Убить Александра

– Что я могу сделать? – начальник станции развел руками. – Проблемы с исправностью локомотива, ваше сиятельство. А по регламенту я должен пропустить вначале поезд свиты Его Императорского величества.

– И локомотив поезда свиты неисправен?

– Точно так-с, ваше сиятельство. Но все делается для скорейшего устранения неисправностей.

– Раньше проверить не могли?

– Не могу знать, ваше сиятельство.

– Русские никогда ничего знать не могут. А мне нужно докладывать его величеству. Он весьма недоволен задержкой.

Начальник станции снова развел руками. Что он-то может теперь сделать еще? Судьба-с!

Граф Адлерберг, министр императорского двора, зашел в вагон императора и проследовал в купе.

– Вы все выяснили, граф?

– Да, ваше величество!

– И пришли доложить, что поезд отправляется? Так? – спросил император.

– Ваше императорское величество, нам придется задержать отъезд.

– По какой причине? – Александр был раздражён.

– Локомотив свитского поезда неисправен. Им нужно время для замены.

– Я не хочу задерживаться здесь, Владимир Федорович. Прикажите отправлять мой поезд.

– Ваш поезд, ваше императорское…

– Но мой-то локомотив исправен? Иди и с ним что-то не так?

– Никак нет, ваше императорское…

– Тогда отправляйте мой поезд первым!

– Но ваше величество, соображения безопасности…

– Выполняйте приказ, граф. Я не хочу ждать. Пусть свитский поезд догоняет нас в пути. Предайте мой приказ начальнику станции.

Адлерберг отравился выполнять приказ государя. Так сама судьба еще раз вмешалась в планы террористов…

***

Замоскворечье.

Железная дорога.

12 декабря, 1879 год.

Кибальчич все рассчитал и проверил десять раз. Осечки не будет. Они покончат с царем! Подкоп был закончен в срок.

– Я сам произведу взрыв! – сказал Кибальчич. – На этот раз никому не доверю.

Арсеньева сказала:

–Четвертый вагон императорского поезда занят царем.

– Я этого не забыл, – сказал инженер. – Первым следует поезд свиты его величества. Затем поезд самого императора.

Первый поезд проследовал мимо ловушки террористов без происшествий. Но как оказалось именно в нем, и находился Его величество император Всероссийский. Никто не мог знать о поломке локомотива и о том, что поезд царя пройдет на этот раз первым.

Второй поезд шел за первым с небольшим отрывом и Кибальчич точно произвел взрыв под четвертым вагоном. Но в этом вагоне находились только припасы для императорского стола…

***

Арсеньева и Кибальчич наблюдали взрыв и крушение поезда.

– Он мертв! – сказал Арсеньева. – На этот раз никакая сила его не могла спасти!

– Мы завершили дело! Товарищи! – Кибальчич повернулся к соратникам.

– Пусть теперь Михайлов похвастает своими способностями! Мы-то не хуже его оказались! – вскричал Морозов.

– Свершилось!

Но скоро они узнали о своей ошибке…

***

Граф Адлерберг по приказу императора прибыл на место взрыва. Все сам осмотрел и выслушал доклад полицмейстера.

– Намеренный взрыв, ваше сиятельство. Это было покушение на государя. Но провидению было угодно спасти императора, – с пафосом произнес полицмейстер.

– Я сам начинаю верить в провидение. Вот чем обернулась поломка локомотива.

– Мы примем все меры по скорейшему расследованию этого ужасного преступления. Ваше сиятельство. Так и передайте его величеству!

Вскоре Адлерберг делал доклад царю:

– Взорвать намеревались именно ваш вагон, ваше величество. В этом нет никаких сомнений. Поражает точность, с какой террористы совершили взрыв. Ими был проведена хорошая и качественная подготовка.

– Жаль, что мои жандармы не могу похвастать качественной работой по обеспечению безопасности империи, – сказал Александр. – Мне самому придется заниматься этим делом, граф. Дежурного флигель-адъютанта ко мне!

– Да, ваше величество!

– Хотя не стоит, граф. Нет. Не нужно.

Император остановил Адлерберга.

– Садитесь, граф, и пишите!

