. Он даже имел свой источник информации в Третьем отделении.
Сегодня утром Желябов получил эстафету – прибыть на новую конспиративную квартиру по срочному делу. Его удивило, что эстафета пришла к нему домой, а не в штаб-квартиру боевой группы.
Он сразу оделся (как было указано в эстафете) в специально приготовленный мундир инженера с петлицами и форменные брюки. Затем накинул шинель и вышел из дома через черный ход. Пешком он отправился через три квартала до набережной, а там взял извозчика.
– Куда едем, барин?
– Хочу братец немного покататься.
– Дак лишь бы деньги платил. А так катайся хоть цельный день.
– Целковый получишь.
– Добро, барин. Держись только. Зимой любо кататься.
Через полчаса Желябов убедился, что хвоста за ним нет. Он дал кучеру адрес и тот быстро домчал его до места.
– Держи, братец, – Желябов заплатил обещанную сумму.
– Благодарствую, барин!
Желябов прошёлся по улице. Михайлов приказывал никогда не доезжать до места. Лучше пройтись пешком и еще раз присмотреться – нет ли хвоста. Но все было чисто.
Он нашел новый адрес. Доходный дом был добротный – сразу видно, что апартаменты здесь дорогие. Квартира находилась на третьем этаже. Он поднялся по лестнице и позвонил. Двери сразу открылись.
– Здравствуйте, Александр. Простите, что заставил вас ждать.
– Это не страшно. Проходите.
Желябов вошел.
– Вы назначил мне встречу в новой квартире.
– О ней еще никто не знает.
– Никто?
– Почти никто. Я, вы и еще один верный человек. Но сейчас меня интересует иное, Андрей. Что у Столяра?
– Он требует еще динамит. Я ношу, но он твердит, что его мало. Мне кажется, что он намерен взорвать весь Зимний дворец, а не только столовую царя.
– Динамит есть. И он здесь.
– Здесь?
– Мне пришлось переправить его сюда. И сделал я это вовремя. Наша типография была захвачена полицией.
– Это та, что в Саперном переулке?
– Точно так. И там был склад динамита. Мне удалось вывезти его за два дня до полицейской облавы.
– Вас предупредили о ней?
– Если бы. Тогда никто из наших товарищей не пострадал бы. Но у меня привычка постоянно перестраховываться. От этого динамита зависит все наше дело. Поэтому я не рискую. Нужно переправлять его к столяру.
– Я готов сделать это. У ворот часто собираются родственники служащих во дворце. Но передать большой сверток не получится. Это вызовет подозрения у охраны. А мастерскую могут перенести в иное место, и это лишит нас преимущества. Да и динамит могут при этом обнаружить. Времени у нас мало. Что скажете, Александр?
– Я много думал. Но я не знаю, как это решить. Единственное что можно сделать, носить ему «гостинцы» ежедневно небольшими порциями. Но и это опасно. Слишком подозрительно.
– Я будут это делать.
– Динамит вот здесь в сундуке в чулане. Вот вам ключи. Квартира эта надежная. Снята для двух инженеров строителей, что прибыли из Москвы. Меня они видели, а вас я представлю прямо сейчас хозяину дома.
– Мы потеряли хороших товарищей в Саперном переулке. Бух, Иванова, Цукерман, Лубкин. Мы проживаем капитал, Александр. Такие люди от нас уходят.
– Наша задача сделать так, чтобы их жертва не была напрасной, Андрей.
В этот момент в двери квартиры постучали.
– Вы кого-то ждете, Александр?
– Стук условный. А кроме нас с вами про эту квартиру знает только один человек.
– И кто это?
– Я сейчас вас познакомлю.
Михайлов открыл двери и сердечно приветствовал своего друга Николая Клеточникова. Тот был с добротном пальто с меховым воротником и богатой шапке. В новую квартиру нельзя являться голодранцем. Это дом для богатой и респектабельной публики.
– Николай!
– Саша!
Тут Клеточников увидел, что Михайлов в квартире не один. Он вопросительно посмотрел на друга.
– Это Андрей. А это Николай. Познакомьтесь товарищи.
Михайлов назвал их по настоящим именам, а значит, верил этому худому молодому мужчине в очках.
– Андрей.
– Николай, – представился Клеточников. – Я друг Александра.
