Читать книгу: «Драконий хабар», страница 2

Глава 2

Настало время ответить на вопрос, который уже несколько тысяч лет волнует всех без исключения жителей этого странного мира. Порой он очень тревожит горожан Несеренити, окрестных полисов и королевств. Он беспокоит драконов, что обитают ныне за тремя морями, он приводит в недоумение вампиров, что родом из укрытых теплыми песками дальневосточных сумрачных земель. Он искренне терзает гномов, орков, эльфов и прочих дриад. Этот вопрос задают чаще, чем «Сколько-сколько за кружку пива?! Вы совсем долбанулись?!», а в известной читателю вселенной он на сорок два процента популярнее Словакии.

Ответ на этот вопрос таков:

«Нет ни одного воспроизводимого доказательства того, что магия существует».

Бытует мнение, что ответ не совсем подходит к самому вопросу, и некоторые умы посвящают свое свободное время тому, чтобы отыскать правильную формулировку вопроса, но за прошедшие сотни лет никто не сдвинулся ни на шаг.

У определенной части простых горожан с этим несколько проще – они твердо считают, что с магией шутки плохи. Ведь как иначе, если после нескольких кружек качественного пива стоять на ногах они не могут, но все равно каким-то образом наутро – прямо по волшебству! – просыпаются в своей постели. Но не совсем целые, потому что волшебство злое, коварное и травмоопасное: синяки и ссадины в самых неожиданных местах предательски ноют всю следующую неделю. У этой теории есть небольшой изъян – она не объясняет сломанную скалку, улыбки домочадцев разного настроения и упорно прячущих глаза друзей, с которыми накануне довелось того пива испить.

Другая часть слишком занята рутинными делами да заботами, чтобы выделять умственные резервы на рассуждения о такой глупости. Что тоже вполне естественно. Они магию не трогали, не видели, и даже поистине волшебные ароматы из пекарни госпожи Бублик в их сознании не волшебные, а просто… просто ароматы. Но, к чести этих скучных индивидов, надо сказать, что в глубине души они были бы рады, если бы магия существовала, потому что даже им мыть окна, посуду и пол иногда надоедает и хотелось бы, чтобы все становилось чистым каким-нибудь волшебным образом (вообще, это решаемо с помощью вполне конкретной магии под названием «деньги», но вы им, пожалуйста, не говорите).

Третья часть населения – самая немногочисленная – с пеной у рта доказывает всем, что именно они есть истинные маги и чародеи, что учились у лучших и познали волшебство до самого основания, заложенного Милостивой Алираной Светоносной. А потом начинает нести что-то про квантовые флуктуации, ядерную электродинамику, передачу информации по воздуху со скоростью света, экспоненциальный рост казны и маринад на основе ядовитого плюща.

Самое оригинальное, что всем этим они, по их же собственным утверждениям, управляют силой мысли. Как правило, после того, как подобное прозвучит вслух, ученые и алхимики – четвертая часть – выбрасывают закуски и прохладительные напитки, идут к себе домой и возвращаются с полным сумками склянок с зажигательной смесью.

Именно так провалились с третьей по седьмую попытки основать в Несеренити Гильдию чародейства и волшебства. Последний случай вызывал неподдельную улыбку на лицах гвардейцев: уцелевшие волшебники требовали упечь предводителя алхимиков, гвардейского ученого Иколу Жезла, в камеру. Капитан Игон Эрн, ни на миг не скривив душой, ответил: «Не понимаю, что вы хотите, чтобы я сделал. Он и так уже в камере. Видите, как мы работаем? Мы его упекли за решетку еще полтора года назад!».

На этом возмущенные, не найдя, что возразить, ретировались из города, а капитан провел с господином Жезла воспитательную беседу.

На всякий случай.