– Ваше величество?

– Берите бумагу и пишите.

Министр двора выполнил приказ. Он сел, придвинул к себе лист бумаги и взял в руку перо.

– Что прикажете писать, ваше величество?

– Мой приказ! Необходимо срочно принять меры по обеспечению безопасности страны. Если первое лицо империи не может быть гарантировано от покушений, то, что говорить про других людей? Нужно принимать меры!

– Как прикажете, ваше величество.

– Страну необходимо разделить на шесть военных генерал-губернаторств!

Адлерберг записал.

Царь продолжил:

– Подчинить временным военным губернаторам всех гражданских и судейских чиновников во вверенных им губерниях! Предоставить чрезвычайные права генерал-губернаторам вплоть до административной высылки или ареста любого лица, заподозренного в терроризме. Также генерал-губернаторы могут ныне закрывать любые печатные издания.

– Записал, ваше величество.

– Отправить это с поезда в Петербург! В Совет министров и в Государственный совет. Пусть готовят мероприятия. Они хотят жёсткости? Они её получат!

Глава 8
На грани краха.
Январь, 1880 год.

Варварство и троны, рабство и мечи,

Цепи и короны, тьма и палачи,

Горе и невзгоды, деспоты и гнет!

О, когда ж свобода вашу цепь порвет!

Н Морозов.

***

Зимний дворец,

Резиденция императора.

Столярная мастерская. Степан Халтурин.

Степан Халтурин в последнее время чувствовал себя неважно. Он осунулся, глаза запали, лицо пожелтело. Пары динамита, что были спрятаны в сундуке под его кроватью в мастерской, делали свое дело.

Его знакомый Никанор Сичкин, служивший слесарем во дворце, заметил состояние столяра.

– Ты не заболел, Степан?

– Нет. Со мной все в порядке.

– А лицо у тебя желтое, как при лихорадке. Сходил бы к доктору.

– Пройдет. Просто устал. Ныне много работы. Начал реставрировать мебель из кабинета самого царя.

– Вот как? – удивился Сичкин. – И самого видал?

– Видал. Вчера как видал.

– Врешь!

–А чего мне врать? Вчера сам государь император просил меня в его кабинете новую картинку приладить к стене.

– И чего?

– А чего? Приладил.

– А государь чего?

– Чего, чего! Ничего. Пожаловал рубль серебром за труды. Вот и работаю много от того и больным кажусь.

– А мне государя видеть не довелось. Нет, оно, конечно, видал, да не близко. А чтобы так с царем говорить, не проходилось ни разу. А новости слыхал ли?

– Новости? – не понял Степан.

– Новости. Кажись, нам подготовили новые мастерские. Столяров точно переведут.

– Как переведут? Я ничего такого не слышал.

– Дак про то давно говорили. Это еще когда тебя здесь не было. Но потому все затихло. И вот снова. Переедем вскорости.

– Мне и на старом месте хорошо, – тихо сказал Халтурин.

– Там лучше будет, чем в нынешних каморках.

– Откуда знаешь?

– Да уж знаю. У меня в приятелях каменщик Сашка, что в строительной команде состоит. Он и сообщил. Государь у нас добрый. Думает про мастеровых.

–Думает.

Халтурин испугался. У него под кроватью в сундуке больше 25 килограмм динамита. А если их заставят переехать в новые мастерские? Как ему перетащить этот груз, который он по крупицам собирал в течение года?

–А где они эти новые мастерские?

–В западном крыле.

–Так далеко?

–А чего далеко-то? Там удобнее, чем здесь будет.

Но Степана волновало удаление от покоев императора. В западной части дело сделать будет просто невозможно.

В этот момент Халтурина позвали.

– Степан! – это был один из лакеев. – Степан здесь?

– Тут я! Чего тебе?

– Дак привратник Ромка снова звал тебя.

– На кой?

– Дак гость к тебе пришел. Уже с полчаса как ждет. Иди быстро. А то сам знаешь, что Ромке и перепасть может за твои дела.

Степан быстро покинул мастерские и отправился через парк к задним воротам. Туда часто приходили родственники дворцовых служителей.