– Коля, ты можешь верить этому человеку, как мне самому. Пришло время представить тебя другим членам организации. Мало ли, если со мной что-то случится. Ты останешься без связи. Это Андрей Желябов.
– Я слышал о вас, Андрей. О вас и о Софье Перовской.
– Простите меня, Николай, но о вас я ничего не слышал, – признался Желябов.
– Это потому, что мне отказали в приеме в «Народную волю». Мой внешний вид не внушил тогда доверия вашим товарищам. Только Александр поверил мне.
– Но кто вы?
За Клеточникова ответил Михайлов:
– Это самый нужный человек в нашей организации, хоть пока его никто не знает, Андрей. Николай тот, кто состоит нашим агентом в Третьем отделении.
– Что?
Клеточников представился:
– Коллежский регистратор, сотрудник Третьего отделения Собственной Его императорского Величества канцелярии. Личный письмоводитель действительного статского советника фон Берга.
Желябов не знал, как реагировать на подобное. Но сам Клеточников сказал:
– Я принес важные новости.
– Что? – спросил Михайлов.
– Мой шеф знает о готовящемся покушении в Зимнем дворце. У него есть среди вашей организации свой источник информации.
– Но о покушении в Зимнем почти никто не знает! Только весьма ограниченный круг людей, которым можно доверять.
– Значит, они сами могли догадаться, – предположил Клеточников. – Но они знают.
– Как ты узнал про это, Коля?
– Мне было поручено проверить всех слуг из мастеровых, что были приняты на работу за последний год. Я затягиваю дело, как могу. Но фон Берг не дурак, и обманывать его не просто.
– Скоро мы все закончим, Коля. Осталось совсем недолго.
– Но есть еще одно, Саша. В типографии, которую разгромила полиция, были взяты живыми двое.
– Это я знаю и так.
– Арестованная женщина из типографии дала показания.
– Иванова? – спросил Желябов. – Не может быть!
– Но это так. Я все проверил.
– И что она сказала?
– Она рассказала то, что она знала. И Берг ныне знает о динамите, что был в квартире.
– Черт! – вскричал Михайлов. – Это плохо!
– Но как она могла рассказать? – не унимался Желябов.
– Её допрашивал поручик Васнецов. А он в деле допросов великий искусник. У него говорят почти все. Потому тебе, Саша, следует заняться им лично.
– Поручиком?
– Нужно разработать план по его ликвидации. В будущем он может принести нам много неприятностей. После его допроса у Ивановой был врач. Поверьте мне, что жалеть такого человека не стоит.
–С поручиком мы разберемся быстро, – сказал Михайлов. – Тебе нужно будет лишь указать его место жительство.
– Уже позаботился, – сказал Клеточников. – И его квартира, и его маршрут движения и привычки. Вот здесь. Хотя спешить с его ликвидацией не стоит. Только после дела во дворце.
Клеточников передал Михайлову лист бумаги и шифрованной записью.
– Главное это акт во дворце, – сказал Клеточников. – Стоит поторопиться.
–У нас возникла заминка, – сказал Желябов. – Торопиться весьма опасно. Можно поставить весь план под угрозу.
Он рассказал Клеточникову о проблемах, возникших у Халтурина.
– Нам нужно еще как минимум две недели.
Клеточников возразил:
–Это много!
– Но я не думаю, что мастерские перенесут так скоро.
– Я не о мастерских, – ответил Клеточников. – Берг стал разматывать нить! Все должно быть сделано в три дня. Боюсь, что больше времени у нас нет. А иначе стоит выводить вашего человека во дворце из игры.
– Не сделав дела? – спросил Желябов.
– А лучше будет, если вы его потеряете?
– Но в три дня нам не успеть. Мне нужно передать десять килограмм динамита. Даже если я будут сильно рисковать, то ранее чем в неделю мне этого не сделать.
Клеточников немного подумал и сказал:
– Я помогу.
– Что? – в один голос спросили Михайлов и Желябов.
– Я занесу динамит.
– Ты? – удивился Михайлов. – Десять килограмм?
– Я агент Третьего отделения меня обыскивать не станут.
–Но как ты попадешь во дворец? – спросил Михайлов.
–Добьюсь разрешения у своего начальства. Придумаю для себя служебную надобность. Я ведь работаю со списками слуг и мастеровых по приказу фон Берга.