Мало кто знает, но приложить свои руки к скорейшему завершению второй попытки открыть магический приют для умственно неполноценных ученый тоже собирался, но просто-напросто не успел: красный прямоходящий дракон Пламенный Обалдуй Леха случайно чихнул прямо на так называемых волшебников. И, глядя на суматошно бегающие и катающиеся по земле факелы, долго извинялся, заливаясь хохотом. А потом с тем же хохотом жаловался, что никак не может взять в толк, почему это волшебники не смогли совладать с самым обычным огнем. Это же так просто, ведь он, дракон, он-то может.

Ну а самая первая попытка была так давно, что даже госпожа Бублик о ней едва ли вспомнит, а это говорит о том, что волны слухов о ее провале хватило на достаточно долгое время. Вот только за прошедшие с тех пор лета и зимы самозванцев от магии, к скорби Алираны, в мире вообще не поубавилось.

– Ну не знаю, – многозначительно окинул взглядом просторное помещение гость Несеренити, высоколобый человек в пространнонарядном халате. – Убийств не совершалось, гоблины янтарь не добывали, призраки не живут… прямо не знаю, честное слово.

– Господин Йоктас…

– Джоктес! Это что, так сложно запомнить?!

Чародей был недостаточно стар, чтобы назвать его стариком, и недостаточно молод – его выдавали седины на висках. Средний возраст должен был его немного расслабить и успокоить, но тщетно, что было явственно видно по некой доле максимализма в поведении. Однако в его непростом образе жизни иначе было никак.

– Мои искренние извинения, – поклонился собеседник. – Джоктес Йоктас, э-э, Ваше благородие… Вы же благородие, да? Не какой-то там ряженый самозванец, а из тех, что при деньгах, верно?

Рука Джоктеса застыла в неопределенном жесте.

– Хуже, – бросил он собеседнику в лицо. – Я волшебник. Слышал, у вас их тут, так сказать, недолюбливают. Если необходимо доплатить за молчание о данном факте, то лучше скажите сразу. Не выношу разбирать сметы постфактум.

– О, нет, я не осуждаю. Считаю, что выбор ремесла – личное дело каждого человека или гнома, или кого другой расы. Кто я такой, чтобы читать кому-то нотации?

– Отрадно, – безучастно кивнул Джоктес.

– Гм. Так вот, Джоктес Йоктас… – снова заговорил собеседник волшебника, но, наткнувшись на его гневный взгляд, быстро поправился: – Ваше благородие, Несеренити – город большой, но, как Вы уже в курсе, отдельно для волшебников дома не строят и сдают крайне неохотно. Мы ограничены…

– Эй! Мне казалось, в вашей организации самые лучшие специалисты по недвижимости! Реклама кричит буквально с каждой второй стены города, не говоря уж о том, что происходит за его пределами! – чародей выудил из одного из многочисленных карманов халата бумагу и раздраженно указал пальцем в текст. – Вот! «Недвижимость гнома Строимдома. Строительство, аренда и продажа комнат и домов в Несеренити, гостям города – скидка на проживание на первые три месяца при внесении полной оплаты!» Все так?!

– Да, но…

– Я полагал, что вы – профессионалы своего дела! И заплатил за эту встречу вперед! А теперь выясняется, что, – он принялся загибать пальцы, – этого нет, этого нет, а то и подавно не завозили! И это волшебников после такого еще обманщиками и шарлатанами называют, и…

Джоктес не договорил. Дверь помещения открылась, впустив хладный дух ветра и первые капли дождя, и в дом вошел довольно упитанный и со вкусом одетый гном.

– Прошу простить великодушно! – начал бородач, снимая на ходу широкополую шляпу, вполне способную заменить зонт. – Меня не уведомили о том, что Вы уже здесь, господин Йоктас. Мои извинения, подчиненные непременно будут наказаны!

– Простите? – не понял волшебник. – Вы еще кто?

– О, где мои манеры! Я – Кран Строимдом, – гном протянул Джоктесу ладонь. – Руковожу балаганом, который не удосужился поставить меня в известность о Вашем сюда прибытии. Но опустим это. В любом случае, я готов ответить на любые вопросы об этом чудесном доме!