Халтурин подошел ближе и всмотрелся в троих мужчин, что стояли за оградой. Он не увидел своего связного.

«Странно, – подумал он. – Моего-то нет ныне. С чего это?»

– Чего стал, Степа? – к Халтурину подошел Роман Тирс, что служил в привратниках. – Али братана своего не признал?

– Какого еще братана? – Степан со злостью посмотрел на Романа.

– А они и говорил мне, что сразу его не признаешь. Из деревни-то к тебе приехал!

Один из мужчин в старом армяке стал махать Халтурину шапкой.

– Признал теперя? – спросил Роман.

– Признал, – тихо проговорил Халтурин и вышел через калитку.

На деле он этого человека видел в первый раз в жизни. Но Михайлов предупреждал, что подобное может произойти. В случае надобности ему заменят связного.

– Здравствуйте, Степан. Я от Дворника. Скажу вам сразу, что ныне я буду приносить вам «гостинцы».

–А что стало с Мастеровым?

– У Мастерового появились дела «в деревне».

«Дела в деревне» – значит, он попал под наблюдение.

–Но если у Мастерового дела, то все осложнилось. Как ваше прозвище?

– Прозвища не нужно. Для привратника я ваш брат. Кузен, недавно приехавший в Петербург. Мое имя Андрей. А Мастеровой походит у жандармов по другому делу. Нашей работе это не повредит.

–Значит, вы станете носить «гостинцы»?

– Да. Я принес вам один. Вот возьмите.

Желябов протянул Халтурину небольшой сверток. Тот распахнул куртку и сразу спрятал его под рубашку.

–Мне нужно еще. «Гостинцев» для дела слишком мало. Я говорил про это Мастеровому. Но он носил слишком малыми порциями.

– Сколько у вас есть?

–Около 25 килограмм. Может немного больше. Этого не хватит для дела. Столярка ниже столовой на целый этаж. А нужно обрушить перекрытия.

–Сколько еще?

– Еще десять килограмм. И делать нужно быстро.

– А с чего такая спешка? ОН¹⁹ покидать дворец пока не собирается.

– ОН не собирается. Но у нас говорят, что столяров переведут в иное помещение. «Гостинцы» под моей кроватью в сундуке. Их могут случайно обнаружить. Да и это не самое главное. А то, что если мы удалимся от ЕГО столовой, то придется разрабатывать новый план.

– Когда вы узнали про это? – спросил Желябов.

–Сегодня. Перед разговором с вами.

–Плохо!

–А я еще Мастеровому говорил. Что нужно торопиться и носить больше. Но кто меня слушал.

–Я принесу через день больше. Сколько вам нужно всего.

–Сорок килограммов.

–Что? Заем так много? Вы же не весь дворец собираетесь…

–Нужно работать наверняка. Акт сорваться не должен!

–Я расскажу Дворнику о проблемах. Нам стоит с вами обняться. Привратник смотрит на нас. Мы же братья.

Они обнялись, словно и правда были родственниками.

– Он ничего не заподозрит? – Желябов кивнул в сторону привратника.

– Это Ромка-то? Я ему деньги плачу. Да и не только я.

– Деньги? – не понял Желябов.

– Ведь мне приходится воровать, как делают другие слуги. Без этого никак. Все воруют, а если я не стану, то они могут заподозрить неладное. А привратник воровству способствует. Для чего думаете здесь родичи слуг толкутся?

***

Петербург.

Конспиративная квартира боевой группы Михайлова.

Андрей Желябов стал работать с Михайловым по чистой случайности. Он до этого был в боевой группе Софьи Перовской. Михайлова он считал весьма склонным к «генеральству» и диктаторству. А после скандала с организацией «Народная расправа» для революционера не было худшего обвинения.

И вот Вера Фигнер приказывает ему работать с Михайловым в его боевой группе. Андрей согласился не сразу. Он долго спорил с Топни-Ножкой и требовал отправить его к Софье Перовской. Но Фигнер умела настоять на своем.

– Андрей, это ставит под угрозу дело!

– Дело? У Михайлова? А я думал, что настоящее дело работаем мы!

– Михайлов преданный делу революции человек, Андрей.