– Это большой риск, Коля. А ты слишком ценный для нас человек.
– Пусть так. Но иного выхода нет. Нельзя ставить под удар акт возмездия.
– Хорошо. Я дам тебе пароль для связи с мастеровым по кличке Столяр. Да и вам двоим стоит продумать, как связываться друг с другом. На тот случай, если меня не станет.
– С чего такие мысли? – спросил Желябов.
– Все может случиться в нашей работе.
***
Петербург.
Зимний дворец.
2 февраля, 1880 год.
Коллежский регистратор Клеточников попросил своего шефа фон Берга выдать ему пропуск в Зимний дворец.
– Во дворец?
– Мне нужно иметь разговор с некоторыми из дворцовых слуг, в интересах дела которое вы мне поручили, ваше превосходительство.
–Я не выдаю приглашения во дворец. Чтобы попасть туда, надобно говорить с министром двора графом Адлербергом. А для этого мне нужно будет обратиться ко многим людям.
–Но я не прошу пропуска в приемную императора, ваше превосходительство. Я ведь стану говорить только со слугами. И то не с ближними слугами императора или императрицы. Мастеровые из слесарей и столяров.
–Ах вот, что! Это сделать не столь сложно. Если вам надобно только крыло для обслуги, то такой пропуск я вам добуду.
–Как скоро?
–А вы спешите?
–Весьма спешу, ваше превосходительство. Дело отлагательств не терпит.
–Тогда расскажите подробнее.
–Сведения еще не проверены, ваше превосходительство. Для того мне и надобно во дворец, чтобы все проверить. А затем я составлю для вас докладную записку, где изложу все подробно и точно.
–Хорошо, сударь. Я достану то, о чем вы просите! Уже завтра вы сможете посетить Зимний. Ту его часть, где живет обслуга конечно…
***
Николай думал, как пройти через охрану с большим саквояжем. Можно сказать, что внутри служебные бумаги. Но что будет, если содержимое саквояжа проверят? Он ведь не генерал, только чиновник 14-го класса. Исключать такой возможности было нельзя.
Клеточников решил действовать так: он, идя во дворец, наденет новую дорогую шубу поверх шинели. Под шинелью будет динамит, который он разместит в специально приготовленном поясе, равномерно распределив вес…
***
– Стой! – из будки вышел часовой.
– Коллежский регистратор Клеточников! – представился Николай. – По важном делу. Я уже представил пропуск дежурному офицеру!
– А чего в руках у вас?
– Саквояж с бумагами.
– Слишком большой.
– Бумаг по службе много вот и большой.
– Проверки требует. Прошу вас проследовать за мной.
Клеточников подчинился.
С саквояже действительно были бумаги. Во время проверки караульный офицер зашел в помещение.
– Что у вас здесь? – спросил он.
– Дак проверка, ваше благородие. Саквояж у сего господина слишком велик. У нас и министры с такими не ходят.
– И что там у вас?
– Документы, господин прапорщик, – спокойно сказал Клеточников. – Я письмоводитель и потому бумаг у меня много. Но ваши солдаты задержали меня, а дело мое отлагательства не терпит.
–И что у вас за дело?
–Я уже имел честь представить вам документы. Я письмоводитель Третьего отделения. А о моем деле говорить свами не могу-с.
–Простите, господин коллежский регистратор, за заминку. Вы можете идти по служебной надобности.
–Благодарю, господин прапорщик.
***
Петербург.
Зимний дворец.
5 февраля, 1880 год.
У ворот дворца Степан Халтурин встретил Андрея Желябова.
– Как прошла встреча с «родственником»? – тихо спросил Желябов.
– Все хорошо. «Родственник» принес мне большой «гостинец». Моя благодарность ему не имеет границ. Я и не думал, что кто-то так сможет сделать.
– Теперь достаточно материала для дела?
– Вполне. Все готово. Сегодня.
– Сегодня? – переспросил Желябов.
– Нынче вечером все свершиться. Думаю, что «гостинцев» достаточно для того чтобы разнести все верхние этажи.
–Время?
–Ровно 18:30. ОН всегда в это время в столовой.
–Вам нужно подготовить пути отхода.
–Я расставлю «гостинцы», подожгу шнуры и покинул дворец. Все будет точно. В эти часы никто мне не помешает. В мастерской только я один.