– В том больше нет нужды, – ответил гость города, плохо скрывая нервозность и указывая в сторону. – Вот этот молодец, Ваш сотрудничек, мне уже все объяснил.

Стоимдом озадаченно огляделся по сторонам и даже пару раз обернулся вокруг себя. Никого, кроме него самого и клиента, в помещении не было.

– К-какой п-подчиненный? – переспросил владелец, суть дрогнув. – Н-назовите имя мерзавца!

Возникла довольно гнетущая пауза. Джоктес переводил взгляд со своего собеседника на гнома и обратно, пока до него не дошло, что Стоимдом явно кое-чего не видит.

– Мне все-все нравится, – волшебник улыбнулся и пожал гному руку. – Плачу аренду за год вперед.

– Ага. И перестань, пожалуйста, разговаривать с воображаемыми друзьями, – съязвил собеседник. – Мне от этого не по себе, – и, пока гном расплывался в широкой улыбке, исчез.

***

Между тем гроза нависла не только над Несеренити, но и над капитаном Эрном: Алтея устроила скандал. Точнее сказать, она устроила бурю, или что-то столь же большое и явно штормовое. Совсем не похоже на тот легкий дождик, что в эту минуту поливал город.

– Я для кого вообще старалась?! – кричала она, срываясь на фальцет.

Стол, конечно, не ломился от яств, но Игон Эрн склонялся к тому, что это только в силу прочности и качественного исполнения рукой мастера. На нем громоздились кастрюля с вареной картошкой, сковорода с котлетами и жареными помидорами, тарелка свежих овощей такого огромного размера, что ей впору самой быть столом, небольшая (правда, небольшая) миска с салатом из свежей капусты, и…

– Тебе надо нормально есть, у этого города всего один капитан гвардии!

– Солнце ясное, такими темпами капитан скоро превратится в круглую булку и застрянет в дверях! – парировал капитан, припомнив шутки господина Обруча. – Ну куда ты столько-то? Нас же двое, и мы не медведи! И потом, ну, положи ты поменьше? И тебе будет приятно, если я попрошу добавки, и я не лопну! Я буду салат, и все на этом. Умоляю.

Время взяло краткосрочный отпуск. Этого хватило, чтобы Эрн успел мельком подумать о том, какое именно слово он сказал неправильно. Один голос внутри его головы ратовал, что слову «поменьше» тут не было места, другой был за слово «умоляю», а третий, ехидно хихикая, что-то шептал про «добавку».

Когда ставки были сделаны, громом грянул всеобщий выигрыш. Оказалось, госпоже Дурман не понравилась вся речь капитана целиком. И, мягко говоря, мягко говорить в таких ситуациях Алтея почти не могла. Поэтому стандартный набор заезженных упреков, который любая барышня всегда держит наготове, быстро иссяк, и девушка принялась хватать ртом воздух.

– А еще! А еще! А еще…

– Ну-у? – с усталой, но тактичной заинтересованностью протянул ее возлюбленный, подталкивая к ответу.

– А еще мне передали, что вчера вместо обеда ты ходил на встречу с какой-то девицей!

Эрн вздохнул:

– Эту девицу зовут Ее Светлость принцесса Диана, но ты же не удосужилась уточнить?

Госпожа Дурман, не в силах продолжать склоку, упала на стул и разрыдалась, приговаривая «Ты совсем меня не ценишь» и «Ты вообще меня не любишь» в последовательности один-два-один. На третьем повторе она швырнула кухонное полотенце на стол, убежала в спальню и захлопнула за собой дверь.

– М-да, – буркнул капитан, борясь с феноменально восхитительным запахом котлет и принимаясь за салат. – Ситуация.

Он знал, что пройдет минут двадцать и Алтея снова станет тихой и спокойной. Капитан привык. Точнее, он привык к подобного рода скандалам с тех времен, когда, еще в звании младшего офицера, ему доводилось работать с жалобами, которые пестрой россыпью несут в гвардию столь же разношерстные граждане. Со временем и карьерным ростом число жалоб, что поступало ему лично, изрядно уменьшилось, а вот их размах и качество возросли обратно пропорционально. И, хотя Эрн не без усилий мог правильно написать «пропорционально», он привык и к ним. И прекрасно понимал, что шквал возмущения все равно сходит на нет.