– «Генерал»²⁰ вроде доморощенного диктатора Нечаева. Все шпиков ищет в наших рядах.

– И находит их, Андрей. И за это ему стоит сказать спасибо. У Дворника сейчас непростая ситуация. Ему нужен верный человек для связи. И лучше тебя никого нет.

– Для связи с кем?

– Его человек работает в Зимнем дворце.

– Что? Ты шутишь, Вера?

–Нет. Я тебе говорила, что Дворник работает не хуже нас. У него есть свой человек во дворце царя.

– И Дворник сам пожелал работать со мной?

– Да. Тебе он верит.

Желябов отправился на встречу с Александром Михайловым. Тот посвятил его в детали своего плана, и Желябов изменил мнение о Дворнике. Пожалуй, что эта задумка была действительно хороша. Взорвать царя в его собственном дворце! Это будет сильно!

***

После встречи с Халтуриным Андрей Желябов пал духом. Хорошо поставленная акция могла провалиться, так и не начавшись. Столько усилий Столяра могли завершиться плачевно.

Желябов сразу пошел на конспиративную квартиру. Нужно срочно говорить с Михайловым. Он воспользовался эстафетой²¹, чтобы предупредить «Дворника» о необходимости встречи…

***

Александр Михаилов в это утро сел писать статью о своем видении террора в России. Он хотел свести все к математической формуле, понятной для любого члена организации.

«Нас могут спросить: Что есть сейчас революционный террор в России? На этот вопрос есть чёткий ответ. Во-первых, террор это средство мести за наших павших товарищей. Во-вторых, террор это метод борьбы за политические свободы в условиях российского политического гнета и бесправия. И, наконец, террор это средство переустройства несправедливого общества. В насквозь прогнавшей империи только несколькими удачными террористическими актами против высших представителей власти можно изменить существующий порядок вещей…»

Но работу пришлось остановить. Пришла эстафета. Желябов требовал срочной встречи. Михайлов понял, что-то случилось у Столяра во дворце…

***

«Дворник» прибыл на место в полдень. В квартире его уже ждал Желябов.

– Что-то случилось, Андрей? К чему такая срочность?

– Здравствуйте, Александр Дмитриевич.

– Здравствуйте. Так что произошло?

– Ваш агент в панике.

– Степан? Он никогда не паникует.

– Но не в этот раз.

– Я вас не понимаю. Говорите точнее.

– Все может сорваться. Так достаточно ясно?

– Почему?

– Мастерские переносят в иную часть дворца.

Михайлов был готов завыть от досады! Было от чего паниковать!

– Когда? – спросил он.

– Этого Столяр не знает. Но если просто предположить, что произойдет это в течение недели-двух? А у него под кроватью 25 кило динамита. Вы понимаете, что будет, если они станут переезжать?

– Нужно торопиться, Андрей. Мы готовили этот акт аккуратно и неспешно. Но теперь стоит спешить. Нужно взрывать!

– Столяр против этого. Он говорит, что динамита слишком мало!

– Сколько ему еще нужно динамита?

– Около десяти килограмм.

– Это много! Нашими темпами такое количество мы сможем переправить во дворец не раньше чем через два месяца.

– Да и выглядит Столяр плохо, Александр. Слишком плохо. Динамит убивает его уже сейчас.

– Степан настоящий борец и дело он сделает. Не часто встречал людей такой честности и такой преданности делу революции. Нам нужно придумать, как передать ему динамит.

– А что можно придумать? Разве рискнуть и принести все за два-три раза?

– Нет, – сразу отмел это предложение Михайлов. – Это не простой риск, Это безумие и приведет оно к провалу…

***

Сапёрный переулок,

дом № 19, подвальный этаж.

18 января, 1880 год.

Густав Карлович фон Берг принял решение накрыть типографию народников в Саперном переулке. Только вчера ему доставили отпечатанные там новые прокламации революционеров. «Программа рабочих» призывала работных людей требовать «справедливого общественного устройства». В прокламации революционеры указывали на врагов и на друзей простого народа и выдвинули «12 пунктов преобразований» – замена самодержавия республикой, переход земли в руки крестьян, заводов и фабрик в руки рабочих, политические свободы.