–Я стану ждать вас у ворот дворца,
–Не стоит вам рисковать.
–Я стану ждать, – упрямо сказал Желябов. – Да и пропустить такое зрелище я не смогу. Сегодня тиран умрет. Наш приговор будет приведен в исполнение…
***
Император Александр Николаевич приказал приготовить парадный обед. Ныне вечером он ждал важного гостя. В Петербург должен прибыть герцог Александр Гессенский, брат царствующей императрицы Марии Александровны, урожденной принцессы Максимилианы Вильгельмины Гессенской и Пиренейской.
Слуги суетились и на кухнях готовили специальные блюда в честь дорого гостя.
Халтурин отправился на кухни и стал говорить с лакеями. Это никого не удивило. Мастеровые и слуги так делали часто.
– С чего суета такая? – спросил он знакомого.
– Так гостя важного ждут-с!
– Гостя? – спросил Степан.
– Принца Гессенского. Брата её величества.
– И с чего суета?
– Обед готовят особенный. Вот с чего. Ныне праздник будет. Так всегда бывает, когда к ним в гости важные персоны жалуют-с.
– Так, стало быть, и время обеда перенесут? – спросил Степан.
– С чего вдруг? Все в точности будет. Наш император порядок любит, – ответил лакей. – Сказано подавать в 18 часов 30 минут. Так и станут подавать!
– А принц этот неужто в точности будет? – спросил Степан.
– А то как же. Он завсегда точен. Немец ведь, не то, что наши. Время ценит.
– Стало в 18 часов 30 минут подавать на стол станете?
–Подавать ранее начнем. В то время его величество и принц уже за стол сядут. Да разве только принц? Все семейство императорское будет за столом-то.
–Вот как! – Степан обрадовался. Это была редкая удача! Убить весь выводок одним разом! Когда еще такая подёрнется!
–А ты чего радуешься, Степка? Али и тебя за стол позвали? – зубоскалил лакей.
–Да мне приятно, что у императора праздник-то.
–Оно так. Но прощевай. Мне ныне болтать с тобой недосуг…
***
5 февраля, 1880 год.
17 часов 30 минут.
Халтурин посмотрел на часы. Еще оставалось больше часа. Он волновался. Скоро свершится то, что он готовил почти год. Тиран умрет и его имя войдет в историю. Взрыв приведет к революции и Россия, наконец, стряхнет себя бремя вековой монархии.
Что скажут про это потомки? Те, кто станут жить в новой и свободной стране? Пожалуй, его имя станет в основании фундамента нового государства. Вот ради этого и стоило жить! Один человек меняет историю народов, которые живут в империи Романовых. Он ныне вышибет главный столб, на котором держится эта монархия.
Степан спустился в мастерскую. Главное чтобы сейчас никто не мешал. Ведь иногда трагические случайности срывали самые продуманные планы. Он приготовил взрывчатку. Приладил шнуры и был готов поджечь их. Но время тянулось невообразимо медленно…
***
5 февраля, 1880 год.
18 часов.
В карауле на главной гауптвахте стояла Седьмая рота лейб-гвардии Финляндского полка. В шесть часов подпоручик Иванов и прапорщик Чебыкин получили приказ от штабс-капитана фон Вольского раздать караульные деньги нижним чинам в помещении гауптвахты.
Раздав деньги, Иванов сказал Чебыкину:
– Все! Я в офицерской комнате. Если что зови, прапорщик.
– Так точно, господин подпоручик. Надобно смену семичасовую осмотреть. Все ли в порядке у солдат?
– Вот и проверь. Потом мне доложишь. Ежели будут нарушения по форме одежды, ты фамилии запиши в книжечку, прапорщик.
– Как прикажете, господин подпоручик…
***
5 февраля, 1880 год.
18 часов 20 минут.
Чебыкин придирчиво осматривал каждого солдата. Знал, что старшие офицеры спуску не давали за малейшее нарушение. А прапорщик только начинал служить. И место для службы он получил завидное в лейб-гвардии в Петербурге, а не в каком-то дальнем гарнизоне среди смертной скуки.
– Фельдфебель!
– Ваше благородие! – ответил фельдфебель Кирилл Дмитриев.
– Форма караула в исправности.
– Рады стараться, ваше благородие. Его благородие штабс-капитан фон Вольский дюже крут ежели, что не так.