Настроение госпожи Дурман, выписывающее пируэты подобно степному ястребу, то пикирующему, чтобы вонзить когти в добычу, то взмывающему в небеса, было почти единственным ее недостатком. И единственным, над чем Игон Эрн был формально властен, а по факту – ничего подобного.

Причем у самого капитана никаких претензий к девушке не было, он впервые за очень долгое время ощутил, что рядом с ней чувствует себя действительно счастливым. Ну, по крайней мере, пока она не превращалась в грозовое облако королевских масштабов и не сверкала молниями.

Капитан жевал салат, раздумывая о своем луковом счастье, как вдруг снаружи постучали. Эрн встал, подошел к двери и прислушался. Непрошеный гость постучал снова. Капитан приоткрыл дверь, но за нею никого не было, кроме дождя, который будто усилился. Эрн закрыл дверь, оглядел прихожую в поисках накидки и возвратился было к столу, как стук раздался вновь.

Капитан хмыкнул, вернулся и распахнул дверь. Все еще никого.

«Кто это, интересно, так шутит?»

– Я здесь. Внизу, – раздался голос, отвечающий на его не произнесенный вслух вопрос.

Эрн опустил глаза, и все внутри него мгновенно вскипело. Очередной неприятный момент глядел на него и был отвратительно счастлив встрече. Даже дождь сейчас был не в силах охладить немую ярость командира гвардии.

– Распутин, что ты здесь делаешь в такую погоду? Иди домой! – капитан захлопнул дверь перед лицом чернокожего домовенка, запер ее на засов и намеревался было вернуться к салату, но ощутил, что аппетит пропал.

Распутин, самый черный, самый вредный, самый несносный и самый феноменальный домовой во всем мире, снова постучался. Эрн застонал и снова открыл.

– Надо поговорить, – сказал домовенок, улыбаясь всеми своими белоснежными зубами и глядя на капитана снизу вверх. – Пресвятая мамаша гоблинов, это котлеты?! Распутин хочет срочно есть котлеты!

– А ну цыц! – прошипел капитан, схватил накидку и вышел из дома. – Чего тебе?

– Неприятности, господин капитан. Неприятности скоро будут, – как ни в чем не бывало продолжал улыбаться недорослик.

Эрн быстро выругался про себя, потому как он мог и не уточнять, зачем Распутин явился к нему на порог. У домовенка был ошеломляющий нюх на неприятности всех сортов и расцветок. Только работал этот нюх весьма странным образом, больше походившим на гадание на остатках кофейной гущи, которые были сначала выброшены на помойку, там подобраны стаей бездомных домовят, перемолоты в пюре и скормлены хищным единорогам просто потому что это весело, а потом… ну, в общем, вы, надеюсь поняли. Говоря иначе, это происходило вопреки законам логики, мира и здравого смысла. Капитан даже не пытался понять, как это работало, но оно работало. Неприятности мелкозубый пакостник предсказывал редко, но каждый раз – в десятку. И даже так от этого предсказания пользы было крайне мало, потому что, и капитан был в этом убежден, раздачу подробностей Распутину явно отключили за неуплату. Неуплату чего и кому – еще только предстояло выяснить.

– Это я, гм, понимаю, – Игон Эрн поморщился. – И где именно будут эти неприятности, ты, ясен барабан, не знаешь?

– Распутин не знает, – продолжал улыбаться домовенок.

– А чего ж ты лыбишься тогда?

– Распутин доволен. Распутин предупредил! Вам надо идти и искать неприятности.

– Зачем мне их искать? – спросил Эрн и тут же зажмурился и ощерился, пожалев об этом.

– Как это «зачем»? Они же скоро будут! А вы найдете их раньше и устроите им теплый прием!

«Ну конечно, – подумал про себя капитан. – Разумеется! У меня же вроде как нет неприятностей, мне нужно найти побольше!»