Берг показал прокламацию своим агентам:

– Вы это читали?

– Так точно ваше превосходительство!

– И что скажете по поводу прочитанного?

Агенты молчали. Это были верные служаки, но принимать решения и думать они не могли. Вряд ли кто-то из них понял суть того, что было написано.

– Это вызов! – сам Берг ответил на свой вопрос. – Вот ты знаешь, что такое вызов? – Берг посмотрел на ближайшего агента, который распределял филеров.

– Никак нет, ваше превосходительство! – ответил тот.

– Они требуют замены самодержавия республиканской формой правления! А это опасные мысли! Они требуют социализации земли!

– Как прикажете, ваше превосходительство.

Берг еще раз посмотрел на лица агентов и махнул рукой.

– Ладно! Хватит об этой бумажке! Слушайте мой приказ, раз вам так понятнее! Мы разорим типографию и прекратим выпуск вот этих прокламаций. Кстати, а как много вы их захватили?

– Ровно 28 листов, ваше превосходительство.

– Это мало! – сказал Берг. – Отпечатали они листов 300 не меньше. И остальные гуляют по Петербургу.

***

Полицейскую операцию на этот раз планировали лучшие агенты. Никто не должен был уйти. Фон Берг лично расставил городовых у всех входов.

– Ни одна мышь не должна проскочить через вас!

– Так точно, ваше превосходительство! – гаркнули полицейские.

– Орать не нужно! Нужно делать дело.

– Так точно, ваше превосходительство. Все сделаем.

– Будьте в надеже. Никто не проскочит.

Берг проинструктировал жандармских офицеров. Те заверили генерала, что умеют делать свою работу. Все улицы перекрыты жандармскими патрулями.

– Так говорят всегда! Но потом оказывается, что-то пошло не так, и половина преступников сумела скрыться.

– Не в этот раз, генерал, – сказал высокий ротмистр…

***

В тайной типографии организации «Народная воля» в Сапёрном переулке работали постоянно четверо народовольцев. Это были сын купца Николай Бух (на его деньги эта типография и содержалась), журналист Галина Иванова, и два наборщика Лубкин и Цукерман.

Первым забил тревогу Цкукерман. Он хотел было выйти из квартиры, но заметил неладное.

– Нас обложили! – закричал он.

– Что? – Иванова оторвалась от своих записей.

– Полиция у входа!

На шум вышел из другой комнаты Николай Бух.

– Нас обложили. У входа стоят городовые.

– А черный ход? Проверил?

– Перекрыт. Они готовятся к штурму.

– Что будем делать, товарищи? – спросила Иванова. – Здесь много секретных документов! Это нельзя отдавать в руки жандармов!

Бух достал из кармана пиджака револьвер.

– Мы встретим их, как подобает. Но для начала в огонь все бумаги!

Иванова смяла листок, над которым работала, и швырнула его в камин.

– Списки организации! Списки боевой группы!

Лубкин бросился к шкафу и достал нужную папку из тайника. Бумаги полетели в камин и языки пламени тут же охватили их. Белые листы у них на глазах в один миг почернели, скрутились в трубочки и рассыпались в прах.

– Теперь инструкции Кибальчича по динамитному делу. В огонь. Твои статьи, Галя!

Иванова стала бросать в огонь бумаги из своей папки.

– Нам не стоит сдаваться им живыми, друзья, – сказала она.

– Пусть берут с шумом. А мы наделаем много шума! Это предупредит товарищей о провале типографии. Нельзя дать полиции устроить здесь засаду для наших товарищей.

В двери громко постучали.

– Немедленно открыть! – прозвучал приказ – Полиция!

– Началось – Бух приготовил оружие.

За ним это сделали Иванова и Цукерман.

Лубкин продолжал жечь документы.

Полицейские ударили в двери прикладами, и, вскоре она была сорвана с петель. Бух дважды встретил из револьвера. Первый городовой, показавшийся в дверном проеме, был убит. Второму пулей оцарапало щеку. И он сам начал стрелять.

Но революционеры отступил в другую комнату, и попробовали забаррикадироваться там…

***

Жандармский ротмистр отдал приказ:

– Брать живыми! Только живыми!