– Но ныне все в полном порядке. Беспокоиться не об чем.
– Так точно, ваше благородие.
– Вы были на войне, фельдфебель? – Чебыкин посмотрел на грудь Дмитриева, украшенную наградами.
– Был, ваше благородие. За то и награды.
– А вот мне не довелось. Я службу только месяц назад начал после училища.
– Так еще успеется, ваше благородие. Войны на ваш век хватит. И вы свою доблесть проявите.
– Не дай бог, фельдфебель. Не дай бог. Худой мир лучше доброй ссоры.
– Оно так, ваше благородие. Мир завсегда войны лучше. Но когда оно бывало, чтобы без войны? Я вот уже в двух войнах успел повоевать. Смолоду был в Севастополе в 1854 годе. Еще до той поры как в гвардию попал. А отец мой в 1812 годе был под Бородино. И в двух восточных кампаниях успел кровь пролить.
– Ну, ныне времена другие, фельдфебель. Ныне крови не будет.
– Дай-то бог, ваше благородие.
– Ждите семичасового развода караула, фельдфебель. А я в офицерской комнате.
Чебыкин покинул помещение за три минуты до взрыва. Поговори он еще несколько минут с фельдфебелем, то не дожил бы до утра. В России начиналась новая война…
***
5 февраля, 1880 год.
18 часов 30 минут.
Прапорщик Чебыкин отправился в офицерское помещение. Но не успел он пройти площадку, что отделяла помещение для нижних чинов от офицерского и отворить двери, как раздался страшный взрыв.
Прапорщик упал. Стены задрожали и офицеры вскочили со стульев.
– Что это? – спросил кто-то.
– Взрыв!
– Какой взрыв, господа? Мы во дворце!
Чебыкин поднялся на ноги:
– Это там… там взорвалось…Я только что там был господа.
Раздался звук гонга. Это был сигнал тревоги.
– Тревога!
– Поспешим господа!
– Нужно узнать, что случилось?
Все офицеры покинули комнату. Колокол еще раз дал сигнал караулу «в ружье». Но по команде прибыли только шесть солдат. Двери в караульное помещение заклинило, и офицеры с трудом смогли открыть их. Внутри у самой двери лежал раненный солдат, который простонал:
– Нас убили!
Чебыкин узнал его. При проверке он стоял последним в строю. И звали его Семеном Кошелевым. Ныне у него не было правой руки, и вся грудь залита кровью. Смотреть на это было страшно.
Прапорщик склонился над солдатом, но тот уже испустил дух.
– Что здесь произошло, господа? – спросил подпоручик Иванов. – Как же это? Почему взорвалось?
– Потому что взорвали, подпоручик! – ответил кто-то из офицеров. – Не нужно быть идиотом.
– Это сколько же нужно взрывчатки, чтобы сделать такое? Смотрите сколько солдат побило.
Совсем рядом кто-то застонал.
– Здесь раненные господа. Нужно помогать!
– Людей надобно и света больше. Ничего же не видно.
– А где же караул, господа?
Прибывший по тревоге солдат ответил:
– Мы сразу поднялись, ваше благородие. Только мало нас. Остальные на постах должно сгинули.
***
5 февраля, 1880 год.
18 часов 40 минут.
Вскоре к офицерам присоединились наследник престола цесаревич Александр Александрович и великий князь Владимир Александрович.
– Взорвали столовый покой императора! – сказал великий князь.
– Столовый покой? – спросил наследник. – С чего вы взяли?
– А что еще могли взорвать? Это покушение на его величество.
– Но государя нет в столовом покое! – сказал наследник.
– Вы уверены?
– Государь лично встречал дядю принца Гессенского в Малом Фельдмаршальском зале.
– Но возможно, что они уже прошли в столовую. Ведь ныне уже дано начало обеда.
– Вы не знаете, что поезд опоздал.
– Поезд? – спросил Владимир Александрович.
– Так я слышал. Принц Гессенский задержался на 30 минут по вине железной дороги. Поезд опоздал. Государь же отказался идти в столовый покой без принца. Но посмотрите сколько солдат.
Штабс-капитан фон Вольский обратился к цесаревичу:
– Ваше императорское высочество! Позвольте узнать как государь?
– Уверен, что государь жив и здоров!
– Хвала богу! – штабс-капитан перекрестился.