Но пока он собирался с мыслями, чтобы сказать пару крепких слов, предвестника бури и след простыл.

– Час от часу не легче, – пробурчал Эрн, набросил на голову накидку, закрыл дверь и зашагал прочь, очевидно, на поиски неприятностей.

Спустя пару минут дверь маленького домика снова распахнулась:

– Я не договорила! – выкрикнула госпожа Дурман опустевшей улице, а затем смущенно, осознав, что ссору продолжать не с кем, задала вопрос той же самой заливаемой дождем улице: – А… а как же чай с плюшками?..

***

Дождь сделал свое дело – остудил дневной пыл города, окутал его легким туманом и прочистил дорогу подступающей ночи – и закончился. В укрывших промокший город сумерках двигалась, толкая перед собой груженую тележку, троица прохиндеев, состоящая из человека, гнома и эльфа.

– Что тут сказать, – сдержанно похвалил эльфа Бром, – молодцом. Куда так много – не знаю, но молодцом.

– Ха! – Хром добродушно хлопнул Кинко по пояснице, поскольку достать до плеча не смог. – А еще говорят, что эльфы бесполезны! Предвкушаю большой куш! Прямо как тогда, когда вот этот хмырь Бром планировал украсть ожерелье принцессы, заменив его искусно сработанной подделкой!

– Пвавда? – удивился остроухий. – И у вас повучивось?

Хром отвернул глаза.

– Нет. Кто-то нас сдал и подложил на место ожерелья стекляшки, на которые мы и заменили дорогую подделку. А потом едва ушли от гвардии.

– «Кто-то нас сдал»?! – взревел Бром и бросил телегу. – Кто-то?! Этот кто-то напился и всем растрепал наш план! Стоял прямо посреди трактира «Суп и закуска», что напротив штаба гвардии, и орал во всю глотку «украдем и заживем»!

– Но я же уже извинился, – стушевался гном.

– Твои извинения мне как тогда было некуда пристроить, так и сейчас!

– Гвавдейцы. Ненавижу гвавдейцев, – сказал Кинко.

– Какой ты чувствительный эльф, Кинко!

– Полно вам, господа, – вздохнул Хром. – Пять минут на перекур, и толкаем дальше. До дома еще далеко.

– Пресвятые вампиры-чревоугодники, держите меня семеро! – раздался за их спинами залихватский голос. – Что это у вас, паря, в тележке?

Троица остолбенела. Бром медленно обернулся, воззрился на обладателя голоса, разглядел нечеткий образ в тусклом свете фонарей, и его разум померк.

– Разные… В-вещи… – с трудом выдавил он.

Послышался звук, будто принюхивается обладатель очень большого носа.

– Не-не-не! Это каштаны у вас в тележке! – обрадовался голос. – На кой вам столько каштанов в тележке?

– Это… – Бром судорожно пытался собраться заново хотя бы в своей голове. – Д-для защиты…

– Защиты от кого? – внезапно голос, скрытый во тьме, оказался совсем рядом с телегой и, судя по звукам, перебирал орешки рукой. – От коров, что ли? Вы не боитесь вызвать массовый падеж скота, когда разложите это вдоль участка?

Человек и гном, точно пришибленные, закачались и медленно потянулись к своим поясам, а эльф шарил рукой в телеге в тщетных попытках нащупать черенок лопаты.

– А я обожаю каштаны! – снова отозвался голос. – Продайте пару кило! Ты главный? Да, вот ты, – он указал на Брома. – Назови цену, и мы с тобой договоримся, паря.

Конечно, Бром все продумал. У него, Хрома и Кинко все бы получилось. Они бы расквитались с долгами и начали жизнь заново, с чистого листа. Существует крошечная вероятность, что даже гвардия ни о чем бы не узнала. Бром скрупулезно, учитывая все подряд, разработал план и постепенно, по пунктам его осуществлял, не отходя ни от одной буквы. Но случилось то, чего неудачливый грамотей преступного мира ну никак не ожидал: объект слежки сам их выследил, когда они тащили приманку к тому месту, где планировали этот самый объект взять в плен.