– Дак они палят из револьверов, ваше благородие!

– Все равно! Только живыми!

Снова зазвучали выстрелы. Но на этот раз с другой стороны. Жандармы ворвались в квартиру с черного хода…

***

Бух перезаряжал револьвер и спросил Лубкина:

– Знаки безопасности уничтожил?

– Да. Но листы с воззваниями остались. Не успел. Слишком много всего.

– Черт с ними! Главное знаки безопасности и списки организации. Без этого разгром типографии даст им мало.

– Нас кто-то предал, товарищи, – сказала Иванова. – Как могли они узнать об этой типографии? Мы были всегда осторожны и неуловимы.

– Сейчас не стоит думать про это, Галя. Нам бы подороже продать жандармам свои жизни. А о том, как полиция вышла на нас, станут разбираться другие.

– Дворник-то был прав! – сказал Цукерман. – Но его не хотели слушать.

– Я всегда верил тем, кто сражается рядом со мной! И никогда не стал бы их подозревать! – заявил Бух. – Мы организация нового типа! У нас все построено на доверии.

Иванова подняла свой револьвер…

***

В итоге полицейской операции типография была захвачена. Два полицейских было убито, четверо получили ранения. Среди них два офицера.

У народников Лубкин и Цукерман погибли, а Бух и Иванова попали в руки жандармов живыми. Бух был тяжело ранен и его сразу отправили в экипаже в военный госпиталь. А вот на Ивановой не было ни царапины, не смотря на то, что от пуль она и не пряталась и желала быть убитой.

***

Густав Карлович Берг вошел в типографию, когда тела уже убрали. Четыре просторные комнаты и в них ничего лишнего. Из мебели стенные шкафы, стулья, кровати и диван.

В шкафах было спрятано типографское оборудование. На нем можно было печатать до 300 экземпляров нелегальной газеты в день.

– Обыскать! – приказал Берг.

Агенты Третьего отделения и полицейские чины стали выполнять приказ.

– Вот, ваше превосходительство, – жандармский офицер подал Бергу пачку рукописных листов. – Обнаружено в стенном тайнике.

– Списки? – он бегло просмотрел бумаги. – Нет. Это не списки. Ищите иные тайники!

– Много бумаг сгорело, ваше превосходительство. В камине.

– Но не могли же они уничтожить все! У них не было для этого времени. Хотя списки он сожгли бы в первую очередь. Но вы ищите! Ищите тщательно! Здесь много тайников!

Однако больше ничего обнаружить не удалось.

Но не бумаги волновали действительно статского советника. Самое большое разочарование Берга – это ящики в подвале. Их нашли сразу и Густав Карлович знал, что в них динамит.

– Ваше превосходительство, – доложил жандармский ротмистр. – Ящики грузить?

– Конечно, грузить! Что за вопрос!

– Но они пустые.

– Что? Что вы сказали сейчас, ротмистр?

– Все ящики пустые!

– А динамит? – спросил Берг.

– Ничего не найдено.

– Ищите!

– Как прикажете, ваше превосходительство! – ответил офицер, хотя знал что дальнейшие поиски дело бесполезное.

– Ищите хорошо! Мне нужен динамит. В этой квартире был динамит.

***

Штаб-квартира Третьего отделения.

Набережная Фонтанки, дом № 16.

18 января, 1880 год.

Агент генерала Муравьева явился штаб-квартиру в неурочное время. Сегодня они не планировали встречи. На этот раз он выглядел как студент Петербургского университета в форменной шинели и фуражке.

– У вас что-то случилось, сударь? – спросил генерал.

– Да. И не у меня. А у нас, генерал. Я знаю, что готовит группа Дворника!

– Вы узнали кто он?

– Кто скрывается за псевдонимом «Дворник» я не знаю. Но мне известно, что они готовят.

– И что же?

– Они взорвут столовую Зимнего дворца во время царского обеда.

Муравьев поднялся со своего кресла. Агент остался сидеть.

– Вы уверены?

– Да, генерал.

– Но как можно взорвать столовую в Зимнем? Я не могу этого понять. Как можно заложить динамит в столовом покое самого императора?

– Этого я не знаю. Но они в скором времени взорвут царя, генерал.