– Вам следует немедленно занять спасением солдат, господа офицеры! – сказал наследник…
***
5 февраля, 1880 год.
18 часов 50 минут.
В свете факелов прибывшей дворцовой пожарной команды они увидели страшную картину разрушений. Тяжелый гранитный пол гауптвахты, состоявший из массивных плит, подброшенный силой взрыва вверх, потом рухнул вниз. В одном месте была пробита дыра, доходившая до подвального этажа. Под обломками лежали солдаты. Трупы были исковерканы до неузнаваемости. Но были среди них и живые с оторванными руками и ногами.
– Добейте, братцы, – шептал один солдат запекшимися губами. – Молю. Избавьте от страданий.
Великий князь Владимир Александрович подошел к нему и сказал:
– Потерпи, братец. Сейчас тебе помогут.
– Ваше…высочество…
Великий князь обернулся к штабс-капитану Вольскому:
– Давайте вытащим его, сударь.
– Он не жилец, ваше высочество. Самое лучшее будет выполнить его просьбу.
– Вы сошли с ума, штабс-капитан?
– Наверное. Россия сошла с ума, ваше высочество. Мы с ним были на войне, ваше высочество. Вот с ним. Это горнист Иван Антонов. Он служил в моей роте. Выжил и ни одна турецкая пуля его не взяла. Его называли везунчиком. И вот он убит в Петербурге. Убит русскими людьми.
– Успокойтесь, штабс-капитан. Вы офицер, а не барышня. Поможем ему.
– Да, ваше высочество. Простите мне мою слабость.
***
Офицеры помогали раненым. Прибывший генерал-лейтенант Гурко приказал везти раненных в лазареты.
– Подпоручик! – генерал обратился к Иванову.
– Ваше высокопревосходительство!
– Составьте список погибших и этот список мне. Сразу как составите!
– Будет исполнено, ваше высокопревосходительство!
***
Великий князь Владимир Александрович приказал поднять по тревоге лейб-гвардии Преображенский полк, дабы они сменили финляндцев на постах. Но раненные солдаты лейб-гвардии Финляндского полка отказались покидать посты. По уставу их сменить мог только разводящий фельдфебель Дмитриев, который погиб при взрыве.
Через три дня в приказе по войскам гвардии были отмечены доблесть и мужество гвардейцев: «Поведение финляндцев в настоящем случае, когда ни один из часовых, несмотря на мороз и замедляющуюся смену, не видя своего разводящего, не решился передать поста часовому от нового караула другого полка, пока не получил на то приказа от своего караульного начальника, составляет проявление истинной воинской доблести и заслуживает похвалы».
****
5 февраля, 1880 год.
18 часов 30 минут.
Степан Халтурин покинул дворец и вышел к ограде, где его ждал Желябов.
– Что? – спросил Желябов. – Неужели сорвалось?
– Готово! – ответил Халтурин.
– Готово?
– Сейчас произойдет то, к чему мы готовились. Запомни этот час и эту минуту товарищ! Мы с тобой можем это наблюдать!
В этот момент раздался взрыв. Яркая вспышка! Грохот! Куски мелких камней и стёкол обдали их. Но Халтурин даже не пригнулся.
– Свершилось!
Желябов повторил за ним:
– Свершилось!
– Император умер! И с ним члены его семьи. Нам удалось то, чего не смогли другие. Мы сделали это, Андрей!
– Сделали, – Желябов не мог поверить в случившееся. – Зрелище достойное. Но нам стоит уходить, Степан. Сейчас поднимется такая суматоха. Не стоит, чтобы нас видели. Идем.
– Погоди еще немного.
Халтурин смотрел на дело своих рук.
***
Взрыв застал императора и принца в Малом Фельдмаршальском зале, довольно далеко от столовой. Взрыв разрушил перекрытие между цокольным и первым этажами. Полы дворцовой гауптвахты обрушились вниз. Двойные кирпичные своды между первым и вторым этажами дворца выдержали удар взрывной волны. В столовой или Желтой комнате дворца треснула стена и на стол упала люстра. Все было засыпано известкой и штукатуркой. В нижнем этаже погибли 11 солдат лейб-гвардии Финляндского полка. Ранения получили 56 человек. Но ни Халтурин, ни Желябов пока этого не знали. Они были уверены, что сделали свое дело и убили императора…
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