В воздухе запахло отчаянием. Или чем-то явно на него похожим. В сложившихся обстоятельствах им пришлось быстро забыть план и начать импровизировать.

Первым в дело вступил Кинко – он что было сил огрел обладателя голоса лопатой по голове.

***

Между тем Эрн вошел в свой кабинет, упал в кресло, положил руки на стол и опустил на них голову. Мысли путались, не желая собираться во что-то стройное: у капитана жутко разболелась голова. В этом, по большей части, была виновата осень. Игон Эрн не любил осень. До первого снега он чуть ли не постоянно чувствовал себя будто бы не в своей тарелке, глядя, как природа, пусть и необыкновенно, удивительно красиво, но, все же, увядает. Несмотря на стабильную работу городских служб разного рода, в Несеренити все равно хватало мест, которые после дождя превращались в грязевые ванны. Это не красило ни город, ни природу, ни жителей.

Голова ныла, будто внутри дрались пьяные эльфы, а все образовавшиеся за день переживания давили на виски так, что череп вскоре вполне сможет издать звучный хруст. Алтея, конечно, поутихнет, они простят друг друга, но, неровен час, все произошедшее повторится, и будет повторяться, пока она не поймет, что еду девать некуда, особенно зимой, когда медведица Буня завалится в спячку. Капитан мельком подумал о том, что было бы неплохо иметь… Нет, не погреб, а что-то поменьше, что-то вроде мертвецкого отделения в лазарете, где всегда холодно. Вампир Сербия, несущий службу рука об руку с лекарями Несеренити, говорил, что это называется «охладильник» или как-то похоже. Такой же охладильник, только маленький. Капитан подумал, что надо будет обрисовать ученым лбам задачу на досуге.

Его размышления резко прервались на слове «досуг».

Эрн глубоко и тяжело вздохнул от усталости. Редкий случай, когда хотелось отправить все дела к чертям и завалиться спать. Но нельзя, ни в коем случае, не в его положении. Еще масса дел. Но сил почти не осталось.

И еще домовенок Распутин, гадкий недорослик, вестник неприятностей, свалился как снег зимой, в самый неподходящий момент… Хотя, откровенно говоря, любой момент появления на горизонте радостно шагающего вам навстречу Распутина мгновенно перестает быть подходящим.

Для чего угодно.

– Господин капитан? – в кабинет вкрадчиво просунулся штаб-сержант Безликинс.

– Да, Яр, слушаю, – Эрн с силой потер ноющие виски. – Только кратко.

– Красный конверт. С контрольно-пропускного пункта на Северных вратах.

Краткий всплеск ужаса озарил лицо Эрна: вот они, неприятности, получите-распишитесь! Но через пару секунд, когда до головы в полной мере дошли слова о Северных вратах города, снова наступила эра спокойствия.

– Прочитай сам, пожалуйста.

– Но…

– Если в нем не лекарство от головной хвори – я займусь завтра. Сил моих нет, честное слово.

Безликинс оценил обстановку, быстро кивнул и вышел. И буквально сразу же снова оказался в кабинете командира с нескрываемой тревогой на лице.

– Господин штаб-сержант… – начал было капитан Эрн, но даже думать было больно.

– Мои извинения, но, боюсь, дело срочное, капитан.

– Яр, – сказал капитан, стараясь скрыть усталость и раздражение, – на Северных вратах дежурит старший офицер Литий. Он замечательный гвардеец, но часто и бессмысленно перестраховывается по всякой ерунде, которую, на самом деле, почти всегда может решить самостоятельно, и…

– Боюсь, – снова повторил Яр Безликинс, – это не тот случай.

Капитан шумно выпустил воздух из легких и вдруг с каким-то облегчением обнаружил на столе стакан с водой.

– Ладно, – он сдался и поднес стакан к губам, – что там?

– В город вернулся… Быстрорукий Ноули.

Эрн поперхнулся.