– Это достоверные сведения?

– Я принес их вам, генерал.

– Но вы не назвали, ни одного имени.

– Я не знаю имен тех, кто готовит акт против царя. В группе, в которой я состою, мало знают об этом.

– Тогда как вы узнали о террористическом акте, который готовится против государя?

– Все тайное становиться явным, генерал.

– А подробнее?

– Генерал вы перестали мне верить?

– С чего вы взяли?

– А зачем этот допрос? Сейчас больше нужна скорость, а не секретность. Вы уже захватили их типографию? В Саперном переулке?

– Да.

– Там тайный склад с динамитом.

– Про это мне уже докладывали. Но стоит дождаться результатов операции.

– Если динамит найдут, то у нас будет еще немного времени, генерал.

– Будем надеяться…

***

Агент ушел, а Муравьев стал ждать новостей от фон Берга с его операции в Саперном переулке.

Но курьер от Берга не сообщил Муравьеву ничего хорошего.

Жандармский офицер стал докладывать:

– Ваше превосходительство! От действительного статского советника фон…

– Что? – прервал его Муравьев.

– Двое убиты и четверо ранены. Это жандармы и полицейские, ваше превосходительство.

– А революционеры?

– Двое готовы. А двоих взяли.

– Что обнаружено в типографии? – спросил муравьев.

– Много бумаг, ваше превосходительство.

– А динамит?

– Динамита в Сапёрном переулке нет!

– Искали хорошо?

– Так точно, ваше превосходительство! Все перевернули! Но динамита нет.

– Хорошо. Идите, ротмистр! Вы свободны…

***

Генерал Муравьев отправился к шефу жандармов Александру Романовичу Дрентельну. На этот раз он должен принять срочные меры. Выбора у него нет. Если динамит не найден, то, возможно, покушение на царя в Зимнем дворце – дело ближайшего времени.

Сам Муравьев не имел постоянного доступа к императору, как его шеф начальник Третьего отделения. Но была опасность, что Дрентельн просто не захочет его принять. В этом случае обвинить начальника в преступном сговоре будет невозможно.

Именно так все и произошло.

Муравьев обратился к полковнику фон Ланге, личному адъютанту генерала Дрентельна.

– Доложите его высокопревосходительству, что начальник первой экспедиции генерал-лейтенант Муравьев нуждается в срочной аудиенции.

– Его высокопревосходительство сейчас принять вас не сможет, генерал.

– У меня дело чрезвычайно важности, полковник.

– Я вас понимаю, но у меня строгий приказ его высокопревосходительства, генерал. Я доложу о вашей просьбе его высокопревосходительству и он изволит назначить вам час для аудиенции.

– Хорошо, – Муравьев вынужден был согласиться. – Я просил бы его высокопревосходительство принять меня завтра утром.

–Я доложу его высокопревосходительству о вашей просьбе.

***

Генерал Муравьев понял, что Дрентельн не станет его принимать ни завтра, ни послезавтра. Скажется слишком занятым. И даст ему аудиенцию через неделю.

Подозрения подтверждаются. Дрентельн не желает спасать императора…

***

Штаб-квартира Третьего отделения.

Набережная Фонтанки, дом № 16.

19 января, 1880 год.

Фон Берг разбирал документы, которые его агенты смогли изъять в квартире в Саперном переулке.

Списков организации не было. Секретных кодов для переписки и плана эстафеты также нет. Хотя при штурме потеряли людей! И ради чего? Оставалось только то, что можно было выудить из вот этого вороха бумаг.

Большинство рукописных листов – это наброски статей Ивановой. В них не было ничего, чего Берг не знал бы. Недовольство господ террористов формой правления в Российской империи, недостаточность крестьянских наделов, бедственное положение рабочих. Это можно сразу бросать в огонь.

«Ничего! – сказал Берг сам себе. – Ничего нет. Разгром типографии не дал ни одной нити. Топорно работаем!»

Но удача улыбнулась действительному статскому советнику. Один из листков, озаглавленный как «Высочайший манифест», заинтересовал Берга. Это было написано в виде воззвания императора к крестьянам.

Чиновник сперва даже не поверил своей удаче. Но документ был в его руках! Это не воззвание и не призыв свергнуть власть. Таких листовок он повидал на своем веку немало. Нет. Это было обращение к крестьянам со стороны императора. Обращение, конечно, фальшивое. Но если распространить такое в деревнях, то возможен бунт.

Сам фон Берг давно думал о глупости участников «Земли и воли» во время «хождения в народ». Чего они хотели добиться, пытаясь растолковать мужику преимущества демократической формы правления? Он сам бы на их месте использовал бы метод Пугачева – обещания крестьянам земли и воли от имени самого царя. Это было бы им понятно и быстрее вызвало бы то восстание, к которому землевольцы так стремились.

«Террористы не смогли сжечь такую улику? Вероятно, просто забыли этот листок среди ненужных бумаг! А вот с этим можно что-то сделать! – подумал Берг. – С этим я смогу попасть к императору!»

В кабинет вошел жандармский поручик Васнецов. Бергу совсем не нравился этот низкорослый человечек с садистскими наклонностями. Но иногда и он был полезен. Сейчас он доверил ему допрос Ивановой.

– Что? – спросил фон Берг поручика. – Она сказала хоть что-то?

– Так точно, ваше превосходительство. У меня все они начинают говорить. Хорошо, что в этот раз вы дали мне женщину. С мужчиной пришлось бы потратить больше времени.

– Избавьте меня от подробностей, поручик. Что она сказала?

– Галина Петровна Иванова. 38 лет от роду. Дворянка из Тульской губернии. Отец отставной штаб-ротмистр лейб-гвардии конного полка. Училась в институте благородных девиц. В революционном движении с 1868 года. Была активным участником «хождения в народ». Состояла в организации «Земля и воля». С 1879 года активный участник «Народной воли». Работала в типографии и являлась сотрудником редакционной части у террористов.

–Все это важно, но что насчет динамита?

–Динамитный склад у них был, ваше превосходительство. Но за два дня до нашей операции они вывезли оттуда весь запас.

–Вывезли? Почему?

–Этого Иванова не знает. Бух приказал вывезти его, а она не спрашивала о причинах. Но самого Буха ныне допросить невозможно. Он весьма плох и находиться лазарете.

–Сколько было динамита?

–Больше десяти килограмм, ваше превосходительство. Но я могу продолжить допрос и…

– Нет! – отдал приказ фон Берг. – Этих сведений вполне достаточно, поручик. Арестованную Иванову показать доктору и отправить в Петропавловскую крепость²². В Алексеевский равелин**²³

– Будет исполнено, ваше превосходительство!

Фон Берг поспешил с этим сведениями к начальнику первой экспедиции Муравьеву…

***

– Густав Карлович? Вы так скоро?

– По вашему приказу, Сергей Алексеевич. Явился сразу, как узнал нечто важное.

– Узнали?

–Да. Поручик Васнецов кое-что выжал из арестованной.

– Ах, это тот самый неприятный молодой человек?

– Да, это он самый. Такой мать родную не пожалеет. Он просто упивается человеческими страданиями. Но иногда он полезен. Вынужден это признать, генерал.

– Что он сказал?

– Иванова призналась ему, что в типографии был склад динамита. Около 10 килограммов.

– Проклятие! Но там ничего не нашли.

– Они вывезли его за два дня до облавы. Где располагается новый склад – Иванова не знает. А это значит что у террористов достаточное количество взрывчатки, генерал. Вы говорили с Дрентельном?

– Нет.

– Нет?

– Его высокопревосходительство не желает принимать. Занят-с!

– Тогда стоит мне самому пойти во дворец.

– Вам? – удивился Муравьев. – И как вы попадете к императору?

– У меня есть там знакомства.

– Знакомства! Они есть и у меня! Но даже не каждый великий князь может быстро устроить аудиенцию у императора!

– Это так, но если у меня есть, что показать императору?

– Важный документ? Вы взяли его в Саперном переулке, Густав Карлович?

– Так точно!

– И что это?

– Один весьма любопытный документ, который может заинтересовать царя. Вот только, если мы пойдем в обход нашего шефа, то Дрентельн будет весьма недоволен.